готовки).
— Я хочу есть с тобой, трахаться и смотреть на
красивые вещи.
— Почему мы не можем делать всё после
свадьбы? — спросил Ник. Он облизал каждый свой
палец, а затем мои, и откинулся на спинку дивана.
— Потому что я слишком сильно уважаю
любовь, чтобы выйти замуж.
— Это печально.
Я смотрела на него. Он шутит?
— Не думаю, что я печальная только потому,
что не хочу тех же вещей, что и ты.
— Мы можем прийти к компромиссу. Как
Персефона и Аид, — ответил он.
Я расхохоталась. Слишком много сакэ.
— Ты недостаточно мрачный, чтобы быть
Аидом, и в отличие от Персефоны, у меня нет
матери.
Я резко умолкла и начала потеть. Ник сразу
склонил голову вправо. Я вытерла рот салфеткой и
встала, взяла контейнеры с едой и отнесла их на
кухню. Он последовал туда за мной. Я хотела побить
его каблуками. Мать Ника всё ещё была замужем за
его отцом. Тридцать пять лет. И по тому, что я
видела, они были счастливы, не сложные годы. Ник
был так уравновешен, что было смешно.
— Она умерла?
Он должен был спросить дважды.
— Для меня.
— Где она?
—
Несёт
где-то
своё
эгоистичное
существование.
— Ага, — произнёс он. — Хочешь десерт?
Вот то, что мне нравилось в Нике. Он был
заинтересован
только
в
том,
в
чём
были
заинтересованы вы. И я не была заинтересована в
своём прошлом. Ему нравилось, что я была мрачной,
н о Ниссли не знал почему. И не выяснял. Он,
определённо, не понимал. Но, не смотря на все наши
разногласия, Ник принял меня такой, какая я есть. И
это то, что мне было нужно.
Пока Ниссли не изменился. Пока не сказал, что
я эмоционально неприступна. Со мной нелегко, и он
устал пытаться. Ник и его слова. Ник и его обещания
бесконечной любви. Я верила всему, а затем он
бросил меня. Любовь приходит медленно, но, Боже,
как же быстро она уходит. Мужчина был красив, и
вот он уже ужасен. Я почитала его, и вот я уже
ненавидела его.
Доктор Сапфира Элгин пыталась научить меня
контролировать свой гнев. Она хотела, чтобы я
научилась определять его источник, чтобы могла
рационализировать свои чувства. Успокаивать себя
уговорами. Я никогда не смогу точно определить
источник. Он носится по моему телу без точки
происхождения.
Я пренебрегала им. Всегда. Но теперь стараюсь
точно его определить. Я злюсь, потому что...
Айзек — прикосновение, и он звук. Запах и зрение. Я
пыталась дать ему одно из чувств, как делала со
всеми остальными, но он оказался всеми ими. Айзек
оказывал влияние на мои чувства, и именно поэтому
я сбежала от него. Я боялась яркости чувств, боялась
привыкнуть к цвету, звуку и запаху, и что они будут
отобраны у меня. Я была само исполняющимся
пророчеством; уничтожая, прежде чем могла быть
уничтожена сама. Писала о таких женщинах, не
понимая, что сама была одной из них. В течение
многих лет верила, что Ник оставил меня потому, что
я подвела его. Я не могла быть той, которая нужна
ему, потому что была пустой и поверхностной. Вот
на что он намекал.
Почему ты не можешь любить свадебный
торт, Бренна?
Почему я не могу прогнать твою тьму прочь?
Почему ты не можешь быть той, кто мне
нужна?
Но я не подводила Ника. Он подвёл меня.
Любовь
не
гнётся,
она
остаётся
и
храбро
противостоит ерунде. Как противостоял Айзек. И я
зла на Айзека, потому что он такой. И я такая. Это
нерационально.
Я читаю книгу. Без пронумерованных страниц я
вынуждена читать вперемешку. Это как упасть
спиной в сугроб, не зная как глубоко погрузишься.
Моя жизнь всегда была заполнена порядком, пока
меня не взяли и не поместили в это место, чтобы
гнить. Это место хаос, и чтение без нумерации тоже
хаос. Ненавижу это, и всё же слишком порабощена
словами, чтобы отказаться.
Книга о девушке по имени Офелия. На первой
странице, которую я прочла, и которая, в принципе,
могла быть пятой или пятисотой, Офелия была
вынуждена отдать своего недоношенного ребёнка на
усыновление. Не из-за родителей, как в большинстве
таких
историй,
а
из-за
деспотичного
мужа
шизофреника. Её муж — музыкант, который пишет
то, что некие голоса говорят ему писать. Так что,
когда голоса сказали ему избавиться от пяти
фунтовой девочки, он принудил Офелию, угрожая
жизни её и ребенка.
На следующей странице я нашла девушку
двенадцатилетней девочкой. Она обедает со своими
родителями. Всё выглядит как нормальная семейная
трапеза, но внутренний диалог Офелии пронизан
элементами, которые предвещают, что девушка
довольно странная и мыслит довольно странно. Она
злится на само существование своих родителей, и на
то, что их роль в жизни общества так проста.
Сравнивает их с пюре, затем продолжает говорить об
их неудачных попытках заменить её другим
ребенком. « У моей матери было четыре выкидыша.
Я воспринимаю это как попытку Бога сказать им,
что они не должны испоганить ещё больше детей».
Я съеживаюсь на этой части, желая узнать
больше о сломанной матке Кэрол Блит, но моя
страница подходит к концу, и я вынуждена выб ирать
новую. И так в течение нескольких часов. Я собираю
всплески информации об Офелии, которая кажется
почти антигероиней. Офелия самовлюбленная; у
Офелии комплекс превосходства; Офелия ни на чём
подолгу не задерживается, ей становится скучно.
Офелия выходит замуж за человека, который
является противоположностью скуки, и дорого
платит за это. В конце концов, она оставляет его и
выходит за другого, но потом бросает и его. Я нахожу
страницу, где она говорит о фарфоровой кукле,
которую должна была оставить после развода со