- Все время забываю, какой ты еще ребенок. – С улыбкой покачал головой Всеволод.
- Ну, это ты преувеличиваешь, - беспечно отмахнулся Вожак.
- Да. Но ненамного. Малинка – оборотень... Надо же было такое ляпнуть! Как выкручиваться будешь? Ну, когда правда вскроется?
- Позже подумаю, пусть привыкнет пока ко мне.
- Привыкнет, влюбится и простит?
- Да!
- Ох, чую, ответишь ты ещё за эту выдумку!
- А что делать-то было? – Он вздохнул. – Правду сказать? После всего? Это слишком. Я как представил, что ко всему прочему ещё сообщу про отца-оборотня… Не смог, если честно. Надо по чуть-чуть говорить.
- Может и так. А может, лучше бы покричала разок, зато потом в голове ничего не выдумывала. Только поздно уже. Теперь в правде признаваться, только больше путать.
- Всё хорошо будет.
- Угу. А ты знаешь, что за оберег у неё, который сущность звериную скрывает?
- Нет, конечно. Думаю, она сама не знает.
- Но это мать его ей сделала?
- Мать… Больше некому. Кто ещё знал, что она рысью родилась?
- Нужно к ведуну нашему, спросить, как оберег убрать. И нужно ли вообще убирать.
- Что ты имеешь в виду? – Нахмурился Гордей.
- То и имею. Сам знаешь, как звери взрослые без перекидывания в людском теле застревают и костенеют. Коли с малолетства не привык перекидываться, можешь кости сломать, нутро разорвать и не выжить. Некоторых лучше не трогать. Может, пусть живёт себе человеком. Главное, чтобы на детях не отразилось.
Гордей вздохнул.
- На детях… Тут до обычного свидания ещё не известно когда дело дойдёт, а ты – дети.
***
Малинка, к удивлению, восприняла наше похищение с восторгом. Проснувшись, в отличие от меня, сестра даже не стала кричать и беситься, вместо этого только и делала, что смотрела на Всеволода с ещё большим обожанием и без конца улыбалась.
А уж когда услышала, как Гордей соловьём заливается, извиняясь и травя байки о том, как влюбился в меня с первого взгляда, да крепко, на века, и теперь ни за что никогда меня не отпустит и пусть Малинка будет рядом и свидетельствует, что он сделает меня счастливой, так и вовсе растаяла!
Говорю же, шибко наивная у меня сестричка.
Я, понятно дело, все эти сладкие речи мимо ушей пропускала, будто не обо мне речь, но стала приглядываться к Малинке, выискивая признаки оборотня.
Ничего не нашла. Ни к чему она не принюхивалась и не прислушивалась. Не прыгала и зубов не скалила. Я и то больше принюхиваюсь, чем сестра.
Но так или иначе, нам следовало поговорить. И сразу после завтрака, когда оборотни получили наше согласие идти с ними (а что ещё оставалось), я увела Малинку в лес, мол, одна боюсь, и мы ушли к ручью. Там вода журчит и если шёпотом говорить, оборотни могут не услышать.
- Ой, Жгучка, как я рада, что всё так сложилось! – Зачастила Малинка, не успели мы отойти от стоянки. – Просто чудо! Я знала, знала, что с тобой такое произойдёт! Гордей сказал, что он в тебя влюблён и хочет на тебе жениться. Так влюблён, что даже из дому выкрал!
- Ага, как же.
- Ты чего такая кислая? Могла бы и порадоваться. Это же… такое не с каждой случается! – Пристыдила меня Малинка.
- Сядь.
Мы скрылись за валуном, чьи бока были покрыты густым пёстрым мхом. Ручей перед нами изгибался несколько раз, и кажется, достаточно шумел, чтобы они не смогли подслушивать.
- Тебе-то они одного наплели, а мне совсем другого, - прошептала я, не отводя глаз от стороны, где оборотни остались, чтобы в случае чего их первой увидеть и успеть замолчать.
- Чего?
- Сказали, оборотень ты.
- Чего? - Глаза у Малинки стали что двойная яичница на сковороде. Она, не глядя, упала попой на траву.
- Они мне сказали, что увезли нас из Вишнянок, потому что грядёт война, и оборотней будут убивать! Поэтому они решили позаботиться о тебе и перевезти нас в Звериные земли. Мол, своих не бросаем.
