— Это не мои слова, матушка, — я всхлипнула, — это произнес герцог, когда отчитывал лорда Кайто за то, что тот пытался шантажом и угрозами заставить меня его поцеловать. Это было ужасно.
И далее я в красках, эпитетах и эмоциях поведала шокированно внимающим мне дамам о случившемся.
Разразился скандал.
Леди Агнес ринулась к супругу, выяснять «какого дьявола» он не занимается воспитанием своих учащихся, и с каких это пор в ее доме лорды смеют угрожать невинным девушкам!
Лорд Агнес побагровел, услышав сказанное, и попросил четко и обстоятельно объяснить ему что произошло. Леди Агнес четко и обстоятельно не сумела, она была слишком шокирована случившимся, и помимо этого имея двух дочерей, откровенно испугалась того, что и с ними могли сделать что-то такое, о чем перепуганные девы молчат даже на исповеди и вообще мало ли что! К слову все матроны начали думать о том же, а потому бал немедленно завершился и девиц спешно позабирали по домам, выпытывать и выслушивать.
И на этом дело не закончилось.
На следующий день за утренним чаепитием мы узнали, что лорд Кайто был исключен из академии с позором, а всем кадетам было запрещено покидать учебное заведение вплоть до нового распоряжения руководства.
Сухим из воды вышел лишь лорд Аверан, именно это имя носил герцог.
Не ведаю, как ему удалось подобное, но несмотря на послание, отправленное лордом Агнес самому его величеству, проверяющий остался, разве что переселился из дома ректора, где по началу был принят как гость, в лучший гостиничный номер города.
Уэстенс гудел словно растревоженный улей. И все бы ничего, но вскрылось несколько историй, когда обесчещенные девушки действительно молчали, стыдясь рассказать о случившемся, и город загудел снова.
Казалось, для военных более ни один дом не распахнет двери, но увы — уже в мае герцог Аверан был приглашен на семейное торжество в дом ректора Агнеса, позже на бал, данный мэром нашего городка, а после вновь стал самой желанной персоной Уэстенса. Уму не постижимо! Но все сочли, что ему чрезвычайно идет быть мерзавцем, а девы и их почтенные матушки вознамерились исправить его светлость, веря в то что вот любовь точно заставит нагулявшегося в молодости Аверана стать достойным человеком.
Я лишь искренне посочувствовала как почтенным матушкам, так и их дочерям — лично мне хватило повторного разочарования в благородных лордах, чтобы запретить себе даже думать о них, и уж тем более о герцоге Аверане. О, я поклялась себе вечно презирать всех лордов королевства, но лорда Аверана особенно!
К счастью, приближалось время моей свадьбы, и вскоре свадебные хлопоты заняли все мое время и внимание.
Но к моему сожалению именно приготовления к свадьбе и стали причиной нашего повторного столкновения с надменным герцогом.
* * *
Все случилось в яркое воскресное утро, мы с маменькой находились в кондитерской лавке мистера Смира, обсуждая дизайн свадебного торта, когда матушка неожиданно вспомнила, что за всеми сегодняшними делами мы совершенно позабыли зайти в аптеку, а у нее заканчивались сердечные капли. Я, решив, что сбегаю за ними, тем более аптека находилась в нескольких зданиях от кондитерской, поднялась и поспешила на дорогу, никак не ожидая крайне неприятной встречи.
Но стоило мне выскочить из аптеки, на ходу повязывая ленты шляпки, как я столкнулась с прохожим. Пробормотав «Прошу прощения», собиралась поспешить далее, но тут мужчина, произнес голосом, который я желала бы вовсе не слышать, или как минимум забыть:
— Мисс Хемптон.
Вздрогнув, я отступила на шаг, запрокинула голову и увидела герцога. Аверан был одет в камзол, а не в мундир как ранее, при виде меня он коснулся шляпы, выражая почтение. Почтение, на которое этот человек был абсолютно не способен!
— Раз видеть вас, — продолжил мужчина, и добавил, — снова.
Несколько потрясенная встречей я, коротко кивнув, попыталась продолжить путь, не желая вовсе с ним беседовать, но вслед мне понеслось:
— А вам не кажется, что вы ведете себя крайне невежливо, мисс Хемптон?! — в голосе герцога отчетливо прозвучал металл.
