— Это значит, что ты рада меня видеть, или не очень?
Рада ли я?!
Неожиданно Эрик улыбнулся, улыбнулся той короткой и нечастой улыбкой, которая отражалась в его глазах, и я задохнулась от нахлынувших на меня чувств.
— Тебе нравится меня дразнить?
— Нет, Шарлотта, это тебе нравится дразнить меня.
Мы стояли друг от друга от силы в нескольких футах. Эрик едва касался перил, и я тоже. Создавалось такое чувство, что сквозь них наши пальцы уже соприкоснулись. Чем еще объяснить это сумасшедшее покалывание в подушечках? Разве что взглядом, повторяющим контур моих губ, скользящих по плечам и груди, обжигающим кожу даже через одежду. Этот взгляд говорил гораздо больше, чем могут сказать любые слова, поэтому я судорожно вздохнула.
— И чем же я тебя дразню, можно узнать?
— Ну как же, — он шагнул вперед, повторяя узоры дерева на перилах кончиками пальцев, — сначала бросаешься ко мне, а потом замираешь, словно передумала.
— Я не…
Покосилась вниз, но Тхай-Лао уже ушел.
— Знаю, ты не передумала, — несколько футов между нами уже превратились в один. — Просто это неприлично, так выражать свои чувства.
Эрик остановился совсем рядом, почти касаясь пальцами моих. Он был без перчаток, и при одной только мысли о том, как они скользят по моей щеке, бросило в дрожь.
— Совершенно верно, это неприлично, и…
— Если ты еще раз произнесешь слово «неприлично» в моем присутствии, я тебя накажу.
Кто о чем!
— Ты сам его только что произнес! — воскликнула я. — И… и если честно, я просто растерялась. Я не ждала тебя так рано, потому что ближайший поезд из Ольвижа прибывает завтра вечером, но я не могла быть уверена, что ты даже им приедешь, поэтому…
— Ты ходила смотреть расписание поездов?
Ой.
— Я не… просто случайно оказалась у железнодорожного вокзала, и…
И случайно оказалась у стенда, где выставлено расписание поездов, да.
— Ты действительно скучала по мне так сильно?
Невозможно смотреть в эти глаза и пытаться скрыть то, что рвется из самого сердца.
— Действительно, — выдохнула я. — Очень.
— Поцелуй меня, Шарлотта.
— Что? — переспросила от неожиданности.
— Поцелуй меня, — повторил он.
Его рука по-прежнему касалась перил в каких-то дюймах от моей, но в ушах зашумело отнюдь не от этого. Эрик уже просил меня его поцеловать, но тогда я не чувствовала того, что сейчас. Например, этого голодного взгляда: по-настоящему, по-мужски голодного. Почему-то именно это дикое сравнение пришло в голову, и, хотя у меня не было никакого опыта в любовных играх, сейчас это была не игра. Возможно, ему хотелось так думать, но для него это было не менее важно, чем для меня.
Поэтому именно я сократила последние дюймы расстояния между нами, скользнула кончиками пальцев по его запястью. Коснулась губами губ, обвивая плечи руками, чуть приподнялась на носочки. Правда, прежде чем успела вздохнуть, меня рывком притянули к себе, вплетаясь пальцами в волосы. Поцелуй вышел настолько яростным, что перехватило дыхание. Я тихо всхлипнула и услышала хриплый вздох, ожегший мой рот едва ли слабее настойчивых губ. Заставляющих раскрыть мои, позволяя Эрику скользнуть языком по кромке нижней, сдавить ее зубами, вызывая приятную дрожь от непристойного чувства и нежности, смешанных воедино.
Вздрогнула, когда его ладонь коснулась моей шеи над жестким воротничком платья. Эрик судорожно вздохнул и медленно разомкнул наши губы. Так медленно, что от этой необычной ласки низ живота сладко потянуло.
— Ох, Шарлотта, — низкий полный желания голос и абсолютно сумасшедший темный взгляд. — Тебя нельзя оставлять одну.
— Почему? — тихо спросила я, понимая, что мне совсем не хочется, чтобы он меня отпускал. Но он и не отпускал, продолжал удерживать: лицом к лицу, глаза в глаза, и это было так же интимно, как и то, что он только что творил с моим ртом.
— Потому что ты начинаешь думать о приличиях.
— Это плохо?
— Можешь думать о них, сколько хочешь. Когда меня нет рядом.
