— И он… приходил? — во рту неожиданно пересохло.
— Приходил, — коротко отозвался Эрик. — Нарвался на нити и быстро сбежал. Подозреваю, что он проделывал это не раз и не два, в надежде обнаружить тебя без защитного заклинания. Подозреваю, что он с каждым днем становится все сильнее, поэтому и смог взять часы. Приходил, когда меня не было дома.
— Зачем?! — вырвалось у меня.
— Чтобы отомстить. Чтобы показать свою силу. Не знаю, — он пожал плечами. — Вероятно, эта тварь считает, что становится неуязвимой.
— А это не так?
— Не так. Когда у него окончательно сформируется физическое тело, его можно будет заключить в ловушку, похожую на ту, какой пользовались в древности. Воссозданные призраки не всегда отличались покорностью, особенно когда обретали сознание. Специально для них существовала клетка, похожая на клетку Каори для людей. У нее иной принцип: она затягивает существо на место его гибели и запечатывает внутри. Безо всякой приманки. Вырваться оттуда оно уже не сможет. Возможно, придется доработать это заклинание, перестроить под агольдэра, но с помощью Терезы и де Мортена это не проблема. Аддингтону не так долго осталось метаться по этому миру.
Рассеянно кивнула.
— Надеюсь. Ты сегодня расскажешь об этом де Мортену?
— Разумеется. При одном условии.
Изумленно вскинула брови.
— Обещай мне, что сегодня будешь развлекаться и отдыхать, Шарлотта. Агольдэр — не твоя забота.
Легко ему говорить.
— Шарлотта! — строго произнес он. — Мы договаривались, что ты не станешь в это лезть.
— Помню, — вздохнула. — Но я не могу спокойно об этом думать…
Эрик нахмурился, и я покачала головой.
— Хорошо. Только после праздника ты расскажешь мне все, о чем вы договорились. Ведь это касается и меня тоже.
— Договорились, — он легко обнял меня и так же легко отпустил. — А теперь пойдем. Энгерийская привычка демонстрировать свое равнодушие к приглашениям и задерживаться минут на сорок не по мне.
Фыркнула: действительно, в Энгерии считалось позорным приходить строго к назначенному времени. Это показывало твою чрезмерную заинтересованность в приглашении и расположении хозяев дома, а еще навязчивость. Если честно, не хотела бы я оказаться среди «задержавшихся» под взглядом его светлости де Мортена, еще вколотит в пол — выковыривай потом.
Эрик подхватил меня под руку, а я подхватила с туалетного столика обручальное колечко и положила в ридикюль.
— На счастье, — пояснила смущенно. — Чтобы вечер прошел хорошо.
По губам Эрика скользнула легкая улыбка, он подтянул чуть сбившуюся перчатку повыше, к моему локтю, и мы вместе вышли за дверь.
Мортенхэйм возвышался над снегами, выступал из темноты огромной, переливающейся огнями величественной скалой. Приникнув к окну, я не сводила глаз с этого замка, обещающего самый незабываемый и удивительный вечер в моей жизни. Вечер с мужчиной, которого я люблю.
Перевела взгляд на Эрика — он сидел напротив меня, глядя совершенно в другую сторону. Казалось, его вовсе не волнует ни предстоящая ночь, ни замок, от которого я не могла отвести глаз вот уже десять минут: с той самой поры, как экипаж чуть-чуть поднялся в гору, оставляя за спиной дорогу и неожиданную поломку. На полпути колесо угодило в глубокую яму, припорошенную снегом, и надломилось. Если бы не Эрик, наверное, мы бы не двинулись с места.
— Я ничего не смогу поделать, — воскликнул кучер, указывая на колесо: оно действительно выглядело ужасно. — Прощу прощения, мистер, но нам…
— Снять его, вы, по меньшей мере сможете?
— Зачем это? — кучер подозрительно прищурился.
— Просто снимите, — раздраженно произнес Эрик, и тот подчинился: поставил подпорку, а негодное колесо швырнул на снег, бормоча себе под нос что-то про дурные приметы взбалмошных богатеев. Впрочем, долго ему бормотать не пришлось: с рук Эрика сорвались изумрудные нити, которые оплели колесо. Оно восстанавливалось на глазах, изломы срослись.
