От всех этих страшных мыслей голова пошла кругом, я сорвалась с места, бросилась в машину и помчалась домой. Странно, но машины Бориса у подъезда не было. Неужели он еще не посадил Маринку на самолет? Окинув взглядом двор, я достала мобильник и набрала номер мужа.
– Абонент не отвечает или временно не доступен, – послышался издевательский женский голос. – Пожалуйста, перезвоните позднее.
– Это мы сами разберемся, когда нам надо будет позвонить. Еще ты меня будешь учить, – сердито пробурчала я себе под нос и сунула мобильник в сумочку. – Мало того что вовремя не вернулся, так еще мобильник не зарядил. Видимо, батарейка села.
Я решила на всякий случай позвонить сестре. Когда все тот же издевательский голос сказал мне, что абонент не доступен, я особо не удивилась, ни на минуту не сомневалась, что Маринка уже летит.
Поднявшись домой, я быстро открыла входную дверь, неслышно скинула туфли и увидела, что на автоответчике горит красная лампочка. Значит, было сообщение. Слегка массируя раскалывающуюся голову, я слушала запись.
– Алле. Марина. У тебя что-то мобильный не отвечает. Я никак не могу до тебя дозвониться. – Взволнованный голос принадлежал моему мужу. – Родная моя, деньги у меня… Эта дура их все же выкрала. Солнышко мое, я сейчас заеду на фирму, возьму деньги, которые я поснимал на этой неделе. Я уже обнулил все счета, так что, роднуль, для государства и для моих сотрудников я теперь банкрот, а мы с тобой богатые люди. Мариша, быстро собери все самое необходимое. Семейные сбережения и драгоценности лежат в прикроватной тумбочке справа, в нашей с Нинкой спальне. Вернее, в нашей с Нинкой бывшей спальне. Больше мне там никогда с ней не спать. Вещи я собрал в черный пакет. Положи его в свою сумку. Как только я подъеду к дому и посигналю, сразу спускайся. Надо торопиться. Нинка не хочет оставаться в банке до вечера. Я пытался ее убедить, что ей лучше остаться и идти в отказ, но не смог. Она понесла про какой-то детектор лжи, отпечатки пальцев. Ну все, роднуля, целую. И еще, прекрати на меня дуться за секретаршу. Прости, с кем не бывает. Если бы я это не сделал, наши с тобой отношения так и тянулись бы целую вечность. А тут все одним махом разрешилось. Я знал, что Нинка сразу тебе позвонит, и ты сразу вылетишь… Я устал от двойной жизни. Ты далеко, а опостылевшая жена рядом… Прости. Я устал врать, устал притворяться и разыгрывать из себя любящего супруга. Ты сама во всем виновата. Я ведь поначалу Нинке изменять и не думал. Ты сама на свадьбе меня совратила, заставила потерять голову, а потом манипулировала мной, как хотела, убеждая меня в том, чтобы я жил с твоей сестрой. Роднуль, ты целый год мне мозги компостировала, потому что денег хотела?! Скажи правду, поэтому? Я ведь без денег тебе был не нужен. Я же не раз говорил, что я могу уйти от Нинки и что мы можем зажить с тобой нормальной жизнью, но ты такого меня не хотела. Ты ведь сразу перед собой цель поставила. Хотела получить меня с большими деньгами. Так есть у нас теперь деньги, есть, и много денег, даже очень много. Теперь твоя душенька довольна? Я ведь ради тебя на такое пошел, ни для какой другой женщины я бы такого не сделал. Мы теперь вместе, Маришка. Я фирму подчистую ограбил, а Нинка – свой банк. Теперь, Маришенька, нам только жить и радоваться. Мы навсегда вместе. Знаешь, мне немного Нинку жалко, все-таки она нам не чужая. Поэтому и говорил, что нам денег от моей фирмы хватит. Так нет, ты вбила себе в голову, что должна иметь больше, что сможешь психологически подействовать на сестру, и она ограбит свой банк. Ну все, я уже к офису подъехал. Как только сообщение прослушаешь, сразу его сотри, чтобы Нинка ничего не знала. Зачем нам ее добивать, ведь ее такое впереди ожидает… Все. Люблю. Целую. С нетерпением жду встречи, теперь уже навсегда. Твой Борис.
