- Скажите... а сын... властителя Гелсарта молод?
Командир воинов учтиво поклонился и без запинки ответил:
- Господину тридцать шесть лет.
Хмммм... Не юноша, конечно, но далеко еще не стар.
- А, - она слегка замялась, понимая некоторую неловкость вопроса. - У него есть другие... э... Жены?
Воин странно взглянул на нее и проговорил:
- Нет, госпожа. Других жен нет.
Геста отвела взгляд, шевельнув бровями, и подумала про себя, что все это странно, но похоже, Лесарт все-таки был прав. Ей предстоит роль жены... А то, что других жен нет, это хорошо. Наверное. Не хотелось бы быть одной из тысячи. Осознав ход своих мыслей, девушка закатила глаза.
Пока она раздумывала, воин дал знать о своем присутствии легким покашливанием.
- Госпоже еще что-то нужно?
- Нет, - рассеянно покачала головой Геста.
А потом видя, что он собрался уходить, вдруг выпалила:
- А как его зовут?
- Господина зовут Зэйн, - ответил тот, поклонился и как-то слишком поспешно вышел.
Это напоминала бегство. Но имя показалось Гесте необычным. Зэйн. Чудовище.
***
Прошедший месяц дался ему тяжело.
Ожидание, неизвестность. Это раздражало, выбивая почву из-под ног и отравляя все привычные удовольствия. Он даже дошел до того, что пытался мысленно представить себе, что там за невеста. Какая она из себя. Представить не получалось, от этого почему-то становилось тревожно.
Зэйн понимал, что его чувства в чем-то сродни страху, и это вызывало дикий протест. Отвратительно!Оставалось ждать каких-то день-два, а неприятное выматывающее ощущение только усилилось.
Отец прислал трех танцовщиц. Съязвил:
- Хочу, чтобы ты потренировался.
Сейчас они извивались, блестя намазанными розовым маслом потными телами. Сквозь сладкий аромат благовоний пробивалась истерическая вонь страха, провоцируя в нем зверя. Он не мог смотреть на боявшихся его до одури жалких женщин. Противна была сама мысль, не то что прикасаться, они даже взгляда его не заслуживали.
- Пошли все к черту! - рыкнул, отворачиваясь.
Довели! Взбесили! Танцовщицы, будто только этого и ждали, бросились врассыпную.
- Что, не понравились? Не возбуждают? Пришлю новых. - раздался скрипучий насмешливый голос Гелсарта.
Зэйн зарычал. Слишком часто отец стал появляться в его доме! Слишком!
- Сбрось пар, сынок, тебе полезно проветрить мозги до приезда невесты, - продолжал насмехаться тот.
Это был предел. Красивый темноволосый мужчина обернулся гигантским ящером прямо на глазах.
***
Властитель еще долго посмеивался, глядя на разгром, учиненный ящером в собственной подземной гостиной. Мальчика умчался, сметая все на своем пути. Гелсарт всегда испытывал затаенную радость от вспышек ярости сына, и в глубине души страшно ему завидовал.
Если бы он мог вот так же, по желанию превращаться в такое чудовище, все вокругдавно позналибы, что такое истинный страх! Страх, дающий власть над миром.
Немного беспокоило властителя то, что с годами становилось все труднее держать сына в узде. Зэйн становился сильнее и опытнее, лучше владел собой и своей трансформацией. Рано или поздно настанет день, когда его не сдержит ни родовая власть, ни кровная магия.
И все же Гелсарт не переставал его провоцировать, это было все равно что дергать тигра за усы, будоражило кровь, веселило. А жестокого пресыщенного циника уже давно почти ничего не веселило в жизни. Поэтому он ни за что не отказался бы от этого пряного, отдающего страхом и кровью удовольствия.
Но он, конечно же, подстраховался. Гелсарт не был бы самим собой, если бы с самого начала не продумал запасной вариант на случай, если Зэйн выйдет из-под контроля. В подземном Лабиринте еще при строительстве было заложено особое место - закрытая до поры до времени магическая ловушка. Попав в нее, чудовище умрет. Но, разумеется, это был крайний случай.
