– Но как… Я был уверен, что она пропала. Нет, она точно пропала, её украли. Я знаю, что так и было.
– Что это? – спросил Габриэль, когда Костич закрыл крышечку.
– Квинтэссенция, – растеряно ответил Костич, хмуро глядя на шкаф. – Говоря о бесценности, я эту вещь и имел в виду. Не понимаю, как я мог проглядеть её…
– И в самом деле, неловкая ситуация, – выдал ловец.
Я скрипнула зубами от напыщенности, звучавшей в голосе мужчины. Мне до сих пор не удалось разглядеть его, однако не стоит даже пытаться сделать это, потому что тогда и он сможет увидеть меня.
– Возможно из-за кражи другого предмета и царившей вокруг суматохи, вы просто её не заметили, – предположил Габриэль.
– Ничего подобного. Её не было на полке.
– Но теперь она там, – указал Габриэль своим спокойным бархатистым голосом. – И так как она снова у вас, возможно, вы пересмотрите ваше решение относительно Мэй Линг?
– Я точно помню, что обыскивал шкаф… а? О. Нет, – медленно проговорил доктор Костич, поставив квинтэссенцию обратно и заново нарисовав связывающий символ на полу. Я отодвинулась в сторону, продолжая прятаться за Габриэлем, надеясь, что он, а также полумрак кабинета, и впредь будут скрывать меня. – Она должна быть поймана. Мэй Линг ограбила слишком многих в L’au-delà.
Габриэля явно не порадовал такой ответ, но я понимала, в данной ситуации он мало что мог сказать не вызывая подозрения.
– А теперь, я должен настоять, чтобы вы ушли, – произнёс маг как раз тогда, когда я попыталась взглянуть на него и ловца. Юркнув за широкие плечи Габриэля, я затаила дыхание. – Мне надо ещё многое сделать прежде, чем взойдёт солнце.
Габриэль улыбнулся и махнул рукой в сторону двери.
– После вас.
Доктор Костич помедлил, но в итоге все-таки пошёл к двери.
Ловец видимо не сдвинулся с места, но и он вышел из кабинета, после минуты многозначительной тишины. Габриэль последовал за ним. Когда все покинули комнату, он задержался чтобы выключить свет и окинул меня всё тем же бесстрастным взглядом:
– Уверен, вы будете спать спокойно, зная, что ваше сокровище в безопасности от каких-либо дальнейших посягательств.
Я поморщилась от столь явного предостережения и, подождав, пока он выключит свет и закроет дверь, бросилась к окну.
Что и говорить, Габриэль спас мою задницу. Но всем известно, что драконы никогда ничего не станут делать за просто так. Вот только какую плату он потребует?
Эта мысль не давала мне покоя всю обратную дорогу до гостиницы.
Когда я, наконец, постучала в дверь комнаты Сирены, она почти уже спала.
– Ты в порядке? – поинтересовалась я, как только она открыла дверь.
– Да. – С удручённо опущенными плечами она забралась обратно в кровать, оставив меня неловко стоять в дверях.
Всё в ней – от унылого вида и вплоть до того, что она избегала моего взгляда – давило на мою совесть.
– Как шея? – спросила я.
Она передёрнула плечом, натянув на себя одеяло.
– Нормально. Совсем не болит.
– Ты не выглядишь жизнерадостной, – печально произнесла я.
– Мне и не радостно. – Она на мгновение подняла голову, чтобы встретиться со мной взглядом. В её глазах смешалась обида и упрёк. – Ты лгала мне.
– Да, лгала. И мне очень жаль, но… – Бессильно опустив руки, я подошла к окну, отдёрнула занавеску и посмотрела на сонный городок. Через пару часов взойдёт солнце, тем самым возвещая о начале нового дня. – Мне казалось, что так намного проще. Помнишь, в 1960-х, ты притащила ко мне домой мужчин и убеждала меня прыгнуть с ними в постель?
– Тогда все так делали, – сказала она, поджав губы. – Я просто хотела, чтобы ты была счастлива. Ты выглядела такой одинокой. И до сих пор выглядишь.
– Я ценю твою заботу и всегда ценила, но безумный секс, с любым у кого имеются соответствующие причиндалы вкупе с достаточно большим либидо, никогда не был – и уж точно никогда не будет – моим способом обретения счастья.
