Она взвилась из кресла стремительным вихрем.
— Анри, пригласи сюда близнецов.
Они с братом поднялись одновременно, но тяжелый взгляд Анри сейчас его мало беспокоил.
— Анри, пожалуйста.
Стоило ему выйти, Тереза прошлась по кабинету.
От окна к двери и обратно, после чего вернулась и резко опустилась в кресло, сосредоточенно глядя прямо перед собой.
— Кто такой агольдэр, Тереза?
— В Темные времена один некромаг экспериментировал с призраками. Он пытался напитать их тьмой, чтобы посмотреть, насколько дольше они продержатся, и можно ли из них сделать слуг, как из кукол-зомби. Большинство экспериментов ни к чему не привели, часть призраков была уничтожена за счет перенасыщения смертью, часть остались в прежнем состоянии, но одно существо выжило. Если можно так выразиться. Лучиано Агольдэр создал монстра, который способен был воздействовать на людей и на материальный мир, вот только ему он не подчинялся. Существо убило помощников некромага, вырвалось на свободу и выпило всех жителей деревушки, которая располагалась поблизости. Сознания в нем не было, только жажда насыщения, и когда Агольдэр попытался его развеять, у него ничего не вышло: тот был уже слишком силен. Он уничтожил свое создание с помощью глубинной тьмы, раскрыв воронку и вливая в безумного монстра смерть. До той минуты, пока она не превратила его в тлен.
— Неужели были еще попытки?
— Безумцев в мире много, но столь сильного больше не удалось создать никому.
— Каким образом Аддингтон им стал?
Тереза помедлила.
— Прежде чем сказать точно, мне нужно кое-что узнать.
Эрик опустился в кресло вслед за ней.
— Что вообще представляет из себя агольдэр?
— Это существо, застывшее между жизнью и смертью. Оно никогда не обретет материальную форму, но способно двигать предметы, способно набрасываться на людей и тянуть из них жизнь. Чтобы самому стать сильнее.
— Это все, что ты о них знаешь?
— Да. Агольдэры мало изучены, потому что их создание было запрещено во все времена и каралось смертной казнью.
— Но все-таки их создавали. Значит, информацию о них найти можно.
— Разве что в Тритте. В Маэлонском Фонде Знаний, — Тереза кивнула.
Да, если чего-то нет в самой огромной магической библиотеке мира, этого нет нигде.
— На него не сработали сигнальные артефакты.
— Потому что оно не принадлежит ни нашему миру, ни миру мертвых. Не зря это существо называют монстром. В нем нет ни капли магии, ни капли человечности, только бесконечная пустота, требующая насыщения.
— Ну и мерзость.
— Не то слово.
Они замолчали.
Сейчас Эрик изучал Терезу открыто и не таясь, не видел в этом необходимости. Возраст не коснулся ее лица, разве что в уголках глаз собрались крохотные морщинки. Платье кремового оттенка, украшенное вязью узоров в сплетении черного и серебра мягко облегало фигуру. Волосы цвета крепкого кофе, чуть присобранные на затылке, крупными волнами обрамляли узкое лицо, даже серебряные пряди в них (печать Глубинной Тьмы, плата за его спасение, соединившая их навсегда) согревались под теплым светом ламп.
— Ты снял маску.
Ее устами это прозвучало неожиданно.
— Надо же, хоть кто-то это заметил.
— Эрик, хватит. Здесь у тебя врагов нет.
— Ты уверена?
Пристальный взгляд, взгляд в упор: глаза в глаза.
— Уверена.
— Хорошо, если так.
Молчание давило, поэтому на этот раз он заговорил первым:
— Откуда ты знаешь про маску, Леди…
— Не называй меня так.
— А как мне тебя называть?
— Можно просто по имени. У меня есть имя, Эрик.
— Ты спрашивала обо мне, Тереза?
Она почему-то помедлила, и момент был упущен. Вслед за Анри в кабинет вошли двое мальчишек. Похожие, как две капли воды, внешность де Ларне в кои-то веки перебила внешность Биго. Хотя как сказать: несмотря на волосы насыщенного медового цвета, глаза были темными, как ночь. Совсем как у Терезы, возможно, даже глубже. Несмотря на юность, сыновья де Ларне уже были высокими, напрочь лишенными юношеской угловатости. Сразу видно, что проводят много времени на тренировках, причем упражняются не только в магии. Анри наверняка гоняет их так, что мало не покажется.
