Обогнув опешивших правителей Энгерии по дуге, он шагнул к де Мортену и прошипел ему в лицо:
— Шарлотта пропала.
Брови ее светлости приподнялись, де Мортен же, напротив, остался невозмутим.
— Не можете уследить за собственной невестой, Орман?
От того, чтобы раскатать герцога ровным слоем по полу, его удержала только мысль о Шарлотте.
— Отбросим церемонии, де Мортен. Я знаю, зачем я здесь, и именно ваши демоновы интриги послужили тому, что я сейчас обращаюсь к вам за помощью. Шарлотта исчезла, и на ней нет защиты. Если агольдэр решит до нее добраться, она станет легкой добычей. Если вы так жаждали меня задержать, у вас по всему замку наверняка раскинута поисковая сеть. Найдите ее.
Последние слова отрезало лезвием тишины.
Недолгой.
— Винсент? — глаза герцогини расширились. — О чем он говорит?
Вот теперь лицо его идиотической светлости слегка дрогнуло, словно ему довелось глотнуть прокисшего пудинга.
— Бросьте, Орман, — произнес он. — Я ценю ваше представление, но мы оба знаем, что никакого агольдэра не существует. Уйдите с дороги.
Эрик не двинулся с места.
— Найдите мне Шарлотту, — повторил жестко. — Найдите мне ее сейчас же, де Мортен, потому что если с ней что-нибудь случится по вашей милости, я оправдаю ваши самые худшие ожидания и не оставлю здесь камня на камне.
Ее светлость слегка побледнела, особенно когда на ладонях ее мужа вспыхнули боевые узоры армалов. Его руки были прикрыты перчатками, но свечения сильной концентрированной магии скрыть не могли.
— Не советую мне угрожать, — хлестко произнес де Мортен. — Особенно в тех обстоятельствах, в которых вы оказались…
Он неожиданно осекся, сдернул перчатку с правой руки.
Боевой знак погас, и на ладони герцога проступил узор, отдаленно напоминающий карту.
Что это такое, Эрик понял сразу: Мортенхэйм. Весь Мортенхэйм как на ладони, и это даже не фигура речи.
— Что-то случилось? — спросил он. Язвительно, жестко и в то же время чувствуя, как все внутри холодеет.
— Вспышка магии возле оранжереи, — процедил де Мортен скорее себе, чем обращаясь к нему. — Еще одна.
Эрик впился взглядом в карту.
— Отдайте ее мне.
— Винсент, что происходит? — в голосе герцогини звенела тревога.
— Отдайте мне карту! — прорычал Эрик. — Где ваша демонова оранжерея?!
Он слишком поздно заметил выступивших из тени Фрая, Лэйна и еще десятерых.
Десятерых.
Человек.
У всех окруживших их на запястьях светились боевые артефакты, но Эрик только поморщился. Тут впору либо сомневаться в умственных способностях де Мортена, либо в собственных силах.
Вперед шагнул именно Ирвин Лэйн: ему артефакты были не нужны, поэтому под его перчатками светились узоры-усилители магии. Видно, де Мортен постарался.
— Пауль Орман, именем ее величества королевы Брианны, вы арестованы до дальнейшего выяснения обстоятельств. Чтобы не усугублять свое положение, прошу вас пройти с нами по доброй воле.
Идиот.
Эрик мысленно прикрыл глаза, не позволяя рвущейся на свободу тьме подчинить разум. Четверо справа, четверо слева. Спереди Фрай и Лэйн, сзади еще двое (он чувствовал, как сгущается концентрация боевой силы).
Ближе всего де Мортен. Пожалуй, самый сильный противник.
Секунды.
Счет идет на секунды, а у Шарлотты, возможно, нет и того времени.
— Не делайте глупостей, Орман, — сухо произнес герцог. — С тем, что происходит в стенах моего замка я вполне способен разобраться сам. В ваших же интересах…
Он шагнул к нему столь стремительно, что де Мортен не успел отшатнуться.
Рукопожатие вышло крепким, кто-то выругался. Краем глаза Эрик отметил огненный вихрь — атаку Лэйна, которой тот намеревался отшвырнуть его в сторону.
Удар сердца — и время замедлилось.
Широко распахнутые глаза герцогини.
Вспышка золотой мглы, поглощающая магию демонова прихвостня вместе с его силой. Эрик не скупился, и вуаль хэандаме накрыла Лэйна с головой.
