— Самое то привлечь внимание, — пробурчала я.
— Рада видеть тебя, Анна, — несмотря на мое невеселое настроение, Анкила была как всегда дружелюбной. Ей всегда удавалось быть вежливой со мной, как с дорогой гостьей, но в то же время она умело ставила меня на место, как поступила бы хорошая подруга, если я начинала грубить или вести себя слишком высокомерно.
— Да, наряд на зависть многим знатным особам, — довольно проговорила Анкила, с любовью поглаживая ткань. — Давай примерим и подгоним, если что не так.
Я послушно разделась до трусов, чувствуя себя комфортно в присутствии служительницы, давно перестав ее смущаться, но мерять наряд не спешила.
— Сначала мне надо освежиться. Я быстро, — заверила я девушку.
И я не солгала. К тому времени, когда я вышла из комнаты гигиены, Анкила уже разложила все части наряда на кровати.
— Смотри, — начала рассказывать Анкила, — это нижнее платье.
И она продемонстрировала его, подняв вверх. Оно было прямое и расклешенное к низу, из полупрозрачного белого шелка. Широкие и удлиненные сзади рукава, наверное, доставали до пола. Глубокий треугольный вырез, на мой взгляд, слишком глубок.
— Это верхнее платье.
Анкила, широко улыбаясь, показала красное и очень красивое платье без рукавов. Лиф его был расшит камнями различных размеров, от совсем маленьких, как бисер, до довольно солидных камней размером с фасоль. Края платья были вышиты растительным орнаментом серебристыми нитями. Кроваво-красная ткань, похожая на атлас, переливалась на свету.
— Давай, примерь, — поторопила Анкила, испытывая куда большее нетерпение, чем я.
Я надела нижнее платье через низ. Прохладная, полупрозрачная ткань струилась до пола. Рукава действительно были очень длинные, спереди чуть выше запястья, а сзади доходили до щиколоток. Верхнее платье больше походило на длинную жилетку без рукавов, его края только на лифе соединялись шнуровкой так, что было видно нижнее платье. Анкила затянула на мне серебристую шнуровку словно корсет, а благодаря широким лямкам платья грудь хорошо приподнималась вверх. У верхнего платья вырез был больше, чем у нижнего и округлый настолько, что еле прикрывал грудь.
Я пошла посмотреть на себя в зеркало в ванную, уже предполагая, что увижу. С суровым видом я вошла в помещение гигиены и встала у зеркала, оглядывая себя.
— Прямо-таки подходите, налетайте, смотрите, какая шикарная грудь, самое то кормить будущего жреца ордена тьмы, — начала ерничать я.
Наклонилась и рассмотрела свой легкомысленный вырез на груди. Да, все выглядит аппетитно и действительно будет привлекать внимание.
— Ну, а если все пройдет хорошо, может, привлечешь будущего мужа, — предположила Анкила, хихикнув.
— Замужем ничего хорошего нет, — холодным тоном заверила я.
— На вот, лучше туфли померяй, все-то ты знаешь, — проворчала в ответ Анкила, очевидно, мечтающая о замужестве.
— Нет, — строго ответила я, даже не взглянув на них, — туфли не подойдут для этого вечера.
Неизвестно, что произойдет на празднике. Я собиралась под низ надеть джинсы и сапоги, а под верхним платьем спрятать пояс с мечами.
— Ну, как знаешь, — пробормотала девушка, явно не согласная с моим мнением о том, в какой обуви стоит идти на праздник.
За дверью моей комнаты вдруг послышались шорохи, и в коридоре что-то тяжелое упало на пол. В дверь постучали. Я посмотрела на Анкилу, а она на меня. Мы никого не ждали, время позднее, все должны уже спать. Девушка не спешила открывать дверь, и я сделала это за нее.
Глава 19
— Канья! — воскликнула я, совсем не ожидая встречи. В руках у пришедшей была корзинка с фруктами, едой и напитками, а позади довольно крупный чемодан. На голове красовался пестрый платок, завязанный по-пиратски. Она широко улыбалась.
Я тоже была рада ее видеть. От нашей недолгой встречи осталось приятное впечатление, и я искренне улыбнулась, впервые за последнее время.
— Анна, я рада тебя видеть, — пролепетала Канья.
