— Чтоб я с тобой еще раз связался, — пробурчал Василий, оскорблённый в самых лучших порывах своей совьей души.
— Нечего умничать, — буркнула я, направляясь в дом.
Однако на пороге встали Тишка и Мишка. Оба суровые-суровые, белы рученьки на груди сложены, глазки молнии мечут, губки поджаты. Прям боюсь-боюсь.
— Чем не угодила, домовятки? — поинтересовалась я.
— Ты серьёзно собралась в город с ним? — поинтересовался Тишка.
— Совсем одна? — тут же добавил Мишка.
— Ну-у-у, — протянула я, — смотря что вы понимаете под «одной».
Братья недоумённо переглянулись. Такого ответа они явно не ожидали. И пока соображали, я юркнула внутрь. Вот ещё, делись с ними всеми секретами девичьими. Ха!
Впрочем… у меня есть человек, с которым этими секретами делиться просто необходимо.
* * *— Да ты что! — всплеснула Забава руками, позабыв про одежду, которую она усердно заталкивала в дорожную сумку. — Так и сказал?!
— Сказал, — подтвердила я, укладывая лепешки и вяленое мясо.
Так, что я ещё хотела? Зелень? Ну её. Этого добра везде полно. Главное, взять основное. Травы еще возьму лечебные, это вот точно в дороге пригодится. Возможно, Кощеевич может и без всего этого, а мы с Забавой девушки нежные и беззащитные. Ну… почти.
— Завидую белой завистью, — вздохнула Забава. Но тут же посмотрела на меня и расхохоталась. — Это ж кто тебя надоумил?
— Сама придумала, — не смутилась я. — Да и на рассвете, пока он забылся глубоким сном, успела сбегать к сосенке-елочке своей.
Дальше не договорила, а Забава понимающе промолчала. У ели, что растёт в получасе ходьбы отсюда, похоронена матушка. Не принято чудесниц хоронить там же, где простых людей. Поэтому матушку по её завещанию упокоили в лесу. Под исполинской елью. А рядом, под сосной-великаншей, лежит отец.
С кем советоваться, как не с родителями? И пусть рядом их нет, но слово верное сказать могут. Если подойти поближе, когда ночь не ушла, а утро в пути — тьма нехотя выпускает землю из своих объятий, а свет уже касается, — то возможно много. Просто сделай шаг ближе, а то и ляг вовсе, прислушайся к земле, стань на миг одним целым. И задавай свой вопрос, и ничего не бойся.
Сила рода поможет, направит невидимой рукой на путь верный.
Вот я и сходила. Получила ответ в два голоса: иди, Калинка. Судьба твоя там и друг твой — тоже.
Оспаривать не стала. Только вышла из леса задумчивая и молчаливая. А когда к дому подошла, то увидела Дивислава. По глазам увидела, что он понял, куда ходила. Но вслух ничего не сказал, да и мне не до бесед было.
— Так и меня тебе тоже они… — тихо начала Забава.
Я принялась застёгивать сумку:
— Не совсем, — призналась наконец-то. — Но ближе тебя и Леля у меня никого нет. К тому же ты бы меня не пустила одну, так?
Забава упёрла руки в бока:
— А то! — грозно сказала она. — Но так бы нам пришлось повоевать! И вообще, может, там где в Удавгороде мой суженый бродит, а я тут буду сидеть, Ваську твоего кормить.
Со стороны донеслось хихиканье домовых. Они откровенно веселилась, слушая наш разговор. Хорошо, хоть Василия рядом не было, а то принялся бы страдать, что не ценят его тонкую натуру.
Я рассмеялась. Как же он умудрился прославиться на все Полозовичи! Вот же чудище ненасытное!
— Как тут у вас… весело.
На пороге появился Дивислав, задумчиво поглядывая то на меня, то на подругу. И пусть он старался сохранять невозмутимое выражение лица, я прекрасно чувствовала, что он ожидал такого… подарочка.
— Ты уже управился? — проворковала я. — Познакомься, это моя лучшая подруга Забава. И она отправится с нами.
ЧАСТЬ IІ. Горе-гора
ГЛАВА 1. Предсказание
Месяц назад.
— У нас неприятности, — возвестил Дивислав с таким видом, словно эти они предназначались исключительно мне одному.
Я оторвал взгляд от строк древнего свитка и задумчиво посмотрел на брата. Тот стоял возле двери с самым невинным видом и изо всех сил показывал, что обещанные неприятности — не его рук дело.
