- Так получилось, что Богиня не дала мне мужа и детей, - продолжила Гура, - но живу я гораздо дольше твоего и насмотрелась многого. Да и языки людские порой слишком длинные и громкие. Мужчина и женщина созданы разными, но словно специально друг для друга...
А дальше кухарка начала настолько откровенный рассказ, что пылали уже и лицо, и уши Жиль. И ничего из того, о чем слышала, она не могла себе представить, как ни старалась.
- Первый раз тебе будет больно, но потом, говорят, это даже может быть приятным, - прижала ее к себе Гура. - И покойная матушка мне всегда говорила, что ни при каких обстоятельствах женщина не должна отказывать своему мужу в близости. Иначе искать он этой близости будет на стороне. Мне уже этот совет без надобности, а ты воспользуйся им с умом. Женщина должна быть мудрой, дитя, и тогда совместная жизнь сложится как нужно, как ты того захочешь.
- Страшно мне, Гура! - прошептала Жиль, прижимая руки к щекам.
- Это нормально, дитя. В такой день и должно быть страшно, - успокоила ее кухарка. - Ну пойдем что ли? Поди заждался тебя этот деспот. Да и жених томиться в ожиданиях не должен.
Управляющий, и правда, уже ожидал их во дворе. И все служащие тоже собрались там. Жиль очень удивилась, когда даже на лице суровой и молчаливой прачки разглядела сентиментальные слезы. А уж сколько приятных слов ей сказали! Понк тоже смахнул скупую мужскую слезу и сразил Жиль наповал, заявив:
- Пойду застелю ложе чистым шелком, да сбрызну подушки ароматными маслами, чтобы страсть твоя раскрылась этой ночью.
- Понк! - вскричала Жиль, но ответить карлик не успел. В этот момент сильные пальцы сомкнулись на ее локте и жесткий голос произнес над ухом:
- Пора отправляться в путь, лоточница, если не хочешь опоздать к священному алтарю.
- Да, конечно, - оглянулась она на Модира и взяла его под руку. Так они и покинули двор. А дальше начался утомительный спуск со скалы.
Когда Жиль в очередной раз едва не упала с лестницы, поскользнувшись в новых туфельках на ступени, Модир приглушенно выругался и подхватил ее на руки.
- Не хочу, чтобы ты сломала себе шею, - проворчал и вдруг резко замер. Какое-то время смотрел на нее со странным и пугающим выражением на лице, а потом глухо велел: - Обхвати меня за шею. Так будет удобнее и мне, и тебе.
Жиль невольно подчинилась, спорить с ним в таком состоянии было опасно. Да и так действительно стало удобнее. Чтобы не смотреть вниз, она вынуждена была спрятать лицо в своей же руке. И весь спуск не могла отделаться от мысли, что касается горячей кожи управляющего и слышит как сильно и гулко бьется сердце в груди у того. Ей ничего не оставалось, как молиться Богине, чтобы это испытание поскорее подошло к концу. Подобная близость с мужчиной мало того что смущала Жиль, так еще и тело затекло от страха пошевелиться лишний раз. И в первый момент, когда Модир опустил ее на ровную поверхность, с трудом устояла на ногах, пошатнулась, чувствуя как сильные руки вновь обхватывают ее талию.
- Какая же ты слабая, - тихо проговорил он, не убирая рук.
- Со мной все в порядке, - поспешила оправдаться Жиль и отошла на шаг.
- Ну тогда прошу, - указал Модир куда-то за ее спину.
В первый момент Жиль не разглядела кабриолет. Да и сейчас толком не видела, разве что слышала, как фыркает лошадь.
До храма добрались очень быстро. Там их встретил жрец и отвел в специальную комнату дожидаться начала ритуала.
Волнение уже зашкаливало, и Жиль не знала куда деть себя. Она подошла к окну, хоть за тем тоже ничего не было видно, кроме далеких огней священных камней.
- Сегодня ты не похожа на себя, - вздрогнула Жиль от голоса Модира, который раздался слишком близко.
Она не слышала, как тот подошел к ней почти вплотную. А когда повернулась, уткнулась взглядом в его грудь, обтянутую неизменной черной тканью.
- Что с тобой? Или предстоящее событие не кажется тебе радостным?
