Особенно учитывая то, что я стояла здесь в одних панталонах.
Как мне объяснили, в этой модели корсет вшивается в платье (чудеса, да и только), поэтому я то и дело пыталась прикрывать грудь руками. Непривычно было стоять под взглядом совершенно незнакомой девушки вот так.
— Ну, вот и все. Можете одеваться, — она ослепительно мне улыбнулась. — Давайте я вам помогу.
Она с присущим ей проворством облачила меня в мое платье, после чего подхватила свои записи, а заодно и все, с чем вокруг меня бегала, и выпорхнула из примерочной. Я подождала пару минут, рассматривая себя в зеркале и отмечая румянец на щеках, а потом неспешно вышла в зал.
Сцепив руки за спиной, Эрик стоял у оформленной цветами стойки. Облокотившись на которую, ольвижанка о чем-то воодушевленно ему рассказывала, но вынуждена была прерваться: заметив меня, он тут же повернулся и шагнул навстречу. Знаю, что это было невежливо, но мне понравилось. С ума сойти, мне понравилась бесцеремонность, которую я всегда считала верхом невоспитанности.
Хотя… какая разница!
Эрик помог мне надеть пальто, а я украдкой взглянула в сторону сотрудницы магазина: та делала вид, что занята чем-то своим. На стене за ее спиной застыл узнаваемый силуэт девушки в бальном платье (такой же был на вывеске салона Хлои Гренье снаружи). Рассеянно скользнула по обитом парчой креслу, тяжелому, с позолоченной спинкой и ножками, и столику в том же стиле. Вспомнила, как Эрик сидел в этом самом кресле, а она разливалась певчей птичкой, и снова вздернула нос.
Пусть это невежливо, не хочу на нее смотреть.
Не хочу — и все!
Вторая девушка тоже вышла нас проводить, вот ей я улыбнулась от души.
— Отличный выбор! — прощебетала ольвижанка, стоило Эрику подхватить пальто и поблагодарить за теплый прием. — У вашей спутницы чудесный вкус.
— У невесты, — заметила я.
Прежде, чем успела поймать сорвавшиеся с губ слова.
Щеки у меня вспыхнули еще до того, как мы вышли на мороз: прошлой ночью недолгое потепление вновь сменилось холодами. Видимо, зима решила основательно поморозить лигенбургцев до праздника. Эта мысль промелькнула в моей голове еще до того, как Эрик произнес:
— Поверить не могу, мисс Руа во всеуслышание заявила о том, что она — моя невеста. И не постеснялась же.
Я не ответила, и он распахнул передо мной дверцу.
— Куда только подевалась ваша природная скромность?
Глубоко вздохнула:
— Тебе обязательно надо мной издеваться?!
— Необязательно, — донеслось до меня сверху (я упорно избегала на него смотреть). — Просто ты такая милая, когда ревнуешь.
Что?!
Дверца захлопнулась раньше, чем я успела ответить. Впрочем, Эрик тут же обошел мобиль и сел рядом со мной. Заурчал мотор, проснувшаяся магия разогрела салон.
— Я не ревную, — сказала я, глядя на него.
— Ну конечно, — уголки его губ дрогнули.
— Не ревную! — повторила упрямо. — С чего мне тебя ревновать?
— Значит, не ревнуешь? — затянутые в перчатку пальцы скользнули по рулю, а потом легли на мой подбородок.
Кто бы мог подумать, что этот простой жест способен вызвать волну жара во всем теле. Теперь уже мое лицо горело совершенно от других мыслей, тем не менее я упрямо повторила:
— Не ревную!
— Поэтому и метишь территорию?
В светло-серых глазах сверкнули искорки смеха.
Я — делаю что, простите?!
— Я вам не собачка, месье Орман.
— Конечно же, нет. Ты просто ревнивая девчонка, — фыркнул он, отпуская мой подбородок и напоследок коснувшись пальцами щеки. — Ревнуй, Лотте. Мне нравится.
На такое заявление я даже не придумала ответ.
Мобиль сорвался с места, захрустела под колесами ледяная крошка.
Сначала я подумала, что не стану с ним разговаривать, но потом решила, что все-таки стану.
— Вы самый беспардонный тип, которого я знаю, месье Орман.
— Да, немного у тебя знакомств.
