Заставила себя замереть на месте и несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула. Лбом прислонилась к стене, чувствуя себя так, словно с трудом выбралась из-под толщи воды. Несмотря на тепло, витающее в комнате, меня колотил озноб, ледяными щупальцами обхватывая тело.
Почему-то казалось, что я на Эдара смотрела не через окно, а как минимум находилась с ним в одной комнате, на расстоянии вытянутой руки. И его энергетика, пугающая до икоты, заполонила всё вокруг.
Жуткое сочетание эмоций. Жуткое и слишком правдоподобное, совсем непохожее на игры воспалённого воображения. Отчего становилось только страшнее.
Что ему от меня нужно? Почему от этого взгляда, излишне внимательного, выжидающего, хочется бежать как можно дальше? Чтобы именно этот мужчина никогда не нашёл меня? Наверное, так себя чувствуют жертвы маньяков, когда их загоняют в ловушку…
Передёрнула плечами и едва удержалась на ногах, когда в дверь постучали – громко, уверенно, не таясь. Следом дёрнули ручку, пытаясь открыть.
Первой мыслью было – здесь слишком высоко, чтобы прыгнуть из окна. Второй – накаркала! Умудрилась сравнить себя с жертвой маньяка, вот и попалась в ту самую ловушку. А третьей – как он поднялся на третий этаж так быстро? Или я слишком долго пыталась собрать воедино растрёпанные чувства?
– Лиза, открой, я знаю, что ты там, – мягкий чарующий голос, принадлежал отнюдь не Эдару.
Судорожно выдохнула, дрожащими пальцами провела по лицу. Беззвучно всхлипнула, затем губы сами дёрнулись в нервной полуулыбке. А сердце так и колотилось о рёбра, причиняя почти физическую боль.
– Лиза? – вопросительно повторил Дакар.
Невыносимо сложно сдвинуться с места, а ещё сложнее непослушными руками поворачивать ключ и отодвигать засов. Чтобы потом вновь замереть, глядя в глаза мужчине и борясь с единственным желанием – броситься в его объятья. Меня буквально разрывало на кусочки от необъяснимого страха, а он мог подарить уверенность и вернуть потерянное самообладание.
По суровому лицу проскользнула тень.
– Что-то случилось? – прозвучал вполне закономерный вопрос, а я не нашла сил даже на беззвучный ответ.
Хотя стоило бы кричать, что всего мгновение назад тут творилась какая-то чертовщина, и что я опять влезла туда, куда совсем не стоило. Зачем я только поддалась дурацкому любопытству?
Нервно качнула головой, не сводя с него взгляда. Вот он – только руку протяни, и можно коснуться напряжённых скул, упрямо сжатых губ, разгладить складку между бровей. А ещё вдохнуть запах, тот самый, из-за которого я совершила вероломную кражу.
Воспоминание о последнем заставило вздрогнуть – теперь уже от смущения, а не от страха. На щеках вспыхнул жар, и я тут же склонила голову, уставившись на свои ноги.
Между нами повисла неловкая пауза, правда, ненадолго.
– Обустроилась?
Как бы сказать… Собственно, мне и нечего обустраивать. Вещей нет (его рубашка, завёрнутая в сорочку – не в счёт), разных женских мелочей тоже. Но кивнула в знак согласия.
– Я, думаю, тебе здесь будет удобно, – бросил тише, и мне почему-то показалось, что он пытается оправдаться.
За что? За то, что выделил покои, предназначенные явно не для вчерашней поломойки? Я, как правильно заметила Амиса, всерьёз думала, что ждёт меня прежняя каморка. Или, в лучшем случае, отдельная комната на этаже слуг. Но никак не спальня по соседству с Дакаром.
Посмотрела на него, улыбнувшись.
«Конечно», – произнесла чётко, без тени грусти или сарказма.
Если бы мы и дальше продолжили делить постель и комнату, боюсь, это не закончилось бы ничем хорошим. По крайней мере, для меня.
В тёмных глазах полыхнули языки пламени и тут же погасли.
– Хорошо, – нехотя произнёс он и попятился, – отдыхай.
Осознание того, что он сейчас уйдёт и оставит меня одну, отозвалось ознобом во всём теле. Оставаться одной категорически не хотелось. Поэтому первая шагнула ближе, сокращая и без того небольшое расстояние между нами, и покачала головой, мёртвой хваткой вцепившись в горячую ладонь.
