Засунув лист обратно в портфель, Лера пошла вверх по лестнице. Пора было задать «папочке» пару вопросов. Ей, в конце концов, по исходу недели решать, соглашаться ли на удочерение.
Дверь в кабинет оказалась не заперта, о чем свидетельствовал зеленый огонек на тачскрине. Не удосужившись постучаться, девушка вошла в святую святых Олега.
========== Зверь ==========
Кабинет озарялся слабым светом молодой луны, серебром льющимся из-за стекла. В этой неуютной полутьме оказалось сложно разглядеть очертания комнаты, зато был хорошо виден её хозяин.
Олег, раздетый по пояс, сидел за широким столом. На ворсистом темно-синем ковре в беспорядке валялись бумаги, книги, массивная бронзовая статуэтка. Создавалось впечатление, что кто-то просто скинул все это добро со столешницы.
Жгут перехватывал руку мужчины выше локтя, рядом лежали использованные шприцы и пустые ампулы, на подлокотнике высилась бутылка вермута. Шатен запрокинул голову на спинку кресла, его прикрытые веки слегка подрагивали, губы сжались в одну линию и побелели.
— Зачем ты пришла? — хрипло спросил он, не открывая глаз.
Лера против воли попятилась назад. В комнате висел странный навязчивый химический запах, луна, как зловещий хитро прищуренный драконий глаз, заглядывала в окно. Девушка готова была бежать без оглядки, но стояла на месте. Сколько еще она будет убегать? От Вениамина, перепачканного в крови, от Олега, в ночной полутьме колющего себе очередную дозу.
— Спросить, — набравшись решимости, проговорила Лера.
— Не самый подходящий момент, не находишь? — со злой усмешкой поинтересовался мужчина.
Девушка, переборов страх, медленно приблизилась к столу и присела с краешку.
— Я не смогу быть твоей дочерью, если не буду ничего знать. Я просто на это не пойду, — медленно произнесла она.
Олег рассеянно посмотрел куда-то сквозь Леру и сделал большой глоток из бутылки.
— Это инсулин, — ухмыльнувшись, сказал шатен. — Я диабетик.
Лера протянула ладошку к вскрытой ампуле, но тут же получила легкий шлепок по руке.
— Не верю! — обиженно отдернув руку, выпалила девушка и пристально посмотрела в ледяные глаза мужчины. — Рассказывай, иначе я завтра же уеду!
— Уедешь… — почти шепотом пробормотал Олег.
Его взгляд потерял осмысленность и был направлен в черное небо за окном. Сморгнув, словно стряхивая оцепенение, мужчина медленно снял жгут и, переставив бутылку на стол, поднялся на ноги.
Лера спрыгнула со столешницы и отступила на пару шагов. От состояния Олега девушку бросало в дрожь. Она видела, как в белых лунных бликах блестят крошечные капельки пота на его мускулистом теле. Капли кровавого пота.
Сделав глубокий вдох, Лера аккуратно самыми кончиками пальцев провела по широкой груди вздрогнувшего всем телом шатена. Так и есть. Кровь размазалась в длинные полосы, словно кто-то рванул по коже ногтями.
— Что это? — чужим, севшим и дрожащим голосом, спросила Лера.
Олег, молча, покачал головой и крепко ухватил Леру за плечи, одним движением опрокидывая на стол. Девушка дернулась и вскрикнула, но руки, сжимающие её плечи, были словно отлиты из металла и хватки не ослабили.
— Пусти! — жалобно попросила она, с нарастающей паникой наблюдая как разрастается в глазах Олега огонь безумия.
Мужчина только криво улыбнулся и рывком сорвал мешающую ему одежду. Крепкая ткань хрустела под пальцами, заставляя только дивиться дьявольской силе их владельца. В сторону полетела недавно совершенно новая, а теперь похожая на обычную тряпку рубашка, за ней последовали узкие джинсики и нижнее бельё.
Лера окончательно обезумела от ужаса. Столько лет успешно спасавшаяся от многочисленных домогательств, она ничего не могла противопоставить звериной силе Олега.
Мощный хук кулаком в челюсть он проигнорировал, словно не заметив. От последовавшего за ним удара лбом, просто уклонился, низко зарычав.
