Потому что что-то внутри говорило: «Рано. Он чужой».
Я сама понять не могла, что значит, свой, а что значит, чужой. Но вот семья — мамуля, Виталий Владиленович, Кирюшка, Ариэлька… они для меня «своими» были. Родными.
А когда «чужие» начинали руки распускать, я себя какой-то девкой чувствовала. Вот прям девкой. И это осознание причиняло чуть ли не физическую боль. Которую я незамедлительно возвращала назад, к так говоря, источнику.
Поэтому сблизиться ни с кем как-то не довелось (мало кто захочет повторить попытку сближения после удара, скажем, в челюсть). А потом началась военная академия. Где девчонок меньше, чем парней. Где девчонке надо быть всегда впереди и лучше, чтобы заслуги хоть наполовину признали… А что касается чести… Глядя на печальный опыт некоторых, я знала, что не зря говорят «потом не отмоешься».
И еще мамино предупреждение:
— Нет одному — нет никому. Можно одному — можно всем.
Поэтому я и вовсе никого ближе вытянутой руки не подпускала.
А тут, практически сама себя предложила! Осознание этого подогнуло колени, сбило дыхание. Захотелось заплакать, даже завыть в голос. Останавливало только то, что слышала всплеск воды. Поэтому поспешила ретироваться и как можно тише.
— Целуйся там с этими жабами хвостатыми, — от души пожелала Исаму, прежде чем провалиться в неглубокий, тревожный сон.
Глава 13
Проворочавшись всю ночь, я уснула только под утро. Мне снилось, что рядом кричат, вот прямо орут на ухо. Крик казался таким реальным, он него не спрятаться было, не укрыться, и когда три поверхностных сна сменили один другой, а крики с мольбой о помощи продолжили повторяться, до меня дошло: кричат наяву.
Я сонно заморгала, потом принялась яростно тереть кулачками глаза. Секунды две. Затем рывком села, озираясь вокруг.
Кричал невысокий темноволосый парень, с убранными сзади в хвост волосами. Одежда, как я успела бегло заметить, вся в прорехах, словно бежал, продираясь через колючие кусты. В глазах — какая-то безысходность, лицо искажено отчаяньем.
Я хмуро притянула поближе лук, который положила, засыпая, рядом со спальником.
Заметив, что добудился, человек кричать перестал и только воскликнул с болью в голосе:
— Помогите, прошу! Эти люди держат в плену мою невесту!
Я заозиралась в поисках извергов, лишивших парня невесты. Взгляд натолкнулся на Кеншина, который был уже на ногах, и вид у дракона был отвратительно-выспавшимся. Что касается Исама, на него смотреть не хотелось, но пришлось, поскольку второй дракон находился в поле зрения. Беловолосый сидел на том же месте, где вчера засыпал, вид при этом тоже был подозрительно отдохнувший, только моргал часто, уставившись на разбудившего.
Кеншин как-то очень уж самодовольно улыбнулся и обратился к незнакомцу:
— Ты видишь, добрый человек. Мои спутники утомлены дорогой.
И руками развел, гад. Словно приглашал несчастного присоединиться к его личной трагедии.
Исам, понятно, этого не вынес, оказался на ногах раньше, чем Кеншин договорил.
А я решила гордость на потом оставить и зевнула. Все-таки игры с русалками, утопление, приключения на острове фей и разбитое сердце за одну ночь — это серьезно.
Исам парня по плечу похлопал, отчего тот на него с собачьим выражением каким-то посмотрел, с надеждой и верой в беловолосого, отчего лично мне захотелось фыркнуть.
— Мужик, сначала поесть, — сказал Исам. — А потом уже что угодно. Я за завтраком.
И скрылся в кустах, чурбан бесчувственный.
Тот кивнул, и с криком «Я помогу!» бросился за драконом.
Я откровенно опешила.
— Как вы можете быть такими жестокими? — спросила у Кеншина.
Дракон плечами двинул.
— Ты что, не видела, принцесса? Этот человек не в себе.
— Что значит, не видела? — пробормотала я, поднимаясь и сворачивая спальник. — Прекрасно я его разглядела — вполне нормальный мужик, только нервный какой-то и дерганный.
Кеншин как-то странно головой покачал, поджав губы. Наконец, сказал:
— Его околдовали. Только непонятно, кто и чем.