Я уже здорова, честное слово, и готова приступить к своим непосредственным обязанностям. Конечно, если за время болезни он не успел найти мне замену. Даже обещание Амисы принести что-то поесть не остановило меня.
– Лиза?
Не дав ему возможность отказаться, умоляюще произнесла:
«Я хочу работать».
Ха, как звучит-то! Неправдоподобно! Кто же в здравом уме делает такие признания? Но почему-то гора бумаг, исписанных кривым почерком, выглядят куда привлекательнее, чем одиночество. Что, если Эдар всё же вздумает навестить меня? Так сказать, поздравить с новосельем?
Ком горечи подкатил к горлу, и я с трудом сглотнула.
– Ты уверена? – всё же уточнил Дакар с долей сомнения.
Ещё как!
Отговаривать он не стал.
***
Комнату я закрыла на ключ. И поспешила вслед за Дакаром, не желая отставать. А в кабинете, где за время моего отсутствия почти ничего не изменилось (кроме появившегося перед столом тёмно-коричневого ковра с высоким ворсом), сразу проскользнула в свою каморку.
Бумаг, как я и думала, прибавилось. А в дополнение к ним, на том месте, где я обычно сидела, тоже красовался ковёр. Или скорее шкура какого-то животного.
На мгновение растерялась. Это так… неожиданно.
– Покажешь, что уже сделала? – голос мужчины за спиной удивил даже больше, чем атрибут на полу.
Медленно обернулась и с недоумением посмотрела на Дакара. Нет, похвастаться своей упорядоченной работой хотелось, но когда она будет выполнена, а не сейчас. Оказалось, что хвастаться уже поздно:
– Я мельком просматривал, но не уверен, что правильно понял.
Вот как. Тут в моё отсутствие всё-таки пытались посягнуть на мою должность?
Ухмыльнулась, представив, как он разгадывал мои ребусы из блоков и примерных таблиц. Наверняка в тот момент он подумал, что зря взял меня секретарём.
Кивнула, поманила его к столу и, взяв перо, чернила и бумагу, написала:
«Я разделила на отдельные стопки жалобы, просьбы и донесения. Для каждой начала свою нумерацию. Чтобы ничего не потерять, скрепляю бумаги по десять листов».
Нет, для меня все эти номера и столбики в таблицах – довольно привычное явление, но не уверена была, что Дакар уловит суть с первого раза. Он и не уловил, пришлось объяснять всё наглядно.
– Вот как, – протянул он задумчиво, когда понял. – Удобно.
Именно. А то как вспомню разлетевшиеся листы, когда пыталась просто собрать их в кучу, так дурно становится.
– Хорошо, – будто отвечая на свои собственные мысли, тихо произнёс Дакар и развернулся, чтобы уйти, но в последний миг остановился. Повёл плечами, шумно выдохнул, но так ничего больше и не сказал.
Я осталась одна. И надеялась, на этот раз меня здесь не забудут.
Будто не было этих нескольких дней вынужденного отдыха, и они просто привиделись мне – те же бумаги, номера, блоки и онемевшие от неудобной позы ноги. А ещё надоедливая лень, что настойчиво нашёптывала: «Иди поспи!»
Пожалуй, только последнее и было подтверждением того, что мне довелось провести время в комнате Дакара, как пострадавшей после отравления.
Поначалу я постоянно прислушивалась, пытаясь поймать любой звук из соседней комнаты, но вскоре забылась, погрузившись в работу с головой. И когда позади меня открылась дверь, впуская поток прохладного воздуха, вздрогнула, обернувшись.
– Пойдём, – отрывистый приказ.
Недоумение сковало стальными цепями, но, поборов его, всё же спросила:
«Куда?»
– Обедать, – просто ответил Дакар, как само собой разумеющееся, чем вверг меня в ещё большее удивление. – Ну? – поторопил он, явно не желая ничего больше объяснять.
Кое-как поднялась, отряхнула подол платья, безрезультатно пытаясь разгладить ткань. Махнула на это дело рукой и посмотрела на мужчину, встретившись с его внимательным взглядом. Видимо, его так впечатлило моё пренебрежительное отношение к одежде его матушки, что даже слов найти не смог. Кстати, нужно узнать, жива ли она и где вообще находится. А то вдруг в один прекрасный день придётся оправдываться перед неизвестной особой за якобы украденные вещи?
