Припомнился намек дока на то, что некоторых вещей кэп никогда не сделает, хотя припугнуть может. Не знаю, насколько далек Брэн был от истины, скорее всего, не слишком, но в данный конкретный момент слова Рэя звучали очень уж убедительно.
— Ни в чем он не виноват! — Я не стала проверять серьезность намерений капитана. — Это я психанула не по делу.
— Психанула? — переспросил Рэй.
Его глаза, уже не следившие за Кеном, превратились в узкие щелки, и было нетрудно догадаться, что в повторенном слове его заинтересовал в первую очередь женский род.
— Ну да, о том и речь. Он тоже догадался, что я… ну, не мужчина. Это слегка выбило меня из колеи, но сейчас все уже нормально.
— Не все, — прохрипел хакер.
Поддавшись психологическому давлению в виде наших с Брэном укоризненных взглядов, Рэй опустил руку. Кен, малость пошатнувшись, отступил в сторону. На его шее отчетливо виднелся красный след.
— Больно? — спросила, содрогнувшись.
Хакер беззаботно отмахнулся.
— А, я уже привык. — Этот комментарий заставил Рэя скрипнуть зубами. — Так что там с этим шантажистом?
— Он и об этом знает?!
— Я ему сказала. Вкратце, — призналась, виновато потупившись, хотя реальных причин для извинений тут не видела.
— Я так понимаю, вы идете на Освальд разбираться с тем парнем? — угадал Кен. — Тогда я с вами.
Тем же вечером на перекрестке улиц Гимел и Йота мы повторно пересеклись с новоземским художником, только на сей раз встреча точно не была случайной. В руках я держала конверт, в каких часто хранили денежные карты. На лицо был накинут капюшон длинной толстовки.
— Ну как, леди, вы доставили то, что мне причитается?
Народу вокруг почти не наблюдалось, этим и был обусловлен выбор места передачи денег, и шантажист счел возможным использовать такое обращение, дабы продемонстрировать мне серьезность своих намерений.
— Да, — быстро определившись с ответом, согласно кивнула, — именно это я вам и доставила.
И откинула капюшон, открывая не маску, а свое настоящее лицо, впрочем, тоже знакомое художнику. Удивление его было столь велико, что он не сразу заметил три тени, одновременно подступившие с разных сторон. А когда заметил, было уже поздно.
— Вечер добрый, — вежливо поприветствовал новоземца док и уколол собеседника в плечо крошечным шприцем, более всего напоминающим канцелярскую кнопку. Сквозь шелк рубашки проступила крохотная капелька крови.
— Что это зна… Ой! — Художник обвел нас всех по очереди затуманенным взглядом, а затем переключился на близлежащие дома и деревья. — А почему все так кру-у-ужится? — с веселым недоумением вопросил он, ни к кому конкретно не обращаясь. — Не знал, что сосны на Освальде умеют танцевать!
Он говорил довольно громко и этим привлек-таки внимание пары припозднившихся прохожих. А уж когда новоземец, закатив глаза, упал в беспамятстве — Рэй еле-еле и не слишком охотно успел поддержать его, ухватив под мышками, местные жители и вовсе стали высовываться из окон первого и даже второго этажей.
— Все в порядке! — зычным голосом объявил Брэн, демонстрируя всем мнимое электронное удостоверение, каковое в действительности могло оказаться чем угодно — от документа о службе в ВБС до клубной карты торговой сети «Голограммы для мамы». — Я врач. У этого человека стандартные симптомы. Семь целых, восемь десятых процента туристов с Новой Земли испытывают подобное из-за непривычных климатических условий Освальда. Сейчас мы заберем больного в безопасное место, а затем он получит необходимую медицинскую помощь.
Он вытащил из чемоданчика предмет, похожий на складной табурет, и нажал на расположенную сбоку кнопку. Дополнительные части начали выезжать наружу, и вскоре конструкция превратилась в полноценные носилки. Уложив на них «больного», Рэй и Кен понесли его в направлении «безопасного места».
— А это не заразно? — крикнул один из жильцов, опасно свесившись с подоконника второго этажа.
