Наследство Катарины - Бобылева Анна Михайловна

Надеждав наших сердцах никогда не угаснет. Мы способны её пронести сквозь года инесчастья, что бы не выпадало на наши головы. И даже когда нам кажется, чтовыхода нет, не нужно отчаиваться, потому что это всего лишь иллюзия. Современем, отбросив ненужные фильтры, мешающие мыслить трезво, понимаешь, что твоипроблемы ничто. Всё решаемо в человеческих жизнях. Всё, кроме смерти, откудаещё никому не удалось возвратиться. И если вдруг станет печально, усталовзгляните вокруг. Достаточно часто мы не замечаем ничего, кроме самих себя.Этот рок преследует многих всю сознательную жизнь. Мы привыкли погружаться вбыт. Бывают и моменты просветления, и вы думаете о том, как прекрасна Земля,как чудесно время в котором вы существуете. Но тень вновь заслоняет свет,исходящий прямиком из сердца, и вы уже мечтаете оказаться где-то ещё, и не радиновых впечатлений, а с единственной целью, бежать из злосчастного места, забыться.Вы живёте от отпуска к отпуску, с нетерпением ждёте выходных. Работаете, чтобыпокупать еду, едите, чтобы жить. И замкнутый круг не даёт развиваться, познавать себя и собственныевозможности. Вы могли бы научиться играть на гитаре, писать стихи или романы,могли стать спортсменами, завоевать чьё-то сердце или, быть может, целый мир!Собственно, почему бы и нет. Но вместо этого садитесь на любимый диван и берётев руки пульт, не имея сил ни на что иное. Поймать момент, когда нужнозаниматься собой и развитием очень сложно. Сначала у вас для этого не хватаетмозгов, потом времени. Вы не можете быть одни и начинаете искать кого-то, кто поймёти примет вас, и ваши условия. Находите, женитесь, рожаете детей. И последнее,скажу я вам, прекраснейшее из того, что когда-либо с вами произойдёт. Настоящеечудо. Ради него вы и будете стараться до последнего вздоха, и попытаетесь датьвсё, чего сами не имели или не смогли достичь. Конечно, помимо этого, в вас всегдабудут жить мечты, которые вы ленитесь осуществить, на которые не хватило сил ивремени, или какой-либо возможности. И, взрослея, будете осознавать это всёострее. И вопрошать: «А чего я добился? Счастлив ли я от того, что имею?».Определенные моменты зачислятся в плюсы, остальные останутся не выполненными можетбыть никогда. И всё же, если осознаёте, что в сердце живёт сила жизни, жаждапознаний, развития, ритм, то для вас ещё не всё потеряно. Такие, как вы, будутстановиться с годами интереснее, опытнее, смелее, целеустремлённее,откровеннее, и хорошеть день ото дня, словно дорогое вино. Так, не теряйте же временизря! Творите, любите, осуществляйте мечты, шагая к ним навстречу. Делайтеошибки, учитесь на них и ступайте дальше. Сделайте себя лучше, счастливее,найдите то, от чего ощущение полёта будет присутствовать в вашем мирепостоянно. Естественно, это станет возможным только путём нескончаемых проб,нацеленных на результат. И не забывайте прислушиваться к себе. Ведь вы самипрекрасно знаете, что для вас лучше.