Глава 10
Я дослушала сообщение до конца. Маринка не выполнила просьбу Бориса. Она не стерла сообщение. Она хотела, чтобы я обязательно его услышала. Хотела меня добить. Она специально отключила свой мобильный, для того чтобы Борис обязательно записался на автоответчик. Моя заботливая сестра позаботилась обо мне еще раз. Она хотела, чтобы я знала всю правду. Всю правду…
Я едва добрела до кухни. На плите стояли две кастрюли. Еще теплый рассольник и уже остывшая солянка. А на столе записка: «Нина, спасибо тебе за все… Любящая тебя Марина». Это «все» можно запросто расшифровать. Сестра благодарила меня за мужа, за деньги и за новую жизнь. Сестра… Господи, мне теперь даже страшно произносить это слово… Сестра… Сестра… Родная сестра… Силы оставили меня, и я рухнула на пол.
– Мне двадцать пять лет. Бог мой, двадцать пять, а вся моя жизнь уже коту под хвост, – заговорила я вслух и почувствовала, как мое лицо исказил нервный тик и задергалась верхняя губа. – Господи, как же страшно ощутить себя в роли обманутой, в роли жертвы. От моей вчерашней жизни не осталось даже следа. Ничего… Ни мужа, ни сестры, ни того, что меня с ними когда-то связывало. Как снег с грязных сапог, стаяла, исчезла моя вчерашняя жизнь. Как снег с грязных сапог…
Я никогда всерьез не задумывалась, была ли я счастлива в браке. Временами казалось, что да… А временами я думала, что глубоко несчастна. Наверно, ни одна женщина не может с твердой уверенностью заявить о том, что она счастлива в браке, потому что само понятие счастья так зыбко и так недолговечно.
Я прокрутила в памяти нашу первую встречу. Вспомнила улыбку Бориса, наше знакомство и приглашение на ужин. Между нами сразу возникли какие-то электрические разряды, они говорили о неодолимой тяге друг к другу. Когда мы начали жить вместе, мне казалось, что он меня любил. Почему за этот год я так и не почувствовала, что мой муж влюблен в другую? Почему? Я не могла найти ответа на этот вопрос. А если бы почувствовала? Смогла бы я жить со своим мужем и знать, что он любит другую? Конечно же нет. Хотя говорят, что любовь любит терпение и что в любви нужно уметь прощать. Но есть вещи, которые может простить не каждая женщина, не оттого, что она не умеет любить, а оттого, что у нее есть женская гордость и чувство собственного достоинства. Можно стерпеть и простить интрижку. Но любовь и страсть к другой женщине… Мне кажется, это уже невозможно. Еще совсем недавно мне говорили «твой муж»… Господи, как же тяжело свыкнуться с тем, что он не мой, что теперь он принадлежит другой женщине. Я осталась совсем одна… Одна, со своими проблемами, своими бедами и своими переживаниями. Теперь мне не с кем вместе идти по жизни. Когда я жила вместе с мужчиной, я чувствовала себя увереннее. Я не боялась столкнуться с различными трудностями, любая проблема казалась мне по плечу, потому что нас было двое…
Тяжело ли почувствовать себя обманутой? Тяжело ли свыкнуться с мыслью, что тебя больше не любят? Тяжело ли стать разведенкой и полностью порвать со своим прошлым? Это очень тяжело, Господи, как же это тяжело!..
Не выдержав, я обхватила голову руками и расплакалась навзрыд.
Выплакавшись, я неожиданно решила позвонить Маринке в Питер. Когда в трубке послышались длинные гудки, я поняла, что не знаю, что сказать. Ни слов, ни упреков, ни рыданий. Я просто хочу убедиться, что это не сон, что моя сестра и мой муж улетели, что они вместе и что они в Питере. Я хочу убедиться в том, что зря грабила банк, что та женщина, которую я больше никогда не смогу назвать своей сестрой, не только увела у меня мужа, но и ограбила мою душу.
– Да, слушаю, – послышался незнакомый мужской голос.
– Простите, а Марину можно? – с трудом выдавила я.
– А Марина здесь больше не живет.
– Как не живет?
– Она мне пару дней назад квартиру продала.
– Что?!
– Я говорю, что пару дней назад у нас была сделка в нотариальной конторе. Правда, у меня договора купли-продажи еще нет на руках, он сейчас на регистрации в муниципалитете, но все равно я новый законный владелец. А Марина получила свои денежки, пожелала мне всех благ и отчалила.
– А куда, не знаете? – В моем голосе звучала растерянность.