– Но почему ты мне об этом просто не сказала? – взмолилась она, хлопнув рукой по кровати. – Надо было объяснить мне, что ты против моих попыток свести тебя с кем-либо. Когда я думаю, обо всех неприятностях, через которые мне приходилось проходить, чтобы найти для тебя мужчин… а потом и женщин… мне хочется разреветься, Мэйлин, ей-богу.
– Си! – воскликнула я, оборачиваясь. – Я и говорила. Неоднократно. Но каждый раз, когда я касалась этой темы, ты закатывала истерику и убегала.
Она ошарашено взглянула на меня.
– Я? Я ни разу не закатывала истерику, когда ты заводила со мной разговор о мужчинах или об их отсутствии в твоей жизни.
– Не о мужчинах, а о мужчине. Одном единственном. Том самом из-за кого я не могу заводить беспорядочные связи с кем бы то ни было – мужчиной или женщиной, – хотя в этом смысле у меня вполне традиционные вкусы.
Я сразу уловила момент, когда она, наконец, поняла, о ком идёт речь. Её лицо вмиг окаменело и стало непроницаемым; отвернувшись от меня, она опустила веки, пряча глаза.
– Я не хочу говорить об этом.
Я замолкла на пару мгновений, разделяя с ней её боль.
– Неважно, – в конце концов, выдавила я, направившись к двери.
– Мэйлин, подожди…
Я обернулась. Ее глаза блестели от слёз, лицо покраснело.
– Это важно. И я действительно избегала… данной темы… но то, что случилось со мной не имеет к тебе никакого отношения.
Я вскинула брови.
– Я же здесь. Так что, думаю, это всё-таки имеет ко мне отношение.
– Нет, – отрезала она и прикусила нижнюю губу, ещё сильнее краснея. – Ты права и всегда была права. Сейчас я вижу – то, что ты не могла быть со мной полностью откровенной, отчасти моя вина. Но теперь всё будет по-другому. Мы можем поговорить об этом.
Я подняла руку и сразу же уронила, чувствуя себя опустошённой.
– Не думаю, что разговор о прошлом приведёт к чему-нибудь хорошему. Что сделано, то сделано, и этого уже никак не изменить.
– Но, Мэйлин, ты не понимаешь… – умоляюще произнесла она, вскочив с кровати и взяв меня за руку, слегка её сжав. – Из-за того, что я… меня… потому что Магот…
– Приворожил тебя, чтобы сделать своей женой, – сказала я, закончив предложение, которое она сама очевидно не могла произнести.
– Да. Вследствие чего была создана ты. Не то чтобы я об этом когда-нибудь жалела. Ты мне как сестра, которой у меня никогда не было.
Я не могла не улыбнуться. Иногда я задумываюсь, какой была бы Сирена, если бы не отдала мне тогда свой здравый смысл.
Её лицо потемнело, глаза уставились в пол, когда она тихо добавила:
– И… умирали люди.
– Всё закончилось, Си.
– Нет, – упрямо произнесла она, качая головой. – Я должна это сказать. Из-за того что Магот приворожил меня… из-за того что я подчинилась ему, он заставил меня убить моего возлюбленного.
Я наблюдала, как она, обхватив себя руками, опустилась на краешек кровати, ненавидя эту её привычку к самобичеванию, однако она должна раз и навсегда понять в какого рода ситуации я нахожусь.
– Но всё это не имеет ничего общего с тобой, – сказала она, после того как некоторое время проплакала не проронив ни звука.
Я протянула ей упаковку салфеток, лежавшую на тумбочке.
– Моё падение, мои грехи тебя не затрагивают, ты же знаешь это? И только потому, что ты работаешь на Магота, ещё не значит, что он попытается…
– Уже пытался, – прервала её я.
Её глаза округлились, когда она, подняв голову, с ужасом воззрилась на меня.
– Нет, ему это ещё не удалось; у меня получалось не терять головы, несмотря на все его попытки соблазнения. Но последние пару раз было очень трудно сопротивляться, Си, и честно говоря, я не знаю смогу ли устоять перед ним в нашу следующую встречу.
Её рот образовал идеальную букву «О».
Я кивнула.
– Теперь ты понимаешь, почему я не могу заводить отношения с мужчинами. В тот самый момент, когда Маготу удастся подчинить меня себе, он воспользуется мною, чтобы уничтожить соперника, угрожающего его власти… а значит всякий возлюбленный, всякий парень, всякий супруг будет обречён.