- Я знала, что он особенный! – Снова забылась сестра, глаза, что у коровы, сонной поволокой заволокло. Новость о том, что Всеволод с друзьями оборотень, ничуть её не насторожила, наоборот, добавила восхищения. Может, именно потому, что Малинка тоже одна из них?
Я дёрнула головой, отгоняя глупые мысли.
- Но это звучит как-то странно. – Опомнилась Малинка. – Неужели я правда…
- Да нет же! Конечно, они наврали, какой ты оборотень!
- Значит, и правда из-за того, что Гордей в тебя влюбился! – Захлопала она в ладоши.
- Очень надо! Нельзя людей воровать, даже если влюбился. Представь, страх какой – влюбится в тебя какое-то чудовище, старый, хромой да кривой - и украдёт. И заставит с собой жить, обихаживать его да в постель принимать. Нравится?
- Нет, конечно. Но Гордей другой. И вообще, - Малинка хитро прищурилась. – Он тоже тебе нравится. Так что всё хорошо.
- Ничего хорошего! Если он и правда влюбился и украл – у него с головой плохо, от таких нужно подальше держаться. А если врёт… тоже плохо.
- Ну, зачем тогда они нас выкрали, а? Ну? Скажи!
- Знаешь, что я думаю? – Я прикусила губу и призналась в том, чего на самом деле боялась. – Думаю, они везут нас к отчиму. Хотят вернуть домой и денег за это получить. Наверняка отчим за нас много заплатит. Наверняка он нас ищет. Может, они и приехали в Вишнянки за нами. Зубы заговорить сладкими словами да обманом сманить не вышло, так они просто усыпили и без согласия увезли! И теперь врут, чтобы мы убегать не вздумали. Вот что я думаю.
Малинка промолчала, её вытянувшееся побелевшее лицо говорило само за себя.
- Всеволод не станет так поступать, - вскоре покачала сестра головой. – Нет, не станет.
- Это самое разумное объяснение. – Я обхватила себя руками, так холодно стало. – И то, что он мне нравится, не должно путать мне голову!
- Ага! – Вскричала сестра с торжеством. – Я так и знала!
- И что? – Щёки у меня покраснели, но я не отвела глаз. – Представь, каково это, когда парень, который тебе нравится, за деньги тебя продаёт.
Малинка опустила голову, уставилась в траву.
Некоторое время мы сидели молча.
- И что нам делать? – Спросила сестра.
- А что мы можем? Пока нужно идти, куда ведут, и делать вид, будто мы им поверили. Ну, что ты оборотень. То есть я вроде как поверю, что ты оборотень, а ты делай вид, будто веришь, что Гордей в меня влюбился. А как доберёмся до города, или хоть до людей, сбежим.
- Сбежим? Куда?
- Не знаю пока.
- Я не хочу никуда бежать.
- Я тоже. Но другого выхода нет. Всё, вставай пока… И не вздумай проболтаться, даже если Всеволод будет тебя расспрашивать. Даже если обхаживать начнёт! Чтобы ни слова лишнего не ляпнула! Поняла?
- Да.
- И улыбайся давай. А то они поймут, что мы их планы разгадали.
- Как будто это так просто – взять и улыбаться, когда душа плачет. – Обиделась Малинка.
- Делай вот так. – Я широко улыбнулась.
Сестра вздрогнула и подалась назад.
- Ладно, не хочешь, не улыбайся. – Вздохнула я.
- Тебе точно улыбаться не следует, - покачала она головой.
Так и вышло, что вернулись мы к костру грустные, понурив головы. Гордей косился на нас с удивлением, но спрашивать ни о чём не стал.
- Ладно, пора собираться, - сказал Всеволод чуть позже.
Нам с Малинкой собирать было нечего – разве что одеяла свернуть, сумки и не разбирали, а к лошади их Ярый пристёгивал. Лошадь нам с Малинкой взяли одну, сказали, мы лёгкие, лошадь справится, а двух лошадей за собой тащить по лесу слишком много мороки.
Вскоре мы выехали.
Дорога шла через ту часть леса, где много проплешин и мало подлеска. Живности зато полно, то и дело я видела прыгающую по веткам белку или зайца, сиганувшего в кусты. Не знаю отчего, но у меня всегда настроение лучше делается, стоит увидеть, что лес полон дичи. Видно потому, что это значит – голод не грозит.
Малинка сидела передо мной и молчала, думала о чём-то своём и дёргала ленточку в косе. Когда мы к деду Шиху вышли, она была ростом мне по переносицу, а сейчас мы сравнялись. Со спины верно уже не понять, кто старше, кто младше.