– Девушка, ну вы сами посудите, как я могу сказать вам о том, куда отчалила прежняя владелица квартиры да с немалыми деньгами? Я такую информацию дать не могу.
– Просто я ее сестра.
– Сестра?!
– Да, а что вас так удивило?
– А вы откуда звоните? – на всякий случай проверил меня незнакомый мужчина.
– Из Москвы.
– Так она к вам в Москву и поехала. Вас Нина зовут?
– Нина.
– А она разве к вам не заходила?
– Меня не было. Она прилетела и непонятно куда подевалась. Просто я не знала, что она квартиру продала.
– Конечно, в целях собственной безопасности она вам этого не сказала. Сами понимаете, какое сейчас время, по телефону такие вещи говорить нельзя. А я вам ничем помочь не могу. Квартира продана, ваша сестра улетела в Москву, и больше я ничего не знаю. Всего доброго.
Видимо, мужчина хотел положить трубку, но я не дала ему это сделать.
– Подождите. Подождите, пожалуйста. У нее еще машина была. Что она с ней сделала?
– Продала неделей раньше моему другу.
– А она вам не сказала, зачем все распродает?
Сказала, что уезжает на постоянное жительство в Москву. Хочет быть поближе к своей сестре. Сказала, что очень вас любит. Девушка, вы со своими проблемами сами разбирайтесь, а мне некогда. Я ремонт делаю. Всего доброго.
Когда мужчина повесил трубку, я вжалась в холодную стену и почувствовала, как застучало в моих висках.
– Бог мой… – говорила я вслух, – значит, они улетели не в Питер. Значит, они улетели в какой-то другой город. А может, вообще за кордон. Наверно у них уже все было готово – и виза, и билеты… Господи, какая же я дура… Какая дура… Интересно, что они сейчас делают? Смеются? Пьют шампанское? Летят в самолете и нежно целуются? Им хорошо… Я просто уверена, что им хорошо. Неужели они не чувствуют отголосков моей боли? Неужели они совершенно ничего не чувствуют? А ведь мне больно… Господи, как же мне больно… Я и сама не знаю, справлюсь ли я с этой болью, смогу ли ее пережить… Как они могут быть счастливы, если я глубоко несчастна? Как им может быть хорошо, если мне невообразимо плохо?
Я закрыла глаза. Грудь сдавило от страшного горя. Я стремительно теряла контроль над собой. Как поступить? Открыть упаковку таблеток и съесть все до одной? Достать бритву и перерезать себе вены? Вонзить острый нож в свое горло? Приготовить веревку, мыло и табуретку? Я подумала, что сейчас самое легкое – уйти из жизни. Намного тяжелее продолжать жить дальше. А я никогда не искала легких решений. Я всегда бралась за то, что давалось мне тяжело. Значит, я должна жить дальше. Значит, я просто обязана жить дальше…
Открыв кухонный шкаф, я решительно налила себе полстакана водки и выпила залпом, не чувствовав ни вкуса, ни запаха. Стало легче на душе. В столе я нашла сигареты, принадлежавшие Борису, и закурила. Я курила крайне редко, потому что мне запрещал муж. Теперь у меня нет мужа, значит, и запрещать больше некому. Докурив, я выбросила окурок в форточку и проследила за тем, как он упал на асфальт. Окурок погас не сразу, а еще долго тлел на асфальте. Он был похож на мою нескладную жизнь. Она не угасла сразу, она медленно тлела.
Рассеянно взглянув на часы, я вдруг с ужасом поняла, что сейчас в банке идет подсчет денег. Значит, именно сейчас будет обнаружена кража, а может, уже обнаружена. Значит, с минуты на минуту сюда может приехать милиция. Я бросилась к тумбочке, чтобы взять деньги, но вспомнила, что говорил по автоответчику Борис. Значит, денег там не было. Ни денег, ни моих сережек, колечек, ни дорогущих часов, которые он подарил мне на свадьбу. Ничего. Поняв, что мне нечего брать, я вырвала из тетрадки листок и написала:
– Борис, милый. Не могу до тебя дозвониться. Что-то случилось с твоим телефоном. Сегодня весь день плохо себя чувствовала, отпросилась с работы, приехала домой, стала готовить тебе обед и упала в обморок. Пришлось вызвать «скорую». Врачи не могут пока поставить точный диагноз и увозят меня в больницу, куда точно, не знаю. Прости, – мне стало еще хуже. Боюсь, что опять потеряю сознание. Постарайся меня найти как можно скорее. Нина.