Я ресницами захлопала. Но все же сочла своим долгом сказать:
— А мне он вполне убедительным кажется.
Кеншин, вопреки ожиданиям, кивнул, соглашаясь. От такого я снова глаза протерла. На всякий случай. Это он сейчас серьезно, с женщиной, то есть со мной, согласился?
Оказалось, серьезно. Потому что дракон добавил:
— Вот поэтому сначала позавтракаем, потом пойдем помогать ему и его невесте. Если она существует.
Я не могла не признать правоту его аргументов. То есть забурчавший желудок не смог не признать.
— А если не существует, не беда, — продолжил дракон. — Я уже узнал, нам по дороге.
Я обозрела место нашей стоянки. Потухший костер. Рядом хворост и дровишки, которые, должно быть, Кеншин раздобыл, пока мы спали.
— Вот чтобы вы делали, если бы не котелочек мой походный, — пробурчала я, направляясь к рюкзаку. Утро было свежим, солнце еще не выглянуло из-за горы, к которой лежал наш путь, и я ежилась. — Да не посудка… Чай-то вчерашний кончился. Вчера еще.
Появлению котелка и остатков вчерашних бутербродов, а также половинке черного хлеба дракон обрадовался.
— Здесь недалеко родник, — сказал он. — Давай наберу воды.
Протянула ему котелок, и стоило нашим пальцам соприкоснуться, как внутри что-то отозвалось. Робко так. Но приятно и тепло. А я уже думала, что после этой ночи моя реакция на драконов пройдет. На всех причем.
Кеншин посмотрел в глаза долгим взглядом и улыбнулся, словно знал о смятении внутри… и о теплых волнах, которые заскользили по коже, стоило чуть задержать на нем взгляд.
— Я схожу к роднику, — сказал он таким низким и мелодичным голосом, что у меня дыхание перехватило. — Я быстро. Не скучай, принцесса.
— Соскучишься тут, — пробормотала я, мотая головой, чтобы немного прийти в себя.
Пытаясь собраться с мыслями, я продолжила говорить вслух:
— Значит, кто-то за водой, кто-то за дичью, а я, значит, на хозяйстве. Плохая идея.
Но все же когда оба дракона и незнакомец почти одновременно вернулись, их ждал нарезанный хлеб, а еще четыре бутерброда с сыром, которые я порезала каждый на три части. Кроме того, оказалось, что маменька запихнула в рюкзак несколько огурцов, их я тоже порезала и разложила на походной тарелочке. И даже солью посыпала. Гулять так гулять.
Никогда не видела, чтобы птицу ощипывали, разделывали, натирали солью и специями так быстро, я даже моргать не успевала. Расположив дичь над углями, которые чудесным образом появились благодаря дыханию дракона, все трои умильно уставились на хлеб и остатки бутербродов. В общем, дичи закуска не дождалась.
Наш новый знакомый представился Грикеофетом. И был сразу мной переименован в Гришу. Аппетитом он почти не отставал от драконов, что зародило у меня подозрения в правоте Кеншина: а может, и нет никакой похищенной невесты, или есть, но только в реальности Гриши?
Но тут рассуждения пришлось отложить на потом, потому что, если бы не успела ухватить птичью ногу, которую в мгновение ока сжевала с припасенным заранее куском хлеба и половинкой огурца, осталась бы без завтрака.
Пока «сворачивали лагерь», рассуждали, как быть с похищенной невестой.
По заверению обоих драконов и Гриши, места здесь глухие, а люди лихие, а что касается тварей, которые запросто могут встретиться по пути, о них вообще лучше даже не говорить, «чтобы не накликать беду». Это Гриша сказал.
Мое рациональное предложение, почему бы драконам не слетать по-быстрому самим и не освободить несчастную девушку было отвергнуто, поскольку, как заявил Кеншин (Исам как-то демонстративно со мной не общался, что не могло не радовать брюнета), дорогу они не знают и без Гриши не найдут.
Второе мое предложение, подкорректированное и оттого еще более рациональное, почему бы кому-то из них не слетать прямо с Гришей, он хоть парень крепкий, но для дракона, что-то мне подсказывает, это не ноша, было не просто отвергнуто, а даже подвергнуто остракизму.
