Когда мы остались одни, Малинка сразу подбежала ко мне и говорит:
- А когда мы пойдём?
- Не знаю.
- А Гордей говорил, когда?
- Нет… Сказал, на праздник, и всё.
Сестра тут же стала кусать губы.
- А он не забудет?
Я аж рассердилась.
- Туда ему и дорога! Буду я ещё переживать, забудет или нет.
- А что тогда делать?
- Как что? Возьмём да сами пойдём. Нужны нам эти провожатые.
- Я думаю, нужны. – Упрямилась Малинка.
Ругались бы мы, верно, до вечера, но вернулась Глаша и отправила нас работать.
На обеде почти никого из постояльцев не было, все в город ушли. Гордей с друзьями так и не спустились.
Мне кусок в горло не лез, я только на кухню забежала, взяла пару яблок – и снова в магазин, где моя очередь торговать. Хозяева сразу после обеда отправились на праздник, и мне разрешили в любое время магазин закрыть, как только мы с Малинкой соберёмся уходить, всё равно покупателей в такой день не дождаться. Куда с самой ярмаркой, хоть и небольшой, сравнивать?
Уйти, в общем, в любое время можно. Только почему-то никак я не решалась встать и сказать сестре, что всё, собирайся и пойдём! Хотя… рано ещё, на праздник, говорят, ближе к вечеру лучше идти, потому что на ярмарку идти – одно расстройство, денег на покупки нет. А если представить, как станет при виде продающихся украшений ныть Малинка, требуя свою долю сбережений, так и вовсе настрой пропадает.
И поэтому сидела я в магазине, вздыхала да прикидывала, во сколько начнутся праздничные огни и танцы.
Тут дверь отворилась, вошли две женщины, а сразу за ними несколько молодых парней. И Огний среди них. Сегодня он был краше вдвойне – новая белая рубаха на широких плечах как влитая, кепка с красным цветком на волосы аккуратно уложена, соломенные кудри – волосок к волоску, лицо румяное да здоровое, а на новом поясе красивая вышивка алыми нитями. Точно не мамина, у матерей дел больно много по хозяйству, чтобы так тонко вышивать. Невеста, поди, старалась.
Пожалеть что ли её, глупую?
На меня Огний даже не глянул. Он и его товарищи обсуждали праздник и танцы, пока один складывал в корзину сахар и чай. Женщины быстро купили два пакета конфет и ушли, а ватага парней подошла ко мне, со смехом водрузив на прилавок покупки.
- Там только и осталось, что кости. Подчистую сожрал, - ржал высокий рыжий парень. – В следующий раз, говорит, вари мне двух курей и репы побольше.
- Он и пол свиньи сожрет, не поморщится!
- Да, едок, каких поискать.
Огний опёрся на прилавок так близко, что чуть не задел меня плечом, и улыбался своим дружкам.
- Считай быстрей, красавицы, спешим! – Обратился ко мне тот, что покупки делал. Тут и Огний изволил на меня искоса поглядеть.
- Ну, всё, теперь быстро несём и у зеленых окон собираемся! Девчонки ждут. Занесёшь домой, на пороге оставь корзину. – Галдели парни наперебой, а Огний всё поглядывал с довольным кошачьим прищуром.
Расплатившись, они всей гурьбой тут же выскочили на улицу, Огний мне так ничего и не сказал. Ни день добрый, ни как поживаешь.
Я глубоко вздохнула, сама толком не понимая, радует меня это или злит.
Дёрнулась на скрип. Из ведущей в дом двери на меня внимательно смотрел Гордей. И молчал. И всё бы ничего, но он был неподвижен, а глаза, словно тёмная вода под луной, мерцают и переливаются, и от этого становилось жутковато. Так, должно быть, ждёт в засаде свою добычу зверь.
Ну уж нет, бояться я никого не собираюсь! И что, кстати, теперь со мной никто здороваться не будет? Я нервно отвела глаза, пересчитывая полученные монеты и ссыпая их в коробку.
- Привет, - наконец, поздоровался он.
- Привет.
Гордей подошёл. Только опять как-то странно себя вёл, смотрел так пристально, будто в чём-то нехорошем подозревал. Или беззвучно о чём-то спрашивал.
- Ты хочешь что-то купить? – Не выдержала я. Наверное, всё-таки обидно, что Огний даже не поздоровался. А ещё на сеновал звал…
- Кто это такие были?
