Глюк принес на всех бутылку нашей любимой апельсиновой газировки и сел рядом с Бруклин на маленький диванчик. Я же опустилась в удобное мягкое кресло, в котором можно было спать сутками.
— Прошу прощения за наряд, — проговорил хозяин. — Я работал над домом. Не ожидал приятных гостей.
Знала же, блин, что надо было позвонить. Бабушка всегда говорит, что появляться на чьем-то пороге без приглашения грубо. Но мне не хотелось давать Кэмерону фору, поэтому мы решили положиться на элемент неожиданности, хотя вряд ли нам бы это как-то помогло.
— Над этим домом работали? — уточнила Бруклин.
— Нет, — усмехнулся мистер Ласк, словно сама мысль об этом его позабавила. — Над домом Кэмерона. Мы строим ему дом с тех пор, как ему стукнуло… лет одиннадцать, наверное. Хорошо, что мы начали пораньше, да? — подмигнул он.
Поведение этого мужчины сразило меня наповал. Учитывая характер Кэмерона, который вечно сердится и хмурится, я ожидала увидеть страшное чудище. Может быть, даже гада, кто регулярно поколачивает своих домочадцев. А вместо этого встретила очаровательного, искреннего и трудолюбивого джентльмена.
Я тихонько откашлялась:
— Могу я спросить, что вы имели в виду?
— Можешь, конечно. — Мистер Ласк поставил все еще закрытую бутылку пива на журнальный столик. Видимо, не хотел пить при нас. — Он уже несколько дней этим занят. И вообще время от времени дает себе это задание. Говорит, присматривает за тобой.
— Есть такое дело, — кивнула я. — Но вы знаете, почему он это делает?
— Можно и так сказать. Только я не вижу того, что видит он. И меня это более чем устраивает.
То есть Кэмерон что-то видит? В моей груди расцвела надежда. Может быть, я наконец-то получу хоть какие-нибудь ответы.
— Однако никаких конкретных ответов у меня нет. Если, конечно, ты пришла за этим.
И моя надежа тут же увяла.
Похоже, мистер Ласк уловил мое разочарование. Наклонившись вперед, он посмотрел на меня понимающим взглядом и тихо проговорил:
— Жаль, что я знаю так мало. Я бы помог тебе, если бы мог. Да я бы и сыну помог, будь у меня шанс. Он почти ничего мне не рассказывает. Впрочем, как всегда.
— Почему? — отчаянно спросила Бруклин, будто и ей не хватало ответов. — Почему он такой… ну…
— Упрямый? — договорил за нее мистер Ласк.
— Да!
Он покачал головой, не обратив внимания на чрезмерный энтузиазм Брук.
— Он такой с тех пор, как его мама скончалась. Упертый как осел.
— Соболезную по поводу вашей жены, — сказала я с искренним сожалением.
— А я — по поводу твоих родителей. Я знал их обоих.
Я удивленно ахнула:
— Вы знали маму и папу?
— Само собой. Я ведь работал с твоим отцом на железной дороге. Требовательный был человек, но справедливый. Твоя мама ему спуску не давала. Огонь, а не женщина! — Он лучезарно мне улыбнулся. — Как и ты, если верить слухам.
Я не удержалась и с гордостью улыбнулась, а потом сглотнула подступивший к горлу ком.
— Я плохо их помню.
— Естественно. Ты ведь была совсем маленькой, когда все произошло.
— А сколько было Кэмерону, когда… вашей жены не стало?
В карих глазах засияла такая печаль, что я тут же пожалела, что задала этот вопрос и теперь не могла забрать его обратно. Но мистер Ласк, похоже, ничего не заметил.
— Два года. Почти три. Уже тогда Кэмерон это видел. Видел, что оно придет за ней и заберет ее у нас.
Я замерла. В груди что-то болезненно сжалось.
— Что он видел? — еле слышно спросила я.
Мистер Ласк поднял голову.
— А сама не знаешь?
Вручив мне газировку, Глюк уселся обратно на диванчик и скрестил на груди руки, словно отказывался слушать разговор. Я быстренько глотнула и почувствовала, как от пузырьков повлажнели глаза. Только откашлявшись, я ответила:
— Мистер Ласк, я ничего не знаю, кроме того факта, что ничего не знаю.
Губы хозяина дома сложились в понимающую улыбку.