— Для коренных освальдианцев — нет, — деловито ответил Брэн, захлопывая чемоданчик. — В любом случае эффект кратковременный и продолжительных последствий практически не бывает. Но если почувствуете головокружение, обратитесь к своему семейному врачу.
Других вопросов у любопытных наблюдателей не возникло, и мы благополучно удалились с места происшествия.
— Я же говорил, — пропыхтел Рэй, поудобнее перехватывая носилки. — Лучший способ скрыть преступление — это совершить его у всех на глазах. Жаль только, что этот художник такой упитанный, — сокрушенно добавил он. — Все-таки правду говорят: талант обязан быть голодным.
— О, кажется, просыпается! — потер руки Кен.
Несмотря на довольный вид, было крайне трудно назвать выражение лица хакера доброжелательным, скорее уж хищным. То же самое можно было сказать и об остальных свидетелях пробуждения похищенного, присутствовавших в тщательно заблокированном изнутри медотсеке, — Рэе, Брэне и мне. От очнувшегося художника наша агрессивность не укрылась, поскольку выглядел он откровенно испуганным. Впрочем, возможно, причина заключалась в том, что он был распластан на кушетке для пациентов, с руками и ногами, прочно зафиксированными при помощи ремней.
— Что же вы, молодой человек? — пожурил художника док.
Как по мне, не слишком логичное обращение. Вряд ли Брэн был старше нашего подопечного.
— Шантаж, вымогательство… Нехорошо как-то. Не по-джентльменски.
— Я действовал из лучших побуждений!
В стремлении доказать свою невиновность художник попытался подскочить на ноги, но по понятным причинам ему это не удалось.
— Сейчас угадаю, — невозмутимо отозвался Кен. — Твоя мать очень тяжело больна, и было ну просто необходимо любым способом собрать деньги на лечение?
— Причем болезнь должна быть очень редкой, раз операцию не покрывает медицинская страховка, — внес профессиональное уточнение док.
— Да нет, — протянул Рэй, — тут дело не в болезни. Я думаю, он собирался отдать все вырученные деньги на благотворительность. Кого поддержать хотели? — полюбопытствовал он у шантажиста. — Детей-сирот или, быть может, бездомных кошечек? Или хотели сделать пожертвование в организацию по защите среброзубых стрекоз на планете Кохатол?
Вид у кэпа, когда он высказывал эти предположения, был прямо-таки дружелюбным, словно он действительно верил в то, что говорил.
— Все не так, — принялся оправдываться похищенный. — Увидев ее в кафе, я понял, что она по-прежнему носит маску и скрывается. Значит, скорее всего, на ее совести тяжелое преступление. Вот я и решил проверить. Если придет на встречу, следовательно, рыльце у нее в пушку, и надо сообщать в полицию. А если не придет, значит, все невинно, и я могу больше об этом не вспоминать.
— Совестливый ты наш! — с доброй улыбкой похвалил Рэй. — Что же ты, такой законопослушный, взялся работать над маской, когда тебе ее заказали? Понимал же, что без причины такие вещи не покупают?
— Ну… — художник слегка стушевался, — каждый зарабатывает на жизнь как может.
Рэй и Брэн синхронно закатили глаза, после чего понимающе переглянулись.
— Если бы ты знал, от скольких людей и нелюдей я слышал эту фразу, — поделился опытом кэп. — И от торговцев наркотиками из системы Рейзы, и от космических пиратов с Миенга, и от дуэллийских грабителей, и от проституток Истерны. «Не я такой, жизнь такая».
— …и если сдать меня в химчистку, вы сразу же увидите мой белый и пушистый хвост, — охотно подхватил Брэн.
— Хороший у вас круг знакомств.
Эту ехидную реплику просто обязана была произнести Гайка, но ввиду ее отсутствия я решила принять эстафету.
— Он еще лучше, — заверил док. — Наш капитан всего лишь постеснялся продолжить список.
— Так, а с этим-то экспонатом что будем делать? — возвратил нас, если можно так выразиться, с небес на землю Кен.
— Есть варианты, — охотно сменил тему Брэн, степенно обходя вокруг койки.
Шантажист не отрывал от него затравленного взгляда.