- А?
Он, не отводя хмурого взгляда, кивнул в сторону улицы.
- А, эти… Местные, за товаром заходили.
Я закрыла коробку, поставила на место, потом пару раз поправила, чтобы стояла ровно. Потом смотрю – он так зубы сжал, что кожа побелела.
- Ты чего?
- Ничего. Гуляешь, что ли, с ними?
Я чуть не взорвалась. Как он мог такое подумать?
- А тебе чего? Какое твоё дело?
Он так долго молчал, что я решила, уже не ответит. За это время в голове пролетели тысячи фраз, как поядовитей сказать, что на праздник я с ним не пойду! Ишь ты, знакомы без году неделя, а он уже ведёт себя, словно меня с потрохами купил!
- Ничего.
Гордей на секунду прикрыл глаза – и тут же сверкнул на меня задорным взглядом.
- Так что, Жгучка, когда веселиться отправляемся? Сколько вам с сестрой нужно времени, чтобы собраться?
- У нас ещё работа! – Из упрямства ответила я. Чтоб не думал, будто я возьму и по первому зову с ним куда-то побегу. Иж повадились!
- Просто скажи, во сколько нам спуститься.
- Ну а если долго, чего, ждать будете? Идите пока сами, там и встретимся позже.
- Не пойдёт. – Коротко и невозмутимо качнул он головой. – Пойдём вместе.
- Нас ещё два часа ждать.
- Ладно. – Он замешкался. – Может, помочь?
- Чем? Посуду будешь мыть или сахар в мешках взвешивать?
Его брови полезли вверх, но он, надо признать, не отступил.
- Я посуду мыл только в походе в реке, если честно. А про взвешивание вообще ничего не знаю. Но готов попробовать!
И улыбнулся с азартом, будто на самом деле обдумывал, как и что станет делать.
- Да ладно! – Невесть отчего на моих губах появилась улыбка. – Не нужно. Хозяйка увидит, заругает. Давай через два часа во дворе?
- Хорошо.
Малинку я обрадовала сразу же и мы, меняясь в магазине, собрались по очереди, часу не прошло. Надели наши платья цветочные, я заплела сестре красивую косу и закрепила кольцом на затылке, она мне похожую, только узлом. Две заколки из блестящего серебра, единственные, которые взяли из дому, поделили поровну – одну ей, одну мне. Потом Малинка хотела сбегать помаду одолжить на кухне, но я отказалась. Как-то чересчур, алыми губами светить пред всем честным народом.
Потом пришлось сидеть и просто ждать. Сахар и чай мы развесили на порции быстро. Покупателей не было, скукота, Малинка то и дело вздыхала.
- Чего ты такой поздний срок указала? Ещё ждать и ждать.
Спорить снова не хотелось, хотелось улыбаться.
- Случайно вышло.
- Случайно?
Сестра косилась на меня и фыркала. Потом облокотилась на прилавок, растянулась по нему, как разморённая жарой кошка.
- Он тебе нравится, да?
- Кто?
- Ну, Гордей.
- Не-а.
- Как не-а? Он тебя пригласил, а ты согласилась. Чего согласилась тогда?
На этот вопрос ответа не у меня не нашлось.
- Не знаю, - честно призналась я.
- Нравится он тебе, - захихикала Малинка. – Точно говорю.
Я показала ей язык, чтобы отстала. Не добившись от меня ничего больше, сестра замолчала.
Так, со скукой и нетерпением мы провели последний час в магазине и даже лишних несколько минут задержались – чтобы нас встречали, а не наоборот.
Наши провожатые поджидали на улице у выхода. Когда я заперла дверь и обернулась, Малинка уже стояла возле Всеволода, радостно заглядывая тому в лицо. Всеволод, кажется, хмурился.
Потом я поняла, что Гордей подошёл почти вплотную, и вздрогнула, потом сама на себя рассердилась за это.
- Я рад, что вы не опаздываете. Почти. – Сказал Гордей, оглядывая меня и довольно улыбаясь. – Готовы?
- Я вперёд, - окинув нас всех отеческим взглядом, заявил Ярый и пошёл по дороге, вертя головой по сторонам. – Ох уж мне эти праздники деревенские! На первый взгляд все такие правильные да спокойные, а как время за полночь, да все бочки хмельные пусты, так за каждым кустом только и видишь, что…
- Кхе, кхе. – Громко откашлялся Всеволод.
