Вот и я осторожно шагнула вперед, вглядываясь в полутьму и пытаясь рассмотреть в ней что-нибудь. Когда в гостиной на фоне окна нарисовался мужской силуэт, сердце подпрыгнуло к горлу, мешая закричать во всю силу легких. Я дернулась, собираясь мгновенно отступить к двери и убежать прочь, но меня остановил приказ:
— Стой, Нелл. Не пугайся. Это я.
Я замерла как вкопанная. Незваный и нежданный гость говорил совсем тихо, но я узнала бы этот голос из тысячи. Ниточки паутины, когда-то опутавшей меня, напряглись, заставляя остановиться и снова обернуться к нему. В темноте я не могла разглядеть его лицо, но мне это было и не нужно. Я все равно уже была уверена на сто процентов, что передо мной стоит Маркус Фрост.
Глава 5
Самым страшным в смерти Маркуса было то, что его убили. И то, как его убили.
В ту пятницу, как и за неделю до нее, когда я отрабатывала последний день перед отпуском, он снова задержался в штаб-квартире. Кроме ночной охраны, в здании оставались еще только несколько магов, в том числе Фрай. Но они все находились в своем департаменте, в другой части здания.
Как внутрь проник неизвестный, несмотря на все системы защиты и контроля за входами и выходами, расследование так и не выявило. Ни наше, ни то, что проводил Корпус гражданского правопорядка. А неизвестный смог не только проникнуть на территорию Корпуса Либертад, но и подключиться к системе видеонаблюдения, послав на мониторы в комнате охраны закольцованное изображение. Сами камеры продолжали снимать и записывать, поэтому момент убийства Маркуса оказался запечатлен во всей красе.
В роковой для него час он находился на девятом, предпоследнем, этаже штаб-квартиры Корпуса. Там преимущественно располагались медицинские, биологические и генетические лаборатории. Что он там делал, тоже так и осталось тайной. Камеры записали, как в последние минуты жизни он работал за одним из компьютеров генетической лаборатории.
Остальное я знала со слов Берта, поскольку моего доступа к результатам нашего расследования не хватало, а КГП считал необходимым посвящать в детали и результаты только родственников, к коим я не относилась. Берт однажды имел неосторожность напиться в моей компании. Тогда и рассказал мне, как все было.
Неизвестный, чье лицо не попало ни на одну из камер, проник на этаж, на котором работал Маркус. Тот его увидел, они даже обменялись парой фраз, но поскольку звук камеры не записывали, содержание их разговора тоже осталось тайной. Потом мужчина — об убийце наверняка знали только пол — достал пистолет и сделал два выстрела. Одна пуля попала в грудь, другая — в живот. Маркус упал, но убийца вопреки ожиданиям не сделал последний выстрел в голову, чтобы оборвать его жизнь. Он лишь достал из внутреннего кармана куртки какое-то устройство, поставил его на стол и включил на нем таймер. А потом ушел.
— Устройство отсчитывало пять минут до взрыва, — говорил Берт, пустыми глазами глядя на бутылку водки, стоявшую на столе перед ним. — Пять минут смертельно раненный Маркус пытался добраться до него. Не знаю зачем, он бы все равно его не обезвредил. Просто он был таким: до последнего надо пытаться что-то сделать.
Взрывом тогда полностью уничтожило лабораторию, в которой в Маркуса стреляли, серьезно пострадали десятый и восьмой этажи, в здание долго никого не пускали из-за угрозы обрушения, но потом все восстановили.
Похороны я почти не запомнила, слишком нереальным мне тогда казалось происходящее. Я даже не до конца понимала, на каком свете сама нахожусь. Все выглядело таким странным, неправильным. Грудь сдавливало, я совсем не могла дышать, даже плакать уже не могла. И почти ничего не видела вокруг. Но я запомнила, что мы хоронили закрытый гроб. И даже тогда я подозревала, что в нем нет тела. Ходили слухи, что останков Маркуса обнаружить не удалось.
Может быть, именно поэтому я так долго не могла поверить в то, что его больше нет? И именно поэтому никак не могла перевернуть эту страницу своей жизни?