Девушка извивалась всем телом, пытаясь скинуть с себя насильника, но он был значительно сильнее. От ощущения собственной беспомощности по щекам давно текли слезы. Лера обреченно зажмурилась, когда мужчина наклонился к ней и властно поцеловал в губы.
Этот поцелуй не имел ничего общего, с тем, самым первым: нежным, трепетным с легким табачным привкусом, который «украл» у неё директор. Одно воспоминание о нём еще долго заставляло щеки гореть багрянцем.
Олег же до боли прикусывал её губы, не считаясь ни с чем, горький вкус алкоголя неприятно туманил голову, выбивая землю из-под ног. Грубые руки нагло сжимали упругую грудь, царапали кожу, сдавливали соски.
«Никогда не сдамся!», — пронеслось в мыслях у девушки. Мотнув головой, она плюнула «папочке» в лицо.
На секунду его глаза прояснились, а хватка ослабла, но не успела Лера обрадоваться, как мужчина снова оскалился и рывком без особого труда раздвинул ей колени.
Почувствовав, как что-то каменно твердое упирается между ног, Лера начала вырываться с новой силой, стараясь всеми способами сделать своё тело наименее доступным для надругательств. Понимая всю бесполезность своих попыток, девушка решила все равно бороться до последнего.
Олега её брыкания волновали мало. Покрепче прижав к себе жертву, он грубо вошел в неё, замерев лишь на секунду, будто вслушиваясь в короткий болезненный вскрик, сорвавшийся с пухлых губ, а потом продолжил двигаться, постепенно наращивая темп.
Лера лежала под ним безжизненной, поломанной куклой, пытаясь понять, что все-таки больнее: глубокие и резкие проникновения в её тело, или очередное предательство показавшегося хорошим человека.
Ослабевшие руки в тщетной попытке оттолкнуть шатена, скользили в крови, покрывающей каждый миллиметр его кожи.
Все вокруг перемешалось. Запах крови, алкоголя и табака, отчаянные, постепенно угасающие мысли, жестокие прикосновения и постоянная боль.
Девушка чувствовала, как её несколько раз переворачивали, устраивая в более удобную позу, как текло по ногам чужое, горячее семя и думала только об одном: «Почему так?».
Время прекратило своё существование, луна замерла в небе, не спеша покидать свои владения, остановилось вечное тиканье часов. «Простите меня, директор, я была к вам несправедлива», — подумала Лера, теряя сознание.
========== Розы ==========
Терпкий, всепроникающий аромат роз пропитал всю комнату. Слабый ветерок, врывающийся в чуть приоткрытое окно, развеивал удушливый цветочный аромат, даруя прохладу и свежий воздух.
Лере снилось ложе из кроваво-красных лепестков, на которое она всходит под мрачную, лишенную ритма музыку. Адская, «гудящая», резонирующая и тревожная скрипка в сопровождении тяжелых ударных.
Со всех сторон её окружали розы, так любимые с детства цветы, цветы, которые она ни разу не держала в руках. Сейчас почему-то думалось об острых шипах на крепком стебле, а не о тонком аромате и бархатных лепестках. Шипы безжалостно кололи кожу, принося невыносимую боль, заставляя тело вздрагивать, а рот открываться в безмолвном крике.
Вынырнув из пугающего сновидения, Лера резко села на кровати. Судя по яркому солнышку, гонявшему пылинки у открытого окна, было уже далеко за полдень. Девушка повела мутным взглядом по комнате, пытаясь более ли менее восстановить события прошедшей ночи.
Розы. Они стояли везде. На каждой свободной горизонтальной поверхности вокруг постели. Розовые, белые, желтые, зеленые, оранжевые и даже голубые. Любые, кроме красных, на самый привередливый и избирательный вкус. Гигантские, с огромными бутонами на длинных, почти метровых стеблях, и россыпь малюсеньких, трогательно нежных, устроившихся на одной веточке.
Выдохнув сквозь зубы, Лера бочком сползла с кровати. Тело болезненно ломило, ноги не слушались, на запястьях красовались пестрые синяки – четкий оттиск чужих пальцев. От нахлынувших воспоминаний все внутри сжалось от омерзения. Взяв себя в руки, девушка огляделась.
Кроме розария в спальне обнаружилось еще одно обновление. В пустом доселе углу высилась нереально огромная плюшевая панда, почти касающаяся ушами четырехметрового потолка.