Виновато улыбнулась, поравнявшись с ним, а он в ответ с усмешкой на жёстких губах покачал головой. Откуда же ему знать, что для меня куда привычнее обычные джинсы и футболки, а не длинные платья и многослойные юбки?
Очутившись в коридоре, обхватила плечи руками – по сравнению с кабинетом здесь оказалось довольно прохладно.
– Замёрзла? – мягко спросил мужчина.
От его слов смущённо отмахнулась – почему-то глупое сердце сжалось от одной назойливой мысли, что вот сейчас, в эту минуту, Дакар обнимет меня, согревая своим теплом.
И, убегая от собственного неразумного желания, поспешила отойти на безопасное расстояние.
Кажется, «кто-то» беззвучно рассмеялся за моей спиной. Правда, тут же закашлялся, явно пытаясь замаскировать насмешку.
Ему смешно, а я… Наивная и ещё верю в чудеса. Какими бы абсурдными и нелепыми они ни казались.
В новых сапожках, которые Дакар, если и заметил, то ничего не сказал, мои шаги были едва слышны. Да и мужчина рядом передвигался практически бесшумно. Закрыть глаза, и с лёгкостью можно представить, что вокруг никого нет – только два бесплотных призрака скользят над каменным полом.
Но ни молчание, ни тишина в компании хозяина меня не угнетали и не пугали, напротив – безмолвие казалось правильным и даже необходимым. Будто любое слово – моё или его – лишь помешает.
Мы в самом деле пришли обедать. В малую столовую, где порхали, расставляя блюда, девушки с кухни. Но, к сожалению, там были не только они…
Откинувшись на спинку стула, у окна сидел Эдар. А стоило нам появиться, он вскинул голову и уставился на нас. Перевёл взгляд с брата на меня и замер, позволив себе холодную, ядовитую улыбку.
– Надо же! Сегодня нашу мужскую компанию разбавит прелестная леди, – сделал на этом слове особый акцент, – Иза.
К страху, что пригвоздил к месту, лишая возможности дышать свободно, примешалось удивление, что назвал он меня старым именем. Я думала, за время моей «болезни» он-то уж точно выяснил, как меня зовут на самом деле. Но нет, выходит, ошиблась.
Дакар, отчётливо заскрежетав зубами, тем не менее, бросил спокойно:
– Имеешь что-то против?
Таким тоном можно заморозить не одного человека. Даже девушки испуганно замерли, переводя беглые взгляды с одного мужчины на другого.
– Нет, что ты! – притворно удивился Эдар, подняв руки вверх. – Я буду только рад…
Двусмысленность плескалась в каждом слове – тягучая, противная. Нестерпимо хотелось спрятаться за спину Дакара, лишь бы не видеть клубящиеся тьмой глаза. А он, будто почувствовав моё невысказанное желание, выступил вперёд, загораживая собой.
Тихо выдохнула, чувствуя, как дрожат ноги. Какой же он гадкий, этот сводный братец. И чего ему только от меня нужно? Ещё и смотрел так, словно холодом обдавал – осязаемым, а не выдуманным.
Дакар обернулся ко мне с чётким намерением пригласить к столу, но я вдруг поняла, что в присутствии Эдара не смогу проглотить ни кусочка. Посмотрела в глаза, надеясь, что он меня правильно поймёт:
«Не надо».
Уж лучше спуститься на кухню, потерпеть насмешки слуг, чем здесь, с этим…
Нахмурился, сдвинув тёмные брови, и сжал губы в тонкую белесую линию. Он должен почувствовать, обязательно должен.
Нехотя кивнул, всем своим видом выражая досаду и раздражение. А я не стала медлить, выпорхнула из столовой, расслышав удивлённое:
– Куда же…
И злое:
– Угомонись, Эдар!
Похоже, мне никогда не понять эти отношения – то они бросают друг другу взаимные обвинения, то он почему-то оказывается в его покоях, когда меня отравили. И общались они там без какой-либо натянутости, Дакар ещё и одежду на мне при нём разрезал (от этого воспоминания вздрогнула). А теперь снова рычал и приказывал. Собственно, Дакар постоянно был разный, словно менял маски одну за другой, с лёгкостью вживаясь в новую роль. И только наедине, без посторонних любопытных взглядов и вскользь брошенных ядовитых фраз, он казался настоящим – таким, каким не хочет быть на виду у всех. Или это моя очередная розовая мечта?