Кучер, который все это наблюдал только сдвинул цилиндр назад: так, что тот чуть не свалился с его головы.
— Волшбой колесо восстанавливать — тоже дурная примета.
— Дурная примета — торчать посреди поля, когда опаздываешь на прием, — хмыкнул Эрик. — И если вы сейчас же не поставите его на место, я вас оставлю здесь.
Дождавшись, пока колесо вернется на место, он подал мне руку и указал на карету:
— Шарлотта.
— Теперь мы точно опоздаем, — пробормотала я.
— Не опоздаем, — отмахнулся Эрик, захлопнув дверцу. — Дольше спорили, чем дело делали.
Судя по часам на цепочке, которые оказались у кучера, мы подъезжали к владениям де Мортена вовремя. Точнее, по владениям герцога мы уже ехали, а вот раскинувшийся перед нами замок был не просто невероятным — роскошным.
Впрочем, наш экипаж тоже был роскошный: внутри — два светильника-артефакта, такие же, только более мощные, освещают путь. Сиденья скамеек больше напоминали диванчики, в одном из которых я утонула, а Эрику даже не пришлось активировать согревающее заклинание, тепло внутри тоже сохранялось за счет артефактов. Больше того, здесь было настолько тепло, что я сняла серебристую, в тон платью, накидку, и положила ее рядом с собой.
Почувствовав мой взгляд, Эрик повернулся ко мне и улыбнулся.
— Что такое, Лотте?
— Любуюсь замком его светлости.
И тобой.
Он приподнял брови, скользнул по приближающемуся величию равнодушным взглядом.
— Замок как замок.
— Замок как замок?! — воскликнула я.
— Да. Разве что сверкает, как праздничная ель.
Я шумно вздохнула.
— Неужели тебе ни капельки не нравится?!
— Я рад, что нравится тебе, — он подался вперед и взял мои руки в свои.
Нет, я просто не понимаю! Как… как можно оставаться равнодушным к такой красоте?! Разумеется, он много где побывал и много всего повидал, но это выступающее из сгущающейся тьмы чудо, окруженное массивными квадратными стенами, это чудо со старинными башнями и, наверняка, невероятно огромным холлом внутри, с витражными окнами, и подземельями…
На последней мысли я осеклась.
«Мы в подземелье замка моего отца, мисс Руа».
Что я знаю об отце Эрика? Что он был бессердечным чудовищем, что держал свою жену взаперти и выжег из сына магию, чтобы заменить новой силой. Но… кем он был?
Решив, что сейчас это не подходящая тема, сделала себе заметку спросить после праздников. Или когда-нибудь попозже, когда Эрик сможет говорить об этом так же легко, как мне сейчас думается о леди Ребекке.
Удивительно, но он оказался прав: после того письма мне стало легче. Пусть правда оказалась не самой приятной, а временами очень жестокой или проникновенно-грустной, я понемногу отпускала сидящие занозами в сердце обиды. Вытаскивала их и выбрасывала одну за другой, позволяя любви залечивать ранки. О том, какой будет встреча с леди Ребеккой, я тоже предпочитала не думать. Послезавтра мы уезжаем в Фартон, там все и решится, а сейчас…
До ворот оставалось всего-ничего, и волнение вернулось, а вместе с ним вернулся и бешеный стук сердца.
— Значит, замками вас не впечатлить, месье Орман, — сказала я, глядя ему в глаза.
— Нет, — Эрик покачал головой.
— А чем впечатлить?
— Сегодня ночью я тебе покажу.
Сказано это было так, что я вспыхнула ярче артефакта, а пока приходила в себя, экипаж уже преодолел последние футы колеи, и колеса загромыхали по мощеному двору замка. От неожиданности я отпрянула, выглянула в окно: двор освещали разноцветные фонарики, переливающиеся, подмигивающие, раскрашивающие полумрак классикой палитры. Здесь не было яркого света, но за счет снежных воротников на стенах и подчеркнутой такими же мерцающими огоньками подъездной дорожки (прямо по камню!), создавалось ощущение, что я очутилась в сказке.
Возможно, так оно и было, потому что когда к экипажу подбежали слуги в расшитых ливреях, сердце вообще пропустило удар. Эрик помог мне закрепить накидку и поправить волосы в тот самый миг, когда распахнулась дверца.