С выражениями лиц, словно я им кровное какое-то оскорбление нанесла, мне заявили, что драконы — это вам не перевозочное средство, и вообще любой другой сильно пожалел бы даже о подобных мыслях, не то, что о сказанном!
Я ни о мыслях, ни о сказанном жалеть была не намерена, потому что предлагаю реально рабочий план, а его всячески критикуют и еще и насмехаются, мол, женщина, куда тебе и все такое.
— А что же насчет невест? — спросила у них, и, когда на меня уставились все трое, пояснила: — У нас в сказках драконы девиц похищают, до которых они большие охотники.
Драконы переглянулись и сообщили важно, что девицы, тем более невесты, исключение. Кто бы сомневался!
Но на невесту по мнению драконов и самого Гриши парень не походил, поэтому решено было идти пешком, что мы и сделали. Благо шествовать теперь предстояло по низине, что значит, никаких спусков и подъемов, и двигались мы ровнехонько к заветной горе, что также радовало.
— Они на повозках клетки катят, мы их нагоним, — сообщил Гриша, радуясь, что мы откликнулись на его скромную просьбу спасти невесту из рук «извергов» и еще и завтраком накормили.
Он так приободрился, что даже просил у Кеншина мой чемоданчик взять нести (поскольку по рытвинам и кочкам катить чемоданчик глупо). По лицу дракона видно было, как ему хочется расстаться с чемоданчиком (от Louis Vuitton, если что!), но все же сказал, что Гриша таким образом быстро выдохнется, и это сильно нас замедлит, а он, Кеншин сильный, с чем спорить никто не стал.
Но с рюкзаком моим Кеншин смог расстаться, и если вчера Исам был явно в выигрышном положении, с двумя рюкзаками по сравнению с Кеншином, с рюкзаком и чемоданом, то сегодня, наблюдая торжественную передачу рюкзака Грише по лицу дракона было видно, что жалеет, что такая замечательная идея, как дележка одним рюкзаком не ему пришла в голову.
Миновав лес, мы вышли на хорошо укатанную дорогу, и оттого, что Кеншин теперь запросто чемоданчик катил (я еще раз показала ему, как для удобства ручку выдвигать, и вообще, сама об удобстве чемодана напомнила), Исам и вовсе помрачнел. Надо сказать, я за его мрачным видом наблюдала с нескрываемым удовольствием.
Сама же я с удовольствием таращилась по сторонам и вообще чувствовала себя не то в турпоходе, не то на экскурсии по какому-то красивейшему заповеднику. Потому что драконий мир продолжал оставаться невероятно, просто фантастически красивым!
Местная природа напоминала мне одновременно нежно любимую мной Исландию и не менее нежно любимый Непал. То же монументальное северное величие и южное буйство красок. Добавить сюда еще водопады по сторонам от нас — в отблесках утреннего солнца лазурно-розовые, какие-то странные горы, впивающиеся макушками в облака, но при этом лишенные оснований, просто висящие в воздухе, невиданных птиц с четырьмя, и, готова поспорить, даже с шестью крыльями, которые парят на воздушных потоках прямо над нашими головами в синем-синем небе… И можно сказать, что с каждым шагом стыдное ночное приключение становилось все нереальнее и невозможнее. Словно я видела сон: местами жутковатый, местами красивый и сладкий… но все же больше стыдный и невозможный сон!
С удовольствием разглядывая бабочек с полутораметровыми крыльями, которые порхают над цветами, точь-в-точь наши тюльпаны, только голубые и с бутонами размером с голову я приняла для себя единственно верное решение: больше никаких блондинов.
Какое-то время мы слушали рассказ Гриши о его невесте. По словам спутника, «прекраснейшей из женщин, нежном и трепетном цветке, достойном гарема сильнейших мира сего», которая томится в плену у «извергов». Сначала я слушала с интересом и даже задавала вопросы, но потом, когда Гриша начал повторяться и твердить о локонах цвета расплавленной меди, белой, как макушки гор, коже, о ясных очах, больших, как у лани и кротких, как у голубки, о грудях, похожих на мрамор, украшенный двумя вишнями, мне, если честно, надоело. Подозреваю, что драконам тоже, потому что те слушали с большим интересом только о грудях, а на остальное только вежливо кивали.