Я втянула ее в комнату, а она щелкнула пальцами, и следом за ней влетел чемодан, со знакомым звуком рухнув вниз.
— Что ты здесь делаешь? — полюбопытствовала я.
— Прибыла в город на праздник Сома, конечно, — она вскинула руку и потрясла грудью, исполняя элемент танца, знакомого мне как цыганочка, затем продолжила: — И я решила воспользоваться гостеприимством ордена, как сказал милашка Эрвин, я тут желанный гость.
Тут она поставила корзинку на пол, бутылки звонко стукнулись друг о друга. Подхватив меня под локоть, она закружила нас в танце.
— Ах, мы будем танцевать, пока первые лучи солнца не коснутся озера, — звонко пропела она. — И обязательно погадаем в его водах.
— Хоть кто-то радуется празднику, — проговорила Анкила, — пойду я, принесу белье.
И Анкила умчалась, оставив нас одних.
— Анна, ты прекрасна в этом платье, — оценила мой наряд Канья, — сведешь всех мужчин с ума.
— Только этого мне не хватало, — улыбаясь, проговорила я, заражаясь ее веселым настроем.
— Как ты тут? Совсем заскучала? — участливо поинтересовалась Канья.
Она извлекла из корзинки зеленую бутылку и два бокала с золотистыми каемками по краю, зеленый виноград и сыр, используя в качестве стола ровную поверхность сундука. Он был большой, прямоугольный, с немного закругленными гранями и углами. При необходимости Канья бы туда поместилась, и казалось удивительным, что с помощью магии она могла его передвигать.
— Анна, ты выглядишь грустной, расскажи-ка, чем ты тут занималась все это время? — поинтересовалась она, протягивая мне бокал с золотистой жидкостью.
Я сделала глоток напитка, сладко пахнущего пряностями и пшеницей; на вкус он был как пенный эль, только с имбирем и, кажется, медом, а по крепости и количеству пузырьков как игристое вино. Он приятно согрел горло.
— В начале, когда мы только прибыли сюда, все было не так плохо, — начала рассказ.
Я поведала Канье про мои будни после совета, про то, что я там услышала, как начала осваивать искусство владения мечом и зачем мне это понадобилось, про свою наивную цель найти храм великой Богини и про срыв в библиотеке, где Эрвин откачивал меня заговоренным чаем. Даже про свой странный сон рассказала.
— А что мы пьем? — поинтересовалась я, допив уже третий бокал и почувствовав, как напиток расслабляет меня.
Приятный пшеничный вкус согревал горло.
— Дурманящий эль, — пояснила Канья, делая глоток.
— Приятный вкус, — заметила я и протянула Канье бокал. Та, открыв вторую бутылку, налила нам еще.
— Женщины моего народа верят, что великая Богиня в уединении живет за Мертвыми землями, — поведала Канья.
— То есть, ты в это веришь? — воскликнула я. О том, что великая Богиня не ушла в мир Света, я слышала не впервые, но ни разу после совета об этом никто не говорил.
— Да, более того, мы верим, что там, за иллюзорной границей, не все земли мертвые. И что теплое море, на берегах которого возвышается город кочевников, кончается не Мертвыми землями и не замерзшим морем, что там течет жизнь, как прежде.
Я с любопытством смотрела на Канью. Она рассказывала это с таким воодушевлением и верой. Это давало надежду на что-то хорошее и возвращало мой былой оптимизм.
— Жаль, что по морю не ходят корабли, как раньше, — мечтательно произнесла она.
— А почему?
— Великий жрец ордена Тьмы населил его столь чудовищными и гигантскими тварями, что Мертвые земли покажутся прекрасным лесом с единорогами по сравнению с ним.
— Ох, не говори мне о единорогах, — проворчала я, закатывая глаза к потолку.
— О, ты встречала единорога? — воскликнула Канья, ухмыляясь. — Надеюсь черного, ни разу не встречала черных. Умоляю, расскажи, пожалуйста, подробнее, — взмолилась она.
Видя такой неподдельный интерес и допив уже неизвестно какой по счету бокал, я поддалась на уговоры Каньи и рассказала все, что произошло со мной и Габриэлем, включая и сон воспоминание.