— Милорд. Миледи, — мужчина склонился, указывая в сторону высоких дверей и широченной лестницы, которой мог позавидовать даже Королевский театр.
Ой, мамочки.
Я чуть не споткнулась, когда выходила: к счастью, Эрик был рядом. Он меня поддержал и вовремя увел в сторону от щербины на камне.
Широко распахнутыми глазами я смотрела на стоящий перед нами экипаж, тоже весьма богато оформленный, а вдалеке у ворот уже цокали копыта лошадей (приехал кто-то еще).
— Ой, мамочки, — повторила я.
Теперь уже вслух.
— Не волнуйся, Шарлотта.
— Не волнуйся? Тебе легко говорить!
Каждый шаг по лестнице давался мне с трудом, ноги словно свинцом налились.
— Помнишь, что ты сказала, когда мы собирались гулять ночью? — Эрик наклонился к моей щеке.
— Что?
Я сейчас имя-то свое забуду, не говоря уже о том, что я там сказала.
— Что рядом со мной ты ничего не боишься.
— А…
Ни на что более осмысленное меня не хватило, потому что слуги распахнули перед нами двери, и просторный, высоченный и огромный холл поглотил нас в прямом смысле этого слова. Сначала над нами раскинулось ослепительное сияние роскошной многоярусной люстры, а ввысь взметнулись гобелены, на которых были изображены магические схватки. Витражные окна и правда были (видимо, именно они служили здесь основными источниками света днем), но рассмотреть их не хватило времени.
К нам приблизился степенный дворецкий с лакеем, которые забрали верхнюю одежду, на приветствия которых я ответила сквозь какой-то странный шум в ушах, и только потом — Луиза и его светлость. Все, что мне удалось отметить — это совершенно потрясающее платье герцогини: цвета вина, как лепестки темной розы, подчеркивающее и без того яркую внешность. Оно, то есть платье, было из плотного атласа (женщинам ее возраста полагалось носить такие ткани), а рубиновое ожерелье лишь оттеняло его. На этой мысли на меня напал ступор.
Глаза распахнулись еще шире, так и остались, словно в них вставили спички, а в рот словно ваты натолкали. Сейчас я при всем желании не смогла бы выдавить из себя ни слова, и от этого мне вдобавок ко всему стало трудно дышать.
— Орман, — жесткий голос де Мортена и улыбка Луизы. — Мисс Руа.
Его светлость даже коснулся моей руки губами, и когда я склонялась в реверансе, мне почудился скрежет моих коленей: настолько деревянной я себя сейчас чувствовала.
— Де Мортен. Герцогиня, — Эрик на удивление легко поцеловал Луизе руку.
— Как добрались?
— Превосходно.
— Мисс Руа, вы прекрасно выглядите, — понимаю, что это был дежурный комплимент, и на него достаточно: «Спасибо, ваша светлость», но во мне неожиданно проснулась говорливость:
— Благодарю. У вас чудесные гобелены. И все чудесное, ваша светлость тоже чудесная. То есть я хотела сказать, что у вас чудесное платье. Но и то, что в платье, конечно, тоже.
Кажется, умение вовремя замолчать, это не про меня, потому что у Луизы расширились глаза.
— Простите, — сказала я, — я просто переволновалась. Меня действительно очень впечатлили гобелены.
Неожиданно ее светлость рассмеялась:
— Да, я вижу, — сказала она. — Уже несколько лет говорю мужу, что сцены магических битв — это не совсем то, чем стоит встречать гостей, но пока побеждают традиции.
— Традиции — то немногое, на чем держится мир. Проходите в залу, — де Мортен чуть отступил в сторону и кивнул на ожидающего слугу. — Почти все гости уже прибыли, дожидаемся лишь немногих, в том числе ее величество Брианну и принца-консорта.
Они с Эриком обменялись серьезными взглядами, которые могли значить примерно следующее: «Время поговорить у нас еще будет», а потом мы шагнули вслед за слугой. Почувствовала, что прибыл кто-то еще из гостей (потянуло холодом), но оборачиваться посчитала дурным тоном.
— Ты слышал, что он сказал? — прошептала я.
Эта новость перекрыла даже впечатления о моем позоре.
— Что именно? Что все гости уже прибыли?
— Про ее величество! — выдохнула.