— Например, у нашего бортового врача есть чудо-таблетка, превращающая людей в миенгов, — припомнил недавнюю шутку-страшилку дока Рэй. — Каких-то полчаса — и у человека вырастают две дополнительных руки.
— И еще два глаза, — подсказала я. — Хороший вариант. — Это я уже обратилась непосредственно к «пациенту». — С четырьмя глазами гораздо удобнее наблюдать за окружающими и выискивать новую жертву для шантажа.
— Я не хотел! — провыл тот. — Говорю же, это была всего лишь проверка!
— А мы тоже всего лишь проверим, долго ли проживет человек с такими изменениями в организме. — Я оставалась непреклонна.
— А я предлагаю проще, — неожиданно отступился от собственного предложения Рэй. — Давайте не будем отращивать ему новые части тела. — И, стоило пленнику благодарно закивать, добавил: — Лучше оторвем пару уже имеющихся.
Жертва нашего произвола заметно задрожала, но тут вмешался док:
— Э нет, такого я не потерплю! Я, знаете ли, все-таки врач, давал клятву Гиппократа. Да и вообще, зачем отрывать, когда можно спокойно и аккуратно отрезать? В нашем распоряжении столько прекрасных инструментов — лазер, скальпель, хирургические ножницы, в конце концов!
Стоит отметить, что Брэн и правда, пока пациент спал, успел выудить из шкафов и красиво разложить на столе многочисленные медицинские инструменты, в том числе и те, которые больше напоминали орудия для пыток. Раскладывал с вдохновением, будто натюрморт рисовал.
Еще пару минут мы потрепали художнику нервы молчанием, которое порой эффектнее слов. Затем Рэй с ножом в руке подошел к изголовью кушетки и принялся проникновенным голосом объяснять:
— Значит, так. Из сегодняшнего происшествия тебе следует извлечь три урока. Первый: шантажировать нехорошо. — Он выдержал паузу, чтобы эта глубокая философская мысль в полном объеме проникла в сознание пациента. — Второй: как видишь, личность нашей подруги уже не является секретом, так что шантажировать ее еще и бессмысленно. И наконец, последнее: ты можешь идти отсюда в полицию, звонить в службу безопасности Новой Земли, писать хоть президенту Южного континента. Но даже не вздумай обращаться в представительство ВБС и сообщать им об экипаже звездолета класса Т-397, высадившемся на Освальде и интересующемся освеномами. Иначе у тебя будут большие проблемы.
С этими словами он перерезал ремни, которыми были стянуты руки художника, и, предоставив «пациенту» самостоятельно освобождать себе ноги, отошел, дабы включить компактный кругляш переносного коммуникатора.
— Аркадайос, готовимся к взлету, — передал он.
— А вот это, — Кен помахал перед носом шантажиста планшетом, на котором по-прежнему хранились эскизы моей маски, — я, пожалуй, оставлю себе.
Уже позднее, когда художник был выпущен с корабля, точнее, выброшен с высоты пары метров, а мы благополучно удалялись от вечно ураганной планеты с названием Освальд, Брэн вздохнул, тоскливо разглядывая непригодные ремни.
— А что, просто расстегнуть было нельзя?
— Так выходило более поучительно. — Рэй без особого раскаяния передернул плечами.
— Ну-ну. А не звонить в ВБС ты ему зачем посоветовал? — насмешливо поинтересовался док, особенно выделив частицу «не».
— Разве не очевидно? Чтобы он сразу побежал это делать. Информация постепенно дойдет до кого надо, они получат подтверждение тому, что мы относимся к угрозе серьезно и продолжаем ею заниматься. Чем черт не шутит, может, и сами лишний раз задумаются. При этом вычислить нас они не смогут, поскольку иметь прямого отношения к звонку мы не будем.
— Красиво, — признал врач. — Неплохая комбинация.
— Ну так не первая же, — хмыкнул Рэй.
Прошло еще два часа. Корабль давно погрузился в сон. Даже Аркадайос уединился с Иолетрией в их общей каюте, предоставив автопилоту управлять звездолетом до условного общекосмического утра. Гайка сладко сопела на верхней полке, обхватив рукой подушку.