Я швырнула в него ридикюлем, который он перехватил на удивление легко (словно не на дорогу смотрел), и так же легко вернул мне на колени.
— Не смейте говорить со мной в таком тоне!
— Но тебе же нравится.
— Что именно?
— Когда я говорю с тобой в таком тоне.
— С чего это вы взяли?
— Возможно, с того, что ты согласилась выйти за меня замуж?
— Когда я соглашалась, вы были милым.
— Милый — это точно не про меня, Лотте.
— И это говорит тот, кто был весьма мил со своей соотечественницей?!
— А говоришь — не ревнуешь, — Эрик широко улыбнулся, а я плотно сжала губы. — Вот. Сейчас ты снова милая.
Вот теперь я решила, что точно не стану с ним говорить до самого дома, и действительно молчала. Поскольку извиняться за свою беспардонность он не собирался, уже поднимаясь по ступенькам я решила молчать и дальше.
Да!
Так и буду молчать, пока он не скажет, что…
— Мне не нужна другая, Шарлотта. Надеюсь, ты это понимаешь.
Он распахнул дверь и слегка подтолкнул меня в холл, оставляя свои слова морозу.
Навстречу нам вышел Тхай-Лао, и ответить снова не получилось, потому что сначала у нас приняли одежду, а потом иньфаец протянул запечатанный конверт.
Мне.
Прежде чем я успела это осознать, он уже лег в мою руку: запечатанный сургучом, с почтовым штемпелем Фартона.
Подписанный изящным почерком леди Ребекки.
Дерево, которое чуть не поссорило нас с Эриком, теперь стояло в кадке в библиотеке. Не представляю, где Тхай-Лао нашел такой горшок, но он больше напоминал клумбу, в которой этот некогда засохший росточек, а ныне огромный распушившийся цветок с древесным стволом и бесчисленными крупными листьями, чувствовал себя замечательно. Изначально Эрик хотел его выкинуть (я узнала об этом, когда мы возвращались с ярмарки, он случайно проговорился), чтобы ничего не напоминало мне о том случае, но я возмутилась такой жестокости и сказала, что если цветок выкинут на мороз, я верну ему кольцо.
В результате растение осталось жить в доме, и стало моим подопытным: вот сейчас, например, я пыталась управлять его корнем. Не знаю, с чего, но Эрик решил учить меня элементарным защитным заклинаниям, доступным магам жизни. Именно поэтому сейчас корешок выползал из горшка и подбирался к ножке кресла, чтобы вокруг нее обвиться. На то, чтобы осознать принцип действия этого нехитрого маневра, мне потребовалось часа два, и сейчас я потела, чтобы все сделать правильно.
Вообще про защитные заклинания магов жизни Эрик рассказывал немного, но вся их защита заключалась в обращении за помощью либо к животным, либо к растениям. Наверное, угроза в лице стула для меня была недостаточно основательной, поэтому корешок и полз так медленно.
— Шарлотта, тебя бы уже раз десять убили, — донеслось из-за спины.
Ай!
Я чуть не упустила корень, он нервно дернулся в воздух, но я тут же вернула его на пол.
— Кажется, кто-то говорил мне не отвлекаться, — возмущенно выдохнула я.
— А ты уверена, что если тебе понадобится защищаться, тебя ничто не будет отвлекать?
Стиснув зубы, посмотрела на корень и направила в него магию. Он рывком добрался до вожделенной ножки, вцепился в нее тройным захватом, и я выдохнула, отпуская его.
В ту же самую минуту корень стремительно втянулся обратно: на моих глазах тяжеленное кресло пролетело пару футов и с громким хрустом впечаталось в горшок.
Я сглотнула.
Для клубмы этот… эта… это вместилище для цветка оказалось слишком хрупким. Оно развалилось черепками, земля рассыпалась, а кресло, прочно прикрепленное корнем к стволу, начало заваливаться. Вслед за боевым недодеревом, разумеется.
Подхватил его Эрик: одним взмахом возвращая на место и заставляя застыть в магическом поле. Так оно и стояло теперь, в горке земли, переливаясь изумрудным сиянием и напоминая праздничную ель.
А вот праздничной ели я точно не буду касаться, иначе осколки игрушек придется собирать по всему дому.
Тяжело вздохнула.
— Ты молодец.
Что?