Однако сейчас властителя смущало другое. Гелсарт все чаще задумывался, с какой такой радости к нему зачастил Оракул? Он не просил предсказания ни разу, а между тем, странствующий жрец появлялся у него уже трижды, и каждый раз говорил то, чего властителю не хотелось слышать!
Сказанное в последний раз возмутило его, но и заставило изумиться и застыть в мгновенном превкушении. Ибо жрец говорил почти невозможное.
Гелсарт прикрыл глаза восстанавливая в памяти слова Оракула.
Девушка снимет проклятие и подарит властелина неба.Дитя родится...
Он даже пожалел, что опять по привычке попытался снести болтливому жрецу голову и не дослушал предсказание. Слишком уж это хорошо звучало, чтобы быть правдой. Прожженный циничный интриган Бога не боялся, но чуял подвох.
И потому решил заполучить это самое потомство во что бы то ни стало. А потом, возможно, придется избавиться от Зэйна. Конечно, жаль терять такое развлечение, но если обстоятельства потребуют, Гелсарт готов был идти на жертвы.
глава 9
На Белор опустилась безветренная и по-весеннему теплая ночь, наполненная ароматами цветущих деревьев. А город был погружен в состояние уныния и подавленности. Так бывало всегда после того как воины Гелсарта забирали с царства позорную дань людьми. В семи семьях сейчас оплакивали сыновей.
Но не лучше было на этот раз и во дворце. Еще днем царь напился и буйствовал. Видя что он ведет себя как варвар, царица заперлась в своей спальне, да и у комнат ее дочерей на всякий случай велела выставить усиленную охрану. Солгара тоже никто не видел с того момента, как он ушел с городской площади. В общем, в дворцовой жизни наступил полный раздрай.
Сейчас Мелиар сидел совершенно один в пиршественном зале и пил в компании своего меча. Челядь тенью передвигалась по стеночкам. старалась не попадаться государю на глаза. Однако именно в этот момент к царю явился посетитель.
- А, Лесарт, - поднял тот на мага мрачный взор. - Проходи, садись. Выпей с царем.
И опрокинул в себя еще один стакан. Однако было видно, что вино не берет его, а лишь обостряет все, что тот пытался заглушить. Лесарт подошел к столу. Сел.
- Пропиваешь дочь, государь?
Мелиар кивнул и расхохотался. Горько, неуместно, жутко. Потом проговорил:
- Она сказала, Гелсарту в невесты для сына нужна девушка царской крови. Это... честь! А я обеспечил Гесте царскую кровь... Как никак.
И снова этот жуткий хохот. Царь налил себе еще вина.
Лесарт странно взглянул на него и вдруг спросил:
- Ты знаешь, как звали ее мать?
- Мне ли не знать, как звали мою рабыню? - перекосился Мелиар, поворачиваясь к нему, выпил залпом, а потом запустил стаканом в стену. - Мне ли не знать?!
- Ее звали Ивалион Бенерис Дианир Катх, - чеканно произнес Лесарт. - А ты что, всерьез думал, что твоя жиденькая кровь что-то значит?
Услышав легендарное имя царей исчезнувшего народа, Мелиар потрясенно уставился на мага. А потом взревел:
- Что? Что...?!!! Откуда... Почему ты молчал?!
Презрительная улыбка скривила губы мага.
- А что бы это изменило? У нее ведь все равно не было ни власти, ни богатства.
- Я... - Мелиар ушел в себя, разводя руками, пытаясь осмыслить.
- Я молчал, потому что ты ее не стоил.
- Если ты знал, почему дал ей умереть?!
- Потому что умереть родами была ее судьба, - сухо проговорил Лесарт, вставая из-за стола. - Завтра я ухожу, - добавил он.
Но царь его уже не слышал.
***
У выхода из пиршественного зала Лесарта остановил царевич Солгар.
- Я невольно оказался свиделем вашегоразговора, - начал он, немного волнуясь.
Лесарт молча ждал, что скажет молодой брат царицы.
- Вы уходите завтра?
- Да, - кивнул маг.
- Возьмите меня с собой.