— Зови меня Дэвид. Получается, мы с тобой в одной лодке. Я знаю лишь обрывочные кусочки, которые мой сын выкрикивает во сне по ночам. Я давно понял, что лучше не задавать вопросов.
— Он кричит во сне? — выпрямившись, переспросила Бруклин, чье лицо выражало крайнее беспокойство.
Лишь сейчас я поняла, насколько небезразличен ей Кэмерон. Как я не заметила этого раньше? Почему сама Бруклин ничего мне не рассказывала? И с чего вдруг Глюк так напрягся, что едва не скрипит зубами? Ревнует к Кэмерону или просто волнуется за Брук? Мы втроем так давно дружим, что мне и в голову не приходило, что у Глюка могут быть к ней чувства.
— Бывает иногда, — ответил мистер Ласк.
Бруклин снова откинулась на диванные подушки.
— Мистер Ласк, — начала я и тут же получила притворно сердитый взгляд в ответ. — Простите, Дэвид. Поверьте, что бы ни было вам известно, это намного больше, чем знаем мы. Нам поможет все, что вы сможете рассказать. Я лишь пытаюсь понять, что происходит, — добавила я, заметив, что мой собеседник готов возразить.
Вздохнув, он откинулся на спинку кресла. На фоне светлой обивки загорелая кожа казалась тенью. Спустя несколько долгих мгновений мистер Ласк все же заговорил.
— Он называет его жнецом.
Бруклин подскочила на месте, а вот Глюк, казалось, даже не слышал последних слов. Вернув подруге газировку, я уперлась локтями в колени.
— Говорит, оно окутано тьмой, — продолжал мистер Ласк, глядя на огонь, — и приходит за людьми раньше срока. Не знаю, почему Кэмерон видит это, но он видел всегда. Как и другие вещи. Его мать утверждала, что у него особый дар. Верила ему, даже когда ему было два года. Однажды мы были в ресторане в Альбукерке, и Кэмерон сказал матери, что за соседним столиком сидит мертвая женщина.
Представив эту картину, я затаила дыхание, но сосредоточилась на том, чтобы никак не реагировать, не показывать мистеру Ласку, насколько встревожили меня его слова.
— Вы ему не поверили? — мягко спросила я, как бы меняя тему.
— В тот раз — нет. — Казалось, отец Кэмерона сожалеет о том времени. — Но его мать все знала и пыталась убедить меня в его правоте. Однако слишком сложно было такое переварить.
— Он очень силен, — вмешался наконец Глюк и сморщился, будто от отвращения. — Это часть его дара?
Если мистер Ласк и заметил выражение лица Глюка, то вида не подал.
— Наверное, — пожал он одним плечом. — Точно не знаю. Но мой сын практически несокрушимый. Всегда таким был. Его мама говорила, что это наш маленький секрет. Она боялась, что узнав обо всем, люди начнут задавать вопросы и, возможно, даже отнимут его у нас.
— Вы не знаете, где он может сейчас быть? — спросила Брук.
Мистер Ласк покачал головой:
— Не имею ни малейшего понятия.
***
— А у вас как дела? — спросил Глюк как ни в чем не бывало. Даже брови приподнял, словно вчера вечером не пыхтел от злости всю обратную дорогу после визита к отцу Кэмерона.
Я бросила учебники на парту, прямо сейчас решив отложить запланированный допрос. У нас и так забот полон рот. Ни к чему подливать масла Глюку в огонь. Пусть в нашей жизни царит полный хаос, но уроки начинаются ровно в восемь утра. Несмотря на смягчающие, так сказать, обстоятельства, школа просто-напросто не желает менять свой неустанный график.
Вдобавок ночью мне опять приснился сон, который тревожит меня уже не впервые. Я глотаю что-то темное, а оно пытается сбежать и в процессе раздирает меня на части. Как всегда, когда мне снится этот сон, я проснулась, мокрая от пота и тяжело дыша. А потом до утра ворочалась в постели, снова и снова гадая, где же Джаред, и все ли с ним в порядке.
Имея за плечами три несчастных часа сна, я в бешенстве повернулась к Глюку:
— Мало того, что я не выспалась, так меня еще и на веки вечные посадили под домашний арест.
— И меня, — сказала только что вошедшая в класс Бруклин. — Мама рвала и метала, будто я совершила вооруженное ограбление.