Невольно вскинула брови:
— То есть когда тебя рядом нет, я должна быть приличной мисс?
— Обязана, — он чуть потянул меня за волосы. — Неприличной ты будешь только для меня.
От того, как это было сказано, к щекам прилила кровь.
— Тебе это слово говорить можно?
— Мне да.
Эрик снова скользнул по моему лицу ласкающим взглядом.
— Мне нравится твоя новая прическа.
Всевидящий!
Я содрогнулась, потому что он сильнее потянул за косу. Не больно, но так… собственнически-властно.
— Кажется, я понимаю почему, — прошептала, глядя ему в глаза.
Глаза, которые сейчас сияли, несмотря на залегшие под ними темные круги: усталость. Осознание этого захлестнуло меня с головой.
— Ты сразу пришел ко мне?!
О последнем говорила и небрежная прическа, и чуть смятый манжет рубашки, выглядывающей из-под задравшегося рукава пальто.
— Конечно, я пришел к тебе, моя девочка, — хрипло выдохнули мне в губы.
Жестко и в то же время так искренне-откровенно.
Ох…
Как ему удается быть таким… и таким одновременно?! Мне бы хотелось стоять так еще долго-долго, но ему нужно домой, отдохнуть. Да и мне, кажется, пора. Но как же не хочется его отпускать…
— Эрик, — прошептала еле слышно. — Я опоздаю на работу.
Он нахмурился, но все-таки разжал руки.
— Я тебя провожу. Тхай-Лао уже вызвал экипаж.
Улыбнулась:
— Буду рада.
— Мяу!
Требовательный вопль мисс Дженни мог означать только одно: «Я проснулась и готова есть». Учитывая, что здесь ее кормили только на кухне, кошке это совсем не нравилось. Она привыкла, что поблизости всегда есть блюдечко с тем, чем можно перекусить между честно пойманными на охоте мышами, голубями, а летом еще и кузнечиками. Поэтому сейчас мисс Дженни сидела, задрав голову и укоризненно глядя на меня, в желтых глазах застыл немой вопрос: «Почему мне не подали завтрак?»
Прежде чем я успела ответить, Эрик наклонился и подхватил пушистую вымогательницу на руки.
— Ш-ш-ш-ш-ш! — она замахнулась лапой.
— Ш-ш-ш-ш! — он молниеносно перехватил ее за шкирку, и кошка передумала драться. — Ну что, готова к новому переезду?
Мисс Дженни моргнула. Я тоже.
— Отдай! — опомнившись, отняла болтающегося тряпочкой зверя у этого изувера. Только сейчас до меня дошло: — Какой переезд?!
— Ты переезжаешь ко мне, Шарлотта.
— Куда?
Глупее вопроса не придумаешь, но он вырвался сам собой.
— В Дэрнс, — Эрик кивнул вниз, где уже снова возник Тхай-Лао.
По умению появляться этот иньфаец ни в чем не уступал призраку: такой же бесшумный и внезапный.
— Эрик, я не могу жить в твоем доме, — прижимая мисс Дженни к груди, покачала головой.
— Пойдем. Поговорим по дороге, — он отступил, пропуская меня вперед.
Не оставалось ничего другого, кроме как спускаться и думать о его словах. Когда Эрик уезжал, и речи не шло о переезде, он накинул на меня заклинание и сказал, что мы поговорим, когда вернется. Выходит, он узнал что-то такое, что связано с призраком? Что-то страшное, и это что-то связано еще и со мной?
— Ваше пальто, мисс Руа.
Пришлось, наконец, отпустить мисс Дженни. Почувствовав свободу, она радостно шмыгнула в коридор, а Эрик перехватил пальто у иньфайца и помог мне одеться. Завязывая банты шляпки, с трудом сдерживалась, чтобы не начать расспрашивать его прямо сейчас.
Удержалась.
Он распахнул дверь, выпуская меня на улицу. Над крышами Лигенбурга на небо медленно взбиралось зимнее солнце. Отражаясь слепящим золотом от металлических навесов и обманчиво разогревая черепицу, оно обещало морозный день. И правда: снег поскрипывал под ногами, норовя забраться в мои невысокие ботинки при быстрой ходьбе. Поэтому я с радостью поднялась в экипаж, и, когда Эрик захлопнул дверь, вопросительно взглянула на него.
