- Зато его никто не найдет, - встрял призрак.
- Лучше помолчи, - Ульяна злилась, как никогда.
Заманил, усыпил, обманул... И как к этому относиться?
- Ты была неосторожна, - прохрипел Ланни. - Я вовремя очнулся. Но... - он снова зашелся в кашле. - Отсюда и вправду надо уходить.
- Там чужак, - внезапно насторожился призрак.
Ланни подавился кашлем. Даже хрипеть боялся, чтобы не привлечь внимание.
- Кто? - одними губами спросила Ульяна.
- Не человек, - призрак прислушался. - Но и не зверь.
Он смотрел в сторону лаза, и марево вокруг завивалось тонкими змейками, скручивалось в спирали. А потом они вытянулись, и рядом с призраком стал формироваться темный силуэт.
Что-то знакомое было в том, как он поворачивал голову, как пригибался к земле, словно вынюхивая след, как легко двигался...
- Шон! - прошептала Ульяна.
Выходить было опасно - он мог выполнять прямой приказ Аиджи. Но Ланни всхлипнул и закатил глаза. Кожа стала совсем прозрачной, и он кулем упал с мешка, на котором сидел.
Ульяна бросилась к выходу. Сейчас было не до осторожности, жизнь Цилиня висела на волоске. Но рычаг не поддавался.
- Открой! - не сказала - просипела, но призрак даже не пошевелился.
- Открой! - повторила громче.
Вместо ответа, хозяин могилы начал растворяться. Сперва истончилась дымка, потом силуэт стал полупрозрачным, а после исчезло и само привидение.
Ярость выстрелила в виски боем разгоряченной крови. В нос ударил запах тлена и... боли. Возбуждающе и страшно. Миг, и Уля увидела себя не в склепе, а в центре боя. Её окрашенный алым клинок поднимался и опускался, взвивался к небесами и проносился у самой земли. Тело двигалось, раз за разом повторяя вбитые в память мышц движения. Пируэт, наклон, взмах, удар... Уклониться...
Справа и слева ревели драконы. Где-то выли демоны. А на границе сознания висел образ темной гробницы. И едва заметный силуэт её хозяина.
Белесые нити словно грибница пронизывали пространство склепа. Ощупывали землю. Нюхали воздух. И блокировали выход.
Взмах мечом, и призрак взвыл от боли - клинок Принцессы, раскаленный в пламени Изначального огня и остуженный в молоке, разил даже бестелесные души.
- Я. Велела. Открыть. Дверь!
Последнее слово прорычала не хуже драконов. И очнулась.
Призрак отчетливо скулил, сжавшись в комок, и даже не думал исчезать. Зато рычаг поддался и камень с легким шорохом отъехал в сторону, впустив в склеп запах дождя, мокрой травы и земли.
Солнце уже почти село, его отблески еще виднелись в очистившемся от туч небе, но в рощу уже вступила темнота. Где-то кричали ночные птицы, и светлячки начинали свой танец. Но их спугнул темный силуэт, пробиравшийся к могиле.
- Шон! - тихонько позвала Ульяна, надеясь на феноменальный слух Тигра.
Тот мгновенно оказался рядом. Буквально ввалился внутрь, впихнув Ульяну перед собой в слабо светящееся нутро склепа.
- С ума сошла? А если бы...
Тут он заметил и призрака, и почти бездыханного Цилиня и выругался. Со вкусом, витиевато. А потом решительно рубанул рукой воздух:
- Рогатого придется оставить здесь. За мной следят, тебя еще проведу, но этого...
- Без Ланни никуда не пойду! - попыталась упереться Ульяна и взвизгнула, когда оказалась висящей вниз головой на крепком мужском плече.
- Присмотри за ним, - велел Шон призраку. - Потом я принесу тебе дары. И постарайся, чтобы он не подох здесь!
- Для двоих эта могила маловата, - попытался съязвить мертвец, но шутку не оценили.
Шон вытащил Ульяну наружу и приказал:
- Молчи! У рогатого сейчас есть шанс выжить, а вот если поймают, не дам за него и воробьиного пера! Поняла?
Ульяна кивнула. Она была рада ощутить под ногами твердую землю - болтаться на плече Тигра оказалось неудобным. Хотя прикосновения рук казались очень приятными.
- Идешь за мной тихо, след в след, - продолжал Шон. - Дам знак - падай на землю, даже если там грязь или лужа.