- Давайте мы обсудим это завтра, - проговорил маг. Коротко поклонился и пошел к выходу, саркастически улыбаясь.
Все в этом мире имеет свою цену. И, похоже, царице в ближайшее время придется искать себе нового мужа. А заодно и нового наследника для царства.
***
На ночлег они остановились в степи. Шатер Гесты хоть и стоял в центре лагеря и не продувался ветром, а все равно свистящие звуки, доносившиеся снаружи не давали покоя. Все казалось, что что-то шипит или шелестит. Как хвост змеиили рептилии. Или скорпиона. Геста вертелась с боку набок, вздрагивая и прислушивалась. И незаметно для себя заснула.
А во сне ей привиделось странное.
Как будто она бродила в полутемном пустом пространстве, освещенном синеватым магическим светом. Вернее, в каком-то огромном пустом зале, или даже галерее залов, перетекавших друг в друга. Глаза различали причудливую каменную кладку, руны на стенах, орнаменты.
Но не это было главное, а переливавшееся странным золотистым свечением нечто безумное красивое и милое сердцу, что она держала в ладонях. Но только Геста почему-то никак не могла понять, что это.
И звук. Тот самый, шелестящий, показавшийся ей знакомым.
Что-то резко прошелестело прямо за спиной, заставляя вздрогнуть. И ветер, как будто кто-то очень большой пронесся мимо!
Обернулась - и застыла. Огромный призрачный мерцающий золотом глаз в темноте. Глубокий, как будто дышащий, вытянутый в нитку зрачок. Это было так завораживающе красиво...
Она хотела протянуть руку, чтобы коснуться, но вместо глаза возник силуэт. Мужчина. И подался к ней из темноты. Геста смутилась, она не видела его, только силуэт, но почему-то он тоже показался ей красивым. Но все вдруг смазалось, будто вмешался всесильный кто-то и прервал ее сон на самом интересном месте.
Она проснулась и обнаружила, что давно уже наступило утро.
Что командир пытался попасть к ней в шатер несколько раз, а лагерь поднят, и ожидают только ее. Поскольку Геста совсем недавно оказалась в роли царевны, ощущала она себе крайне неловко. Тут же подскочила и стала судорожно собираться.
Быстрый завтрак, и они снова выехали в дорогу.
Кони опять неслись во весь опор, а Геста, приноровившись кое-как к женскому седлу, погрузилась в размышления. Никак не шел из головы сон. И этот мужчина, лицо которого она таки не смогла увидеть. В конце концов, девушка рассердилась на себя.
Какой мужчина?! Что за глупости?
У нее, между прочим, жених - чудовище, а она о каких-то мужчинах из сна думает!
При других обстоятельствах было бы смешно. Наверное. Но сейчас Геста оглянулась на Тигарда, на остальных парней, ехавших за спинами воинов Гелсарта, и подумала, что ее должно заботить в первую очередь, как спасти их жизни и свою. И как найти возможность отменить страшную дань.
Но сон не шел из головы, а вместе с ним и разные крамольные мысли.
***
За сутки они довольно далеко отъехали к югу. Здесь было жарче, сменилась растительность. Сейчас дорога шла через лес, и скорость пришлось сбавить, Но это было даже хорошо, наконец появилась возможность толком рассмотреть хоть что-то.
Геста только и успевала вертеть головой по сторонам, разглядывая незнакомые деревья и диковинные яркие цветы. А какие тут были бабочки! Размером с небольшую птичку, пестрые, с огромными глазами на крыльях. Удивительно красивые. Она таких никогда раньше не видела.
И девушка поневоле отвлеклась. Солнечный день, прекрасный мир, жизнь вокруг. Все это притупляло чувство опасности. Не хотелось верить, что завтра, возможно они все умрут.
- Не будет этого, - сказала себе Геста, до которой наконец дошли слова наставника.
«Я верю в тебя. И ты должна верить. И с Божьей помощью все у тебя получится».
А ближе к вечеру они въехали в первый большой город на границе Гелсартова царства. Такой шумный и непохожий на Белор. И Геста опять вертела головой, не успевая рассматривать пестро одетых людей и диковинные белые дома с галереями и большими арочными окнами.