На нас начали оборачиваться прохожие.
Тяжело вздохнув, я развернулась к ожидавшему продолжения беседы герцогу, присела в реверансе, и глядя исключительно в пол, сухо произнесла:
— Боюсь, невежливость проявили вы, лорд Аверан. Вы не были представлены мне, соответственно крайне невоспитанно с вашей стороны, как-либо обращаться ко мне и тем более настаивать на беседе. Всего доброго, лорд Аверан.
И на этом я поспешила удалиться. И не знаю показалось мне, или нет, но кажется вслед мне понеслось что-то вроде: «Ты дождешься, девочка». Собственно находясь в аптеке и принимая поздравления со скорым возвращением Густава и соответственно свадьбой, я раздумывала над тем, послышалось мне это или не послышалось.
Решила остановиться на том, что послышалось.
И каково же было мое удивление, когда на следующий день, придя с маменькой по приглашению миссис Клифорд, я услышала:
— Миссис Хемптон, мисс Хемптон, позвольте представить вам герцога Аверана.
У миссис Клифорд был большой особняк в центре Уэстенса, и от входа вглубь дома простиралось широкое фойе, всегда казавшееся мне несуразно огромным… Не в этот раз. Глядя на выступившего из полумрака пугающе-спокойного герцога я поймала себя на мысли, что это фойе недопустимо крохотное…
— Леди, — низким хрипловато-грубым голосом произнес лорд Аверан, — рад знакомству.
Пришлось раскланяться и заверить, что мы тоже пребываем в неописуемом счастье.
Это было не самое неприятное, хуже всего оказалось то, что миссис Клифорд настояла на нашем присутствии за ужином. И если маменьку эта продажная пожилая леди усадила близ себя в начале стола, то мне досталось место в отдалении, напротив герцога. И вид у нее при этом был заговорщицки-довольный, как впрочем и у супруги мэра, которая так же составляла нам компанию. Из мужчин присутствовал лишь герцог Аверан.
Подали первую перемену блюд. Густую рыбную похлебку, что была принята на побережье всей Ландрии и почиталась как полезное питательное блюдо. Я едва ли притронулась к первому, физически ощущая на себе взгляд Аверана, и не желая даже смотреть в его сторону.
К моему искреннему удивлению, и он не произнес ни слова обращенного ко мне. Вскоре за столом завелась чинная беседа о погоде, рыбном улове, моде при королевском дворце и прочем.
Я поймала себя на том, что была несколько разочарована. Никак не могла понять причин разочарования, старалась всеми силами сохранять спокойствие и держаться равнодушно-отстраненно, и даже мысленно перебрала всех приглашенных на мою свадьбу… все тысяча пятьдесят персон. За этот вечер я сумела вспомнить всех по именам!
Что касается ужина — он прошел все в той же чинно-приличной манере. После мы посидели в гостиной у огня, слушая рассказы его светлости о некоторых общих с миссис Клифорд знакомых, а затем, матушка, не выдержав моих красноречиво-требовательных взглядов, наконец поднялась и сообщила, что нам пора откланяться.
Уходя, я впервые за весь вечер взглянула на Аверана и вздрогнула, поймав на себе задумчивый злой взгляд. Внезапно подумалось, что теперь мне будет страшно выйти из дома.
А вот в карете, матушка завела странный разговор:
— Элизабет, я потрясена, поражена и изумлена до глубины души, но герцог Аверан невероятно милый, вежливый, воспитанный и внимательный мужчина, ты уверена, что не ослышалась тогда на Персиковом балу?
В этот момент я вдруг совершенно отчетливо поняла, чего добивается Аверан.
И мои худшие опасения подтвердились дальнейшими событиями. Для начала герцог каким-то немыслимым образом спас брошенного кем-то ребенка, и не просто сдал в сиротский приют, а отослал в свое поместье, едва ли не усыновив дитя. Затем посетил несколько светских приемов, где был чрезвычайно мил и обходителен, а в спорах неизменно подчеркивал свое уважительное отношение к женщинам.
В результате май лишь близился к своему завершению, а в Уэстенсе не осталось никого, кто не был бы основательно и бесповоротно очарован герцогом Авераном. Он стал самым желанным гостем на любом мероприятии, он вел себя безупречно и безукоризненно, он являлся самым желанным женихом во всем городе.