— Это не совсем призрак, Шарлотта, — он постучал тростью, и мы поехали. — Это существо гораздо опаснее, чем я предполагал. Именно поэтому ему удалось обойти защиту дома и подобраться к тебе.
— Но…
— Эта тварь называется агольдэр. Он вытягивает силы из людей, чтобы самому становиться сильнее. К тебе он прицепился из-за магии жизни, твоя сила для него как сахар для осы.
Агольдэр! Существо, которые выпивает силы… И я… не сумей я тогда дотянуться до артефакта…
Оглушенная такой пугающей откровенностью, я смотрела на Эрика. А он — на улицы Лигенбурга, где вереницами тянулись витрины лавок, сразу за которыми начинался городской рынок. На улицах уже вовсю кипела жизнь: кутаясь кто во что, люди спешили по своим делам. Мимо прошла недовольная женщина с изодранной шалью поверх вытертого мужского пальто, из-под чепца выбивались давно немытые волосы. Угрюмый мужчина, что-то жующий и постоянно сплевывающий себе под ноги.
— Эрик, но у меня же есть связующий артефакт! Я в любой момент могу тебя позвать.
— Связующий артефакт не защитит от него. Ты сама сказала, что едва успела до него дотянуться.
— Я могу пристегнуть его на платье. А ночью класть под подушку, и…
— Нет.
— Почему?!
— Потому что он опасен. Он очень опасен, — Эрик сжал пальцы на набалдашнике: жест, выдающий крайнюю степень раздражения.
— А заклинание, которое на мне сейчас? Ты же сказал, что призрак… агольдэр... Ты говорил, что он не сможет ко мне подобраться.
— Ты не сможешь ходить с этим заклинанием постоянно.
— Нет?
— Нет. Оно перекрывает возможность чувствовать магию и ей управлять.
Так вот почему у меня ничего не получалось!
— Достаточно того, что тебе придется ходить с ним, пока ты в театре.
— Эрик, я все равно не могу переехать! — воскликнула я.
— Почему?
— Потому что это будет означать…
— Что ты моя любовница. Но ты и так моя любовница, Шарлотта.
«Всего лишь?» — хотела спросить я, но прикусила язык.
Не время сейчас заводить такой разговор, тем более что я и правда его любовница.
— Содержанка, — поправила я. — Если я перееду к тебе, я стану содержанкой.
— Следуя твоей логике, если я поселюсь в борделе, я стану шлюхой.
От такого сравнения у меня снова вспыхнули щеки.
— Эрик!
— Что? — он приподнял брови.
— Твои аналогии меня оскорбляют.
— А твои возражения оскорбляют меня. Ты хоть представляешь, кто такая содержанка?
— Очень хорошо представляю! Это женщина, которая живет за счет мужчины…
— В таком случае большинство жен — содержанки.
Ну вот и как с ним разговаривать?
— Это другое!
— Неужели? — он приподнял брови. — Ты переезжаешь ко мне. Не спорь, я все равно не изменю своего решения.
Не изменит, это можно было понять по холодному взгляду и жестким, сплавленным в одну линию губам.
— Такие решения нужно принимать совместно, — прошептала я.
И отвернулась.
Знала ведь, что он делает это, чтобы меня защитить, но обидно все равно было. Хотя бы потому, что сказать это можно было совершенно иначе, а не ставить меня перед фактом.
— Шарлотта.
Я плотно сжала губы и решила, что разговаривать с ним не буду. Не буду — и все!
— Шарлотта, — он пересел ко мне, осторожно коснулся моих плеч.
Не бу-ду.
— Шарлотта, — вот теперь в голос ворвались резкие нотки, — для тебя настолько ужасно мое предложение?
Что?!
— Нет! — выдохнула я, резко повернувшись к нему. — Нет, Эрик. Не предложение. Это приказ. А я тебе не собачка, чтобы выполнять приказы и команды.
Глаза его сверкнули так, что я с трудом подавила желание отпрянуть.
— Ты меня боишься, Шарлотта? — негромко спросил он.
— Нет.
— Тогда почему ты так смотришь сейчас? — Эрик провел пальцами по моей щеке, но в глазах застыло что-то такое… жутковато-отчаянное, что мне стало не по себе.
Всевидящий! Что мы творим?
Перехватила его руку, но отнимать от щеки не стала.
— Если это настолько серьезно, я перееду, — сказала негромко.