***
Честно сказать, я немного погорячилась, бросив, что с лёгкостью вынесу насмешки женского коллектива. Не дойдя до кухни, остановилась, всерьёз подумывая переждать здесь окончание обеда и потом, как ни в чём не бывало, вернуться в кабинет.
Но неугомонный желудок недвусмысленно напомнил о себе, а ещё вдруг накатила тошнота. В этот день я впервые за долгое время почувствовала себя действительно хорошо, и рисковать своим здоровьем из-за страха было бы довольно глупо. Тем более насмешки — сущий пустяк по сравнению с жутким взглядом Эдара.
Выдохнула и, натянув на лицо обаятельно-глупую улыбку, спустилась по оставшимся двум ступеням, направившись к двери. А кухня… Кухня встретила меня так, как и ожидалось – вдруг оглушившей тишиной и таким удивлением, будто женщины увидели, по меньшей мере, мертвеца. Только шкворчание кастрюль и сковородок разбавляло немую сцену.
Самый лучший выход из тупиковой ситуации – сделать вид, что ничего особенного не происходит. И моё долгое отсутствие вовсе не обусловлено сменой должности, отравлением и переездом на господский этаж.
Поэтому, отсчитывая глухие удары сердца и стараясь удержать непринуждённое выражение лица, подошла к столу, взяла миску и ложку.
– Кто это к нам пожаловал? – первой пришла в себя Таеса – та самая, которая вперёд всех узнаёт новости у Шпона.
Голос сочится ядом, точнее, не так – фонтанировал, грозясь затопить не только кухню, но весь замок и окрестности в придачу.
– Хозяйская подстилка? – сдаваться девица не собиралась, видимо, желая, чтобы я чем-нибудь замахнулась на неё.
Нет, я бы непременно и замахнулась, и разозлилась, и огорчилась, заливаясь румянцем стыда, но… Не чего ведь мне стыдиться, потому что уж кем-кем, а подстилкой я не была.
– А чего, Таеса, завидно? – неожиданно обронила самая тощая из всех женщина. Кажется, её звали Хана, если память меня не подводит. – Каждый крутится, как может. Будь я моложе лет на двадцать, я бы… Ух!
Признание, несколько неуместное и комичное, вызвало бурный хохот, затмивший писклявый голос девушки, что попыталась огрызнуться в ответ. И пусть предположение Ханы было далеко от истины, я выдохнула с облегчением. Она права. Каждый думает о себе и о своём благополучии, как бы аморально это не звучало. Закон выживания, а уж в их мире это отнюдь не красивая метафора. Это истина.
Села за стол и только собралась положить в тарелку запечённые овощи и маленький кусочек мяса, как от двери раздался возмущённый голос Грассы:
– Это ещё что такое?
Обернулась. Женщина выглядела, как разъярённая фурия – глаза блестят, волосы разметались, руки в бока упираются.
– Я тебе бульон приготовила, наверх отправила, а ты тут собралась овощи есть?
Даже мысленно не нашлась, что на такой выпад ответить. Только простонала, осознав сказанное – опять бульон?
– И не морщься, – тут же отчитала меня Грасса. – Для тебя же, дурёхи, лучше будет.
На дурёху стоило бы обидеться, но я не смогла. Сидела и пыталась подавить теперь уже настоящую глупую улыбку. Обо мне заботились совершенно посторонние люди… Это так странно и, казалось, даже противоестественным. В роли «мамочки» привыкла выступать я, и когда болела сама, рассчитывать ни на кого не приходилось. Отец, если и делал вид, что ему не безразлично, то получалось у него неубедительно.
Я всё же съела бульон, а стоило выйти из кухни, столкнулась с Амисой.
– Ты куда пропала? Я к тебе приходила, – прошипела она, оглядываясь, словно опасаясь, что нас кто-то увидит.
Не зная, как объяснить, неопределённо махнула рукой.
– Я у тебя на столе оставила вазу с сухарями, – и, пока я не успела удивиться такой «щедрости», она пояснила: – Тётка поймала меня за руку и ничего больше не разрешила тебе относить. Говорит, пока рано.
Кивнула. Да уж, с Грассой особо не поспоришь, у неё разговор короткий.