— Как тебе это удается? — спросила я у Глюка — мастера прогулов и прочих непродуктивных мероприятий. — Прогуливать уроки и выходить сухим из воды?
Теперь, когда все внимание было приковано к нему, Глюк просиял, однако с ответом не торопился. Сначала пригладил волосы и отполировал ногти о куртку с эмблемой Райли-Хай. Лишь потом подался к нам поближе, будто собирался посвятить нас в некую древнюю тайну за семью печатями, и тихо-тихо поговорил:
— Это талант, леди. Чистейшей воды талант.
Бруклин сощурилась:
— Тебя тоже отругали на чем свет стоит, да?
— Ага, — сознался друг. — И посадили под домашний арест навсегда плюс еще два дня.
Я восхищенно присвистнула:
— Ого! Это же дольше жизни.
— Облом, скажи? В общем, мне пора на урок. Увидимся за обедом.
Когда Глюк ушел, я повернулась к Бруклин:
— Как думаешь, нас оставят после уроков?
Однако ответила мне не подруга, а женский голос постарше прямо у меня за спиной:
— Я бы на ближайшее время строить планы не стала.
Я оглянулась на мисс Маллинз — мою учительницу по физике, а она протянула мне крайне официального вида бумажку, которую я с ужасом развернула.
— Меня вызывают к директору?
— Похоже на то, — ответила учительница, глядя на меня поверх очков. — И поскорее.
— Мамочки! — проныла я, выходя из класса. — Бабушка меня точно убьет.
***
Итак, меня вызвали на ковер.
Сидя в кабинете директора и ожидая непонятно чего, я глазела на плюшевого медведя, которого водрузили прямо на компьютер мистера Дэвиса. Что ж, очень даже в тему. Все называли директора Медведем, и сегодня меня это ни капельки не успокаивало. Чем дольше я тут сидела, тем громче звенели и без того измотанные нервы. А я все пялилась на медведя и думала, какая муха меня укусила, чтобы я решилась прогулять целый день и пуститься на поиски Гудини. Джаред исчез. Испарился. И Кэмерон, похоже, последовал его примеру.
В пятидесятый раз я закатила глаза. Меня вызвали, блин, к директору, словно вчера мне бед было мало.
Видимо, доведенная до автоматизма школьная система тут же сделала звонок мне домой, как только выяснилось, что у меня нет официальных причин пропускать уроки. Когда я оказалась дома (а это было уже после установленного для меня комендантского часа), бабушка с дедушкой уже знали о прогуле, основательно меня отругали и посадили под домашний арест до конца отведенных мне природой дней.
Однако дедушка в меня верил и не мог понять, как это его звездочка просто так прогуляла целый день учебы. Наверняка у меня имелось хорошее объяснение. К сожалению, придумать так быстро что-то правдоподобное я не успела — никак не ожидала, что они так скоро все узнают. А сказать правду не могла. Они бы тут же позвонили знакомому психологу из Лос-Лунаса. Поэтому я соврала. Сказала, что прогуляла, потому что забыла подготовиться к тесту.
— Все ясно, — подытожил дедушка, расстроив меня тем, как быстро ополчился против меня. — Сади ее под домашний арест хоть до конца жизни, но бога ради, Вера, не отбирай у нее телефон. Она этого не переживет.
Вспомнив этот момент, я рассмеялась. В этом весь дедушка: лает, но не кусает. А вот бабушку стоило поостеречься. При желании эта женщина могла смести все на своем пути. Слава богу, такое желание возникало у нее нечасто.
В кармане завибрировал сотовый. Я достала его и сощурилась, пытаясь прочесть на разбитом экране сообщение от Бруклин.
«Ну как? Тебя уже разобрали на молекулы?»
Я улыбнулась и напечатала ответ:
«Медведя в пещере пока нет. Молись за меня. Изо всех сил молись».
Засунув телефон обратно в карман, я решила осмотреться в кабинете директора. До стандартов школьной ассистентки по административным вопросам кабинет не дотягивал (по этому поводу ассистентка готова была ругаться хоть каждый день), но порядок здесь всегда соблюдался отменный. Вот только не сегодня. По всему столу огромными стопками были разбросаны книги, газетные вырезки и клочки бумаги, на которых кто-то что-то писал впопыхах.