— Анна, если бы между вами не возникло влечение изначально, то никакие бы магические штучки единорога не подействовали, — уверенно заверила Канья. — И Габриэль не мог не знать этого.
Канья подтвердила то, о чем я и сама догадалась. Теперь я была уверена.
— Просто под воздействием магии то, что было в вас изначально, усилилось, вы бы и сами к этому пришли, просто немного позже, этот рогатый конь лишь поторопил события, — усмехнулась Канья.
У нее вдруг округлились глаза, и она лукаво заулыбалась, будто какая-то светлая мысль озарила ее.
— Раз ты знала его в прошлой жизни, — начала Канья, — что, если…
Она умолкла, не закончив мысль, и нервно закусила большой палец, не решаясь продолжать.
— Что? — подтолкнула я ее к продолжению.
— Не, не буду озвучивать свои догадки, только все могу испортить, — пробормотала она, отмахиваясь от меня рукой и делая глоток дурманящего эля.
— Я умру от любопытства, — взмолилась я, — раз уж начала — говори.
— Ты наверняка не веришь в подобное, — начала опять отнекиваться Канья.
— А ты расскажи и посмотрим, — пообещала я не осуждать.
— Ну, хорошо, — начала она, улыбаясь, — если учесть твой сон-воспоминание о Габриэле, можно подумать, что вы в прошлой жизни любили друг друга. А если учесть ваше влечение к друг другу в настоящем, можно предположить, что это была настоящая любовь, которую до сих пор помнят ваши души. Это такая большая редкость! — выдохнула в конце Канья.
— Ты права, я не верю в подобное. Эрвин рассказывал о вашем понятии настоящей любви, что способна породить душу, но я особо не поверила в это, — безразличным тоном высказалась я.
— Из магов, а особенно мужчин, почти никто не верит в это, — с грустными нотами в голосе произнесла Канья.
— Да? — удивилась я. — Мне показалось, Эрвин верил в это, когда рассказывал.
— Эрвин? — загадочно протянула Канья. — Уж от него я точно не ожидала такого.
И она весело и звонко рассмеялась, а я, заразившись ее смехом, последовала ее примеру. В дверь опять постучали.
— Входите, — прокричала я.
Дверь открыла Анкила, она широко улыбалась, а в руках держала стопку белья и полотенец.
— Рада, что вам весело, надеюсь, завтра все так же будут веселиться, — она одарила меня строгим взглядом. — Быть может, увидимся на празднике, так что не потеряй, Анна, свое хорошее настроение.
Отдав стопку белья Канье, Анкила ушла.
— Я прослежу! — кинула ей вслед Канья. — Так, думаю, пора спать, а то весь праздник проспим.
Я показала Канье комнату, где до этого спал Габриэль, и сама тоже отправилась спать.
Всю ночь мне снились сны про Габриэля, но про того, которого я знала сейчас. То мы были на лужайке, где тренировались, то в лесу, где встретили единорога, то просто в моей комнате. Мы предавались плотским утехам снова и снова. Несколько раз за ночь я даже просыпалась и, кажется, стонала во сне. Ох, не стоило пить дурманящий эль перед сном и вспоминать Габриэля. Или это так слова Каньи подействовали?
Проснулась я от того, что Канья копошилась в своем сундуке, который она накануне оставила в моей комнате.
— Ты проснулась, — заметила она, — отлично, самое время, уже почти полдень.
Я неохотно встала и поплелась в ванну. Когда вышла обратно в комнату, меня ожидала Канья. На ней было очень красивое платье нежного голубого цвета. Оно тоже была затянута шнуровкой, но нижнее платье было такого же цвета, что и верхнее, и на виду оставались только его рукава. Они были столь широкими, а ткань такой прозрачной, что она, поднимая руки, порхала, как фея.
— Канья, ты очень красивая, — заверила я ее.
— Спасибо, я знаю, — она, довольная моим комплиментом, улыбнулась. — Тебе тоже пора одеваться.