Чьи-то поспешные шаги, крик Терезы:
— Остановитесь! — и миг предельной концентрации слились воедино.
Он нырнул в перехваченную с ладони де Мортена магическую карту, определяя точку всплеска.
Одновременно отпрянул, уходя в сторону от атаки сзади (еще два идиота бросились на него с артефактами) и открывая портал.
Последнее, что Эрик услышала перед тем, как в него шагнуть, это крик Анри:
— Назад! — но разумеется, не остановился.
Разрыв пространства поглотил его с головой.
Буквально. Внутренности скрутило дикой, болезненной судорогой, перед глазами полыхнула тьма. Портал сомкнулся в считанные доли секунды, а потом он, должно быть, потерял сознание, потому что когда открыл глаза, над ним в тумане полузабытья мерцала зеленая паутина из сросшихся ветвей и корней. Оплетающая купол, она запечатала оранжерею. Собственное тело было тяжелым и непослушным, он не мог пошевелить даже пальцем, не говоря уже о том, чтобы подняться.
— Хм… Де Мортен нашел способ воспроизвести заклинание печати портала, — сестра Терезы склонилась над ним. — Силен, ничего не скажешь. А если мы сделаем так?
На глазах Эрика сквозь женские черты стали проступать черты Аддингтона. Он не успел даже вздохнуть, как молодая женщина осела на пол, а в грудь ударил неестественный холод. Этот холод сковал по рукам и ногам и без того неподвижное тело, но только на миг. Потом в него плеснуло чужой, неестественной силой, мертвой и страшной.
Силой агольдэра.
Эрик осознал это сквозь отголоски пытающихся прорваться воспоминаний.
«Агольдэры мало изучены…»
«Оно никогда не обретет материальную форму…»
Последние слова Терезы он вспомнил в тот миг когда Аддингтон пошевелил пальцами. Его пальцами.
Не обретет, если не получит власть над чьим-либо телом.
Внутри разливались чужие ярость и злоба, ненависть: отравляющая, иссушающая сердце. В миг, когда бывший лорд-канцлер поднялся и повернулся к лежащей на полу Шарлотте, все внутри оборвалось.
Она была жива — ее грудь слабо вздымалась.
— Забавный феномен, — пробормотал Аддингтон, перешагивая через неподвижно лежащую Лавинию. — Сознание девчонки отключилось сразу, а ты еще пытаешься сопротивляться.
Агольдэр обращался к нему, его губы даже не шевелились.
Его. Губы.
Он хотел позвать Шарлотту, но не смог произнести ни слова.
— Отпусти ее, — произнес он. — Отпусти ее, или я тебя уничтожу.
— Правда? — агольдэр провел руками по фраку, стряхивая с него пыль. — И как же ты это сделаешь, Эльгер, если я слышу каждую твою мысль?
Ему не раз и не два доводилось чувствовать себя сумасшедшим, но то, что происходило сейчас, напоминало кошмар. В этом кошмаре он приближался к Шарлотте уверенными шагами, чтобы выпить из нее остатки сил. Он знал, что стоит его ладони коснуться ее груди — и все будет кончено.
— Надеюсь, что мне удастся вытряхнуть тебя из сознания, — хмыкнул Аддингтон. — Да, определенно удастся, в знаниях мааджари наверняка найдется что-нибудь интересное…
— Остановись, — осознавать собственное бессилие, полнейшее бессилие за много лет, было страшно. Но еще страшнее было смотреть на нее и понимать, что он ничем не может ей помочь.
— Зачем? — хмыкнул Аддингтон. — Девчонка знает наш секрет, и она умрет. Понимаю, что ты хочешь дотянуть до момента, когда сюда примчатся де Мортен и вся его боевая компания, но увы. Пока они добегут, ее маленькое сердечко уже остановится, а мы будем рыдать над ее телом. Скажи, Эльгер, ты умеешь плакать?
Он опустился рядом с ней на одно колено, и в этот миг Шарлотта открыла глаза.
— Эрик! — всхлипнула она. — Ты…
И тут же осеклась, глядя в его глаза.
В том, что она все поняла, не было ни малейших сомнений, она узнала его по одному короткому взгляду. Или, точнее будет сказать, не узнала. Но вместо того, чтобы испугаться, рванулась к нему, вцепилась во фрак с криком:
— Отпусти его! Отпусти, отпусти, отпусти!
Движение справа — и взмах руки рассыпал корень, летящий к его запястью.
