— И давно ты так живешь?
— Давненько.
Далеко отойти друг от друга мы не успели, и Рэю потребовалось не больше секунды, чтобы приблизиться ко мне вплотную, погладить по щеке и снова коснуться губ поцелуем — правда, на этот раз еще менее настойчивым. Зато для меня сдерживающих факторов стало меньше. И я обвила его шею руками.
Это было полнейшее безумие. Мы стояли посреди командного отсека, с незапертой дверью, через которую в любую секунду мог кто-то войти, я — в образе мужчины, Рэй — ясное дело, тоже, и безудержно целовались, теперь уже не отрываясь друг от друга. Опыт у меня был нулевой, но я быстро училась и — по крайней мере так мне казалось — ученицей была талантливой. Уста не жили отдельной жизнью, нет, скорее я сама стала своими устами, полностью растворяясь в обнимавшем меня мужчине.
Не знаю, долго ли это продолжалось. Двадцать секунд? Несколько минут? Времени в тот момент для меня не существовало, а задним числом не просчитаешь.
— Пойдем ко мне, — прошептал Рэй, касаясь губами моего уха. Чуть отстранился и заглянул мне в глаза. — Я понимаю, что слишком спешу. Я веду себя, как зеленый юнец, которому не хватает терпения. Брэн прав, и я — чертов псих, растерявший всю свою выдержку. Но я прошу тебя — пойдем ко мне. Хотя бы покажи мне свое лицо. И голос. Я обещаю, что не буду больше ни на чем настаивать, если ты будешь против.
Я не была против. И нетерпение его мне только нравилось. Наверное, в силу полного отсутствия опыта следовало бы проявить большую сдержанность, но, возможно, я просто не ощущала себя в должной степени женщиной. Присутствовало разве что легкое смущение.
— Маска так просто не снимается, — объяснила я, в очередной раз коснувшись губ Рэя в мимолетном поцелуе, заставившем волну тока пробежать по коже. — Нужен раствор, он у меня в каюте. Сбегаю за ним и приду. Это быстро.
Я развернулась и поспешила прочь, торопясь поскорее преодолеть минуты и метры, отделявшие нас от близости, не знаю, физической или духовной, да и к черту эти разграничения! К счастью, все постепенно налаживается, мы вовремя нашли записи Линды, теперь можно будет начать жизнь заново…
Я застыла на месте, остолбенела, так и не успев ступить за порог. Сердце билось глухо и тяжело, будто ради каждого удара ему приходилось переворачивать каменные глыбы. Медленно, прилагая неимоверное усилие, я развернулась. Руки безвольно повисли.
— Прости, Рэй. Я не приду.
Выражение его лица резко изменилось. Теперь на нем было написано разочарование. Он даже как будто чуть-чуть постарел, заставив меня вспомнить внешний облик того заключенного, которого я встретила в камере-одиночке пару месяцев назад.
— Почему?
Невеселая улыбка коснулась моих губ.
— Ты женат.
Какое-то время он хмурил брови, покачивая головой, словно не в силах осмыслить моих слов.
— Но ты же понимаешь, после всего, что произошло, это уже не имеет значения. Не может иметь значения.
Моя улыбка стала шире, и это парадоксальным образом отражало всю степень моего отчаяния.
— Тебе сейчас так кажется. Но ты ведь собираешься ее найти, верно? Во что бы то ни стало.
Он не ответил, подтверждая давно известный тезис, что молчание — знак согласия.
— Ты отыщешь ее, вы поговорите. Она даст какие-нибудь объяснения своему поступку — не может же их не быть! Скажет, что ее шантажировали или еще как-то заставили. Да даже если окажется, что все это ради денег или научного интереса. Или маленькой планетки в личное пользование, как говорил док. Все равно ты сумеешь ее понять. Простить, может, и нет, но понять сумеешь точно. Ведь она, какая бы ни была, для тебя — не чужой человек. Сколько вы прожили вместе? Восемь лет? Больше? Она варила тебе кофе, встречала после долгих вылетов… Не знаю, что там еще делают жены?..
Рэй попытался что-то сказать, но я замотала головой, призывая к молчанию, и, как ни странно, он послушался.