— Он что-то нашел, — бормотал пьяный Берт в тот вечер, когда его потянуло на откровенность. — Поэтому его и убили. Он ведь не первый раз задерживался в штаб-квартире, возможно, не первый раз ковырялся в компьютерах генетиков. Искал то, что они не сохраняли на сетевые диски. Думаю, он что-то нашел. И его решили убрать. А вместе с ним подчистили все, чтобы во время расследования ничего не нашли. Все взорвать — и концы в воду.
Я слушала его и не знала, как относиться к этой версии. Они с Маркусом были хорошими друзьями. Настолько близкими, насколько это было возможно. Берт работал в Корпусе гораздо дольше, к тому же был лет на пять старше. Он давно мечтал о должности старшего следователя, но стоило ему приблизиться к этой мечте, как в Корпусе появился Маркус, и должность отдали ему. Я не знаю, как это отразилось на их отношениях тогда. Когда я пришла в группу, они уже дружили. Правда, Берт продолжал грезить о должности старшего следователя. И все-таки получил ее. После гибели Маркуса. Возможно, Маркус делился с ним какими-то подозрениями, но почему тогда официальное расследование так и не докопалось ни до какой сути?
— Там было что-то еще… — пробормотал Берт в самом конце разговора. — Зачем камеры все-таки вырубили?
Когда я вопросительно посмотрела на него, он уточнил:
— Запись. Секунд за тридцать до взрыва… Ее все-таки отключили.
Тогда я не придала этому значения, но сейчас, стоя на пороге гостиной, на границе света, зажженного в коридоре, и темноты, царящей в комнате, я смотрела на мужской силуэт, выделяющийся на фоне окна, и мой мозг цеплялся именно за эту деталь. Тридцать секунд до взрыва, в которые в лаборатории происходило что-то так и оставшееся тайной.
Не знаю, как долго мы стояли друг напротив друга в молчании. Я не решалась зажечь свет, поэтому Маркус сам щелкнул выключателем на другой стороне комнаты.
Я мгновенно забыла, как дышать, глядя в прозрачно-серые глаза в обрамлении очень черных ресниц. Только теперь я поняла, что не включала свет, потому что боялась увидеть вытянутый зрачок.
У него заметно отросли волосы, подбородок и щеки были покрыты многодневной щетиной, мятые брюки и рубашка смотрелись на нем так, как будто он только что их с кого-то снял, но улыбался Маркус точно так же, как делал это три года назад в маленькой переговорной со скучными белыми стенами: доброжелательно, сдержанно и чуть отстраненно.
— Здравствуй, Нелл.
Забыв о том, что между нами всегда существовала некоторая дистанция, я в два шага преодолела разделявшее нас расстояние и заключила Маркуса в объятия. Он обнял меня в ответ и тихо рассмеялся, щекоча шею горячим дыханием.
— Я знал, что ты будешь рада меня видеть, — почти прошептал он. — И я рад. Если бы ты знала, как мне тебя не хватало все это время…
В его голосе прозвучало что-то такое, что заставило армию мурашек совершить марш-бросок по моей спине. Я чуть отстранилась, чтобы снова посмотреть на его лицо. Неужели тогда, два года назад, в нашу последнюю встречу, мне не показалось?
— Где же ты был все это время? — сквозь неизвестно откуда взявшиеся слезы спросила я, окончательно забывая обо всех границах и касаясь кончиками пальцев его заросшей щетиной щеки.
— Это очень длинная история. — Маркус мягко, но настойчиво высвободился из моих объятий, на мгновение сжав руку в своей. — А у нас мало времени. Вы узнали о проекте «Ангел», и теперь вам всем грозит такая же опасность, как и мне.
В голове толпилось столько разных мыслей, вопросов и слов, что я не могла выбрать, с чего начать, и только бессмысленно хватала ртом воздух. Это заставило Маркуса снова улыбнуться.
— Заваришь нам чай? — спросил он с едва заметной насмешкой в голосе. — А я тебе расскажу короткую версию для начала.
Я кивнула и пошла на кухню, чувствуя благодарность за то, что он сориентировал меня, дав задание. Такая простая и понятная вещь, как приготовление чая, помогла мне успокоиться и снова почувствовать связь с реальностью.