Ярый глубоко и печально вздохнул:
- Я и говорю – скукота.
До городской круглой площади идти было недалеко, а сразу за ней – берег, где вечером станут жечь костры и запускать колдовские огни. Я старалась смотреть под ноги, а не на Гордея, который шёл рядом. Рубашка на нём была не такая белая, как у Огния, пояс из тех же ремешков кожаных, зато жилет праздничный – с витым узором из кожаных шнурков. Будь такая у любого парня из деревенских, они его не снимали бы никогда – видна работа мастера, такого же редкого, как мастерица лент, в которые мы с сестрой с первого взгляда влюблены. Об этих лентах забыть не можем. А Гордей будто только вспомнил о жилете своём. На Яром похожая, а Всеволод никак к празднику не готовился, разве что причесался. В общем, собирались на праздник они тяп-ляп, не то что мы – лучшие платья надели да причёски какие смогли красивые сделали.
Я подумала, что было бы смешно наоборот – мы с Малинкой натянули бы, что из сундука выудили на скорую руку, а они бы целый день готовились – и одежду до пылинки вычистили, и у цирюльника побывали, и розовой водой вымылись. Не удивлюсь, если Огний так и сделал.
Смешно стало от этой мысли, жуть.
Малинка и Всеволод шли позади нас и молчали. Но казалось со спины, что одно молчание надутое, это явно сестрица, а второе упрямое, тут тоже гадать нечего.
Ярый пару раз оглянулся на нас, потом покачал головой и заговорил:
- Да… В такой тишине только на похороны ходить. Может, кто-нибудь спросит девчонок, откуда они? Почему одни живут, в услужение почему пошли? Родные их где?
- И правда. – Оживился Гордей. – Откуда вы? Где родились и выросли?
Конечно, такие расспросы считаются обычными, о себе все любят поговорить, но не в нашем случае. Я оглянулась на Малинку, делая страшные глаза, чтобы не вздумала рта открывать! А то выболтает сейчас Всеволоду что надо и что не надо!
- Жгучка? – Не услышав ответа, переспросил Гордей. – Откуда вы?
Это всё Малинка виновата, что теперь меня так каждый встречный кличет!
- Ожега меня звать! Ожега!
- А мне Жгучка больше нравится. – Дразнился Гордей. – Тебе больше подходит.
- Точно. – Фыркнул Ярый. – Так откуда вы?
- А вы?
- Мы из города Гнеш, - говорит Всеволод. – Слышали о таком?
- Нет. Все оттуда?
- Ну да, мы с Ярым там родились, Всеволод в другом месте – Болотницы называется. Мы много лет друг друга знаем.
- Откуда?
- Обучались вместе.
- Чему?
- Это допрос? – Радостно влезает в нашу со Всеволодом беседу Ярый.
- Да!
- Жгучка, да хватит уже, - тихо тянет за спиной Малинка. – Чего они такого спросили?
В общем-то, ничего, конечно. Гордей поворачивается ко мне, задумчиво смотрит.
- Люди, когда боятся, часто кричат и ругаются. Это потому, что они не знают, как ещё поступить.
Я так и вылупилась на него.
- Ты что, серьёзно?
- Нет, конечно.
Мы смотрим друг другу в глаза. Даже не знаю, когда мы перестали идти и остановились, и описать не могу, как завораживающе светились его зрачки… этот лунный блеск с каплями золота… только крики нас прервали – где-то на ярмарке торговка ругалась с покупателем.
А, наваждение глупое… пройдёт!
Вскоре вдоль длинных крепких прилавков идём и мы. Чего у торговцев только нет! И игрушки, и расписная посуда, и шкатулки из цветного камня. Женские настои для волос и для тела, и помада. И ленты впереди виднеются, та самая мастерица, которую мы с Малинкой боготворим, разложила их на столе, а вокруг полно народу. Хорошо берут, но лент меньше не становится – мастерица, словно колдунья, вытаскивает из сумки новые и раскладывает, расправляет на опустевших местах.
Я отворачиваюсь, Малинка вслед за мной.
- Давайте мы вам что-нибудь на память купим. – Вдруг предлагает Гордей. – Нам будет приятно вас порадовать.
- Нет! – В один голос заявляем мы.
Не сомневаюсь, что они купят, не похоже, что в деньгах нуждаются. Наш постоялый двор не из дешёвых. Но нет, это будет неправильно, даже Малинка знает, при всём своём желании получить ленту, молчит.