- Со мной все в порядке. Просто немного волнуюсь, - поспешила ответить Жиль и сделала попытку вынырнуть из поля его ауры, которая на нее всегда действовала угнетающе.
- Постой, - перехватил Модир ее за плечи, которые уже не выпустил.
Близость этого человека пугала. Он не должен ее касаться и нависать над ней. Это может скомпрометировать ее. И где? В Храме Величия - самом главном месте долины, куда люди приходят за таинствами, дарованными им духами.
- Господин Модир!.. - дернулась было Жиль, но тот снова перебил ее.
- Я ничего тебе не сделаю, - слишком ровным голосом проговорил он и смотрел при этом так, что душу Жиль уже выворачивали нехорошие предчувствия. - Несколько слов напутствия, не более.
- Наверное, нам нужно уже идти...
- Ошибаешься, лоточница, в этом храме все решают духи. И к алтарю ты отправишься не раньше, чем они тебе разрешат...
Голос Модира завораживал. Голова Жиль кружилась все сильнее, а глаз она не могла отвести от его глаз, чувствуя, как все сильнее в них погружается, того и гляди уйдет в этот омут с головой. И совершенно не осталось сил сопротивляться ни его голосу, ни рукам, что с плеч спустились на спину, лаская ту легкими поглаживаниями. И, Богиня! Как же он близко! Непозволительно близко к той, кому предстоит вот-вот сочетаться законным браком.
- Знаешь ли ты, что я сейчас испытываю? Злость. Кипучую и жгучую. А интересно тебе, отчего так?.. - хотела бы Жиль ответить, что нет, она не желает знать о причинах его злости, что самой этой злости боится ужасно, но не могла произнести ни слова. Уста сковала чужая воля. - Потому что единственная женщина, которую я смог желать, достается другому. Все в тебе меня раздражает. Твоя видимая покорность и непреклонное упрямство внутри. Твоя смелость, которая граничит с безрассудством и глупостью. Твоя нежность, которая пропитывает меня, когда ты рядом, - голос его становился все тише, а глаза Жиль заволакивало слезами, которые не получалось даже сморгнуть. И она слушала его, не в силах не делать этого. - Твоя кожа, которой хочется касаться, - ладонь его легла на ее щеку, а вторая рука прижалась к затылку. - Твои глаза, взгляд которых я все время ловлю, и он заставляет дрожать меня, еще сильнее желать тебя... Эти губы... - совсем тихо произнес, склоняясь к лицу Жиль. - Если не поцелую их, то кажется, сойду с ума, не смогу жить дальше. Если это и есть любовь, то я отказываюсь от нее, потому что она меня медленно убивает...
Горячее дыхание коснулось лица Жиль. Глаза ее распахнулись, и слезы скатились по щекам, когда Модир прикоснулся к ее губам своими. Едва ощутимо скользнул по ним губами.
- Поцелуй меня, птаха, - глаза его горели каким-то внутренним светом, и в них тоже стояли слезы. - Всего один поцелуй. Подари мне его, чтоб воспоминания грели меня всю оставшуюся жизнь. Ты никогда не сможешь простить меня, как и полюбить. Но видит Богиня, со своей любовью к тебе я пытался бороться и потерпел поражение.
На этот раз он приник к ее губам в настоящем поцелуе: горячем, требовательном, не позволяющим не ответить. Жиль не понимала уже, в каком состоянии пребывает. Ей казалось, что еще миг, и она лишиться жизни от осознания того греха, что сейчас творился хоть и против воли, но с ее участием. И лишь слезы безостановочно струились по ее щекам, пока длился этот поцелуй.
Как-то так получилось, что оба они оглянулись на дверь, когда прервался этот поцелуй. Жрец застыл в дверном проеме и смотрел на них с непроницаемым выражением на лице. Щеки Жиль вспыхнули, как только смогла двигаться, когда власть Модира над ней закончилась. Тоска навалилась такой силы, что захотелось выть в голос. А еще лучше умереть прямо сейчас, чтобы не жить с этой тяжестью на душе и дальше.
- Что сделано, то сделано, хоть и последствия будет иметь роковые, - спокойно произнес жрец, и даже легкая улыбка тронула его губы. - Ты заблудился, сын мой, - посмотрел он на Модира, - но вины на тебе нет за содеянное сейчас в стенах храма. А ты, дочь моя, ни в чем не виновата. Не кори себя никогда за то, чего не делала, и тогда, возможно, ты облегчишь себе жизнь. А теперь, Модир, сопроводи невесту к алтарю, как того требует ритуал.