Я надела штаны и сапоги, благо дни выдались не самые жаркие. Расправив на себе нижнее платье, я водрузила пояс в виде металлической цепочки, на нем по бокам два меча. Сверху второе платье. Канья помогла затянуть шнуровку. Оценив результат, я была довольна. Выглядела как фривольная девица. Ярко-красное платье, усыпанное камнями, словно звездами, будет привлекать к себе внимание. И что меня больше всего радовало — мечей видно не было. Волосы я просто расчесала, уложив волной на плечо. Они выглядели прекрасно и без каких-либо украшений. У Каньи волосы были намного длиннее моих, и они струились, накрывая оба плеча, доходя до поясницы — настоящее богатство темного, глубокого каштаново цвета.
Канья достала из чемодана еще один маленький чемоданчик, в нем были стеклянные баночки и пузырьки, и она извлекла оттуда только два. Один с розовой, другой с желтоватой жидкостью, который она протянула мне.
— Это духи, — пояснила она, — я сама их делаю.
И она по капле нанесла на запястья и, убрав волосы, на затылок. Я открыла пузырек и понюхала. Аромат был сложный и очень приятный, я узнала только жасмин и мяту. Вспомнив, как тут любят заговаривать жидкости, я насторожилась.
— Канья, а эти духи не заговоренные какие? — поинтересовалась я.
— Нет, с чего ты взяла, — заверила она, — ну эти точно нет. И никаких запрещенных заговоров, только свои личные наработки.
Удовлетворенная ответом, я надушилась.
— Ну, все, теперь можно идти, — довольно произнесла Канья, направляясь к выходу.
У фонтана нас ждали Эрвин и Джубба. Верховный хранитель ордена Света широко улыбнулся, увидев нас, и с тяжело скрываемым восхищением смотрел на Канью. Он хотел было обнять ее, приветствуя, но передумал.
— Канья, рад, что ты приехала, — любезно приветствовал он ее, держась на приличном расстоянии.
— Я тоже рада тебя видеть, Эрвин, — она хитро улыбнулась в ответ. Но явно была не довольна его сдержанностью.
Мы направились пешком. Наверное, Эрвин и Джубба могли переместиться в одно мгновение, возможно, и Канья сумела бы, но меня оставить не могли. И мы медленно шли вниз. Одна я намного быстрей бы спустилась, но маги двигались медленно.
Наконец, мы достигли небольшой площади в самой нижней части города, где было множество палаток, шумно и весело толпились люди. Площадь заканчивалась у большого открытого берега озера, там устанавливали заготовки для гигантских костров.
— Анна, наслаждайтесь с Каньей праздником, а я буду неподалеку, — начал Эрвин. — В случае необходимости позовешь меня.
Он улыбнулся, и они с Джуббой направились в шумную толпу.
— Ну, и с чего начнем? — поинтересовалась я у своей новой подруги.
— С пенного эля и булочек, конечно, очень уж хочется позавтракать, а потом посмотрим, что интересного есть на ярмарке.
Глава 20
Мы двинулись сквозь толпу. Здесь собрался самый разношерстный народ. Среди одинаковых внешне хранителей, которые, как всегда, были в светлых балахонах, пестрили маги в ярких плащах и накидках. Рядом с ними следовали женщины в красивых и дорогих нарядах. Совсем не похожи на одноликих хранителей, настолько все они были разные.
Со стороны озера начала доноситься задорная музыка, я узнала виолончель, аккордеон и фортепиано. Потрясающая музыка, берущая за душу, сразу хотелось пуститься в пляс, сливаясь с этой симфонией потрясающих звуков. Пока мы двигались вперед, мелодия сменилась, и теперь виолончель со скрипкой играли дуэтом. Не ожидала услышать здесь нечто подобное. Я не слышала музыки уже целый месяц. И эта мелодия настолько тронула меня, что на глазах начали проступать слезы. И это были слезы радости. От этой музыки хотелось жить. Казалось, с каждой нотой ко мне возвращается былая жажда жизни.
Мелодия стихла, и я смахнула слезу. Что-то будто треснуло внутри, освободилось, и я задышала свободнее. Все снова стало преодолимым. Будто музыканты не только сыграли смычками на своих инструментах, но и на всех струнах моей души, растолкав ее, пробудив к жизни. И теперь с искренней радостью я следовала за Каньей.
Мы остановились у палатки, под тенью которой из больших деревянных бочек разливали напитки. Из соседней палатки доносился запах сладких булочек, корицы и шоколада.