Вот мелкий поганец, а! Исполнил поручение с точностью до десятого знака после запятой: вел себя как истинный аристократ и не посрамил честь семьи. Засранец!
Анна проводила Фаби недоуменным взглядом и уже открыла рот, чтобы спросить Людвига «что это было?», но Людвиг заговорил первым:
– Я тебя слушаю, Анна. Только покороче, меня ждут неразобранные архивы, – и категорически не хочется терять ощущение счастья после общения с Риной и Фаби, а быть счастливым в кругу сестер у него никогда не получалось.
Мгновение помолчав, Анна все же спросила:
– Кто его мать?
– Ты пришла не для того, чтобы обсуждать моего сына, – разговор с сестрой не доставлял Людвигу ни малейшего удовольствия и вообще напоминал повинность по судебному приговору.
– Он милый, но совершенно невоспитанный. Не думала, что ты обрюхатишь простолюдинку и возьмешь к себе ублюдка.
Вот тут Людвиг не на шутку разозлился.
– Анна, я намерен сделать Фаберже наследником. Хочешь ты того или нет, тебе придется обращаться с будущим герцогом так, как велит его титул.
– Мать этого не одобрит, – Анна сжала губы.
– Это уже одобрил король, Фаби внесен в список наследников трона. Третьим номером.
– Третьим? – у Анны стало такое выражение лица, словно мальчишка своими руками отнял у нее корону. – А… это не имеет значения. Людвиг, ты должен срочно найти мне достойного мужа!
– Ты что, забеременела от женатого мужчины?
– Нет! То есть… я не знаю.
– Твоя глупость переходит все границы. Не узнать, женат ли твой любовник! Может быть, ты еще имени его не знаешь?
– Как ты смеешь!.. – взвилась Анна, но тут же опустила глаза. – Я… нет. Я не видела его лица.
– Погоди. Тебя же не изнасиловали? Нет, точно нет, иначе бы ты прибежала сразу… как, Анна?! Как тебе это удалось?
– Я… Ты… Вот если бы ты настоял, чтобы Гельмут на мне женился, всего этого бы не случилось!
– Хватит. Еще одно слово на тему Гельмута, и я велю Рихарду выпроводить тебя и никогда больше не впускать.
– Ты не можешь так поступить с собственной сестрой!
Людвиг поморщился: Единый не одарил Анну ни музыкальным слухом, ни мелодичным голосом, а уж когда она повышала тон и приближалась к визгу…
– Рихард!
– Слушаю, герр Людвиг, – дворецкий бесшумно возник в дверях.
Анна вздрогнула.
– Убери его, я его боюсь! Эти твои мертвые чудовища… как ты можешь жить в этом ужасном доме, среди трупов и призраков?
– Рихард, моя сестра уходит.
– Нет! – Анна вскочила и, подобрав юбки, отбежала за спинку кресла Людвига. – Я не ухожу! Людвиг, прошу тебя!
Сделав Рихарду знак, чтобы тот временно исчез, Людвиг спросил, не оборачиваясь:
– О чем, Анна?
– Помоги мне. Если я немедленно не выйду замуж… я не переживу такого позора! Я слышала, в Виен приезжал дон Диего.
– Нет, даже не начинай про короля Ортего.
– Но почему? Он не женат, а я…
– А ты беременна. Анна, нельзя же быть настолько глупой! Если это вижу даже я – значит, увидит любой ученик целителя. Какого демона ты ждала целый месяц, чтобы мне рассказать?
– Не месяц, три недели, – всхлипнула Анна. – Я же не знала… то есть… я только вчера поняла…
Людвиг прижал ладони к вискам и зажмурился. Барготовы подштанники, есть ли предел человеческой глупости?
– Не замолкай, сестрица, рассказывай все, как есть.
– И что это тебе даст? Просто найди мне мужа. Я знаю, ты можешь. И найди того мерзавца, который… он обещал, что последствий не будет! Он клялся! И обманул меня! – Анна в порыве злости выскочила на середину кабинета и пнула ни в чем не повинное кресло. – Он опозорил твою сестру, это для тебя не пустой звук?!
Людвиг хмыкнул.
– Ты хочешь, чтобы я его наказал?
– Да! Убей его и преврати в одного из твоих монстров! Пусть… пусть страдает вечность!
– Ну что ты, сестричка, вечность – это слишком долго. Но я знаю для него наказание похуже.
– Хуже? – оживилась Анна.