Жрец развернулся и покинул комнату ожидания. Модир так и не сказал больше ничего, лишь взял руку Жиль и положил себе на локтевой сгиб. Ей же, как ни странно, после слов жреца стало легче. Конечно, она не забыла про поцелуй и не забудет никогда. Но себя уже преступницей не считала.
Сердце забилось в радостном предчувствии, стоило Жиль увидеть ожидающего ее возле алтаря Ландера. По другую руку от жреца, что медленно помешивал какое-то кипящее варево в огромном котле, застыл Монила. Друг детства приоделся по случаю ее бракосочетания. Выглядел он хоть и смущенным, но очень симпатичным и мужественным. А как только Жиль под руку с Модиром переступили порог ритуального зала, так Монила уже не мог отвести от нее взгляда. Сама она тоже знала, какой красивой кажется ему в этом шикарном платье и с диадемой на лбу.
В то время как Монила смотрел на нее, Жиль не могла отвести взгляда от жениха своего. Ландер сейчас казался ей самым красивым мужчиной на свете. Его черный костюм, что подчеркивал достоинства высокой фигуры, был отделан золотом. Волосы он зачесал назад, открывая высокий лоб. Обычно хоть одна капризная прядь да спадала на лоб. И Жиль это нравилось, особенно когда стала настолько смелой в обращении с женихом, что могла этих прядей касаться и убирать с лица. Но нынешняя прическа Ладнера как нельзя лучше соответствовала торжеству момента. А его бледность в свете храма казалась благородной, даже изысканной. Глядя в глаза жениху, купаясь в той восторженной ласке, с которой вторил он ей, Жиль забывала обо всем, что только что с ней приключилось. И о том, кто ведет ее к алтарю, она тоже не думала. Сейчас, в этом зале, остались только она и Ландер.
Модир подвел Жиль к Ландеру, и жених взял ее за руку, как велел то сделать жрец. Боковым зрением невеста улавливала силуэт Монилы. На Модира же, что застыл по другою сторону от Ландера, ей думать не хотелось, как и смотреть на того. Несмотря на то, что она уже успокоилась, вероломство этого мужчины, совершенное в стенах храма, возмущало ее до глубины души. И другом ее жениха отныне тот не мог называться. Да и был ли он таковым?
- Поднесите руки к священному котлу, дети мои, - велел жрец.
Ландер крепче сжал ладонь Жиль, и сплетенные их руки погрузились в густой пар, что продолжал валить из котла.
- Духи одобрили ваш союз, и сейчас вы получите тому подтверждение, - монотонно изрек жрец, пристально глядя на руки брачующихся.
На глазах пар из белого превращался в красный, стремительно наполняясь цветом и становясь значительно гуще. Пока руки Жиль и Ландера полностью не потонули в нем.
- Красный - цвет страсти. Черный символизирует смерть. И если бы духи отказались закреплять ваш союз, то показали это именно так. Ландер, сын мой! Согласен ли ты пройти через всю жизнь рука об руку с этой девушкой? - посмотрел жрец на жениха.
- Согласен! - без тени заминки отозвался тот, и снова Жиль почувствовала, как легонько сжалась его рука.
- Жиль, дочь моя, отвечаешь ли ты этому мужу взаимностью? Готова ли делить с ним и радости, и горечи?
- Согласна, великий жрец, - тихо отозвалась Жиль, чувствуя как дрожит голос.
- Ваши души дали клятвы! Два сердца превратилось в одно и поделилось строго пополам. Примите, великие и справедливые духи, по капле жертвенной крови брачующихся. Пусть кровь их скрепит уговор и оставит запись в священной обители!
Как только жрец произнес эти слова, Жиль вздрогнула от резкой боли в пальце. Она посмотрела на жениха, и хоть тот и стоял с непроницаемым лицом, но по его ответному взгляду поняла, что испытал Ландер нечто подобное.
На секунду реальность словно стерлась, и Жиль с Ландером оказались в небольшой и очень светлой комнате. На той стене, что белела перед ними, проступили их имена, которые тут же растеклись и смешались в одно слово, написанное на непонятном языке. Прочитать его Жиль не смогла, но получилось запомнить символы. Первым делом решила записать их в дневнике, когда окажется дома.