Ульяна снова кивнула. Скептически осмотрев её наряд, Шон наклонился и несколькими ударами ножа укоротил юбку:
- Так будет удобнее!
Он оказался прав. Подол больше не цеплялся ни за траву, ни за разбросанные ветки. Только высокие украшения на обуви мешали. После нескольких неудачных шагов Ульяна последовала примеру Тигра: просто срезала все лишнее.
Шли медленно. Шон прислушивался к каждому шороху, готовый выхватить меч. Уля же не сводила со спутника глаз, боясь пропустить сигнал. Но мыслями оставалась в склепе, беспокоясь о Ланни больше, чем о себе.
Бесшумно пронесшаяся над головой сова заставила вскрикнуть. Шон тут же оказался рядом, прикрывая, а когда понял, что случилось, прошипел:
- Замок на рот повешу!
Уля прижала ладони к губам и закивала: она и сама понимала всю опасность громких звуков.
Шли долго, вскоре ноги и спина начали побаливать от усталости. Но Шон не обращал на это внимания, а когда Ульяна начала спотыкаться, схватил за руку и потащил вперед.
Бамбуковую рощу давно сменили рисовые поля. Их обогнули по краю, стараясь слиться с кустами. Длинные колючки цеплялись за одежду, оставляли царапины, но лучше так, чем оказаться в руках Аиджи. И Ульяна терпела. Даже когда в лесу зацепилась за корягу и упала, в кровь рассадив коленки, не произнесла ни звука. И лишь увидев впереди сплетенную из гибких веток хижину, позволила себе громко вздохнуть: Тигр вел её прямо к ней.
36
Внутри было пусто. Утоптанный земляной пол покрывала тщедушная трава, а сквозь щели в ветках пробивались листья. Солнечный свет как мог прокладывал себе путь в этих хитросплетениях, и в хижине царил приятный зеленоватый полумрак.
- Переночуешь здесь! - Шон протянул Ульяне кинжал.
Та не сразу решила прикоснуться к рукояти, покрытой каким-то шершавым материалом. Судя по всему - акулья кожа. Она усиливала сцепление с ладонью, и жившие по берегам морей племена любили использовать её в таких целях.
- А... ты?
- За мной следят. Лишенный магии, я не могу ставить качественные мороки, так что они скоро заметят подлог. Надеюсь, этого пока не случилось, и Аиджи думает, что я мирно сплю в своей комнате. Вот! - он вынул из-за пазухи бамбуковый туесок и небольшой сверток. - Этого хватит, чтобы дожить до утра. Я постараюсь вернуться как можно скорее!
Миг - и он исчез в зарослях, не потревожив ветвей. Ни один лист не пошевелился, ни одна травинка не шелохнулась, и даже эхо не донесло отзвука тихих шагов.
Ульяна осталась в одиночестве.
Вокруг стремительно темнело, и она поспешила укрыться в хижине. Двери давно уже не было, проем не закрывала даже занавеска. Но от посторонних глаз узкий вход прикрывали кусты, да и ничего другого не оставалось, кроме как поверить Шону. Расстелив в углу верхнюю одежду, похожую на тонкий халат, Уля улеглась прямо на землю.
Устала она смертельно и поэтому долго не могла уснуть. А еще под боком что-то мешалось! Пошарив под подстилкой, она нащупала деревяшку. Большую, почти утонувшую в земле острую ветку, ставшую со временем твердой, как железо. Несколько сучков, сколотых наискосок, топорщились в стороны острыми шипами.
Находка навевала неприятные ассоциации, и Ульяна отбросила её подальше.
Какое-то время еще лежала, прислушиваясь к тому, что происходит за стеной, вздрагивая от малейших шорохов, не в силах понять, мыши ли это шебуршатся в траве, или подкрадывается враг. Крики ночных птиц приводили в ужас, к счастью, они звучали редко.
Наконец, усталость и напряжение победили, и Ульяна задремала чутким, рваным сном, готовая вскочить при малейшем подозрении на опасность.
Но шепот, раздавшийся сразу со всех сторон, услышала не вдруг.
Проснулась, как будто кто-то толкнул, и долго лежала, не понимая, что не так.
Вокруг что-то происходило. Темнота казалась живой, дышала, переливалась... и готовилась убить.
Это Ульяна знала точно. И доверилась инстинктам настолько, что откатилась со своего места прежде, чем поняла, что на неё напали.