— Только поэтому?
— Нет. Потому что ты меня попросил, — заглянула ему в глаза. — Я знаю, что ты хочешь меня защитить, но для меня очень важно, чтобы ты меня спрашивал, понимаешь? Очень важно, чтобы ты спрашивал, что важно для меня.
— И что же для тебя важно?
— Моя репутация, — сказала тихо. — Не в глазах общества или других людей. В моих собственных. И в твоих тоже. Важно, кем меня видишь ты, и кем себя вижу я.
Он молчал долго, а потом привлек меня к себе.
— Я совсем забыл, какая ты у меня маленькая.
Ну ничего себе!
— Я не маленькая, — попыталась вывернуться из его рук.
— Ты не просто маленькая, ты совсем ребенок, Лотте.
— Как ты меня назвал?!
— Лотте. Так твое имя сокращали бы в Вэлее. Тебе нравится?
Он спрашивает, нравится ли мне?
— Необычно, — призналась я. — Наверное, да.
— Тогда я буду звать тебя Лотте. Чем ты занималась, пока меня не было?
— Магией… в основном, — я улыбнулась. — На улице было холодно, поэтому выходить совсем не хотелось.
Не считая поездки к миссис Клайз (кстати, мы с ней очень мило пообщались под пирог, я помогла ей убраться, потому что у нее разболелась спина, и оставила свой адрес, если вдруг что-нибудь понадобится), я в основном бывала только на работе и дома. Ну, еще в субботу выбралась в парк, чтобы хоть немного прогуляться, и на железнодорожный вокзал, чтобы посмотреть расписание.
— Настолько холодно?
— Да. Сейчас уже гораздо теплее…
Эрик опустил глаза и неожиданно нахмурился: так резко и темно, что я невольно проследила его взгляд. И быстро дернула подол вниз, прикрывая залатанные ботинки.
— Тебе нужна новая обувь. И одежда.
— Мне вполне достаточно этой…
Он посмотрел так, что мне захотелось спрятаться под сиденье.
— Тебе. Недостаточно. Этой. И если я еще раз узнаю, что ты мерзнешь и молчишь…
— Вовсе я не мерзну, — поспешила перевести тему. — Сюин делает потрясающий чай с травами, согревающий.
— Согревающий?! — прорычал Эрик, резко дернув мою юбку наверх. — Это что, домашние тапочки?
— Это ботинки, — обиделась я.
— Ботинки… — процедил он.
Но поймал мой взгляд и продолжать не стал, я же поспешила вернуться к погоде, только с другой стороны.
— В Вэлее не так холодно, да? — и незаметно потянула юбку вниз.
Снова.
— В Вэлее куда теплее, чем здесь.
— Говорят, что на Севере, на границе с Загорьем, еще холоднее, — заметила невинно.
— Разве что там, — буркнул Эрик.
— А эта женщина… к которой ты ездил, чтобы спросить по поводу призрака — кто она?
— Жена моего брата.
Короткий ответ и резкость его голоса заставили меня вздрогнуть. А потом я вспомнила, что он говорил про свою семью, и мне стало не по себе. Настолько не по себе, что захотелось забрать свой вопрос обратно, потому что лицо его снова стало чужим и жестким, как маска. Из оцепенения меня вывел скрежет за окном и зычный голос извозчика:
— Приехали!
Глава 14
— Разумеется, ты будешь спать в моей комнате. Иначе какой смысл было просить тебя переехать?
Смысла действительно не было: в этом особняке в Дэрнсе даже соседние комнаты достаточно далеки друг от друга, можно кричать и не дозваться. Сегодня я полдня думала о призраке, который пьет человеческую силу и которому очень понравилась моя магия жизни, а еще полдня о том, что мне придется переехать к Эрику. Что я буду жить в его доме, и что для него это всего лишь вынужденная мера, потому что он хочет меня защитить. Но ведь и для меня это вынужденная мера, не так ли?
— О чем ты снова думаешь, Лотте?
Я вздрогнула и обернулась: Эрик расставлял, а точнее, «разгонял» книги по полкам с помощью левитации. Это имя его устами звучало дерзко, непривычно и провокационно. Гораздо проще было, когда он называл меня Шарлотта, проще и спокойнее, вот только рядом с ним спокойно не бывает никогда. Или бывает?
— О том, как быстро все в моей жизни меняется, — заметила я.