- Таинство свершилось! И судьба ваша теперь известна духам и мне! - торжественно произнес жрец, и голос его прозвучал эхом под сводами ритуального зала. - Я буду хранить эту тайну, как храню многие. А вы, дети мои, отныне начинаете свой совместный путь. По отдельности вас больше нет, и ваши близкие люди, что пришли сегодня на бракосочетание вместе с вами, призываются в свидетели.
Пар снова стал белым, и Жиль с Ландером убрали руки, но не расцепили те. А потом на месте пара появилась огромная и очень потрепанная книга. Та зависла в воздухе, раскрываясь на какой-то странице. Точно так же как до этого на стене Жиль увидела, как проступают на пустой странице их с Ландером имена, а чуть ниже имена Модира и Монилы.
- Скрепите ваш союз еще и вашими подписями, - велел жрец, и над книгой появились еще и перо с чернильницей.
Первым напротив своего имени поставил подпись Ландер. То же самое проделала Жиль. А потом настала очередь свидетелей. Монила с Модиром поставили свои подписи тоже молча.
- Завтра надлежит устроить большое празднование, - наставительно произнес жрец. - Гостей пригласите побольше, да столы накройте со всей щедростью. Это будет вашей жертвой духам, что были сегодня к вам так милостивы.
Домой возвращались в том самом кабриолете, на котором прибыли в храм Жиль и Модир. Первым отвезли Монилу, и когда тот уже собирался соскочить с подножки, Ландер проговорил:
- Ждем тебя завтра к обеду, Монила. Займешь почетное место за праздничным столом. И в замке моем отныне ты всегда желанный гость.
Как же Жиль была благодарна ему за этот поступок! Едва удержалась, чтоб не наброситься на Ландера с поцелуями прямо при Модире. Ведь только что он сделал ей огромный подарок - впустил в свою душу того, кого она считала почти что братом. И это несмотря на всю былую нелюбовь к Мониле. В который раз Жиль подумала, что ей достался самый чуткий муж в мире!
Замок был погружен в тишину и темноту, но отчего-то Жиль казалось, что обитатели его не спят, а притаились каждый в своей комнате и ждут их приближения. А вот кто точно спал и видел десятый сон, так то Бовил. Причем, ворота были надежно заперты, достучаться до гиганта не получилось. Пришлось Ландеру оборачиваться вороном и впускать их всех во двор. Зато это немного разрядило обстановку, чем ближе становилось таинство первой ночи, тем сильнее Жиль нервничала.
С Модиром они простились в темном и холодном холле замка. Тот лишь кивнул и быстрым шагом скрылся в своем крыле. Ландер же не спешил отправляться на свою, а теперь уже их общую с Жиль половину. Вместо этого развернул ее к себе лицом и тихо проговорил:
- Никогда, слышишь? Никогда я не причиню тебе вреда. Ты веришь мне?
- Верю, - шепотом отозвалась она. Отчего-то думалось о том, что они могут перебудить обитателей замка. Теперь уже Жиль казалось, что те все крепко спят.
- Я люблю тебя, птаха, больше жизни! И хочу, чтобы у нас были общие дети.
Эта фраза смутила ее настолько, что не удержалась и спрятала пылающее лицо на груди Ландера.
- И ты даже представить себе не можешь, как я хочу тебя, - решил добить ее Ландер, хоть и сделал это с самой ласковой и любящей улыбкой.
Поднималась на второй этаж Жиль на нетвердых и изрядно дрожащих ногах. Новоиспеченному мужу приходилось ее поддерживать. В конце концов, он не выдержал и подхватил ее на руки. Хоть надышалась им, пока он не опустил Жиль на пол в их общей спальне.
От драгоценностей она освободилась сама. Свадебное же платье ей помог снять Ландер. И хоть ей и было очень страшно, но мешать или препятствовать она ему не стала. Да и наставления Гуры запомнила хорошо.
На кровати Жиль дожидалась кружевная ночная рубаха. Но надеть ее Ландер не позволил.
- Хочу видеть тебя всю. Ласкать тебя, показать, какой может быть любовь между мужчиной и женщиной, - проговорил он ей в губы, освобождая от последнего предмета одежды - изящных тончайшей работы панталон, что прислала ей в подарок модистка вместе с платьем.