Аверан, Аверан, Аверан, Аверан, Аверан…
В любом обществе, в каждом магазинчике или лавочке, в нашем швейно-приходском кружке или же в мужских клубах, где речь лилась неторопливо под виски многолетней выдержки и дым крепких сигар, везде говорили о герцоге. Везде!
И в то же время все чаще, чаще и чаще звучало: «А не ошиблась ли мисс Хемптон?».
И прошло не так много времени, чтобы виртуозно подталкиваемое Уэстенское общество, пришло к выводу: «Элизабет Хемптон оговорила лорда Аверана».
В тот момент, как я первый раз услышала подобное предположение, я расстроилась.
На второй — разозлилась.
К третьему — пришла в бешенство, возненавидев герцога всем своим сердцем.
О, я даже представить себе не могла, что способна на подобную ненависть, но я искренне, всей душой ненавидела Аверана! Я ненавидела его столь неистово, что засыпала думая о нем, и просыпалась с теми же мыслями. И ненависть лишь росла, с каждым очередным сообщением о том, какой же это потрясающий джентльмен.
Утешала меня лишь одна мысль — мерзавец не сможет играть роль все время, рано или поздно он должен оступиться, и вот тогда… уж тогда… тогда точно…
Но в герцоге видимо умер великий лицедей, а потому он не допускал ни ошибок, ни промахов.
Мы все так же неоднократно «совершенно случайно» сталкивались в домах уважаемых патронесс города. Я старательно, но в рамках приличий и допустимого, игнорировала присутствие Аверана, это давалось мне нелегко, он вел себя совершенно безукоризненно, словно в общем и целом не имел ко мне никаких претензий, симпатий, антипатий… в общем и целом ничего. Но неизменно оказывался рядом или же напротив меня.
Это привело к тому, что в начале лета, в июне, месяце в который я с нетерпением ожидала возвращения Густава, по городу поползли слухи…
Как не тривиально, но я узнала об этом последней.
Дело было третьего июня, к нам как раз прибыла Полин с мужем и малышом, в честь приезда нашей старшей сестры Нарин и Тунниа отложили послеобеденные посиделки с подругами и остались дома, я игралась с маленьким Уиллом и обсуждала с Полин мою предстоящую свадьбу, когда разгневанная маменька ворвалась в дом, и даже не поздоровавшись с гостями, набросилась на меня с криком:
— Как ты могла?!
— Не знаю, — ответила я, шокированная ее поведением.
— Ты! — меж тем, разъяренно развязывая ленты чепца, кричала маменька: — Ты ведешь себя недостойно! Ты позоришь семью! Я… я… когда приедет отец, он несомненно возьмется за розги! Распутница!
От подобных обвинений я утратила дар речи. Нарин и Тунниа испуганно смотрели на маменьку, Уилберт не посмел вставить даже слова, и лишь Полин осторожно поинтересовалась:
— Матушка, что случилось?
— Что случилось?! — миссис Хемптон задыхалась от ярости. — Элизабет! Эта наглая распутная девчонка, забыв о совести, чести и достоинстве, увивается за герцогом Авераном!
— Что?! — от моего вопля маленький Уилл испугался и заплакал.
Полин немедля кликнула гувернантку, а едва та унесла ребенка, холодно произнесла:
— Матушка, я, как впрочем, и вы все, достаточно хорошо знаю Беттилиз, — она назвала меня детским прозвищем, — и менее всего я склонна поверить, что наша правильная девочка, единственная из всех согласившаяся выйти замуж за сына папенькиного партнера, чтобы сохранить преемственность дела батюшки, могла совершить что-то непристойное.
— А ты поверь, Полин! — матушка едва не сорвалась на фальцет. — В то время как я из сил выбиваюсь, готовясь к свадьбе, она… она…
— А что «она», маменька? — Полин подошла к потрясенной мне, ободряюще коснулась моего плеча. — Разве Беттилиз выходит из дому без вас, маменька?
И тут моя матушка растерялась. Из нее словно разом выпустили весь воздух, чепец она выпустила из рук, подбородок ее задрожал, и если бы не Уилберт, поспешивший подставить кресло, она возможно рухнула бы на пол.