— Для первого раза весьма недурно, — Эрик подошел и обнял меня со спины. — Если бы не медлительность в начале, я бы вообще сказал — отлично.
Отлично?!
— То есть вот то, что я разнесла горшок, не считается?
— Ну знаешь ли, когда тебе приходится защищаться, не до размышлений о горшках. Тем более, если бы ты просто его оставила, до тебя бы могли добраться.
— Кто? — уточнила я. — Кресло? Или ты о ком-то конкретном говоришь?
Не считая агольдэра, мне никто не угрожал, но я сильно сомневаюсь, что агольдэра удержит корешок растения. Особенно если учесть, что это нечто бестелесное, пусть даже и очень злое.
— О гипотетическом противнике, — отмахнулся Эрик. — А вот если его размажет о стену…
— Не уверена, что я хочу знать продолжение.
— И правильно. Ты, кстати, знаешь, что я договорился о домашней примерке?
Повернулась в его руках и оказалась лицом к лицу с ним.
— То есть?
— То есть тебе не придется ездить в салон мадам Гренье, портниха все привезет сюда. Столько раз, сколько потребуется, в удобное для тебя время.
Я моргнула. На этот раз растерянно.
— Зачем? — прошептала удивленно.
— Затем, что ты и так много всего делаешь, Шарлотта, — серьезно сказал он. — Весь день на работе, потом занятия магией… Лишний раз ездить куда-то — не самый лучший вариант.
У меня перехватило дыхание.
— Не надо было…
— Надо, — Эрик скользнул губами по губам. — Я понимаю, что ты хочешь успеть все и сразу, но не хочу, чтобы ты уставала.
— Я не устаю, — призналась честно, глядя ему в глаза. — Мне в радость все, что я делаю.
— Не сомневаюсь, — ответил он. — Но отдых тебе тоже не помешает.
Не дожидаясь ответа, меня подхватили на руки и понесли к лестнице. Мы даже подняться по ней не успели, когда несчастное дерево за спиной все-таки рухнуло вместе с креслом.
— Эрик! — воскликнула я, пытаясь повернуться.
— Тхай-Лао разберется, — ответил он.
И, толкнув дверь плечом, вышел из библиотеки.
— Я могу сама, — пробормотала я, смущенная тем, что меня несут на руках.
— Можешь, — отозвался он, спокойно вышагивая по коридору.
— Эрик, ну пожалуйста. Поставь меня на пол.
Как ни странно, он действительно остановился. Поставил и внимательно заглянул мне в глаза:
— Тебе не нравится, что я ношу тебя на руках?
— Нравится, — сказала я. — Просто ты не можешь делать это постоянно. И потом, если ты будешь постоянно носить меня на руках, я разучусь ходить. А мне бы очень этого не хотелось.
Попытка перевести все в шутку не удалась: он взял мои руки в свои и коснулся губами пальцев. Прямо в коридоре.
Несмотря на то, что Эрик уже обнимал меня на людях, мне все равно стало не по себе. Ну вот как он не понимает, что для меня это слишком?
Впрочем, все мысли выветрились из головы, стоило ему втянуть мои пальцы в рот. Мягко, но так бессовестно-откровенно, что мне снова стало нечем дышать: на этот раз потому, что жаром окатило от макушки до пят. Я дернулась, но Эрик меня не отпустил, продолжая этот странный не то поцелуй, не то ласку. Скользнул языком по подушечкам, вызывая совсем уже непристойные мысли, а потом прикусил пальцы.
— Ай!
Кончик указательного дернуло так, что я вздрогнула, и Эрик тут же встревоженно выпустил мою руку. Я удивленно смотрела на крохотную ранку, из которой выступили капельки крови, но еще более удивленно на нее смотрел он. Всевидящий, я никогда не видела у него такого лица: не то растерянного, не то виноватого. Впрочем, Эрик тут же поднес мою руку ближе к свету.
— Шарлотта, когда ты успела порезаться?
И правда, это больше напоминало порез, на внутренней стороне пальца, у самого ногтя.
— Не знаю. Наверное, на работе… — присмотрелась повнимательнее. — Ой! Или в тот вечер, когда мы с тобой поссорились. Я тогда кое-что разбила в ванной…
— Разбила? — Эрик нахмурился.
— Да. Ты разве не помнишь? Я сметала осколки в уголок бамбуком и могла случайно зацепить крупный.