Она неспешно шла по заснеженным улицамМосквы, пробираясь сквозь завалившие сугробами мостовые, ноги увязали,прокладывая путь. Ночь была прекрасной и удивительной, снежинки плавноспускались с небес в свете луны, создавая сказочное настроение. Если бы онатолько остановилась и взглянула на магию вокруг, то быть может на душе стало бынемного полегче. Тяжелые мысли вихрем проносились в голове, заставляя еёболеть. Ей было все равно куда идти, и что дальше произойдёт. «Куда угоднотолько не домой». Если бы сейчас кто-то напал на неё и лишил жизни, то сделалбы огромное одолжение, избавив от душевных мук навсегда. Она задаваласьвопросами: «Как докатилась до этого? Почему не видела истины? Почему она?».Когда всё идёт хорошо, мы не задумываемся над привычным ходом вещей, и принимаемжизнь как должное. А если случается нечто ужасное, начинаем копаться в себе,пытаясь отискать причину несчастья, жалея себя до крайности, и никак не можемпонять, почему же это произошло именно с нами. Вот и она занималась этим,истязая себя самостоятельно. Машины проносились мимо, сверкая фарами, загазованностьвоздуха душила который год подряд. Она вдруг вспомнила, как сильно ненавиделаего, приехав сюда впервые. Родители развелись, когда ей было десять, и матьрешила вернуться в столицу России, где имела «скромную» трёшку в центре.Естественно, ей пришлось переехать вместе с ней. Развод сказался на психике, вжизни ребёнка прибавилось драматизма. Страхи оживали, кусались, особенно поночам, приходили во снах. К тому же, там, в Швейцарии, остался не только отец,но и друзья, язык, образ жизни. Всё изменилось в один миг и казалось адом наземле. В школе задирали из-за акцента, имени и миловидной внешности. Она быстропревратилась в отшельника. А после, она сидела дома одна, дожидаясь заблудшуюмать, пропадавшую якобы на работе. В такие моменты одиночества она молилась,чтобы Бог послал ей друга, который был бы с ней всегда. Пару лет назад онаувидела его и подумала, что молитвы, наконец, были услышаны.

Она уже училась в университете на последнемкурсе, и за прошедшие годы заметно похорошела. Светлые волосы, унаследованныеот отца, доходили до пояса, синие глаза сверкали, как два топаза, милое,круглое личико, притягивало взгляды мужчин, стройная фигура побуждала их кдействию. Будучи одиночкой по натуре, привыкшей к тому, что люди её не жалуют, онанадеялась только на себя. И, имея в запасе уйму свободного времени, нерастраченного на тусовки, проводила его за книгой или в спортзале, поэтому выгляделаотлично и была крайне умна. Он завалил экзамены и остался на второй год, полнаяей противоположность, душа компании, гуляка, задира. С первого взгляда онавлюбилась в него и долгими парами разглядывала украдкой. Он был хорош собой,высок, широкоплеч, имел острые, птичьи черты лица, брюнет, а его глаза быличёрными, как сама ночь. И, когда улыбался, он слегка прищуривался. Он многоговорил, много пил, многих знавал женщин. Ему нравились те, которые выставлялисебя напоказ. Ее же, робкую и замкнутую, он совсем не замечал.

Слёзы катились по щекам и замерзали отхолода, воспоминания ранили вновь. Она ускорила шаг, опасаясь желания упасть наземлю и замёрзнуть здесь на смерть. Мелькнула мысль, что, может, ей найдётсяместо в доме у матери, но тут же испарилась, слишком хорошо она её знала. Катаринав отчаянии попыталась вытеснить воспоминания, но те не желали прощаться. Вместеих свёл неприятный случай. Как-то поздно вечером она торопилась на вечерниезанятия, преподаватель мог вести их только после шести. На дворе стояла зима,такая же, холодная и снежная, как и сейчас, стемнело рано. Она скользила поснегу в новых сапогах, которые наспех купила, лишь бы не слушать ни минутойдольше разговоры противных подружек в магазине. Путь пролегал через небольшойсквер, обходить который времени не было. Когда она услышала за спиной шаги,было уже поздно, попытка убежать обернулась падением. Её накрыло тяжелое тело,от которого разило алкоголем. Мужик был увесистый, справиться с ним сама она быточно не смогла. Страх сковал и парализовал, ощущение неизбежности ибеспомощности разрасталось в груди. Даже жажда жить не спасла бы её, неприбавила сил. И тут, его кто-то отбросил в сторону, послышались глухие удары иохи, а потом тишина. Темная фигура медленно приблизилась и протянула руку. Онаосторожно протянула свою в ответ, потрясываясь всем телом, и он резким рывком поставилеё на ноги. В темноте она не могла разглядеть спасителя, но сразу узнала, кактолько тот заговорил.

–Не страшно ходить одной? Ты же с моего курса, да? Медленно бегаешь. – Задорный,басовитый голос, она не перепутала бы ни с кем другим.