Хотя сидящий на моей кухне лохматый и небрежный Маркус Фрост едва ли мог считаться нормальной частью реальности. Но тем проще мне было воспринимать его не менее фантастический рассказ.
— Проект начался еще два с половиной года назад. Я узнал о нем примерно за месяц до того, как в меня стреляли. К тому моменту Рантор создала свою первую химеру, но она… через какое-то время оказалась неуправляема.
— И что с ней стало? — опасливо поинтересовалась я, ставя на стол две чашки — для него и для себя.
— А что обычно происходит с неудачным результатом эксперимента? — не глядя на меня ответил он, беря в руки заварочный чайник и разливая по чашкам чай. — Ее утилизировали.
— Это тоже была… я? — слова застревали в горле, но я все равно заставила себя задать этот вопрос.
Маркус покачал головой.
— Нет, Лина — это версия 2.0, так сказать. Вариант улучшенный и дополненный. Для первой версии Рантор брала другого человека, но та личность не оправдала ее ожиданий. Видимо. И она выбрала тебя.
— Но почему именно меня?
Маркус пожал плечами, машинально почесывая заросший подбородок.
— Честно говоря, не знаю. Возможно, она питала к тебе какую-то симпатию или, наоборот, антипатию. Или твои личностные характеристики оказались наиболее подходящими. Возможно, определяющей стала комбинация факторов. Или это лишь стечение обстоятельств, и на твоем месте могла оказаться любая. Насколько я понимаю, теперь мы этого уже не узнаем?
Он посмотрел на меня вопросительно, и я почему-то отвела взгляд, словно мне стало неловко. Но ведь это не я убила Рантор, а мой двойник!
— Она меняется, — тихо заметил Маркус, продолжая сверлить меня тяжелым взглядом. — Лина. В ней становится все меньше тебя и все больше этой твари — хамелеона. Происходит то, что случилось с версией 1.0. Только на полтора года позже. Интеллект, который ей достался от тебя, уступает инстинктам хищника.
— Значит, со временем она станет обычным монстром?
— Если мы это не остановим.
Я едва на обожглась чаем, услышав это.
— Каким образом?
— Рантор нашла способ подавить растущее доминирование хамелеона. Но для проведения этого ритуала ей было недостаточно только крови. Ей был нужен оригинальный организм. Ты. Но она понимала, что похищать тебя — опасно и накладно. Поэтому собиралась перейти к новой версии. Версии 3.0. Подозреваю, что Лина это поняла. И именно это спровоцировало убийство. Рантор не учла, что Лину так просто утилизировать не получится. Возможно, именно вторжение Корпуса позволило Лине убить свою создательницу до того, как та уничтожила ее. Там ведь наверняка поднялась суматоха.
Я поставила чашку на стол и закрыла лицо руками. Голова шла кругом от информации. Мой мозг просто разрывало от потрясений, входящих данных и возникающих вопросов. Эмоции тоже бушевали, и я не знала, чего хочу больше: разреветься или истерично рассмеяться.
— Откуда ты все это знаешь? Где ты был все это время? Как ты вообще выжил? И почему не дал о себе знать? Мы же… — мой голос сорвался, и только это заставило меня на мгновение замолчать. Но только на мгновение. — Мы похоронили тебя, Маркус. Я похоронила тебя. Ты хотя бы можешь себе представить, как мне было больно? Как было больно Берту? Всем нам!
Маркус нахмурился, его лицо помрачнело. Он надолго замолчал, о чем-то задумавшись, потом тяжело сглотнул и внезапно протянул руку, снова сжал ею мою. Раньше он редко позволял себе прикасаться ко мне.
— Я все понимаю, Нелл, но поверь, мне было хуже. Потому что вы потеряли только меня, а я потерял всех вас. Последние годы у меня не было другой семьи, кроме моей команды в Корпусе. Но я подставился сам, едва не погиб. Я не мог подставить еще и вас. Я не хотел рисковать никем из вас. Был человек, который мне помогал. Точнее, маг. Он вытащил меня, спас мне жизнь. Спрятал. Помог снова встать на ноги. Но даже он предпочел пойти своим путем, когда я решил продолжить расследование. А я должен выяснить, кто стоит за проектом «Ангел». И не только потому, что существа, подобные Ангелине, угрожают безопасности Дарконской Федерации. А потому что эти эксперименты бесчеловечны. И их надо прекратить.