— И что… за неприятности? — поинтересовался я, не торопясь покидать уютный ковёр, на котором не грех было не только сидеть и изучать знания предков, но и предаться плотским утехам, а также прекрасно выспаться.
Младший тем временем заложил руки за спину и деловито разглядывал полки со смертоносными зельями. Мой вопрос, разумеется, слышал, но отвечать не спешил. Конечно-о-о-о, мы же Дивислав Кощеевич, младший сын и надежда всея Межанска, в отличие от старшего брата, отрекшегося от власти. Правда, будем откровенны, у меня мощи куда больше, да и возраст берёт своё. Поэтому Дивислав порой хоть и вёл себя как вздорный младший, но хамства или неуважения себе не позволял.
Не дождавшись ответа, я вновь вернулся к свитку. И снова тишина, но такая… чуток потрескивающая обидой. Ничего, пауза — хорошее дело. Если её держит твой собеседник, то и тебе не повредит. Особенно если ты старый, занудный, замкнутый и нелюдимый. Во всяком случае, матушка именно так меня всегда и характеризовала.
— Темнозар, — позвал Дивислав, подходя ближе.
— Да? — отозвался я, медленно сворачивая свиток.
— Зануда ты, — буркнул он, усаживаясь рядом. — Хоть бы сделал вид, что тебе интересно.
Полынь. От Дивислава всегда пахнет полынью. В целом, конечно, неплохо. Куда печальнее, когда ты из рода Кощеева, а распространяешь кругом аромат рогаликов с вареньем. Что ха-ха? Кому-то, может, ха-ха, а вот моему троюродному родственнику сплошная боль и печаль, так как все вместо того, чтобы бояться тебя и опускать очи, тянут воздух и мечтательно прикрывают глаза. А некоторые еще и облизываются.
— Мне неинтересно, — честно сказал я.
Дивислав тихонько вздохнул. Устроился поудобнее, заложил руки за голову и откинулся на стену.
— А зря. Матушка провидицу позвала.
Я поморщился. Что ж, весть так себе. И впрямь стоит полюбопытствовать, что происходит в родном доме. А то со своей работёнкой и позабыл уже, как Межанск выглядит. Надо бы и впрямь выйти и осмотреться.
Повернув голову, в упор посмотрел на Дивислава. Ожидал увидеть вновь спрятанную усмешку и лукавство в глазах, однако он был абсолютно серьёзен.
— Так плохо? — уточнил я.
Ну, провидица. Подумаешь. Она к нам периодически ходит, этак раз в год. Наговорит всякого и на землю отправляет, мол, идите туда. Там судьба ваша. А что Межанск — город между землей и подземельем, её как-то мало волнует. Хотя тут даже название намекает. «Межанск» происходит от межи, границы, что проходит между тем и другим.
Дивислав промолчал. Но вот как-то красноречиво у него получилось. Я прямо-таки проникся. Ну а что? Когда тебя каждый раз пытаются приставить к девице и говорят, что следует подумать про род, продолжение оного и прочее-прочее, становится и впрямь тоскливо. Поэтому я и выбрал бессмертие, отказавшись от власти. Не то чтобы Дивислав может состариться и умереть, но всё же есть способ с ним совладать. А со мной — нет. Пожертвовал ли я чем-то? Да. Но не об этом сейчас.
Дивислав тряхнул головой, убрал упавшие на лицо волосы.
— Не так страшна провидица, как матушка в желании понянчить внуков, — проворчал он.
Я пожал плечами. Ну что ж, так оно и есть. Она у нас пришла из стольного Къева, дочь купца. С виду маленькая, худенькая, ветер подует — унесёт, словно былинку. А характер такой, что как стукнет каблучком сапожка, как нахмурит соболиные брови, сверкнет синими глазами, так и отец не рискует с ней связываться. Тем она его, Рада, купеческая дочь, кстати, и взяла. Год за ней ходил, раз за разом получая отказы. И уже когда разошёлся не на шутку, украл непокорную девицу, оставив родителям сундук с золотом.
К его удивлению, Рада не кинулась на него с кулаками, а живо принялась наводить свои порядки в новом доме. А поведение своё пояснила просто:
— Ну, нравился ты мне, угу. Только откуда знать, какие у тебя намерения? Может, походишь да бросишь меня на потеху завистницам? А когда по — деловому пришёл, так и замуж можно сходить. И вообще… чем у тебя тут прислуга занимается, а? Пол не сверкает, сокровища в кладовой запылились, летучие мыши под потолком повисли! Ну-ка быстро за уборку!