– О, моя бедненькая Мэйлин, бедненькая и невинная Мэйлин… – По её щекам катились слезы. – Но… сегодня вечером… виверн…
– Выбрал не ту женщину, – сказала я; моё лицо оставалось спокойным, тогда как душа разрывалась от самого настоящего горя.
Глава 9
– Несправедливо, – сказала я, закрыв дверь и выплёскивая накопившееся у меня раздражение там, где только и могла это сделать – в пустой комнате.
– Да, жизнь она такая, однако мы делаем всё, что в наших силах, дабы восполнить это, – произнёс мужской голос. Взвизгнув от испуга, я скользнула в тень и повернулась лицом к ванной комнате, из которой доносился голос.
Как я подозревала, моя челюсть прямо-таки отвисла, при виде мужчины, стоящего там, прислонившись к косяку двери. Вся комната была залита светом свечей, расставленных повсюду и отбрасывающих прекрасное тёплое сияние, которое, казалось, ласкало его тело. На нём был чёрный шёлковый халат и подходящие к нему такие же пижамные штаны… и ничего более, за исключением улыбки. Мой взгляд скользнул от его великолепных глаз к восхитительных губам, в данный момент изогнутым в чувственной улыбке, а потом к обнажённому торсу, который как-никак лучше соответствовал моим представлениям о мужской привлекательности, так что во рту у меня разом пересохло.
– Что ты здесь делаешь? – наконец умудрилась выдавить я, жутко хрипящим голосом.
Ямочки на щеках Габриэля стали заметнее, когда он показал уже знакомую мне покрытую пылью бутылку.
– Я принёс немного выпить.
С неимоверным усилием мне всё же удалось оторвать от него взгляд, водрузив на лицо, как я надеялась, достаточно убедительную маску безразличия.
– Как тебе удаётся разглядеть меня, когда я прячусь в тенях? В комнате довольно темно, и ты не должен меня видеть, пока я не окажусь совсем близко.
– Ты моя супруга, – произнёс он, пересекая комнату и направляясь к небольшому столику, на котором стояла пара бокалов. – Ты не можешь скрыться от моего взора. – Он поднял голову, словно принюхивался. – Также как и от моего носа.
Я позволила теням рассеяться и нахмурилась:
– Прошу прощения, если раздражаю твой тонкий нюх.
– Напротив, – промурлыкал он этим своим низким бархатистым голосом, пославшим дрожь по всему моему телу, – твой запах, на самом деле, довольно пьянящий.
Неожиданно для самой себя, я сделала пару шагов в комнату.
– Пьянящий, это какой?
Он разлил «Драконью кровь» в бокалы, предложив один мне. Я покачала головой.
– Ты пахнешь... – Он на мгновение замолк и, закрыв глаза, сделал глубокий вдох. – Ты пахнешь лесом, но не бурлящим золотистым потоком, как твой двойник, а как если бы ты родилась в скрытой тёмной лощине, прохладной и таинственной, но вместе с тем бесконечно глубокой. Ты пахнешь туманом и сумерками, подобно тем пёстрым маленьким птичкам, что порхают между тьмой и светом. Твой аромат, словно замысловатый узор, сплетённый из запахов самой земли.
Произнося это, он медленно приближался ко мне, его слова обволакивали меня шёлковыми путами, свитыми из внезапно вспыхнувшего желания и потребности в нём – запретных для меня, но существование которых уже невозможно было отрицать.
– Ты пахнешь как женщина, моя женщина, и я буду до конца своих дней благодарен тебе за то, что ты выбрала меня в свои супруги.
Разве можно устоять перед такими словами? Я покачнулась в его сторону; моё тело ожило, очень удивив меня этим, так как я не думала, что такое в принципе возможно. Мои сокровенные местечки, которые если и использовались, то только самым обычным образом, неожиданно стали трепетать от его близости. Когда его дыхание коснулось меня, я не отодвинулась, хотя понимала, что должна. Я приподняла подбородок и встретила его рот, позволяя моим губам ласкать его, кожа на моих руках пылала в тех местах, где я касалась ими обнажённого тела Габриэля.
Ещё способная здраво мыслить часть меня, та часть, которая знала, кто я и что случится, стоит мне забыть об этом, предупреждающе кричала, но я, казалось, была не в силах делать что-то ещё, кроме как предаваться тем ощущениям, которые Габриэль пробудил во мне.