— Пора заканчивать с этим, — Аддингтон потянулся к ее груди, глядя в сверкающие глаза, надежда в которых сменялась отчаянием. — Откуда только силы взялись…
«… когда Агольдэр попытался его развеять, у него ничего не вышло: тот был уже слишком силен. Он уничтожил его с помощью глубинной тьмы, раскрыв воронку и вливая в безумного монстра смерть. До той минуты, пока она не превратила его в тлен».
Каждый раз, когда внутри просыпалась тьма, Эрик шагал под водопад.
Водопада здесь не было, но ясность ума и предельная концентрация из практик Джинхэя все еще оставались сильны.
Он полностью отпустил разум, а потом ворвался в него с той жесткой и неумолимой силой, с которой укрощал все свои страхи и слабости. Долго против Аддингтона ему не продержаться, а значит…
Заклинание печати, которым он закрывал Шарлотту, Эрик выучил наизусть. Поэтому набросить его на себя труда не составило: запирая внутри магию и агольдэра, в своем теле, как в клетке. Бешеная злоба Аддингтона на миг сменилась изумлением, но было уже поздно — Эрик раскрылся навстречу тьме и смерти, позволяя ей хлынуть в тело мощным неиссякаемым потоком.
Из-за запирающего заклинания вырваться в мир она не могла, но он все-таки отступил от Шарлотты.
Шаг.
Другой.
Третий.
— Что ты делаешь?! — взвыла запертая внутри тварь. — Ты убьешь нас обоих!
Эрик не удостоил его ответом.
Вой Аддингтона вливался в хлещущую в тело глубинную тьму. Агольдэр бился, запертый в его оболочке, и разрываемый на части тем, порождением чего являлся. Тщетно пытаясь перехватить контроль над телом и разумом, но Эрик держался за ее взгляд. Просто смотрел ей в глаза, понимая, что должен уничтожить эту тварь до того, как остановится сердце.
Отчаяние в глазах Шарлотты снова сменила надежда, а затем… страх.
Она метнулась к нему:
— Эрик!
— Уведи ее.
Собственный голос показался чужим, таким он и был: жутким, надтреснутым, ломающимся.
Почти как у Ормана.
Через Ормана говорила Смерть? Эта мысль почему-то вызвала кривую усмешку. Особенно когда поднявшийся с пола виконт, пришедший в себя, с вытаращенными глазами вцепился в Шарлотту и потянул за собой к запечатанному пока выходу. Откуда в этом тщедушном тельце взялась такая хватка, одному Всевидящему известно, но виконт волок ее за собой, несмотря на крики Шарлотты, отчаянно пытавшейся вырваться.
Он смотрел им вслед под хрипы Аддингтона, затихающие внутри. Мир вокруг давно утратил краски, обернувшись изнанкой жизни, но ему уже доводилось здесь бывать. Доводилось чувствовать слабость и холод, видеть, как тлен пожирает даже камень.
Боли не было, был только холод и пустота.
Потом исчезли звуки, поэтому, что Шарлотта выкрикнула сейчас, он не расслышал.
Удары сердца превратились в удары малыша, дорвавшегося до фортепиано, по клавишам.
Такие же редкие.
И глухие, если надавить ногой на педаль.
Эрик упал — сначала на одно колено. Потом просто — на искореженные плиты, лицом вниз. Последней мыслью была мысль о том, что Аддингтона больше нет (внутри было бесконечно пусто), и что Шарлотта в безопасности.
С последним ударом сердца прервалась даже эта мысль, и Смерть снова раскрыла ему свои объятия.
Глава 14
Шарлотта
В миг, когда Эрик упал, мое сердце остановилось. Только что я слышала его биение под глухие шаги и хруст каменной пыли под ногами, а сейчас нет. Даже хриплое, сбивающееся дыхание виконта, бормочущего себе под нос, что мы должны отсюда вырваться, стало тише. Я больше ничего не видела и не слышала, и уж точно не представляла, что могу сжать руку в кулак и изо всех сил ударить Майкла в лицо.
Он взвыл, пошатнулся, удерживающие меня пальцы разжались.
А я бросилась к Эрику. Пролетев разделяющее нас расстояние, упала рядом с ним, переворачивая на спину, судорожно рванула жилет, затем рубашку: он не дышал.
Сердце под моими ладонями не билось.