–Я вроде как торопилась. Спасибо, что помог. – Сказала она, оглядываясь набездыханное тело того мужика.

–Оклемается гад! – Заметив её заинтересованность, пояснял он. - Роман. Я тебяпровожу, а то вдруг ещё желающие появятся. – Небрежно бросил он и зашагалвперёд. – Ну, что стоишь? Долго тебя ждать? Хочешь, чтобы профессор расстроился?– Насмехался он, а когда она потихоньку стала ступать, опасаясь грохнутьсявновь, он от души рассмеялся и взял её под руку. – Твои сапожки прямо мечта дляманьяка!

–Ну хватит! – Надулась было она.

–Мне что придётся угадывать твоё имя? Как насчёт Мария? Стоп. Нет. Слишкомпросто. Кристина? – Он продолжал перечислять, а она погрузилась в себя ивозвратилась назад, лишь, когда они вышли на свет фонарей из злосчастногосквера.

–Катарина. – Произнесла она с придыханием, застыв от увиденной картины на месте.

Фонари,занесённые снегом, сугробы, отражавшие блики и сверкавшие миллионами огоньков,будто бы драгоценных, снежинки, спускавшиеся и таявшие на лице, и луна,манящая, большая, таинственная, невероятно яркая в тот зимний вечер, нависланад бренной планетой. Он тоже смотрел и молчал пару минут, а потом потрясголовой, как пёс, и сделал вид, что его не заботят девчачьи восхищения, шагаядальше и подтягивая её за собой.

–В смысле Катя?

–Нет. Это совершенно другое. И у него нет уменьшительных вариантов.

–Понял. Ты та самая со странной фамилией. Девчонки тебя обсуждали как-то, слышалкраем уха, считают тебя чудачкой.

–Да! А мне плевать, кем они там меня считают! – Вспылила она, высвободила рукуи, скользя, продолжила идти дальше самостоятельно.

Онбыстро обогнал её, и, на ходу развернувшись, помахал рукой на прощанье. Она такзлилась. На него, на тех глупых девочек. И вовсе у неё не странная фамилия, простодругая. Она же Мансдантер – по папиной линии предки были потомками династиикороля Швеции, а по маминой она была Ивановой. «Однако, коммуникабельностиматери мне унаследовать, видимо, не удалось». Той было абсолютно все равно, ктоперед ней находится, разговор заводился сам собой, общие темы появлялисьмгновенно, и она уже блистала и притягивала к себе, как магнит. Именно этоумение когда-то помогло ей выскочить замуж за иностранца, который теперь доконца своих дней обязан содержать их обеих. Она добралась до аудитории слишкомпоздно, половина занятия была пропущена, профессор при всех пристыдил, лицостало пунцового цвета и вызвало волну хохота у пятидесяти человек. Позже ночьюона будет печально смотреть в окно, сидя на подоконнике, и снова размышлять отом, почему одинока. Она начинала ненавидеть своё имя, виня его во всехневзгодах, но потом успокаивалась и понимала, что просто не такая, как они, и, содной стороны, это было хорошо, а с другой было бы проще быть Ивановой. Тотдень она не забудет никогда, краткий миг, когда он был рядом, как спас отунижения и боли. Для неё с тех пор он перестал быть обычным красавчиком и задирой,ведь она сумела разглядеть его доброе сердце и отважную душу.