Внезапно до меня дошло, что книги — это старые ежегодники Райли-Хай. Пара из них была открыта, и на страницах виднелись пометки толстым черным маркером. Разыгралось любопытство, и я приподнялась, чтобы хоть одним глазком увидеть, что задумал наш крепкий во всех смыслах директор. Я как раз вовсю пялилась на лицо с общей фотографии, которое директор Дэвис обвел и пометил звездочкой, как вдруг ежегодник захлопнулся прямо у меня под носом.
От неожиданности я подскочила едва ли не до потолка.
— Нашли что-нибудь интересное? — спросил мистер Дэвис.
Прижимая руку к груди, я ответила самым беспечным на свете тоном:
— Нет. Это старые ежегодники?
Прежде чем ответить, директор решил не спеша устроиться в кресле поудобнее. Мистер Дэвис — высокий, широкоплечий и опасный человек. В одну минуту он может угомонить разъяренную кобру, а в следующую — отправить самого мощного футболиста из Райли-Хай домой в слезах. Но мне директор Дэвис всегда нравился. Оставалось лишь надеяться, что эта наша встреча ничего не изменит.
— Да, мисс Макалистер, это старые ежегодники. Я не хотел вас напугать. У меня всего пара вопросов, а потом вы свободны.
— То есть мне не грозят неприятности? — изумилась я.
— А должны?
Он устремил на меня проницательный взгляд из тех, что, по-моему, пригодились бы, если бы когда-нибудь ученика Райли-Хай заподозрили в международном шпионаже.
— Что вы! Нет, конечно! — захихикала я, делая все возможное, чтобы меня не уличили в каких бы то ни было преступлениях. Например, в прогуле. Должно быть, директор еще не в курсе. — Просто пошутила.
Еще несколько секунд он продолжал смотреть на меня, а потом спросил:
— Что вам известно о нашем новичке — Джареде Коваче?
Быть того не может! Почему директор задает мне вопросы о Джареде?
— О Джареде? Боюсь, совсем не много. Мы познакомились всего пару дней назад.
— Понимаю. Я видел, как вы разговаривали. Со стороны казалось, вы дружите.
— Ну, можно сказать, что мы и правда дружим. Точнее…
— Вы знакомы с его родителями?
— Лично — нет. Он попал в беду?
На мгновение взгляд директора опустился к открытому ежегоднику, который он тут же захлопнул и вновь посмотрел на меня:
— С самого прибытия к нам он не посетил ни одного урока. Я решил, что вы, возможно, знаете что-нибудь о его ситуации.
— О какой еще ситуации?
— Я не могу связаться с его родителями. Номер, который он нам дал, не обслуживается.
— Понятно. — Я отчаянно старалась быть на шаг впереди мистера Дэвиса, вот только трудно обогнать медведя, особенно если не видишь земли под ногами. Я даже подумала свернуться в позе зародыша или прикинуться камнем, но директор может счесть это странным. — Насколько я понимаю, у родителей Джареда возникли проблемы.
— Проблемы какого рода? — заинтригованно уточнил директор.
— Мистер Дэвис, не думаю, что я должна отвечать за Джареда.
— Заверяю вас, мисс Макалистер, все, что вы скажете, останется строго конфиденциальным.
— Понимаю, но я и правда почти ничего не знаю. Он лишь сказал, что у родителей какие-то проблемы, и… — Изо всех сил я пыталась придумать какое-нибудь оправдание, почему Джареда не было на уроках. — И они пытаются во всем разобраться, а Джаред хочет побыть с ними. Наверное, именно поэтому его и не было в школе.
Трудно сказать, купился мистер Дэвис на мою ложь или нет. Постучав ручкой по столу, он смерил меня тяжелым взглядом, а потом без предупреждения резко встал и протянул мне руку.
— Спасибо, что заскочили, мисс Макалистер.
Я поднялась со стула, и моя ладонь утонула в ладони директора. Так тактично, как только могла, я покосилась на ежегодник на столе.
Есть! Его напечатали в тысяча девятьсот семьдесят седьмом.
— Конни даст вам разрешение вернуться в класс.
— Ага, спасибо. Если что-нибудь услышу, дам вам знать.
В улыбке мистера Дэвиса было больше подозрительности, чем искренности.
— Договорились.
Выходя из кабинета, я уже придумывала способ сообщить Глюку и Бруклин, что сегодня нам снова предстоит прогулять уроки.