Я же ворочалась с боку на бок и никак не могла уснуть. Вновь надетая маска давила как никогда, и это невзирая на недавний весьма продолжительный перерыв в использовании. Откровенно говоря, давила она не столько на лицо, сколько на психику. Она душила меня, как душила необходимость находиться в четырех стенах в рамках узкой корабельной каюты. Клаустрофобия была не свойственна мне не более, чем боязнь высоты, но непосредственно сегодня, как видно, сработали основательно сдавшие нервы. На протяжении последних недель они будто сжимались глубоко во мне в маленький плотный клубок. Давление внутри шара постепенно усиливалось, энергия требовала выхода, и все это было просто обязано привести к взрыву.
Устав валяться без толку, я откинула одеяло, тихо, практически бесшумно, поднялась на ноги и, удалившись в ванную, вновь избавилась от маски. Возможно, навсегда. Во всяком случае сейчас ее отсутствие не пугало. Половина корабля уже знала мой секрет, к тому же все спали, а в помещениях было темно.
Я выскользнула в коридор, понятия не имея, что буду делать дальше. Зато сразу поняла, что поступила правильно: дышать стало легче, ощущение клаустрофобии отступило. А дальше… ноги сами привели меня к той двери. К двери капитанской каюты.
Честное слово, я шагала бесшумно. У меня легкая поступь, особенно когда я этого захочу, к тому же, выходя из нашей с Гайкой спальни, я специально не обулась. Даже в мягкие тапки. Но Рэй все равно открыл сразу. Моментально распахнул дверь, стоило мне замереть с противоположной ее стороны.
Я спросила его об этом позднее. Ответил, что ждал меня всегда. Говорил ли он в буквальном смысле или переносном? Действительно ли стоял часами у двери или просто не переставал надеяться, что я приду? Не знаю. Глупо было задавать уточняющие вопросы.
Проем автоматически закрылся, оставляя нас наедине. Рэй первым поцеловал меня, но я не стала бы утверждать, что это была его инициатива. Думаю, решимость читалась в каждом моем движении.
— Боги, какая же ты красивая! — прошептал он.
Конечно, это была глупость. Как можно разглядеть лицо, целуя человека в губы? Тем более и освещение в каюте было минимальным. Но в некоторых случаях совершенно не важно, соответствует высказывание действительности или нет. Хотя не знаю, согласится ли с этим Иолетрия.
— Мне наплевать, женат ты или нет, — выдохнула, обнимая его за шею, и только теперь понимая: я действительно чувствую то, что говорю.
— Забудь.
Он уложил меня на кровать, более широкую, чем наши с Гайкой койки, и склонился надо мной, принимаясь расстегивать рубашку.
— Что это?!
Рэй замер, когда его руки коснулись стягивавшей грудь ткани. Я тихонько засмеялась.
— Аналог нижнего белья. Верхнего нижнего, если быть точной. Можешь разрезать.
Он укоризненно покачал головой, оценив намек на сегодняшние ремни, и приподнял меня, чтобы полностью снять рубашку.
— Я могу быть жестким и, наверное, даже пугающим. Но неужели ты думаешь, что это хоть когда-нибудь коснется тебя?
И он стал осторожно разматывать широкую белую ленту. По окончании процесса я испустила стон облегчения: все-таки это постоянное давление было очень неприятным.
Тело била легкая дрожь, но не знаю, от возбуждения или от страха. Осознанного страха я не ощущала: с подросткового возраста привыкшая вращаться в мужской среде, просто не успела заполучить тот коктейль комплексов и предубеждений, который даже в наш просвещенный век продолжал передаваться женщинам патриархального общества. Думаю, на Дуэлле все было иначе. На Новой Земле — пока не изменилось. Но я не боялась и, вероятно, вела себя совсем не так, как положено девушке в моей ситуации. Стремилась не только и даже не столько дать, сколько взять. И при первой же физической близости быстро оказалась в положении сверху.
Это уже потом, лежа на кровати рядом с Рэем, я начала думать и анализировать и запоздало испугалась, что поступала не как должно. Действовала по-мужски, а не по-женски. А ведь это точно не то, что нужно человеку, который был рядом. Иначе он и сходился бы с мужчинами, как по ошибке заподозрила Гайка.