Холодный ветер скользнул по лицу, и мрак взорвался десятком голосов. Они шипели, плевались, шептали, угрожали... Ульяна забилась в угол, двумя руками сжимая подаренный Шоном кинжал. Его острие дрожало, что вызвало у Теней смех.
А потом они снова напали. И опять тело отреагировало раньше, чем разум.
Мышцы жаловались, стонали от напряжения - такие броски были для них в новинку, но Ульяна подчинялась инстинктам, краем сознания понимая - это не она уклоняется от ударов, это остатки души Лишаны помогают спастись. Оставалось лишь полностью довериться Принцессе.
Во время очередного кувырка что-то ударило в бок. Тело пронзила боль и Ульяна задохнулась. Но Тени отпрянули с недовольными восклицаниями. Этого хватило, чтобы снова отползти к стене, защитив спину.
Грудь разрывалась от боли, пальцы нащупали что-то твердое, вонзившееся между ребер. Потянула, едва не теряя сознание, и почувствовала, как по боку течет что-то горячее. Кровь.
Тени оживились, но кружили поодаль. Ульяна скорее угадывала их, чем видела в темноте, но быстро поняла, что несмотря на жажду, они чего-то боятся. Чего-то, что находиться на земле.
Теряя сознание от боли, пошарила вокруг и сильно ушибла пальцы об отброшенную раньше ветку. Это её сучок вонзился между ребрами и обломился с сухим треском, на миг отпугнувшим нечисть.
Дерево скользило в окровавленных пальцах. Кровь пропитала одежу почти до обрезанного подола. Голова кружилась, но Ульяна сцепила зубы, не желая сдаваться: не сейчас. Не так. Не этим...
А Тени шуршали вокруг, но отлетали, стоило взмахнуть палкой. Не в силах встать, задыхаясь от малейшего движения, Уля поползла к выходу в надежде, что луна прогонит нечисть. Или хотя бы позволит увидеть врага. В данном случае - неоценимое подспорье.
Уже заметен был серебристый отблеск на трепещущих листьях снаружи, уже совсем рядом казался светлый прямоугольник входа, как дверной проём заслонила очередная тень. Кто-то ухватил за запястье и вывернул, отнимая деревяшку. Послышались голоса. Яркие. Живые.
Боль скрутила тело, когда человеческие руки подняли и связали грубыми веревками, когда тащили сквозь заросли, когда кинули поперек лошадиной спины. Боль и запах конского пота - последнее, что почувствовала Ульяна прежде, чем провалиться в темноту.
Пришла в себя от воды, плеснувшей в лицо. Задохнулась и открыла глаза, не понимая, где находится.
Она сидела на жестком стуле, прикрученная к спинке. Щиколотки примотали к ножкам, так что двигалась только шея, позволяя немного осмотреться.
Но и это давалось с трудом: тело болело так, словно Ульяна под кузнечный молот попала.
- Еще! - послышалось откуда-то сверху, и в лицо снова плеснула вода. Ледяная, колючая.
Отдышавшись, Уля заметила, как мужчина зачерпывает ведром из бочки и становится на изготовку.
- Очнулась? - почти ласково спросил тот же голос, что требовал полить её водой.
Только после этого Ульяна догадалась поднять глаза перед собой.
Напротив, на возвышении, в мягком кресле сидел мужчина. Черную одежду перехватывал жесткий алый пояс. Такого же цвета кисточка спадала на поля широкополой шляпы.
- Ты... кто?
Боль в ребрах не давала говорить. Ульяна скосила глаза.
На ней все еще была та самая одежда, в которой её и схватили. Грязная от воды, земли и крови. Темное пятно переливалось, словно рана еще не закрылась. Голова кружилась, предметы плыли, как будто между ними пролегала толща воды, и фокусировать внимание на мужчине в шляпе было проблематично.
- Ты... кто? - повторила снова и ощутила привкус крови во рту: как лопнула губа, даже не заметила, так было плохо.
- Старший дознаватель Рода Хранителей Гробницы, - представился мужчина. - И тебе лучше слушаться.
- Кто... я? - выдавила из последних сил. Хотелось потерять сознание и очнуться дома, в кровати, в крайнем случае - в спальном мешке на раскопе. А главное - понять, что все это оказалось сном. Злым, жутким кошмаром.