— Ты не подумай, я не наивный ребенок. — С губ сорвался смешок, а глаза заволокла влажная пелена. — И вовсе не считаю, что после постели люди непременно женятся и умирают в один день. Но ценность недолговечного романа в том, что люди заранее не знают, сколько он продлится. Не знают, что он окажется недолгим. Каждый такой роман мог бы оказаться на всю жизнь. И поэтому он всю жизнь хранится в памяти. У меня, конечно, нет опыта, но, — я пожала плечами, чувствуя себя в этот миг как никогда хрупкой, — так мне представляется. Такие отношения — как бабочка, которая вспорхнула с ладони. Может, она и однодневка, но пока живет, она красивее всей окружающей фауны. А наши с тобой отношения — это как если бы бабочку еще при жизни пригвоздили булавкой к странице альбома. Я так не смогу. Заранее знать, как все будет, а потом шаг за шагом наблюдать развитие того, что и так было очевидно. Поэтому давай лучше… — Пошлое предложение остаться друзьями так и не сотрясло ценный на звездолете воздух, в последний момент замененное на «оставим все как есть».
Вот теперь я развернулась и почти побежала прочь, не надеясь, что Рэй помчится следом, а искренне этого боясь. К счастью, ему хватило ума меня не останавливать. По искусственному лицу текли струйки настоящих слез.
Ворвавшись в жилой отсек, я чуть не врезалась в Хендрейка. С трудом избежав столкновения, остановилась возле стены.
— Что-то случилось?
Он выглядел искренне озабоченным.
Я мотнула головой, сжимая губы.
— Сэм, тебя кто-то обидел?
Хакер прищурился и коснулся рукой моего плеча.
— Я сам кого хочешь обижу, — огрызнулась.
Эффект, увы, был подпорчен вынужденно шмыгнувшим носом.
— Может быть, тебя к доку сводить? — не отставал Кен, не слишком убежденный моим заявлением.
— Еще не хватало, — фыркнула я, отворачиваясь, чтобы вытереть мокрую от слез щеку.
Парень немного помолчал.
— Хоть чем-нибудь помочь?
Кажется, он уже был готов меня отпустить, и все, что мне оставалось, — это спокойно шагать себе мимо, но вместо этого я подняла глаза и спросила:
— Ты куришь?
Мне явно удалось его удивить.
— Да. Но разве на корабле можно? — уточнил он, не без оснований разглядев в моей фразе не столько вопрос, сколько приглашение.
— Вообще-то нельзя. Но у меня есть что-то вроде индульгенции.
Прямо в коридоре курить не стали. Засели у меня каюте на застеленной кровати и смолили, используя в качестве пепельницы первую попавшуюся на глаза тарелку. К середине сигареты мне стало легче. Когда в пальцах остался лишь коротенький окурок, я с неохотой выбросила его и блаженно прикрыла глаза.
Нет, я понимаю, что от курения для легких не может быть ничего хорошего, но, видно, разбитое сердце воздействует на дыхание еще хуже. Сейчас я хоть немного успокоилась.
— Хорошие сигареты, — отметил Кен.
Своих у хакера не было, и он стрельнул у меня.
Я кивнула.
— А ты на Новой Земле какие курил?
— Да электронные только. Так, иногда, разными вкусами баловался.
— Электронные — это и правда баловство, — наставительно заявила я, не открывая глаз.
— Да я не спорю, — добродушно отозвался хакер.
Заядлым курильщиком нельзя было назвать ни одного из нас, но требовалась нейтральная безболезненная тема для разговора, которая не несла бы в себе ровным счетом ничего личного. И сигареты подошли не хуже любой другой.
— Вот на Грине было веселее, — удобно устроившись, ударился в воспоминания Кен.
— Ну, электронные там явно не в ходу, — сделала я логический вывод.
— Нет, конечно. А обычные не то чтобы поощрялись, но особо и не порицались. Жизнь на планете непростая, людям надо как-то расслабляться. Вот и расслаблялись… все по-разному. — Он усмехнулся. — Короче, официально сигареты не купишь, там вообще с магазинами не ахти. То сосед с ярмарки вернется — подбросит, но кто-нибудь из гостей самокрутки привезет. В общем, внутри могло оказаться что угодно. Я так один раз покурил… Знаешь такое выражение — «поехала крыша»? Так вот, оно точно описывает мои ощущения. Казалось, верхняя часть черепа отсутствует, и мозги приятно обдувает ветерком. В общем, с тех пор я на Грине не рисковал.