С этим я определенно была согласна, но что-то все равно меня смущало.
— Тебе удалось что-то узнать о заказчиках эксперимента? Кто его финансировал?
Маркус покачал головой, сокрушенно вздохнув и откинувшись на спинку стула.
— Увы. Следы теряются в недрах Корпуса Либертад. Вероятнее всего, в нем остался кто-то, кто работал вместе с Рантор до того, как ее уволили, и продолжил сотрудничать после. И именно этот кто-то связывал ее с заказчиком.
— Тогда почему ты пришел сейчас?
Именно этот вопрос занозой сидел в голове. Желание Маркуса оградить нас от опасности было понятным и естественным, оно абсолютно вписывалось в его характер. Если у него был напарник из магов — возможно, ему помогал кто-то из магического департамента Корпуса — то его действительно могли за тридцать секунд перенести порталом в другое место. Туда, где ему оказали помощь после ранения. И даже было понятно, почему после покушения этот маг самоустранился, зная, что Маркус никогда его не выдаст, никому не назовет его имя.
Но было совершенно непонятно, почему Маркус, так ничего и не найдя, вдруг появился в моем доме. Из всех нас — именно у меня, а не у того же Антуана, если он хотел предупредить об опасности. Это не вписывалось в схему.
— Потому что хочу помочь Лине.
Ответ прозвучал именно так, как и должен был: просто и прямо. Маркус никогда не юлил.
Я лишь вопросительно приподняла брови, предлагая ему продолжить.
— Ее еще можно спасти. Если провести ритуал. Она останется человеком. Настолько, насколько это возможно. Не потребуется… «утилизация». Ее не придется уничтожать. Но времени мало. Это надо успеть сделать до того, как ее человеческая половина будет подавлена хамелеоном. Тогда действительно останется только монстр.
— Ты так беспокоишься о ней…
Я недовольно поморщилась, услышав в собственном тоне слишком явную, неприкрытую ревность. Маркус только снова тепло улыбнулся мне.
— Честно говоря, я всегда был привязан к ее прототипу. Она ведь в какой-то степени ты. У нее твои воспоминания до того дня, как у тебя взяли донорскую кровь два года назад. Попробуй представить себя на ее месте. Ее два года держали взаперти, изучали, относились как к вещи, а она помнит, как была тобой. Помнит, как была человеком, как была свободной. У нее твои мысли и твои мечты. Твои чувства. Я вижу в ней тебя. Поэтому хочу ей помочь. Разве ты этого не хочешь?
И в тот момент, когда он задал этот вопрос, мир неожиданно обрел прежние очертания, все встало на свои места. Раздирающая голову боль унялась, а по груди разлилось тепло.
— Да, — призналась я в том, чего стыдилась все эти часы. — Я хочу ей помочь.
Глава 6
Маркус, конечно, остался на ночь у меня. Лишь деликатно уточнил, не создаст ли это для меня проблем. Я заверила, что не создаст. И либо у меня на почве сумасшедшей радости разыгралось воображение, либо он действительно выдохнул с облегчением.
В другой ситуации я, наверное, не смогла бы сомкнуть глаз всю ночь, думая о том, что он спит за стенкой, на моем диване в гостиной. Но в ту ночь я была слишком измотана, а потому провалилась в сон без сновидений, едва моя голова коснулась подушки.
Судя по тому, что с утра у меня болели шея и плечо, за ночь я ни разу не изменила позу. И не услышала будильник, потому что проснулась от солнечных лучей, бьющих мне в глаза. Зашторить окно накануне я совершенно забыла.
Кое-что еще заставило меня мгновенно проснуться: звуки и запахи. Приглушенно работал телевизор на кухне, шуршала в ванной стиральная машина, на кухне кто-то гремел посудой. А по квартире плыл аромат жареного теста с примесью ванили и корицы. Все это было настолько ненормально, что я сначала резко приподнялась на кровати, а потом вскочила с нее, на ходу натягивая поверх майки на тонких бретельках плотную клетчатую рубашку.