Мы проходим через торговые ряды к берегу, где прилавки с едой и музыка.
- Ну, от угощения хоть отказываться не станете? – Спрашивает Всеволод.
- Наверное, - Малинка с сомнением смотрит на меня, будто ждёт подсказку, - …нет?
- От угощения не откажемся, - говорю я. Что в угощении такого страшного? – Только если это не спиртное.
- Нет, какое спиртное! – Кривятся они. – Сладости больше подойдут. Какие угощения у местных? Самые вкусные где?
Гордей вдруг берёт меня за руку и ведёт к ближнему прилавку с фигурными пряниками – медовыми и из ягодной муки. Приходится чуть ли не бежать, чтобы за ним успеть.
- Ух ты. – У прилавка он удивлённо качает головой, разглядывая тёмные пряничные фигурки, разукрашенные цветной глазурью – белой и ярко-жёлтой. – Красиво.
- Да. Жаль только не из мяса.
Над моим плечом просовывается голова Ярого, который поводит носом и недовольно морщится. Он отодвигается, его место занимает Малинка, а за ней Всеволод, который закрывает сестру своей широкой спиной и не даёт толпе толкаться.
- Выбирайте быстрее и нам что-нибудь посоветуйте, а то с ног скоро собьют. – Смеётся Гордей. Его тоже толкают, но он не толкается в ответ, терпит, а так скоро и правда с места снесут.
Ну, я ещё с детства одно и то же люблю, как и Малинка.
- Мне этот, в виде солнца, сестре этого, в виде зайца, а вы попробуйте круглые красные – они с перцем делаются на меду. Мужчинам нравятся.
- С перцем? – Над плечом снова высовывается голова Ярого – и откуда взялась? - С перцем мне тоже купи попробовать.
Покупает это всё Всеволод, продавец складывает пряники на маленький поднос из бересты и протягивает Малинке. Гордей держит меня за руку и отпускать не собирается. Я тихонько тяну её, так, чтобы никто не заметил, но он только крепче сжимает. Только когда мы выбираемся из толпы и начинаем разбирать пряники, отпускает.
- Идите на берег, я квасу принесу. – Ярый тут же исчезает, а мы идём к реке. На берегу чудо как хорошо! Духоты нет, народу меньше, ветерок дует.
Выбрав травку погуще, мы садимся и пробуем пряники. Особенно приятно посмотреть на лица Всеволода и Гордея, когда они кусают свои пряники первый раз. У них лица так забавно вытягиваются! Я знаю, первое, чего хочется, когда перчёный пряник пробуешь – немедленно его выплюнуть, но если сдержаться, то потом вкусно становится. Правда, горит всё огнём, но приятным – сладким и терпким.
Гордей начинает жевать. Всеволод за ним.
- А ничего, - признаётся Гордей, разглядывая свой пряник совсем другими глазами. – Даже не ожидал.
- И правда, вкусно.
Когда возвращается Ярый, за квасом тянутся все сразу – мы от сладости, они от жгучести.
Потом Ярый с довольным видом ложится на спину и закрывает глаза. Малинка пододвигается к Всеволоду, тот смотрит вперёд, на реку, будто не замечает.
- Жгучка. – Гордей тут как тут, глядит, как я верчу недоеденный пряник в руках. Растягивается рядом в траве на боку, подпирая голову рукой. – Расскажи что-нибудь о себе. То, что сама хочешь.
Всего и остается, что вздыхать. Рассказывать по большому счёту нечего.
- Ладно. Сам спрошу. К примеру, ты на кого похожа – на папу или на маму?
- Не знаю… На маму немножко, а отца я ни разу не видела.
Он молчит. Я чуть было не открываю рот, чтобы спросить, на кого похож он, но кажется, это глупо.
Тут Ярый натурально захрапел, Гордей, не глядя, толкнул друга ногой в бок – тот перевернулся на живот и затих.
- Почему он дома не остался, если так устал?
- Кто его знает! Чего о нём говорить, пусть спит. Лучше скажи, тебе здесь нравится? В Вишнянках?
Я оглядываюсь.
- Да. Народу бы ещё поменьше.
- Ты хочешь жить в таком месте?
- Не знаю, не думала.
- А путешествовать не хочешь? Поехать в другие земли, посмотреть другие места.
- Нет. Или не знаю… Не думала!