Взгляды близнецов скрестились на нем, жесткие и внимательные: судя по всему, брат его уже представил.
— Добрый вечер, — тем не менее произнес он.
— Добрый вечер, — сухо поздоровался тот, что справа.
— Добрый вечер, — эхом отозвался второй. — Мам, о чем ты хотела спросить?
— Кристоф, Кристиан, — Тереза сдвинула брови, — когда вы ездили в Мортенхэйм этим летом, вы случайно не практиковались в оранжерее?
— Это обязательно обсуждать при посторонних?
Резкий голос первого мальчишки однозначно намекал на то, кто из них двоих лидер.
— Посторонних здесь нет, Кристоф, — в голосе Терезы звучал металл. — Я все еще жду ответа на свой вопрос.
— Мы изучали свойства Грани, — он проследил, как отец опустился в кресло, и снова перевел взгляд на мать. — И совсем немного призрака.
— Одного?
— А сколько их там должно быть?
— Двое, — выдохнула Тереза. — Вы. Открывали. Грань?
— Да, — как ни странно, на этот вопрос ответил Кристиан. — А что?
Она судорожно втянула воздух сквозь сжатые зубы, глубоко вздохнула.
— Возвращайтесь к себе. С вами я поговорю позже.
— Но… — начал было Кристоф.
— Возвращайтесь к себе.
Этот голос, спокойный и невозмутимый принадлежал Анри, но мальчишек как ветром сдуло. Только щелчок закрывшейся двери напомнил о том, что в кабинете был кто-то еще.
— Значит, агольдэр, — пробормотал Эрик.
— Агольдэр с сознанием. Знала бы, на что эта сволочь способна, развеяла бы в секунду, — процедила Тереза. — Надо было сразу понять, когда он душил матушкины цветочки. Но в те времена я была так на него зла, что хотела, чтобы он мучился вечно.
Анри поднялся, обошел стол и положил руки ей на плечи.
— Ты не могла знать.
— Он набирался сил уже тогда, — она покачала головой. Тем не менее, хмуриться перестала, повернулась к мужу и накрыла его руки своими. — И, вероятно, поглотил Чепмена.
— Чепмена? — переспросил Эрик.
— Да, вторым призраком был сводный брат Луизы, Себастьян Чепмен. Аддингтон столкнул его с балкона с помощью ментального внушения.
— Широкой души человек.
— Какую цель он преследует? — негромко произнес Анри, пропустив его слова мимо ушей. — Действительно охотится на Луизу или просто убивает девушек с цветом ее волос? Он вообще способен обернуть змею вокруг шеи?
Тереза покачала головой.
— Анри, мне придется поехать в Тритт. Я должна знать, с чем мы можем столкнуться.
— Нет. Пусть этим занимается Королевская служба безопасности. Ты и так дала им свою кровь, чтобы допросить жертву.
— Они будут с этим разбираться еще два года! — Тереза вскочила.
— Есть еще кое-что, что я вам не сказал.
Взгляды супругов вонзились в него.
— Аддингтон приходил к Шарлотте не один раз. Первый — в моем особняке в Дэрнсе, — он тоже поднялся. — Не представляю, с чем это связано.
Тереза нахмурилась еще сильнее.
— Единственная причина, которая мне приходит на ум — магия жизни.
Вот теперь ее глаза широко распахнулись.
— Магия жизни?!
— Да, в ней течет кровь магов, — Эрик положил руку на набалдашник трости.
— Ты же говорил, что она не могла знать Аддингтона, — процедил Анри.
— Так и есть. Она не аристократка. Точнее, не признана родителями.
В кабинете на миг воцарилась тишина.
— Магия жизни действительно позволяет восстановиться быстрее. Любому, кто к ней прикасается, — произнесла Тереза. — Возможно, Аддингтон почувствовал это, и если это так…
Она снова нахмурилась.
— Эрик, ты оставил ее одну?!
— На ней защитная паутина. Заклинание риханн мааджари, которое не пробить никому.