– Намного, намного хуже! Я женю его на тебе, и он будет страдать так, что…
– Ты… прекрати! – она все же сорвалась на визг.
– Тихо, Анхен. Сядь и расскажи по порядку, где ты с ним познакомилась. Сядь!
Она села, гневно сверкая глазами и хмуря золотистые бровки. Разгладила юбку на коленях и принялась рассказывать, запинаясь через слово. Людвиг почти поверил, что ей наконец-то стало стыдно, но слишком хорошо знал старшую пигалицу: запиналась она не от смущения, а исключительно от злости.
Оказалось, что ее так утомили матушкины нравоучения и постоянный контроль, что она сбежала на тайную вечеринку в доме франкского посла. Одну из тех, о которых не принято говорить в обществе и о которых дамы и кавалеры сплетничают с особенной охотой. Там она пустилась во все тяжкие – вино, карты, незнакомые кавалеры… под маской все это было совсем не страшно, словно бы не с ней, и никакого вреда репутации!..
– Конечно, никакого, – насмешливо кивнул Людвиг. – Поцелуями дело не ограничилось. Он хоть был один?
– За кого ты меня принимаешь? – снова взвилась Анна.
– За свою сестру. Или я обознался?
– Ты… – она вовремя осеклась, услышав скрипучее покашливание Рихарда, которого не было в комнате, но когда это ему мешало выполнять свои прямые обязанности? – Не смей намекать, что я… разумеется, он был один! И всего один раз! Между прочим, свидания вслепую – очень модны! И совершенно безопасны! По правилам клуба, никто не знает имен, лица под масками, и… и он поклялся, что предохраняется! А сам обманул меня!
– Анна, ты забыла, из какой ты семьи? На тебя не действует большинство заклинаний. Понятия не имею, кем был тот несчастный, но если ты не представилась – он не мог знать, что для тебя нужно что-то более серьезное. Ты должна была заботиться о безопасности сама.
– Сама?.. – Анне явно ни разу не приходила в голову столь крамольная мысль. – Я же дама! Я не должна…
– …думать головой? Не беспокойся, ты и так никогда этого не делаешь. Давай, вспоминай хоть что-нибудь. Он астуриец или франк? Может быть, бритт? Рост, сложение, возраст, особые приметы?
– Ну… у него большой…
Людвиг схватился за голову.
– По-твоему, я должен обойти всех, кто присутствовал на той вечеринке, и замерить? Анна, для разнообразия все же попробуй немножко подумать.
– Я думаю! Я… он франк, точно. Высокий, красивый и страстный… у него бугорки на животе и такие сильные руки… – она мечтательно вздохнула. – Он знает, что нужно женщине! Уж он-то оценил меня по достоинству…
– Высокий франк с хорошо подвешенным языком, это уже что-то. Лет ему сколько? Волосы какого цвета? Это-то ты разглядела?
– Светлые волосы, ниже плеч. Возрастом примерно как Гельмут, только он ласковый и галантный. Подарил мне кулон… – Анна смущенно достала из-за ворота платья скромную золотую капельку с голубым топазом в середине.
Людвиг тихо застонал, прикрыв глаза ладонью.
– Что опять не так?
– Анна, ты дура, каких свет не видел. Вот с этого кулона и надо было начинать. Дай сюда.
– Зачем? – Анна сжала кулак, спрятав вещицу.
– Искать твоего галантного франка. Анна, ты что, вообще ничего не помнишь из уроков? Ты на теории магии спала?
Вместо ответа сестра презрительно фыркнула. То есть – да, спала. Собственно, ничего иного Людвиг от пигалицы и не ожидал.
– На, забирай, – она с явной неохотой кинула Людвигу кулон. – Людвиг, придумай что-нибудь, прошу тебя. Если матушка узнает…
– То отправит тебя в монастырь и правильно сделает.
– Я не хочу в монастырь! Я рождена, чтобы блистать и покорять, а ты!..
Договорить она не успела. От дверей раздался торжественно-официальный голос Рихарда:
– Ее высочество Бастельеро-Хаас!
Анна вздрогнула, словно услышала погребальный колокол.
– Не выдавай меня!
Людвиг пожал плечами: если Анне угодно считать матушку слепой – пусть. Но чтобы матушка не заметила у подъезда мобиль собственной дочери… Ладно, кто он такой, чтобы разрушать последние иллюзии сестры!
– Рихард, выведи Анну через черный ход, а матушку пригласи…
– Подай хмирского чаю в гостиную, – послышалось непререкаемое.