И надо сказать, чистота у нас в доме после этого царила всегда.
Матушка твёрдой рукой держит всех домочадцев, не давая никому спуску. При этом не сказать, что кто-то сильно возражал. Хозяйственные и бытовые дела — женские дела. Вот пусть ими и занимается. Правда, порой начиналось нечто невообразимое, и тогда приходилось туго всем.
— Там луна случайно к затмению не спешит? — проворчал я, прикидывая, чем нам может грозить приход провидицы.
Обычно, конечно, чушью, которую она изрекала с важным видом. Но ведь родичи старшие могут и проникнуться. И тогда нам с Дивиславом, того и гляди, придётся покинуть родной дом и подняться наверх. Сказать начистоту, я это дело не люблю. Вся работа останавливается, потом приходится долго всё приводить в порядок. И пусть некоторые говорят, что изучение поземного царства бесполезно, это не так. Чем больше мы будем знать о возможностях нашей второй вотчины, тем разумнее сможем управлять своими землями.
— Да кто его знает, Горыныча надо спросить, — вздохнул Дивислав. — Собственно, я за тобой и пришёл. Лишка вот-вот появится.
Я поморщился. Лишка. Вот скажите мне на милость, с какой радости Лихо Одноглазое взялось пророчить?! Ответа нет. А вот взялось, и всё! И ни у кого, кроме нас с Дивиславом, почему-то это не вызывает никаких вопросов!
Вздохнув, я аккуратно сложил всё свитки в уголке и поднялся. Пропадать, так вдвоём. Во всяком случае, сумею поддержать младшего, если он вдруг лишится чувств от «прекрасной» вести.
— Пошли. — Я кивнул на дверь.
Дивислав постарался избавиться от страдальческого вида, и даже вышло весьма неплохо. Правда, излучать радость ему всё равно не удавалось.
Мы покинули библиотеку и направились в покои матушки, где она любила принимать гостей. Не личные покои, разумеется. А рассчитанные именно на то, что бы оценили как следует наше богатство, вкус, изысканность (в доме Кощея, ага) и прочее-прочее. Ну и заодно чтобы поняли: вести себя надо прилично, заговоров не устраивать и семью нашу уважать.
Дивислав молча шёл рядом, задумчивый и мрачный. Его Лишка невзлюбила больше меня. Почему? Не знаю. Скорее всего, из-за того, что еще до моего рождения она готовила мне предсказание чуть не на всю судьбинушку горькую, после того как унаследую владения отца. А тут — раз! — наследник Дивислав. Хотя, сказать по правде, меня Лишка тоже не любила. Есть вот такая черта характера — не любить.
В покоях матушки было уютно. Светильники хорошо справлялись со своей работой, заливая всё помещение мягким золотистым туманчиком. При этом он не мешал рассматривать окружающие предметы. Золото подчеркивало деревянную массивную мебель, плетёные руками мастериц ковры и тканые покрывала. Посуда, стоящая на полках, отсвечивала благородным каштаном и густой бронзой. Висящие на стенах портреты наших предков приобретали более внушительный вид.
Матушка сидела за столом и расшивала фиолетово-черными нитками отцовскую рубашку. Она у нас мастерица, каких поискать. В Къеве многие рады были получить в подарок вышитую одежду от Рады, купеческой дочери. Только, выйдя замуж, она подарки дарить знакомым-друзьям перестала. Говорила, мол, родни целые палаты, всех не обшить.
— Что стали истуканами? — спросила она мягким, чуть хрипловатым голосом, не отрываясь от шитья. — Садитесь.
Не то чтобы кто-то из нас робел при виде матушки (хотя кому я вру?), но что-то такое было. Поэтому, не дожидаясь повторного приглашения, мы устроились на стульях рядом.
— Не вижу радости на ваших лицах, детки.
Дивислав закатил глаза, я закашлялся, но тут же нашёлся:
— А можно будет умертвить провидицу и забрать себе на опыты?
Матушка поцокала языком и наконец-то посмотрела на меня невероятно яркими синими глазами:
— Ай-ай-ай. Темнозар, твоё воспитание оставляет желать лучшего.
Я неотразимо улыбнулся и подвигал бровями. Мол, ну так как? Можно всё-таки? Я её не больно зарежу, честное слово.