Я написала это для милиции. Конечно, эта записка еще не говорит о моей невиновности, но по крайней мере я хоть немного выиграю время, только для чего, непонятно… Непонятно…
Когда я вышла на улицу, мне казалось, что под моими ногами горит земля. Сев в машину, я завела мотор и, отъехав метров сто, достала мобильный и набрала номер телефона Сергея. Он словно ждал моего звонка, снял трубку после второго гудка.
– Наконец-то. А я думал, ты уже никогда не позвонишь.
– Просто я была немного занята.
– Что у тебя голос такой? Что-то произошло?
– Произошло.
– Что?
– Ничего, не считая того, что я ограбила банк и меня наверно уже ищет милиция. А еще у меня больше нет ни мужа, ни родной сестры.
– Они что, умерли?
– Совсем нет. Они счастливы и довольны, наверно, уже где-то в другой стране или вообще в другом измерении.
– Нина, ты сегодня пила?
– Да. Я пила, все разное и всего много. – Я помолчала и, почти плача, спросила: – Сережа, мне можно приехать к тебе, думаю, меня уже ищет милиция? Можно, а?
– Приезжай, только не на своей машине.
– Ты прав. Если менты меня ищут, то они уже знают номер моей машины.
– Приезжай на такси и, если можно, побыстрее.
– Хорошо. Даже если ты не хочешь, чтобы я приехала, я все равно приеду, потому что мне больше некуда ехать. Понимаешь, некуда!
– Приезжай.
Убирая мобильник в сумочку, я вдруг вспомнила, что в моем багажнике, под запаской, лежат ровно триста долларов. Эта сумма, на данный момент, казалась мне настоящим богатством. Я спрятала эти доллары в багажник еще пару месяцев назад. Так, на всякий случай… Вообще-то я никогда не умела экономно распоряжаться деньгами и всегда тратила столько, сколько считала нужным, а считала нужным я тратить все до единой копеечки.
Я вышла из машины, быстро открыла багажник и стала рыться под запаской. Нащупав рабочую замасленную перчатку, извлекла оттуда пакетик с тремя стодолларовыми бумажками. Эти деньги мне сейчас очень даже кстати. Странно, когда Маринкин муж уходил от нее, он оставил ее без средств к существованию, забрал с собой все, что имело хоть какую-то ценность. История повторилась. Теперь к Маринке ушел мой муж и оставил без средств к существованию уже меня. Улыбнувшись сквозь слезы трем стодолларовым бумажкам, я сунула их в карман, хотела было закрыть багажник, но обратила внимание на черный незнакомый пакет, который лежал в самом дальнем углу.
– Что это? – пробурчала я себе под нос, подозрительно разглядывая находку. Взяв пакет в руки, напряглась. В нем было что-то тяжелое, замотанное в полотенце. Я начала разматывать сверток и, добравшись до конца, тихонько вскрикнула. На меня смотрел самый настоящий «Макаров», который я видела только в кино. Меня слегка замутило, я вся покрылась ледяным потом. Оглядевшись по сторонам, я замотала пистолет в полотенце и положила в тот же черный пакет.
– Только бы не перестать соображать… Только бы не перестать соображать, – шептала я в панике.
Взяв себя в руки, я постаралась понять, кто мог положить в мою машину оружие, кому это было нужно? Моему мужу? Но я уверена, он никогда в жизни не держал в руках оружие… Моей сестре? Она при всем желании не могла этого сделать, потому что у нее не было ключей от машины… И тут я вспомнила Леонида. Нашу случайную встречу возле магазина, его многочисленные пакеты, которыми он заполонил мой багажник. На день рождения мы ехали на его машине. Он сам доставал пакеты из моего багажника и перекладывал их в свой. Возможно, он переложил их не все. Возможно, но я не берусь это утверждать. Не мог же Леонид вынести «Макарова» из супермаркета… В наших магазинах еще не торгуют оружием, а идти в магазин с пистолетом, мягко говоря, незачем. Надо поговорить на эту тему с Сережей. Может быть, мои подозрения совершенно напрасны, а может быть, имеют под собой реальную почву… В конце концов Леонид был первым и последним человеком, который лазил в багажник моего автомобиля. Леонида нет, и он не сможет ответить на мой вопрос, а это значит, что я сама должна докопаться до сути. Я сама…