Сложнейшее заклинание, которое считается давно утерянным. Оно запечатывает человека непроницаемым коконом, защищая от любых угроз. Единственный минус — вместе с ним запечатывается и магия: наглухо, изнутри.
— Если я правильно понимаю, — хмыкнул Анри. — Он распробовал твою девочку?
Еще до того, как брат произнес следующие слова, Эрик уже знал, о чем пойдет речь. Поэтому лицо его закаменело: он физически чувствовал, как напряглись мускулы, и как взгляд становится ледяным.
— Нет.
— Тереза правильно сказала, что ловить его можно до бесконечности, — Анри шагнул к нему. — Если сделать твою Шарлотту приманкой…
— И думать забудь, — пальцы впились в набалдашник трости. — В Королевской службе безопасности закончились рыжие оперативницы? Одолжите своих, пусть вербуют новых. Мне наплевать. Мне плевать, как вы будете его ловить, но к Шарлотте это не будет иметь никакого отношения.
— Как это на тебя похоже, — прорычал брат. — Наплевать! Тебе действительно наплевать на всех. Ты появляешься, только когда тебе что-то нужно, и хорошо, если это не имеет смертельных последствий. То, что в Лигенбурге умирают молодые девчонки, тебе тоже безразлично? Сколько еще жизней заберет Аддингтон из-за твоего эгоизма?!
Жесткий взгляд брата мог кого угодно придавить к полу, но только не его.
— Шарлотта не станет в этом участвовать, — неестественно-спокойно произнес он.
Развернулся и вышел из кабинета, едва не столкнувшись с Жеромом, держащим в руках поднос.
— Эрик! — голос Терезы заставил его остановиться. Только она, пожалуй, и была на это способна.
Обернулся, впитывая ее взгляд. Ее лицо, чтобы запомнить навсегда.
— Спасибо за попытку, Леди Смерть, — легко коснулся ее руки. — Но мы никогда не станем семьей. Пожалуй, это просто надо принять.
В первую очередь ему самому.
— Я помню дорогу, — кивнул.
На улицу вышел, не оборачиваясь и не оглядываясь.
Закрывая эту страницу прошлого навсегда.
Глава 13
Шарлотта
Заплетать косу по утрам в последние дни вошло у меня в привычку. Во-первых, это помогало успокоиться и не думать об Эрике с Камиллой (насколько это вообще возможно), а во-вторых, коса мне действительно шла. Особенно если делать ее свободной, оставляя несколько завитков поверх незатянутых в прическу волос. Кто-то, возможно, счел бы это небрежным, но мне нравилось. Нравилось, как лазурь ленты вплетается в мои медно-рыжие пряди: я ведь почти забыла, как мне идет этот цвет. В Фартоне у меня было платьице такого же оттенка, но в Лигенбурге я из него быстро выросла. А еще в столице не было принято носить яркие цвета, все больше пастельные, либо неброские и немаркие. Особенно маленьким девочкам и юным особам.
Призрак больше не появлялся, по крайней мере, я не чувствовала никакого холода рядом с собой. Не чувствовала вообще ничего странного: то ли его спугнуло появление Эрика, то ли он все-таки приходил, но почувствовал защитное заклинание и ушел. Как бы там ни было, я уже не вздрагивала от каждого шороха и ни разу не проснулась от ощущения, что ко мне тянутся призрачные руки. Что не могло не радовать, но прикроватные бра я все равно оставляла включенными на всю ночь.
Выходные я провела, штудируя книги по магии и делая конспекты. Занималась в гостиной, потому что там чувствовала себя в разы уютнее. В доме еще был кабинет, но проситься туда я постеснялась. В общем-то, в гостиной мне очень нравилось: несмотря на темно-синие тона, выглядела она довольно мило, а во второй половине дня сюда заглядывало солнце, преображая комнатку и делая ее невероятно домашней.
Подогнув под себя ноги, обложившись книгами, я сидела на небольшом диванчик и выписывала то, что мне интересно. То, о чем хотела спросить Эрика и даже подумывала о том, чтобы потренироваться. Вот только магия отказывалась мне подчиняться, как бы я ни пыталась ее «позвать», словно во мне ее просто-напросто выключили. Поэтому я с головой ушла в книги и читала, читала, читала.