Она добрела до кафешки, внутри горел мягкийсвет, пахло кофе и пирогами. Желудок заурчал, напоминая о себе. Посетителей неоказалось, и она решила зайти. Грузная женщина обслужила столик, и всего черезпару минут она уже наслаждалась ароматным напитком и булочкой, на секунду позабывпричину, по которой здесь оказалась. Утолив голод, и немного согревшись, онауставилась в одну точку и сидела так какое-то время, пока не услышала на заднемфоне музыку. Возвратившись в реальность, она узнала игравшую песню, под неё онитанцевали впервые. Она горько расплакалась, но быстро взяла себя в руки,заметив любопытные взгляды, которые метала в её сторону толстушка. Катаринавышла на улицу, холодный ветер резанул по лицу, словно пощёчина. И это немногопривело в чувство. Она почему-то вспомнила отца, который не звонил уже годадва, не имея времени на дочку от первого брака, ведь в новой семье подрастал ребёнок.В глубине души она желала ему счастья, но иногда, осознавая свою ненужность,ненавидела всем сердцем. Он предлагал ей вернуться и начать новую жизнь.Конечно же, она ничего не теряла, до тех пор, пока не влюбилась. Желаниеуезжать отпало и сменилось мечтами, которым, как она сама считала, никогда несуждено было сбыться. Огромным её недостатком было неверие в себя, свои силы,возможности. Она любила себя и принимала такой как есть, но считала недостаточно хорошей буквально во всём, в её понимании всегда находился кто-толучше, красивее, сильнее или умнее.

Приближение Нового года ощущалось на улицахгорода, гирлянды и огни сверкали повсюду, нарядные ёлки ослепляли своейкрасотой. Мимо прошли звонкие ребята, хохотавшие над чем-то своим. Рядом стакими у неё всегда начиналась паранойя, что смеются над ней, и она невольно замыкаласьв себе и краснела. Вот и подъезд, знакомый, но далекий, как и всё остальное.Она помедлила немного, но всё же решилась войти, понимая, что не справится с этимодна, не сегодня. Звонок оказался отвратительным, рождественской мелодией насвой манер, и она невольно поморщилась. Дверь отворилась, лицо хозяйки немногоосунулось.

–Привет Кэти. – Так звали её близкие люди, она сама им это позволяла, хоть и нелюбила, когда её имя произносят неправильно. Только он знал об этом и никогдатак не делал.

–Привет Свет. Я тут мимо проходила и решила…вот…зайти на минутку. – Выгляделаона отрешённо, собеседница заметила это и пригласила зайти.

Онисели на кухне, открыли бутылку вина и молча пили, пока не закружилась голова.

-Ты всё ещё скорбишь? Подруга, для меня его никто не заменит, но жизнь то продолжается,так? Тебе нужно попробовать встречаться с кем-то ещё. – От такого предложения унеё на голове буквально зашевелились волосы.

–Нет! Ты спятила? Мне никто не нужен! Я люблю только его!

–Да. Но его нет. И не будет. Когда ты очнёшься? Оттуда не возвращаются. –Печально произнесла Света и отхлебнула ещё из стакана.

–И, правда, не возвращаются. – Колесики закрутились, завертелись, тёмные мыслипоселились в душе, разъедая её, словно яд.

Светауложила её спать на диване, а сама нетвердой походкой прошла в спальню. Кошмарывновь одолевали Катарину, она видела его, живого, здорового, а потом он умирал унеё на руках, снова и снова, а она кричала, неистово, до хрипоты, выпускаянаружу боль, с которой не могла справиться. Она проснулась посреди ночи вхолодном поту и примостилась на подоконнике. Ночь была тихой, снегопадзакончился, деревья накрыло белыми шапками, на небе появились звезды. И онавновь окунулась в воспоминания.

Он пригласил её на свидание на следующий жедень после происшествия. Дежуря под окном добрых пару часов, он отморозил себещёки. Она сжалилась над ним и вышла, принимаясь растирать шерстяными варежками лицо,спасая ситуацию. Он оказался романтичным парнем, показал ей любимые местагорода, покатал на лошадке. Ещё никогда она не чувствовала себя настолькосчастливой, и испугалась, что всё это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Апотом он начал садится с ней рядом на занятиях, и больше никто не смел над нейнасмехаться. Один, рискнувший, пропал на три дня. Как позже выяснилось, стеснялсяприходить в университет с разукрашенным лицом. Они много общались, занималисьучёбой, засиживаясь у неё дома допоздна. И вот, в одну из таких посиделок, умопомрачительно-красивой, зимней ночью, когданебо сияло множеством звёзд, они сидели на подоконнике и разглядывалисозвездия, спорили. Она психовала, а он веселился. Как вдруг он потянулся ипоцеловал её в губы, легко и нежно, еле уловимо. Она втянула шею, как черепаха,и он отстранился.