– Это неправильно, – пробормотала я напротив его рта.
– Это было суждено, – ответил он, оставаясь неподвижным, когда я ещё теснее прильнула к нему. У меня возникло подозрение, словно он намеренно сдерживает себя, давая мне время привыкнуть к нему. Каким образом он догадался о том, что я нервничала из-за недостатка опыта в половых отношениях, как-то ускользнуло от меня, ведь я пыталась создать видимость, что, пусть я и не столь искусна в том, что касалось секса, но всё же и не абсолютная невежда.
«Чёрт бы побрал эти нервы», – подумала я про себя, путешествуя губами по линии его подбородка. И хотя у него имелись усы, а также эспаньолка – те и другая коротко подстриженные, – остальная часть лица Габриэля была гладко выбрита, позволяя беспрепятственно осыпать её поцелуями. Что я и делала, наслаждаясь как его запахом (восхитительно-древесным), так и вкусом (острым, пряным, побуждающим меня хотеть большего). Но сильнее всего меня сводили с ума тихие стоны наслаждения, издаваемые им, и то, как у него перехватило дыхание, когда я нежно прикусила мочку его уха.
– Мэйлин, не думаю, что смогу удержаться и не овладеть тобой, если ты ещё раз так сделаешь, – прохрипел он, мышцы на его груди и руках напрягались под моими ищущими пальцами.
Во мне вдруг что-то сжалось, когда он произнёс имя «Мэйлин». Сирена использовала это прозвище с момента моего создания, но у меня никогда не становилось так радостно и тепло на душе, как сейчас, когда оно слетело с губ Габриэля. Возможно, всё было именно так, как он сказал – нам суждено быть вместе. Кто я такая, чтобы идти против судьбы? Что плохого в том, чтобы хотя бы раз поддаться искушению?
– Моя милая Мэйлин. Я возносил молитвы богам в надежде, что однажды отыщу тебя…
Моей спины коснулся холодок, когда воздух от кондиционера добрался до ставшей вдруг обнажённой кожи, но оцепенела я не из-за этого. В моём мозгу сразу всплыл образ Магота – невозможно красивого и хладнокровно-расчётливого.
– Нет, – сказала я, чуть ли не рыдая, отступая от того места, где Габриэль раздел меня. Ему удалось снять с меня и кожаный корсаж, и рубашку, а я этого даже не заметила. Схватив рубашку и торопливо застегнув её, я отошла от него.
– В чём дело, милая Мэй… – начал было он.
– Замолчи, – прервала я. – Никогда не называй меня так. Он использует это слово. Из-за него меня... тошнит.
Какое-то время Габриэль наблюдал за мной глазами, которые, казалось, видели слишком многое. Я отвернулась, ощущая себя запачканной из-за связи с Маготом. Да что же это я, в конце концов, делаю, потворствуя своим низменным желаниям, когда мне доподлинно известно, что счастливого конца не будет?
– Какое слово тебя так расстроило? «Милая»?
Я кивнула, пытаясь убедить себя не быть такой трусихой и взглянуть, наконец, на него. Я медленно обернулась, страшась того выражения лица, которое мне предстоит увидеть.
Однако, к моему удивлению, он даже не смотрел на меня. Вместо этого Габриэль хмуро разглядывал бутылку вина, вытирая с неё пыль полотенцем из ванной.
– Тебе неприятно, когда я обращаюсь к тебе по прозвищу? – в итоге спросил он, вскинув голову; ни на его лице, ни в глазах, я не увидела ничего кроме искреннего интереса.
– Нет, я не возражаю. Сирена называет меня Мэйлин, сколько я себя помню.
Он кивнул.
– Тогда и я буду звать тебя также. Может, присядешь и выпьешь немного вина? Я могу выйти на балкон, если ты не желаешь быть рядом со мной.
О, боги, как до этого дошло? Я бессильно опустилась на краешек кровати, проваливаясь в пучину отчаянья.
– Думаю, мы оба знаем, что я не испытываю отвращения находясь рядом с тобой. Я же тебя всего облизала.
– Нет, – возразил он, присаживаясь рядом со мной – близко, но, не касаясь меня. Я выпрямилась и посмотрела на него. Он улыбался немного печально. – Ты облизала не всего меня, а только лицо. Что, как ты понимаешь, доставило мне огромное удовольствие. Но насчёт остального...