Но забытье не наступало, а боль подсказывала, что все происходит наяву. Кроме того, дознаватель решил быть вежливым:
- Ты - существо Срединного мира, осмелившееся бросить вызов потомкам богов! За это положена суровая кара. Если сама сознаешься в преступлениях - наказание смягчат.
- Аиджи... позовите!
Уля устала. И от боли, и от погони, и от страха, что навечно поселился в сердце. Апатия сковывала тело надежнее веревок, и было все равно, что случится потом. Распахнутся Врата или останутся закрыты... Какая разница? Она так устала!
- Аиджи? - взвился дознаватель.
Он одним прыжком соскочил с возвышения и оказался напротив Ульяны. Её голова дернулась от пощечины, но боли не было. Или она просто перестала чувствовать?
- Держи свой поганый язык на привязи, или я научу тебя вежливости! Госпожа Верховная Жрица - и никак иначе. Повтори!
- Госпожа Верховная Жрица, - послушно пробормотала Ульяна.
Она мечтала, чтобы это закончилось как можно скорее. Хотелось забиться в самый темный уголок и тихо умереть. Даже мысли о самоубийстве не пугали, а казались светлыми и правильными.
- Неужели ты считаешь, что госпожа удостоит тебя чести явиться на допрос? К дочери человека?
- Как будто ты... не человек, - мысли довести палачей до белого каления, чтобы они не выдержали, сорвались и покончили с ней разом, показалась удачной.
Сжатая в кулак рука поднялась, но удара не последовало. Ульяна приоткрыла зажмуренные глаза.
Напротив стояли двое.
Шон и дознаватель.
Их руки сцепились - один норовил ударить пленницу, второй не позволял, сжимая запястье так, что у самого побелели пальцы.
И только вид бледного Шона заставил вернуться чувства. Ульяна испугалась. Не за себя - за него. Слишком уж Тигр напоминал мертвеца. В лице - не кровинки, и даже сапфировый взгляд потух, и смахивал теперь на запыленный осколок дешевой стекляшки.
- Она - вместилище божественной души Великой Хранительницы Врат! Как смеешь ты обращаться с ней столь непочтительно? Она требует призвать к ней Аиджи, значит, ты немедленно отправишь гонцов в столицу!
Шон шипел, как большой рассерженный кот. Но Ульяне было не до смеха. Как и дознавателю. Тот бледнел то ли от отповеди, то ли от боли - Шон крепко сжимал его запястье, так, что кулак разжался, и кисть безвольно повисла. И все-таки он сопротивлялся!
- Как смею я противиться воле Великой Жрицы? Мы получили четкий приказ: найти и допросить!
- Не смей! - Шон начал выворачивать руку противника. Медленно, с трудом, но дознаватель сдавался, пока не оказался стоящим на коленях, на каменных плитах, спиной к Тигру. - Не смей проявлять неуважения к той, кого избрала Верховная Хранительница врат. И позови целителя!
Получив толчок в спину, дознаватель растянулся на земле. Подчиненные кинулись с попытками поднять, но он отмахнулся:
- Этот раб прав. Приведите лекаря. А её пока... в темницу.
- Не смей!
Голос Шона не предвещал ничего хорошего, но Ульяне было уже все равно: в темницу или в хоромы. Лишь бы оставили в покое и позволили тихо умереть.
Вместо этого её отвязали. Сидеть сразу стало трудно, и без поддержки веревок Ульяна свалилась прямо на руки Шону. Тот бережно поднял и куда-то понес. Злой окрик дознавателя заставил его поменять направление, но не скорость.
Все это Уляна почти не осознавала. Боль практически ушла, в голове звенела пустота, а солнце казалось очень ярким и очень светлым. И теплым. А небо - бездонно-синим. И она падала в него, как птица, раскинув руки. Стремилась туда, в бесконечность, в пустоту, где нет ни боли, ни страданий, ни мыслей. Где нет ничего... Только ощущение невесомости и вечный покой.
А потом пришла пустота...
37
Просыпалась тяжело и больно. Тело жаловалось каждой мышцей, каждой косточкой. Даже открыть глаза казалось невозможным.
- Уля? Ульяна?
Она вынырнула из темноты скорее, чтобы прекратилось это похлопывание по щекам. Отозваться на давно забытое имя и опять уснуть, сбежать как можно дальше... Не получилось. Шон уцепился за сознание, не позволил снова закрыть глаза.