Подойдя поближе девушка увидела, что черный животик игрушки является дверцей. Недолго думая, Лера заглянула внутрь. Её взору предстали: удобное бескаркасное кресло, на котором при желании можно было даже спать, тонкие полочки, заполненные карандашами и листами для рисования, откидной столик с креплением под чашку, ночник со старотипным выключателем-ниткой и небольшой вентилятор.
Настоящий «домик» в доме. Маленькое убежище, замкнутое личное пространство, о котором с детства мечтает любой ребенок. На раскрытом сейчас столике Лера заметила свернутый пополам лист и пятитысячную купюру.
С опаской покосившись на деньги, словно они могут на неё наброситься с кулаками или непристойными предложениями, девушка развернула бумагу.
<center><i>«После всего, что произошло вчера, просить прощенья глупо. Но я все-таки сделаю это. Лера, прости меня, если сможешь. Я готов ответить за свой поступок так, как ты пожелаешь. На столе лежат деньги на такси, на случай если ты захочешь уехать.
Люблю тебя, Олег.»</i></center>
«Хорошо, что на такси, а не за секс», — раздраженно подумала Лера. Сейчас она судорожно вспоминала о том, что произошло вчера. Хотелось кричать или плакать в голос. Крушить мебель, бить посуду, прыгнуть с крыши. Внутри комком свернулась горечь и обида. За боль и унижение, за злые глаза, смотрящие без сожаления, со звериной похотью.
Хоть Олег и отличался от её первого «удочерителя», Лера сейчас одинаково ненавидела обоих.
Поправив на себе чистенькую полосатую пижаму, в которую её, видимо, переодели прошлой ночью, девушка спустилась вниз, покинув, наконец, душную цветочную комнату.
Кухня не претерпела никаких существенных изменений, если не считать готовых блинчиков, ароматной горкой разместившихся на широком блюде. Без аппетита посмотрев на еду, Лера щелкнула кнопкой чайника и уселась на табурет, подтянув колени к груди.
На глазах наворачивались непрошеные слезы, сидеть было больно, а думать о произошедшем противно. Телефонная трель заставила девушку подпрыгнуть на стуле и начать нервно озираться. Трезвонил домашний: громко, требовательно, без перерыва.
Стряхнув непрошеные слезинки, Лера подняла трубку.
— Алло, дом Тайнова, — заученно произнесла она.
— Здравствуй Лерочка, как твои дела? — родной, чуть смешливый голос директора заставил девушку вздрогнуть.
Как дела? Глаза мгновенно наполнились слезами. Хотелось рассказать все, как когда-то давно, когда она совсем еще маленькой девочкой цеплялась за белую рубашку и с надеждой смотрела в участливое лицо. Унизили, сделали больно, Вениамин примчится в ту же секунду и накажет обидчика. Прижмет к груди, покачает на руках, шепнет слова утешения и купит самое большое и вкусное мороженное, которое только можно найти.
— Директор… — сиплым голосом произнесла Лера. Её губы дрожали, руки, сжимающие заветную трубку, побелели от напряжения, казалось, еще чуть-чуть и пластмасса брызнет в разные стороны осколками.
— Лера, что случилось? — непритворное беспокойство в бархатном голосе. — Лерочка, ответь! Я сейчас же приеду! Тайнов тебе что-то сделал?
«Он его просто убьет», — с удивлением услышав черную злобу и нарастающую панику в голосе директора, поняла девушка. — «Застрелит и все».
— Простите, у меня каша выкипела! — справившись с собой, бодро ответила девушка. — Что вы, Вениамин Петрович, все чудесно! Готовить только много приходится.
— Я могу приехать, если нужно, — тихо с какой-то глубокой грустью проговорил мужчина.
— Нет, что Вы, не утруждайтесь! — поспешно отказалась Лера, почувствовав щемящую пустоту в груди.
— Тогда до завтра, — с внезапно вернувшейся иронией и холодностью в голосе сказал директор. — Не скучай.
Девушка повесила трубку на рычаг и, уронив голову на руки, разрыдалась. В воскресенье она тихо и цивилизованно скажет директору, что удочеритель её не устраивает, и никто не узнает о том ужасе, который произошел вчера ночью.
========== Гроза ==========
От Олега ничего не было слышно весь день. В субботу он не работал, это девушка знала точно, так что о месте его нахождения можно было только догадываться.