— Шарлотта, — Эрик пристально на меня посмотрел, — не падай в обморок. Тогда мне точно придется носить тебя на руках.
— Я… Что?! Хватит надо мной издеваться! — ущипнула локоть под фраком.
— Издеваться? Я даже не начинал! «У вас чудесные гобелены»!
Возмущенно вздохнула, но в этот момент перед нами распахнули очередные двери:
— Месье Пауль Орман и его невеста, мисс Шарлотта Руа.
Все взгляды устремились на нас, и я сглотнула. Что ни говори, а представление вышло необычным. Как принято появляться у нас в обществе? С братом, супругом, с отцом или с дедом, со всей семьей. Незамужняя женщина может появиться с женихом в общественном месте только в присутствии дуэньи, матери, того же брата или отца, а я…
— Граф и графиня де Ларне!
— В засаде он сидел, что ли, — процедил Эрик.
Прежде чем я успела обернуться и посмотреть, кого он так «рад» видеть, с нами уже поравнялась пара. Прежде чем успела осознать, кто передо мной, мужчина вскинул руку.
— Прошу внимания!
Голос его: сильный, низкий, глубокий, произвел тот же эффект, что и наше появление. С той лишь разницей, что после объявления нас с Эриком внизу зашептались, а сейчас все голоса стихли.
— По недоразумению или по недосмотру, моего брата представили его псевдонимом, который он выбрал, чтобы вести собственное дело. Не далее как несколько дней назад он принял титул отца, который ему возвратили за особые заслуги перед страной и короной. Встречайте: его светлость герцог де ла Мер и его будущая супруга.
На этом мой запас потрясений, очевидно, иссяк, потому что я только моргнула. По залу волной пронесся вздох, поглотивший еле слышное от Терезы:
— Не стой как вкопанный, Эрик.
— Ты что творишь, братец? — процедил он, когда мы двинулись к лестнице.
— Заткнись и иди.
Очаровательные у них… семейные отношения.
Украдкой взглянула на брата Эрика: высокий, волосы удивительного медового цвета, а глаза — им в тон — как кофе со сливками. Увы, отнюдь не теплые, во взгляде — опасность. Это я уловила, когда Анри (кажется, так, Эрик его называл), повернулся ко мне.
Сил чему-либо удивляться уже не осталось, поэтому когда лестница кончилась, и Тереза взяла меня под руку, я даже не подумала вырываться.
— Пойдем, Шарлотта. Я тебе все расскажу и покажу.
Расскажете? Да, мне определенно хочется знать, что здесь происходит.
Взглянула на Эрика, но он только кивнул:
— Иди, — и в одно мгновение свернул в другую сторону вслед за братом.
М-да.
Почему я начинаю думать, что «чинить колесо волшбой» — плохая примета?
— Значит, ты та самая Шарлотта, — графиня де Ларне окинула меня изучающим взглядом.
— Определенно, — я вернула такой же.
Похоже, моя смелость ей понравилась, потому что уголки тонких губ приподнялись:
— Тереза, — коротко представилась она.
— Я знаю.
Определенно, я сегодня в ударе.
— Вот как. Эрик обо мне рассказывал? — улыбка стала чуть глубже.
Ну как сказать. Я видела вас обнаженной и в цепях, на картинах, от которых волосы дыбом.
— Да.
— Забавно.
Тереза была хороша собой. Действительно очень хороша, хотя классической красотой ее внешность отмечена не была. Резкие черты и высокий лоб, тонкие губы делали ее слишком жесткой для женщины. В платье алого цвета, с темными, как смоль волосами, уложенными в высокую прическу и открывающими длинную шею, она неизменно притягивала внимание. Только сейчас я заметила в ее волосах инеевую прядь, в точности такую же, как у Эрика.
— Наше знакомство вышло несколько необычным, — произнесла она. — Но я уверена, что Эрик потом вам все объяснит.
Да, Эрику многое придется мне объяснить. В частности, о том, почему он ничего не сказал про свой титул.
Герцог де ла Мер, с ума сойти…
Герцог де ла Мер?!
Я чуть не наступила на подол своего платья. Виконт Фейбер как-то говорил о нем, упоминал в разговоре с леди Ребеккой: Симон Эльгер, герцог де ла Мер, сильнейший маг, замешанный в заговоре против вэлейской короны или даже бывший ее идейным вдохновителем.