Анна замерла и побелела, а Людвиг тихо выругался. Вот только ссоры матушки с пигалицей ему тут не хватало.
– Здравствуйте, матушка, – устало приветствовал Людвиг вплывающую в его кабинет кронпринцессу.
– Ну, и где мой внук? – вопросила она, остановившись на пороге и не глядя на Анну. Та вздрогнула и съежилась в кресле. А герцогиня Бастельеро-Хаас, презрительно подняв дернув бровью, процедила: – Уйди с глаз моих, безмозглое создание, и молись, чтобы твой любовник оказался не женат. Иначе пойдешь за герцога Саутгемптона, ему шестьдесят восемь и плевать на твою девственность, то есть ее отсутствие.
Всхлипнув, Анна выбежала из кабинета. А матушка, словно желая окончательно сломать Людвигу мозг, не то что не сделала попытки остановить и утешить любимую доченьку, но и брезгливо подобрала подол, чтобы Анна на него не наступила.
– Не слышал, чтобы Анну сватали из Бриттии, – сказал Людвиг, только чтобы разбавить повисшее в кабинете тяжелое молчание.
– Предложение пришло вчера, – отмахнулась матушка. – Так где мой внук?
– Идем в гостиную, будет тебе внук. И что, без скандала и заламывания рук?
Принцесса презрительно повела плечом, мол, какая чушь! И, прошелестев юбками, развернулась и направилась в гостиную. Там уже ждал накрытый стол: чай и любимые матушкой пирожные.
Усевшись за стол и дождавшись, когда напротив устроится Людвиг, она сразу перешла к делу:
– Кто его мать и есть ли у него дар всадника?
На мгновение Людвиг застыл, переваривая новый шок и отстраненно наблюдая, как его рука покрывается черной чешуей с крайне интересными физическими свойствами.
– Откуда ты знаешь о всадниках? – наконец, отмер он.
– Не считай свою мать глупой овечкой, Людвиг. Если ты не забыл, я – Бастельеро. Так что с даром, сын мой?
Виен, Астурия
Антуан де Флер
Сидя в мобиле неподалеку от виллы «Альбатрос», Антуан придумывал сто пятнадцатое изощренное проклятие для своего обожаемого начальства. Заставить его, лучшего агента во всем Ордене, следить за Бастельеро! Как будто мало рядовых сотрудников, которые половину жизни этим занимаются! Нет же, Черный Карлик потребовал, чтобы именно он выяснил, что скрывает Бастельеро. Причем быстро, немедленно! И желательно чтобы добрался до содержимого каких-то там архивов раньше астурийской Оранжереи.
Разумеется, Карлик сдобрил безнадежное дело доброй порцией лести, ну там «никто кроме тебя не справится», «ты же сильный маг» и «простого топтуна некромант заметит и убьет быстрее, чем тот успеет поздороваться».
– Конечно, шеф! А мне сначала скажет «бонжур», и только потом превратит в еще одно умертвие. Имейте в виду, шеф, в этом случае я буду преследовать вас вечно!
– Да иди ты, шут балаганный…
Короче говоря, Антуан дежурил со вчерашнего вечера, даже спал в мобиле, прикрытый сильнейшим заклинанием отвода глаз. И только после скудного завтрака, состоящего из вчерашних бутербродов, ему улыбнулась удача в виде подъезжающего к дому Бастельеро мобилю его младшей сестры. Конечно, между Людвигом и Анной даже не пахнет братской любовью, но, может быть, Анна заметит что-то интересное?
Удачу чуть было не спугнула кронпринцесса Бастельеро-Хаас, редкостно недалекая и скандальная особа. В свое время она согласилась сотрудничать с Орденом Лилии, но ни разу не предоставила ценных сведений, и вся ее помощь была, мягко говоря, сомнительной. А если учесть, что она состояла минимум в десяти тайных обществах, поддерживала все самые бессмысленные светские начинания, вроде движения за права домашних собачек или кружков старинной поэзии для девочек из сиротских приютов – то принимать ее всерьез стал бы лишь полный идиот.
По счастью, через несколько минут после того, как к некроманту приехала матушка, мадемуазель Анна выскочила из его дома, запрыгнула в мобиль и рванула прочь, распугивая голубей и редких прохожих.
– За ней, – без размышлений велел Антуан помощнику, сидящему за рулем.
Бешеная гонка едва не закончилась на ближайшем углу, где мадемуазель Анна чудом разминулась с подводой, груженой брюквой. Правда, лошадь перепугалась и понесла, подвода опрокинулась и придавила случайного прохожего из простолюдинов, но на такие мелочи мадемуазель не обратила внимания.