— Как же так? — на матушке лица не было. — Как же я… Она же… Элизабет не покидает дом без меня. Я… и у миссис Кэмрон, и у миссис Гольц… Да, Элизабет и не говорит с ним вовсе, не то чтобы увиваться, забыв о чести и репутации… Да она… Да они…
Я не стала дослушивать невнятное бормотание маменьки далее, и поднявшись покинула гостиную. Мне после подобного никого видеть не хотелось вовсе! И я с ужасом думала о том, что если в подобное поверила моя мать, то, что говорить об остальных жителях города… Внезапно вспомнилось, как шептались за моей спиной сестры Гоин, когда мы с маменькой зашли в галантерею, присмотреть мне перчатки к платью на второй день свадьбы, так как портниха добавила венесского кружева, и теперь прежние смотрелись грубо в сравнении с нарядом. И о том, как миссис Отторн проехала мимо нас в своей повозке, даже не поздоровавшись, маменька тогда подумала, старая женщина попросту не заметила нас, а выходит…
Раздался тихий стук в мою дверь, затем, не дождавшись разрешения, Полин открыла дверь и вошла. Притворила створку за собой, прошла ко мне и скинув туфельки, забралась на постель с ногами и вопросом:
— Расскажешь?
Я в подробностях поведала обо всем случившемся, после чего Полин задумчиво уставилась в окно. Не знаю, сколько мы так просидели прежде, чем она произнесла то, что я и так давно поняла:
— Он мстит.
Промолчав, я ожидала дальнейших слов.
— Весьма расчетливо, крайне виртуозно и на удивление жестоко мстит.
Я была согласна с каждым из произнесенных ею слов.
— Вероятно, кто-то просто подкуплен, с его деньгами и положением это не составило труда, кто-то пал жертвой его расчетливого обаяния, а кто-то является жертвой зависти… Аверан хорош собой? — сестра посмотрела на меня.
Мне бы безумно хотелось солгать, но:
— Красив, — нехотя была вынуждена признать я.
— Это плохо, — Полин тяжело вздохнула, — красивым мерзавцам прощается многое.
А затем она тихо сказала:
— Будет лучше, если до твоей свадьбы мы с Уилллордом и малышом поживем здесь. Что скажешь?
Улыбнувшись, воскликнула, что буду очень рада.
Полин протянула руку, погладила меня по щеке и направилась к двери.
Но выйти не успела — сворки распахнулись и в мою спальню ворвалась маменька. Она была неестественно бледна, волосы слегка растрепались и торчали прядками из-под чепца, а кулаки оказались сжаты.
— Девочки мои, — глухо произнесла маменька, — это конец.
Дурных новостей на сегодня было предостаточно, но я все равно приготовилась к худшему.
Оказалось, что все было действительно крайне плохо, потому как следующими словами маменьки были:
— Мы приглашены на бал к лорду Вендриджу. Все. Включая Элизабет.
— Маменька, она не может пойти, ты же знаешь, — мягко произнесла Полин.
— Знаю, — маменька казалось сейчас лишится чувств. — Но все эти сплетни, Полин. Разговоры! Не появись она на балу, и это все решат, что Элизабет действительно есть что скрывать!
Мы переглянулись с Полин, и она произнесла:
— Маменька, вся суть в том, что появись Элизабет на балу, и это станет подтверждением того, что ей есть что скрывать. Она не идет. Беттилиз останется дома со мной и поможет мне с малышом.
Вопрос был решен.
Почти неделю он вновь выносился на обсуждение матушкой, у которой вконец расстроились нервы, но мы с Полин были непреклонны. В день бала маменька и сестры покидали нас, бросая на меня говорящие взгляды, но это им не помогло.
По возвращению же, все трое наперебой рассказали о том, как после их появления герцог Аверан покинул бал, сославшись на дела и отсутствие времени на развлечения.
Стало ясно, что этот раунд остался за нами.
Но на следующий день, Полин предложила пойти прогуляться. Так как ее сопровождал супруг Уилберт, в соответствии с правилами этикета, я так же могла присоединиться к прогулке. К тому же мне этого безумно хотелось, учитывая, что вынужденное затворничество откровенно надоело. Именно поэтому поутру, мы с Полин, Уилбертом, маленьким Уилли и его нянюшками отправились в городской парк.