Нас окружили внезапно, вырвавшись, словно специально поджидали, из-за холма, вопя и улюлюкая.
Взяв в кольцо, затихли, а я смогла рассмотреть окруживших.
По-крайней мере то, что все они были верхом на страусах.
Я сразу вспомнила, что ночью Исам назвал таких «птичьими людьми». И действительно, было в их облике что-то птичье, а еще они наших индейцев напомнили. Пристальные взгляды, поджатые губы, словом, непроницаемые выражения физиономий, красноватый оттенок лиц с высокими скулами и упрямо торчащими вперед подбородками.
Сходство с индейцами придавали еще и перья в темных прямых волосах, доходящих до плеч.
Полуголые, в кожаных штанах и хорошо вооруженные, от ножей и сабель на боках до длинных трубок, приставленных к губам, подозреваю, стреляющих ядовитыми стрелами.
Словом, суровые, прям не подойти.
Окружившие со своих страусов попрыгали, но те не убегали, перетаптывались с ноги на ногу. Надо отметить, что местные страусы были не нашим чета. Во-первых, эти выше, а во-вторых ощутимо сильнее. И выражения морд (вот не подозревала, что у птиц есть мимика), злое и какое-то надменное, как у хозяев.
Я незаметно для себя оказалась между двумя драконами зажатой, а сзади Гриша прикрывал.
— Проклятье, — сказал Исам Кеншину. — Если выстрелят из своих трубок — мы справимся, а принцесса сразу погибнет.
— И новый друг тоже, — подтвердил Кеншин. — А может успеем?
Исам покачал головой.
— Сам видишь, бесполезно. Не достанем, ни так, ни огнем.
Звучало не очень обнадеживающе, судя по тому, как заскрипел зубами Гриша сзади, вот совсем.
В это время двое, у кого перьев в волосах побольше было, и еще знаки какие-то на лицах, на улиток похожие, вперед вышли и принялись пристально-пристально нас разглядывать. Причем их вниманием больше поклажа завладела, нежели мы все вместе взятые… Ну… И ваша покорная слуга. Остальные продолжали в нас из трубок целиться, а на этих двоих как-то с почтением косились, из чего можно было смело вывод делать, что они здесь главные.
Я, воспользовавшись их повышенным к чемоданчику моему вниманием, их, в свою очередь, беззастенчиво разглядела. И они какими-то подозрительно знакомыми показались.
Захотелось у Исама спросить, не этих ли мы видели ночью, на острове фей, но тогда пришлось бы о ночи, собственно, местами весьма бурной рассказать… В общем, я промолчала.
Вместо этого присмотрелась к туземцам получше, ночью как-то не до этого было.
Помню, тогда еще думала, что физиономии у них раскраснелись оттого, что они в позе «зю» перед феей выплясывали… А теперь оказалось, это они сами по себе такие. И вправду на индейцев похожи, только ростом несравненно выше и в плечах шире.
— Гарри Поттера не отдам, — возмущенно прошептала я, потому что двое главных в него уже пальцами тыкать начали и языком цокать. — Подозреваю, они и читать не умеют.
Кеншин как-то подозрительно на меня покосился, но ничего не сказал. А что тут скажешь, когда все мы под прицелом находимся, особенно мы с Гришей, потому что драконам, как выяснилось, ядовитые стрелы нипочем, а нам, людям, очень даже опасны.
«Птичьи люди» продолжали безмолвствовать, словно хотели дать нам вдосталь насладиться ужасом.
Ужасом мы не наслаждались, но у меня от нервного напряжения ощутимо засосало под ложечкой, а учитывая, что Гриша не сводил глаз с их страусов и при этом сглатывал не переставая, он и вовсе в отчаянье был.
— А чегой-то они серьезные такие? — тихо спросила Кеншина, пользуясь сильно затянувшейся паузой.
— Чтобы не потерять лица, — пояснил дракон. — У них большего позора нет, чем проявить хоть какие-то эмоции или поставить себя в неловкое положение.
— Ага, — пробормотала я. — А эти двое кто? Их вожди, что ли?
— Похоже на то, — согласился дракон. — В том, что они тут главные, сомнений нет.
У меня сомнений тоже не было.
Но «птичьим людям» не понравилось, что мы между собой разговариваем.