— Ничего себе экологически чистая у вас планетка! — чуть не подавилась я.
— Экологически чистая трава, — пожал плечами Кен. — Вообще любые хорошие начинания заканчиваются у людей лицемерием. И хорошо, если только им. Когда имеешь доступ к закрытой информации, такое понимание приходит быстро.
Я немного посидела с прикрытыми глазами. Слово «лицемерие» вызвало мои собственные ассоциации.
— Скажи, эта Линда… Чем она вас с кэпом взяла? Что в ней такого особенного? — чуть позже спросила я.
Хакера при упоминании ее имени прямо перекосило. Разговор о люто ненавидимой жизни на Грине он воспринимал значительно спокойнее.
— Да как тебе сказать… Просто она это умеет, — протянул он, и я поняла, что ничего, кроме неприязни, Кен к своей бывшей любовнице уже не испытывает. — Есть в ней что-то такое…
Так и не подобрав слов, он махнул рукой и развивать тему не стал.
Ну да. Мы с Линдой слишком разные, и все сравнения — в ее пользу. Она умеет, я — нет. Она по-женски манипулирует мужчинами, я даже не знаю толком, что это такое — быть женщиной. У нее профессия, у меня — так, сугубо теоретическое образование, и то незаконченное. Она идет по головам к четко поставленной цели, я же все эти годы понятия не имела, для чего живу. Она — блондинка, я — брюнетка, мы даже в этом как две противоположности…
Настроение снова испортилось, и я потянулась за второй сигаретой.
Глава 8
— Готово. — Кен оторвался от экрана и повернулся к Рэю. — Я подключился к трансляционной станции. Теперь вызов будет фиксироваться так, как будто сделан оттуда.
Капитан сосредоточенно кивнул. Сегодня он впервые подпустил хакера к более серьезному компьютеру, чем древний планшет, начисто лишенный какой-либо опции подключения к плантернету. И это решение, похоже, себя оправдало.
— Честно скажу: надолго их это не обманет, — предупредил Кен. — Если начнут проверять и выяснят, что нас там нет, быстро сообразят, что к чему.
— Это понятно.
— Выиграем немного времени — и хорошо, — подтвердил док. — Так я звоню?
Начинавшемуся сейчас действу предшествовал продолжительный спор между капитаном и врачом о том, кто будет говорить с Новой Землей. Рэй считал это своим долгом, Брэн же был убежден, что беглому заключенному нельзя «светиться» на родной планете даже таким, сугубо звуковым способом. В конце концов, местоположение корабля и правда нетрудно просчитать. В итоге Рэй неохотно, но сдал позиции, о чем и свидетельствовал его согласный кивок.
Брэн надел наушники с прикрепленным к ним микрофоном и повернулся к экрану, на котором была открыта нужная программа — Скайфон. Сначала он напечатал какое-то имя, потом принялся набирать длинную комбинацию цифр — видимо, для связи с абонентом требовалось знать некий заковыристый код.
— Господин полковник! — начал он после нескольких секунд всеобщего напряженного молчания. — Говорит капитан в отставке Брэндан Уолкс.
Ого, а он, оказывается, в чине капитана! Ничего себе доктор!
— С кем он разговаривает? — прошептала Гайка.
Реплик с той стороны линии мы не слышали, и Кен тихо ответил:
— Предполагаю, что с полковником ВБС Виктором Робле.
— Откуда ты знаешь?!
— Не знаю, предполагаю. Он же сказал «господин полковник». А дальше достаточно немного покопаться в сети. Я же собирал инфу по кэпу и «Галалэнду».
Мне показалось любопытным, что вместо «Макнэлл» или хотя бы «Рейер» он выбрал свойское «кэп», но, к счастью, сам предмет разговора этого услышать не мог, полностью сосредоточенный на диалоге, который вел врач. В отличие от нас капитан мог слышать обоих собеседников, поскольку надел вторые наушники. Впрочем, вскоре нам стало более чем хватать реплик Брэндана.