Выяснила, что природа магии жизни всегда стремится отдать как можно больше, именно поэтому мне (и любому другому магу с подобной силой) в первую очередь нужно учиться очень тонко чувствовать свой предел. То есть ту черту, за которой пойдет перерасход сил и остановиться будет уже гораздо сложнее, если не сказать, невозможно. При работе с магией чувствовать это вообще было необходимо всем, но магам жизни — особенно. Именно за счет легкости нашего дара, который был для этого мира и для нас самих столь же естественен, как дыхание.
Боевых проявлений у магии жизни не было. Точно так же, как и у целительской. Но мы могли управлять растениями и животными, а при необходимости «попросить» их себя защитить. Например, опутать стеблями, ветвями, корнями растений пытающегося напасть, или позвать волков, оказавшись в опасности в лесу. Все это казалось настолько нереальным, волшебным, мистическим, что на ум действительно приходили мысли об элленари.
А еще мне очень хотелось попробовать.
Я помнила то чудесное тепло, которое ощутила «воскрешая» розы, возвращая их к жизни, и тот свет, который лился сквозь меня, когда я помогала Эрику. Тогда я даже не догадывалась о том, что делаю, но сейчас мне хотелось сделать это осознанно. Почувствовать льющуюся сквозь меня магию, которой я (подумать только!) смогу управлять. Несколько попыток «поймать» мисс Дженни (все начиналось именно с того, что нужно было почувствовать кошку, ее настроение, ее внутреннее состояние, ее желания) и попросить ее ко мне подойти, больше напоминали трюки неумелого гипнотизера, поэтому пришлось отступить. Видимо, я что-то делала не так.
Вот Эрик вернется, и все объяснит.
Эрик…
Всего пять дней без него. Целых пять дней без него, но кажется, что прошла вечность.
Как же я по нему скучала! Наверное, гораздо больше, чем готова себе признаться.
Поэтому так упорно гнала мысли о Камилле, поэтому так упорно старалась не думать о том, что нас ждет. Но не думать не получалось: сколько бы я ни уговаривала себя, что мы знакомы до неприличия мало, их (этих неприличий) в нашей жизни было уже гораздо больше, чем у любовников, которые провели вместе несколько лет. Хотя я даже приблизительно не представляла себе, как любовники проводят вместе годы. Точнее, что заставляет людей быть просто любовниками, если они по-настоящему хотят быть вместе.
Впрочем, об этом я тоже старалась не думать.
Зато твердо решила, что когда наши отношения станут немного более понятными, поговорю с ним об Ирвине. Возможно, мне даже удастся совместить две разные жизни, на границе которых я оказалась. По крайней мере, мне бы очень хотелось в это верить, а пока…
Пока мне нужно на работу.
На работу, где меня тоже ждет магия, только магия кисти и красок: наши декорации «оживали» на глазах, пусть даже понемногу, а ведь столько всего еще предстояло сделать!
Еще на работе мне удавалось отвлечься от мыслей и счета дней.
Я коснулась артефакта, предупреждая Сюин о том, что спускаюсь. Первое время чувствовала себя странно, когда мне накрывали на стол и подавали одежду, но сейчас я уже начала к этому привыкать. Единственное, от помощи с прической и в одевании отказывалась: мне казалось неловким заставлять человека делать то, что я могу сделать сама. Правда, когда попыталась помочь Сюин убрать после обеда посуду, она как-то странно на меня посмотрела и сказала, что справится.
Прошла по коридору, недлинному, поворачивающему к лестнице, шагнула вперед и застыла. В холле, который отсюда отлично просматривался, стояли Тхай-Лао и Эрик. Услышав мои шаги, он повернулся.
Мгновение, невыносимо долгое, мы смотрели друг на друга.
Потом он стремительно шагнул к лестнице, а я бросилась вниз.
К нему.
Остановились мы тоже почти одновременно: я «поймала» себя на небольшой площадке, на повороте лестницы. Эрик — на последней ступеньке, перед тем как подняться ко мне. Большей неловкости я, наверное, в жизни не испытывала, вот только сейчас смотрела на него и не могла насмотреться.
— Доброе утро, — произнесла смущенно. — Не думала, что ты вернешься так скоро.