Остановилась она лишь через десяток кварталов, у модной кондитерской.
Наплевав на конспирацию, все равно мадемуазель не смотрела по сторонам, Антуан последовал за ней внутрь и аккуратно перехватил ее за талию, когда она едва не споткнулась о чью-то собачонку.
– О, мадемуазель Анна, какая приятная неожиданность! – Антуан использовал самый «обворожительный» голос из своего богатого арсенала: мягкий и глубокий, выработанный годами тренировок на дамах и девицах самого разного возраста и положения.
Судя по тому, что мадемуазель Бастельеро-Хаас замерла и порозовела, на нее он тоже подействовал. Правда, она быстро собралась и вспомнила о приличиях, шагнула назад. Антуан даже мимолетно пожалел, что пришлось убрать руку с ее талии, очень приятной и на вид, и на ощупь. Следовало отдать Анне должное – она была изумительно красива. Миниатюрная, изящная, как статуэтка, с фарфоровой кожей и золотистыми, как пшеничные поля, локонами. Ее не портила даже капризно изогнутая верхняя губка, скорее даже придавала дополнительного шарма.
– Мы знакомы? – с неубедительной холодностью спросил она.
– Разве мог я забыть вашу совершенную красоту, прекрасная Анна! Вы снитесь мне с самого дня рождения наследника, где я имел честь быть вам представленным. Барон Антуан де Флер. Вы позволите угостить вас пирожным? Здесь подают нежнейшее малиновое суфле, – Антуан недвусмысленно опустил взгляд на девичьи губы и чуть улыбнулся.
– Я помню ваш голос, но почему-то совсем не помню имени. На балу было так много народа! – она рассматривала Антуана с нескрываемым интересом.
– Тем более вокруг столь обворожительной мадемуазель, – он поцеловал ей руку, чуть дольше положенного задержав губы на ее запястье. – Как такой изысканно-нежный цветок смог родиться в вашей строгой и чопорной стране? Вы так не похожи на всех прочих дам…
Рассыпаясь в комплиментах, Антуан пытался понять, почему ее голос тоже кажется ему знакомым? Никакого представления на балу не было, да и его самого на том балу – тоже. И вряд ли они с мадемуазель могли где-то встречаться. Тем более так, чтобы он услышал эти прелестные воркующие интонации! Чрезвычайно возбуждающие. И вся она… пожалуй, это задание перестает быть таким уж неприятным.
– Ах, если бы все были так же галантны, как вы, – вздохнула Анна, присаживаясь на отодвинутый для нее Антуаном стул.
– Кто-то посмел расстроить вас, прекрасная Анна. Не хмурьте ваши прелестные брови, лучше скажите, кто тот несчастный? Кого мне убить, чтобы вернуть улыбку на ваши нежные уста?
– Не стоит никого убивать, барон, это так грубо… – Анна взмахнула ресницами, явно польщенная, и внезапно стукнула веером по столу. – Мой брат совершенно несносен! Он заставит меня ждать полчаса, целых полчаса! Ему какие-то пыльные архивы важнее собственной сестры!
– Ужасно, – кивнул Антуан. – Ничто не должно быть важнее семьи!
– Вот именно! А он… он… даже не предложил мне чаю! И подослал отвратительно невоспитанного мальчишку, бастарда! Заставить меня общаться с сыном какой-то простолюдинки! Грубым, неотесанным! И заявить, что он не может уделить мне времени, потому что нашел какие-то замшелые, никому не нужные бумаги! Я… я чувствую себя совершенно потерянной…
Она прерывисто вздохнула и едва не расплакалась. К удивлению Антуана, искренне. И сдерживаться ей было явно непросто. Может быть, она нездорова?..
Присмотревшись к ее ауре, Антуан чуть не присвистнул. А мадемуазель-то, оказывается, беременна! При том, что у нее нет ни любовника, ни постоянного ухажера, и фривольные вечеринки она не посещает. Да и на безнадежно влюбленную не похожа. Впрочем, как маркиза Бастельеро, одна из самых завидных невест континента, может быть безнадежно влюблена? Это в нее влюбляются, ее руки добиваются, а она отказывает. На сегодня, то есть на позавчера, когда Антуан просматривал дела всех Бастельеро, она отказала девятнадцати женихам. Одним из которых был, между прочим, ныне опальный герцог Ланжерский, второй по богатству и влиянию человек во Франкии.