— Осколки? — хмыкнул он. — Я не видел никаких осколков.
— Наверное, Сюин убрала, — предположила я.
— Наверное.
Он снова поднес мою руку к губам, но на этот раз коснулся пореза осторожным поцелуем.
— Пойдем. У меня есть зелье, которое все поправит.
— У тебя есть зелья на все случаи жизни, — снова попробовала отшутиться.
Мне в самом деле было неловко, потому что никто и никогда обо мне так не заботился. Даже Ирвин, когда мы были детьми.
Мысли об Ирвине пришли не вовремя: я вспомнила наш последний разговор и поняла, что так и не написала ему. Больше того, ни разу об этом не задумалась, хотя мы с ним поговорили очень тепло, а ленту я постоянно вплетала в волосы, за редкими случаями дней-исключений.
Надо будет ему написать. Пожелать чудесных праздников, спросить, не собирается ли он на бал к де Мортенам.
— Шарлотта? — Эрик заглянул мне в глаза, и я слегка покраснела.
Слегка — потому что не представляла, что он ответил про зелья.
— Я немного задумалась. Извини.
Он улыбнулся:
— Я говорил, что зелья здорово облегчают жизнь. Пойдем.
Мы поднялись наверх рука об руку, а в спальне меня усадили на кровать и обработали порез мазью, напоминающей вишневое варенье с мерцающей дымкой. Это варенье нанесли на порез крохотной кисточкой. Кожу слегка защипало, а когда мазь впиталась, и мерцание вокруг пальца растаяло, от ранки не осталось и следа.
— Удобно, — пробормотала я.
— Очень. Магия вообще удобная штука, — Эрик убрал баночку и кисть, после чего упал на кровать. Закинув руки за голову, весело посмотрел на меня: в эту минуту у меня даже создалось ощущение, что он помолодел лет на десять, и что рядом со мной совсем другой человек. Мальчишка, мне незнакомый, и очень светлый, несмотря на свою внутреннюю тьму.
— Ты правда больше не хочешь меня наказать? — спросила я.
— За что? — он нахмурился.
— Ну не знаю. За что-нибудь.
Сама не представляю, зачем я это спросила.
— Шарлотта, мы кажется договорились, — он мигом стал серьезным, — что я не стану тебя наказывать.
— Нет, мы не договаривались. Мы просто решили быть вместе, Эрик, — я убрала руки за спину, чтобы чуть откинуться назад, но передумала. — Точнее, ты сделал мне предложение и я его приняла. Но ты не обещал, что не станешь меня наказывать.
— И ты это приняла, — кивнул он.
Я не ответила.
Вряд ли под «приняла» мы имели в виду одно и то же. Руки я вернула на колени и теперь не знала, куда их деть.
— Я обещал, что сделаю все, чтобы ты была счастлива, — Эрик оттолкнулся от кровати (матрац слегка спружинил), и сел.
Я чувствовала, что он на меня смотрит, но не находила в себе сил к нему повернуться.
— И я это сделаю. Зачем мне наказывать тебя, если это делает тебя несчастной?
— А ты сможешь быть счастливым рядом со мной, если наказаний не будет?
Ну вот. Кажется, я все-таки это спросила. Запоздало, наверное, но сейчас мне действительно важно было услышать его ответ.
— Я счастлив каждую минуту, что ты рядом.
— Правда? — на глаза почему-то навернулись слезы.
— Правда, — он развернул меня лицом к себе. — Я счастлив, когда счастлива ты, Лотте.
— И… тебе точно не будет плохо, ну… из-за той внутренней тьмы, которая…
Я смотрела ему в глаза, ожидая ответа. Мне нужно было понять, что из-за меня ему не станет плохо. Что рядом со мной ему не приходится постоянно сдерживаться, и что потом это не вырвется в мир и не причинит ему вреда.
Эрик молчал долго, но потом все-таки произнес:
— После того случая в подвале я ни разу не чувствовал ее.
— Ни… разу?!
Он покачал головой.
— Ни разу. Такого не случалось с того дня, как отец провел обряд замещения. Сколько я себя помню, она всегда была во мне, но сейчас ее нет.
Затаила дыхание.
— И она больше никогда не вернется?
— Не знаю. Но даже если вернется, я сумею с ней справиться. Ради нас.