И все удивлялась, как им не холодно жить в домах с такими-то окнами, ведь там же наверное ужасные сквозняки. Потом поняла, здесь просто намного теплее, чем у нее на родине. При мысли о родине защемило сердце.
А вскорости они подъехали к какому-то большому дому, размером с царский дворец в Белоре. Командир отряда сообщил, что ночевать сегодня они будут здесь. Внутри дом и вовсе поражал воображение, такого богатства ей вообще не приходилось видеть.
Именно сейчас Гесте стало понятно, почему Фелиса все твердила, что войти невесткой в семью властителя Гелсарта великая честь. Ведь это просто дом, в котором останавливаются даже не вельможи, а простые сборщики податей, и таких домов у властителя Гелсарта великое множество.
Но это не обрадовало, а скорее вызвало отторжение, стоило ей вспомнить, на чем держиться его власть. И в первый раз девушка всерьез задумалась, какой же он, этот Зэйн - чудовище, женой которого ей предстоит стать?
***
Ее разместили в больших богатых покоях, прислали служанок. Она понимала их гортанную речь, но среди девушек, приставленных к нейдля статуса, была одна старуха, она владела языками и переводила. Под ее руководством Гесту вымыли, помогли переодеться и накормили ужином. Платье, кстати забрали почистить, это было хорошо, за два дня пути оно успело изрядно пропылиться.
Перед тем как уйти, оставив Гесту в спальне, старуха отослала всех прислужниц. А когда осталась с ней наедине, низко склонилась и тихо сказала:
- Мы долго ждали тебя, дева Катх. Да благословит тебя Господь.
Это обращение к ней, как к какой-то царице откровенно смутило и вызвало недоумение. Геста попыталась было возразить, что ее зовут иначе. Но старуха только улыбнулась, сложила руки на груди и вышла.
глава 10
Ощущение, что люди вокруг знают что-то, чего не знает она, вызвало у Гесты странный осадок. Вообще, с тех пор, как она сошла с Белорской стены в своем белом невестином плате, было много странного.
Во-первых, почтительное отношение к ней воинов Гелсарта. Перед ней склонялись, с нее прямо пылинки сдували. Это Геста еще могла понять, в конце концов, она невеста сына их властителя, хоть он и чудовище.
Во-вторых, странное имя.
Из рассказов Лесарта она помнила, что-то такое про царей древнего народа, основавших когда-то очень давно Оракул в Салиме. Народа уже нет, исчез, стертый с лица земли дикими племенами варваров - завоевателей. А Салимский храм стоит. Кажется, их звали Катхи.
Геста всегда думала, это нечто вроде эпитета, имя нарицательное. Катх - провидящий истину. А теперь женщина назвала ее этим именем. Так странно. Какую истину могла провидеть она, дочь рабыни, выросшая на конюшне?
Знали бы эти люди, кого им подсунули вместо царевны, интересно, смотрели бы на нее с тем же почтением?
Неловкое чувство, когда обманываешь всех вокруг. Девушка поморщилась, но она же не совсем самозванка, все-таки дочь царя, пусть и от рабыни. Вспомнились глаза отца в последние минуты там, на площади. Наверное, надо было как-то по-человечески попрощаться, сказать ему...
Но это уже в прошлом, а ей надо смотреть вперед. Думать о Ти, об остальных молодых ребятах, жизнь которых, возможно, будет зависеть от ее верных или неверных поступков. Поэтому ошибок допускать нельзя.
Геста вздохнула, узнать бы еще, в чем могут заключаться ошибки.
И попытаться понять, чего же от нее здесь ждут.
С этой мыслью она и заснула. В этот раз сны были сумбурные. Видимо, душевное смятение нашло отражение во сне. Потом Геста не могла толком ничего вспомнить, кроме странного ощущения, что она несется куда-то, а сердце замирает.
Но, как известно, утро вечера мудренее. Проснувшись утром, девушка решила, что мучить себя загадками незачем, надо просто спросить. Тем более что эта старуха показалась ей доброжелательной.