Совсем Малинка выросла.
- Рассказать вам про Гнеш? – Вдруг нарушил тишину Всеволод. – Мы туда приедем дня через два. Ну, или через три, как ехать будем.
- А через Осины будем проезжать?
- Нет, они в стороне останутся. Зачем нам крюк делать?
Даже не спросил никто, хотим ли мы в Гнеш! Точно плохое задумали. Небось, как из лесу выйдем, там нас уже отчим поджидает с распростёртыми руками. А за ним – слуги с мешками, в которых мы домой и отправимся!
- Расскажи, куда вы нас везёте? – Попросила Малинка.
Ну, пусть, всё равно заняться нечем.
- Гнеш расположен в глуши. Туда ведёт всего одна дорога, с других сторон только старые леса, где деревья такие, что и вдвоём не обхватишь. Сколько времени мы в этих лесах провели… Но сам город немалый, однако в округе ни деревень, ни других жилищ. Разве что охотники в самых дебрях сидят, пушнину бьют. Там самые лучшие меха добывают, самые тёплые. Зимой зато еле проедешь, даже по дороге, с человеческий рост снегом засыпает, бывало.
Хорошее место, когда хочешь кого-то запереть без замка! По единственной дороге в сугробах по пояс поди не убежишь незамеченной!
- А поля?
- Полей нет, только небольшие огороды. Лес глубоко в землю вросся, слишком сложно корни выкорчёвывать, чтобы целое поле сделать. Мы однажды помогали… одно дерево две дюжины мужиков валили, на части кололи, а потом такую яму вырыли, корни выгребая, что будь она полна водой, в ней утопнуть можно было бы. Так что лишней земли нет. Продукты везут с земель, которые ближе к югу. Зато в Гнеше полноводные реки, рыбы не счесть, а в лесах много зверя. Мы там родились.
Всеволод улыбнулся, как улыбаются, вспомнив родину.
- И что мы там будем делать? – Не сдержалась я. – На дичь охотиться да по сугробам лазить?
Вместо того чтобы обидеться или разозлиться, они почему-то рассмеялись.
- Для начала отведём вас к волхву, он у нас вместо лекаря и вместо мудреца… может, скажет чего полезного, а там решим, что лучше. – Ответил Гордей. – А дел там достаточно, скучать не придётся!
Ехать мы не особо спешили. Кони шли прогулочным шагом, размахивая хвостами и успевали хватать листья с кустов. Гордей то и дело пытался подъехать к нам, но я оставляла его за спиной и держалась ближе к Всеволоду. Почему-то к нему доверия больше всего. Малинка, ясен перец, против не была.
На обед остановились, чтобы приготовить полноценную похлёбку. Нас попросили собрать пряной травки в лесу, если найдём.
- Да как мы её найдём? – Погрустнела сестра. Но задача оказалась лёгкой – стоило немного побродить вокруг стоянки, как я вышла к зарослям огуречной травы, а за ней и чесночные перья нашлись. Малинка обрадовалась, будто мы с ней не травки набрали, а подвиг совершили.
Тогда же на стоянке, я убедилась, что Гордей не врал насчёт мытья посуды – после обеда унёс грязную и оттёр песком так, что она стала чуть ли не чище, чем была.
Я, конечно, снова утащила сестру в лес поговорить. Покусала губу – никак не могу отделаться от этой дурной привычки!
- Малинка, нужно им подыграть.
- Как?
- Сделай вид, будто что-то унюхала в воздухе и… в общем, веди себя словно собака, только чтобы у всех на виду.
Она стояла и хлопала глазами. Потом, когда я уже было решила, что сестра всё поняла, она спросила:
- Зачем?
- Да как зачем? Если они будут думать, что нас обманули, тогда потеряют бдительность и может, нам удастся понять, куда нас ведут!
- Так они же сказали – в Гнеш.
Не выдержав такой наивности, я закатила глаза и застонала.
- Ну ладно, ладно. – Быстро согласилась Малинка. – Я попробую. Только и ты тогда притворяйся!
- Я? А я как?
- Ну, что к Гордею присматриваешься. Он же на тебе жениться собирается, увивается вокруг ужом, а ты и глазом не ведёшь. Не думай, что я не вижу! Тебе словно не интересно, что за муж тебе достался!
- Вот ещё! Чего мне притворяться, если они мне сами сказали, что ты оборотень, и все знают, кроме тебя, а история про влюблённость только чтобы тебе наплести?