Лера выпила розоватые, неприятно горчащие противозачаточные таблетки, скромно притаившиеся на краешке кухонного стола, по укоренившейся привычке приготовила обед и вытерла пыль. Со стороны могло бы показаться, что ничего ровным счетом не изменилось, но это было не так.
«Работа – лучшее лекарство от грустных мыслей», — когда-то давно, слушая сбивчивые признания и жалкие всхлипы своей воспитанницы, сказал Вениамин. С тех пор Лера начала рисовать. Она училась как проклятая, штудируя десятки пособий, заботливо подсунутых директором. Творчество увело её с края отчаянья, заставило пересмотреть взгляды на жизнь и стать сильнее.
Но сейчас рисовать не хотелось. Перед глазами стоял один единственный образ – Олег, покрытый кровавой испариной, смотрящий дикими, сумасшедшими глазами. Переносить его еще и на бумагу казалось кощунством. Поэтому девушка заполнила свой день трудами по дому. Лежать в пропахшей розами комнате и лить слезы, жалея себя и кропотливо воспитывая ненависть к унизившему её мужчине, Лера не хотела.
Сама нарушила единственное ограничение, которое наложил на неё Олег. Сама пришла к нему в кабинет, пристав с неуместными вопросами. Значит, и отвечать должна сама.
«Синяя борода», — пробормотала Лера, заметив висящую на спинке стула косуху. Еще одно яркое воспоминание – боулинг и вынужденная многочасовая прогулка. Только сейчас Лера осознала, что Олег ушел в одной водолазке и замерз тогда не меньше неё.
Вечер подкрался на мягких лапах и клубком свернулся, окутывая дом и погружая во мрак улицу. С приходом темноты разбушевался сильнейший ветер, завывающий в трубах и грохочущий металлическими отливами крыши. Заглушив его стенания телевизором, занимавшим чуть ли не полстены в гостиной, Лера свернулась клубочком в кресле, укутавшись в плед.
«Сама виновата, виновата во всем», — мерзкая навязчивая мысль, спрятаться от которой не удавалось. Боевики не увлекали, а комедии не могли рассмешить. Поняв, что так успокоиться не удастся, Лера встала и подошла к окну.
На улице бушевала гроза. Потоки воды хлестали землю, а небо разрывали вспышки зарниц. Деревья перед домом гнулись и качались, царапая землю ветвями.
После очередной особенно яркой вспышки свет мигнул и погас. Лера отпрянула от окна и чуть не упала, споткнувшись о кресло. В пустом темном доме было страшно. Почти так же, как вчера в кабинете у Олега, а может быть и страшнее.
Пустота и темнота вокруг. Ощущение чужих рук, которые тянутся к тебе, чтобы схватить сзади. Шорох или что-то, напоминающее звук шагов. Такое хоть раз в жизни испытывал каждый. Липкий страх, не перед темнотой, а перед тем, что может в ней скрываться. Пусть и знаешь сто раз, что один в доме, в лесу, на стоянке… Все равно боишься. До крика, до дрожи, до колик.
Пытаться себя уговорить успокоиться было бесполезно, это Лера понимала хорошо. Плюнув на все, она взбежала на третий этаж и дернула дверь, ведущую в кабинет.
К огромному удивлению девушки, дверь сразу же отворилась.
— Олег, — тихо позвала она, с замиранием сердца переступив порог. — Олег, Вы здесь?
Кабинет был пуст. За окном по-прежнему сверкали молнии, на доли секунд ярко высвечивая интерьер. Со вчерашнего дня ничего не изменилось. Бумаги все так же валялись на полу. На гладкой лакированной столешнице из благородного дерева остались омерзительные разводы.
Лера поёжилась и обхватила плечи руками. Внезапный приступ паники схлынул, и девушка пожалела, что вновь пришла в ненавистную комнату. Ей на секунду даже стало смешно. Испугалась так, что побежала искать Олега, которого после вчерашнего тоже стоило бы бояться.
За окном мигнул фонарь, внизу заорал телевизор. Похоже, в поселке восстановили электричество. Девушка потянулась к выключателю и зажгла свет. До неё начало доходить, что дверь в кабинет сегодня была заперта как обычно, просто скачок напряжения позволил ей миновать электронный замок.