Золотистый свет придавал необычный оттенок тёмным волосам матушки, заплетённым в косы и уложенным короной вокруг головы. Каждый раз что-то новенькое, это интересно. Надо будет получше изучить природу тумана. А то светильники сам делал, но вот с их наполнением помогали учёные мужи Богатыря-Солнца.
— Я бы помог, — мрачно добавил Дивислав.
— А ты вообще молчи, — рассмеялась матушка. — Уж коль согласился, то исполняй долг как следует. И вообще я внуков хочу. Мальчика и девочку.
Брат что-то прошипел сквозь стиснутые зубы, а я быстро уставился в пол, изучая узор на ковре. Ибо узор — это очень важно. Особенно когда над твоей головой пролетает угроза женитьбы и обзаведения потомством.
В дверь постучали. Мы с Дивиславом переглянулись.
— Я открою, — вздохнул он.
— Нет, — покачала головой матушка, отложила шитье и поднялась. — Я приглашала, мне и встречать.
Мы не спорили.
Дверь отворилась.
— Здравствуй-здравствуй, Лиходея. Заходи.
Матушка поприветствовала гостью и посторонилась, давая возможность, пройти.
В помещении словно пронеслась молния, и появился запах болота и земли. Один тяжёлый шаг, потом второй, третий…
Я поднял глаза и взглянул на гостью. Пришла. Ну, теперь будет весело.
Дивислав явно разделял моё мнение, однако имел вид еще более далекий от радостного. Если меня присутствие Лишки немножко раздражало и забавляло, то вот для него это могло вылиться настоящим испытанием. Ведь с каждым разом мы всё приближаемся к тому моменту, когда наступит роковое пророчество и Дивиславу назовут его суженую.
Конечно, с одной стороны, можно спросить: зачем так мучиться и выслушивать Лихо? Да еще и принимать слова на веру. Но вот… Всё не так просто.
Во-первых, в землях людей бродят не совсем верные истории про Лихо Одноглазое. Среди них есть и такая: один глаз у него видит настоящее, а другой — будущее. Только вот хорошее изрекать у неё никак не получалось (всё же наследственность та ещё), а плохое — запросто. Людям такой расклад, конечно, не понравился. Пошла тяжба. Сначала Лиху пришлось прикрыть один глаз, что бы не было искушений сообщить кому-то о его грядущем. А язык-то чесался! Лишка хоть чуть-чуть да приоткрывала глазик и подсматривала, а уж смолчать никак не могла. В результате получала приличные тумаки, так как всё сказанное всегда сбывалось. В итоге пришлось ей покинуть людские пределы и спуститься к нам.
Тут же её дар заработал немного по — другому. Через раз получалось говорить и хорошие вещи. А учитывая, что от Кощея ничего не скроется, и прогнозы Лишки были не так уж страшны. Наше семейство могло видеть то, что она недоговаривала. Но так как сами мы к предвидению не расположены совершенно, приходится пользоваться услугами Лиха. К тому же… пару веков назад дражайший предок нынешней Лишки взял взаймы у нашего деда приличную сумму золотом. На покупку участка и дома в Межанске. Долг там приличный, до сих пор не отдали. Поэтому и услуги одноглазой провидицы шли в счет старого долга. Матушка посчитала, что слишком расточительно ждать долго, а вот постепенная отработка — это дело. Отец послушал-послушал и согласился. В конце концов, предложение было разумным. Мне оно даже нравилось бы, если б не приходилось терпеть всё выбрыки Лишки на себе. Ну, и на Дивиславе, не без этого.
Лишка уважительно поклонилась. Хриплым голосом поприветствовала нас и матушку. Единственным глазом цепко и внимательно осмотрела помещение.
— Да будет в доме вашем процветание.
Да уж, людям бы странное такой услышать от Лиха. Только вот… то же люди, а это мы. И разница очевидна.
Лишка подняла руку и начертила в воздухе окружность. Колокольчики и бубенцы, пришитые к её широкому рукаву, тихонько звякнули. Нежить подземная, а вырядилась-то как! Вот любит она перебор. Что в одежде, что в словах. Порою без слёз и не взглянешь. А тут тебе платье, расшитое зелёными и красными нитками. Семь, а то и десять ниток крупных бус на шее, прикрывающих глубокий вырез — свой необъятный бюст она упорно полуоголяла при каждом приходе. Было даже подозрение, что хочет совратить кого-то из нас. Однако пока что это так и оставалось тайной.