Сначала док вкратце, четко и по существу пересказал предысторию и содержание записей Линды. О том, как мы вышли на эти записи, сообщал осторожно, не вдаваясь в лишние подробности и ни разу не упомянув открытым текстом участие Макнэлла. После того, как он закончил, для нас, не имевших наушников, но все равно собравшихся в командном отсеке, наступила тишина.
— Так точно, господин полковник, мне известно, что мой вылет с Истерны был несколько неожиданным.
Мы переглянулись. На наш взгляд, это была не самая актуальная тема в контексте пересказанных доком событий.
— Нет, господин полковник, капитан Макнэлл в данный момент не рядом со мной, — сказал в микрофон Брэн, не отрывая взгляда от Рэя. — Так точно, бывший капитан. Нет, мне неизвестно его местонахождение. Конечно, жду на линии.
Мы тоже ждали в напряженной, звенящей тишине. Думаю, прошло не более пары минут, но вытерпеть их было довольно трудно. Затем врач снова стал отвечать на неслышные нам вопросы.
— Да, господин полковник, я отдаю себе отчет в том, что говорю. Да, мне известно, что Линда Макнэлл числится умершей. Ее убийство было тщательно инсценировано. У меня есть свидетель, который может это подтвердить. Сообщник Линды Макнэлл, программист Кен Хендрейк. Да, числящийся пропавшим без вести в системе Сигма-Д. Именно так. Я могу предоставить доказательства. Нет, предоставить Линду Макнэлл не могу. Рейера Макнэлла тоже. Совершенно верно, господин полковник. Человеческая женщина вступила в сговор с не-гуманоидами. Цивилизация освеномов оказалась не настолько отсталой, как мы привыкли считать. Именно так, психическая энергия. Информацию я почерпнул исключительно из электронного блокнота. Вы совершенно правы, я не вирусолог.
Снова непродолжительное молчание.
— Вас понял, господин полковник. Конец связи.
Брэн нажал прерывающую разговор клавишу. Лишний раз удостоверился, что связь действительно отключена. Потом они с капитаном одновременно сняли наушники. Мы молча ждали, словно обвиняемые оглашения приговора в зале суда.
— Нам не поверили, — удрученно сообщил Брэн. — Потребовали, чтобы мы с капитаном незамедлительно возвратились на Новую Землю.
— Может быть, в этом случае они всерьез займутся вопросом освеномов? — предположил Рэй.
Док уверенно покачал головой.
— Не займутся. Ты сам все слышал. Погибшая человеческая женщина, оставшаяся в живых согласно свидетельству столь же мертвого программиста. Вступила с представителями примитивной, дикарской цивилизации в сговор по порабощению высокотехнологичной планеты с помощью несуществующего вируса. Дикари — энергетические вампиры. Обо всем этом я утверждаю исключительно на основании записи в электроблокноте, после того, как помог бежать с Истерны уголовному элементу, убийце той самой человеческой женщины… А я специально выбрал Робле, он один из самых адекватных.
— Стало быть, от ВБС помощи не будет? — решила уточнить то, что все еще не поддавалось осмыслению. — И от правительства Новой Земли тоже?
— Скорее всего, нет, — подтвердил Брэн. — Можно попытаться связаться еще с парой человек, но если этот не послушал, другие и вовсе пошлют меня в пешее космическое путешествие. Странно, что Робле проговорил со мной так долго.
— Не странно, — выходя из состояния оцепенения, возразил Рэй. — Он давал своим людям время нас локализовать. Уходим отсюда, и как можно быстрее! Со всем остальным будем разбираться потом.
Подавая пример собственным поведением, он пересел, заняв капитанское кресло, и вывел на удобный уровень виртуальную клавиатуру. Аркадайос отстал лишь на пару секунд, но вскоре, расположившись по правую руку от капитана, уже переключал рычажки и отдавал бортовому компьютеру голосовые команды. У каждого свой стиль общения с техникой. Одни предпочитают набирать текст, другие — разговаривать с машиной. Брэн остался сидеть на месте радиста, функции которого по-прежнему выполнял в меру своих возможностей.
— Все это время они высчитывали наше расположение? — с тревогой спросила я.
— Вне всяких сомнений, — откликнулся Рэй, который на сей раз, в отличие от дока, не надевал наушники. — Я бы на их месте поступил именно так. Хорошо, что Брэн быстро прервал разговор.