- А чего только я должна притворяться? – Рассердилась Малинка. – Вдруг я тебе не поверила, что нас без злого умысла украли? Значит, тебе нужно притворяться, чтобы меня успокоить, а то они поймут, что ты мне про оборотня рассказала.
- Да ничего они не поймут!
- А я говорю, поймут!
- Нет, сказала! И не спорь. Слушайся меня, я старше!
- Бе-бе-бе!
Малинка тут же скатилась к ребяческой дразнилке, сложила руки на груди и отвернулась. Она всегда так делает, когда сказать нечего.
Я, честно признаться, устала с ней спорить. Вроде особых сил для этого не требуется, стой да рот раскрывай, а пот чуть не ручьем по вискам течёт.
Больше мы не говорили, а вернулись надутые в лагерь, где оборотни приготовили чай и конфеты достали – прессованные полоски из смеси мёда, орехов и сушёных ягод в сахарной глазури.
Пока мы конфеты ели, притворяться было некогда, я, честно говоря, обо всём напрочь забыла! Вкус терпких сладких ягод на языке такой приятный, словно в те времена вернулась, когда ещё под стол пешком ходила.
- А какие вы оборотни? – Спросила Малинка так не вовремя, что я чуть горячим чаем не захлебнулась. Гордей вежливо постучал меня по спине, пока я кашляла.
- Волки мы, - ответил Ярый.
- А перекиньтесь! – Задорно крикнула сестрица.
- Чего? – Возмутился Ярый. – Я что вам, на ярмарке шутом тружусь?
- Если она увидит, что это… ну, не страшно, может, это всем поможет в нашем общем деле! – Нашлась я. Признаваться, что мне тоже жутко любопытно, хотя и страшно, конечно, я бы ни за что ни стала. А так вроде для дела нужно, чем не причина?
- Ладно уж, сейчас покажу. – Угрюмо ответил Всеволод, взглянул исподлобья на Гордея, встал и ушёл в лес. За его спиной сомкнулись густые кусты. Ярый тем временем в упор глядел на Гордея и чуть не трясся от злости. Тот вместо испуга только тихо давил смех, но губы так и растягивались.
- Почему бы тебе самому не выкручиваться? – Вдруг крикнул Ярый, но в тот же миг расслабился и расхохотался вслед за Гордеем. – Бедный Всеволод, - почти подвывал он, складываясь пополам. – Какая самоотдача! Какая бесконечная жертвенность! А никто не ценит!
- Я не хотел, - ответил Гордей, вытирая слёзы. Прозвучало, однако, безо всякого сожаления.
В чём-то у них точно был сговор, нюхом чую! Нюх меня редко подводит. Осталось узнать, в чём. Как это связано с нами?
Кусты тем временем тихо разошлись в стороны, и к очагу одним прыжком беззвучно выскочил огромный волк. Малинка тут же завизжала, а я заткнула уши и замерла с выпученными глазами.
Волк недовольно дёргал ушами, крики, кажется, ему не нравились. Сестра опомнилась и замолчала, а волк высокомерно задрал морду. Он был очень крепким, глаза блестели, совсем не похож на того доходягу, которого в клетке в Вишнянки привезли. Тот был бешенный, разница видна, как на ладони. У этого глаза умные, как у человека, а тело - сплошные мышцы, и такой лощёный, мягкий на вид серебристый мех, который переливался на солнце и топорщился на загривке.
- Можно его погладить? – спросила я.
- Нет! – Гордей вскочил, отталкивая волка бедром. – Гладить его нельзя.
- Укусит? – Широко открыв глаза, спросила Малинка. А потом серьёзно спросила у волка. – Всеволод, ты кусаешься?
Волк моментально развернулся и сиганул в кусты, только хвостом махнул, а Гордей с Ярым снова принялись ржать, что те кони!
В тот день оборотни знатно за нас счёт потешались! То и дело спрашивали у Всеволода тонкими голосами: «А ты кусаешься, страшный серый волк? Кусаешься ли, спрашиваю?».
- Дурни, - беззлобно огрызался Всеволод.
Вечером для ночевки мы выбрали место у озера. Густой покров из травы плавно спускался прямо в воду, местами из него длинными рядами торчали цветущие кусты боярышника, словно стены в доме.
Купаться было уже поздно, ночь как-то неожиданно упала, так что было решено с утра идти плавать, зато сколько влезет. Конечно, никто не отказался.