— Нет, — прошептала я сдавленно и беззвучно, не слыша собственных слов, задыхаясь, глотая вместо воздуха пустоту. — Нет… нет, нет…
Сковавший тело лед напоминал небытие или дикий, первобытный ужас. Этот ужас захватил меня с головой, липким потом плеснул в ладони, дрожью прокатился по спине. Я вытолкнула себя из него усилием воли, возвращая в реальность, стягивая потрепанные перчатки и разогревая остатки магии, которую не выпил Аддингтон.
Всевидящий, мне же ее хватит?!
Хватит же?!
Сила отозвалась вяло, плеснула в ладони, а после и в тело Эрика, мягким голубоватым свечением.
Тщетно.
Я не чувствовала отклика, остатки магии утекали сквозь меня, не в силах помочь.
Та слабая искра, что билась во мне, не могла вернуть его к жизни.
«Нам удалось выбраться, но когда я отняла тебя от груди, ты уже не дышала…»
«Вокруг нашего сгоревшего дома осталось выжженное поле аламьены. Выжженное не смертоносным пламенем, а живой силой Рауля. Он вытянул все силы из цветов, чтобы вернуть тебя, Шарлотта…»
Строчки из письма мельтешили перед глазами, и я с трудом сконцентрировалась на окружающей меня жизни. Потянулась к ней, чтобы услышать отклик, раскрылась на полную, и почувствовала, как в меня хлынул доверчивый свет и тепло.
— Простите меня, — прошептала так же беззвучно.
А потом упала на грань. В полумраке между жизнью и смертью тянущиеся ко мне нити казались особенно яркими. Я вбирала их в себя, не отнимая ладоней от груди Эрика, чувствуя, как отчаяние отзывается в каждой клеточке моего тела.
«Я справлюсь, я справлюсь, я справлюсь…» — шептала мысленно.
Всевидящий, как мне справиться и остаться с ним?
Взгляд зацепился за созданный Аддингтоном купол, свечение в нем померкло, лишившись подпитки магией искажений, но…
Подхватив близлежащий корень, торчащий из земли, пустила силу в окружающие меня отростки. Миг — и сквозь серые краски в сплетение корней и ветвей ворвалось свечение совершенно иного рода, теплое и согревающее. Оранжерея вспыхнула магическим солнцем, оживающая сила собиралась в ней, текла сквозь меня и Эрика, как кровь по сосудам. Я впитывала ее, чтобы потом отдать резким ударом сердца, на выдохе.
Ему.
Удар вышел такой силы, что на миг показалось, будто я сама стала солнцем.
Или молнией.
Удар плеснул мне в пальцы и в его грудь, Эрик судорожно дернулся, и я вместе с ним. Жар, разбежавшийся по телу, мог запросто меня сжечь, и сжег бы, дотла… если бы искра не рассеялась в «сосудах», окутывая мягким теплом.
В ладонь снова что-то ударило, и я не сразу поняла, что это биение его сердца.
Ровный, мощный, удар.
Второй.
Третий.
Вместе с его судорожным вздохом в мир вернулись звуки. Истошные вопли Майкла, который орал, чтобы его выпустили отсюда, тихий стон Лавинии откуда-то сбоку.
Из глаз хлынули слезы, я ревела как сумасшедшая, но все-таки продолжала пропускать сквозь нас тепло, снова и снова, и сила окружающей нас жизни бежала от меня к нему, по раскинувшейся над нами кроне, собиралась во мне, и снова прокатывалась по телу Эрика, согревая.
Я осела на пол, рядом с ним, не отнимая ладони от слабо вздымающейся груди, не размыкая живого круга.
Вернулись не только звуки, но и краски: глядя на оплетающий нас кокон, я видела, как искореженная жуткой магией природа превращается в странный волшебный сад. По крайней мере, мне так показалось…
С этой мыслью я потеряла сознание.
С этой мыслью провалилась в темноту, чтобы окунуться в море аламьены.
Запутавшись в коротких ногах, упала на теплую землю, прямо в заросли. Упала, но не заплакала: передо мной открывался целый мир. Муравьи тащили какие-то зерна в свой домик, похожий на горку (я помнила, его мне показывал папа), прямо над цветами порхала бабочка с огромными разноцветными крыльями. Вокруг жужжали шмели и пчелы, но меня интересовала именно она. Оранжевый, синий, желтый и черный — эти цвета на ее трепещущих крылышках сливались в удивительной красоты узоры. Бабочка села на раскрывшийся белый цветок, и я потянулась к ней, чтобы схватить…