- Это на ваше усмотрение, Гарри, тут я вам не указчик.
- И больше не смей занимать у него деньги, - продолжал отец беседу с сыном. – Нашёл у кого. Бержера хлебом не корми – дай поймать на чём-нибудь Деверо. Это ж мало не Шекспир в Теннесси, Монтекки и Капулетти. Не исключено ещё, что он их тебе специально предлагал. Кстати, Рик, будешь говорить с Джимом Хоуком – подкинь ему эту идейку.
Младший альфа кивнул:
- Джим и сам говорил мне об этом. Правда, мы не думаем, что эти истории взаимосвязаны, скорее всего, дело и впрямь в этой семейной конкуренции. Но на всякий случай он держит эту версию в уме. Лайонел – альфа весьма упрямый, от него всего можно ожидать, если уж он вбил себе что-то в голову.
Маленький суд закончился. Рик, бросив последний угрюмый взгляд на мужа, уехал в офис детектива. Дейн, всё ещё бледный, как привидение, и едва не плачущий, с помощью невозмутимого Лэндиса поднялся с дивана и поплёлся в свой будуар, бормоча: «Господи, я, наверное, похож на картофельное пюре, надо привести себя в порядок…» Гарри, хмурясь, попросил:
- Лэндис, когда вы доставите мистера Дейна в его комнату, сделайте доброе дело, соорудите мне большую кружку глинтвейна. Что-то я утомился малость.
- Конечно, сэр, - почтительно, почти ласково сказал омега. – Я поспешу.
Было совершенно очевидно, что старый альфа вызывает у домоправителя наибольшую симпатию из всех обитателей дома – хотя бы потому, что неизменно вежлив с ним. Худое строгое лицо Лэндиса становилось почти красивым, когда он отвечал на просьбы Уэста принести ему выпить или прислать горничную приготовить постель. Кроме того, Лэндис всю жизнь питал слабость к людям с медицинским образованием.
Всего через десять минут Гарри наслаждался великолепным глинтвейном – не слишком сладким, не слишком кислым, насыщенным, пряным и крепким. Альфа немного успокоился – его не могло не радовать, что хотя бы в историю с покушением на Донни его сын, похоже, не замешан. Дейн перепугался до полусмерти, когда услышал, в чём его могут обвинить. Вот и прекрасно. Трусоватый, подленький, эгоистичный и бестолковый – но по крайней мере не убийца. Уэст вздохнул, допил глинтвейн и отправился на кухню. Он решил сам ополоснуть кружку – зачем дёргать Лэндиса, мало он и так бегает, что ли, а ведь уже давно не мальчишка.
Лэндис же тем временем чувствовал, что спать ему совсем не хочется. Пить снотворное омега не захотел, и подумал, что ещё вполне время прибраться в библиотеке и бильярдной, там сейчас вряд ли кто-то будет. Домоправитель своим неслышным шагом прошёл длинным коридором первого этажа – библиотека располагалась в самом его конце, выходя громадными французскими окнами на восточную веранду. Но едва войдя, Лэндис увидел крошечный алый огонёк зажжённой сигареты и услышал голос хозяина-омеги, и только удивился, почему тот не включает света. Дейн сидел в полутьме, спиной к нему, за круглым полированным столом в курительном уголке, нервно затягиваясь сигаретой, и с кем-то разговаривал – Лэндис не сразу сообразил, что хозяин нацепил телефонную гарнитуру.
- А что ты предлагаешь? – раздражённо и испуганно говорил омега. – Я же тебе сказал, Рик и отец с меня глаз не спустят. Нужно время, чтобы всё улеглось… Да не надо меня запугивать, меня уже и так все со всех сторон запугали, не знаю, кого бояться… Но знаешь что – если уж ты хочешь, чтобы мы были заодно, будь добр, ставь меня в известность о том, что предпринимаешь… Ты прекрасно знаешь, о чём я. Это покушение ведь твоих рук дело, больше некому… Не прикидывайся! Какое покушение... То самое! Я не хочу, чтобы меня посадили за твои фокусы… Что за урода ты нанял, психопат какой-то… Знаешь что, не надо меня за дурака держать, не понимаешь ты... Я не ору… Я… Слушай, убийство беременного омеги – это смертная казнь, ты понимаешь?.. По сравнению с этим мои провинности перед кем бы то ни было – детский лепет. Я лучше сам всё расскажу Ричарду, чем подставлять шею в петлю. Что?.. Какие глупости. Найдётся способ. Просто теперь надо действовать тоньше и осторожнее. И прошу тебя – без крови, хорошо?
Лэндис выскользнул неслышно из библиотеки и остановился за углом стены. Как бы внешне ни был он невозмутим, разговоры об убийстве не могли оставить домоправителя равнодушным. Хозяин-омега замышляет что-то недоброе, хоть и сегодня после беседы с альфами Лэндис его разве что не на руках из гостиной вынес. Мало ему, очевидно, показалось. Что же за человек… Ну, и что ему-то теперь делать?.. Не в полицию же идти, доносить на собственных работодателей, которым служит всю жизнь… Омега стоял, понурив голову, и напряжённо раздумывал.
Глава 12
Гарри Уэсту тоже не спалось. Старый альфа то принимался читать газету, то брал книгу, то включал телевизор – и через пять минут выключал. Наконец, уже около половины двенадцатого ночи, он взглянул на себя в зеркало – оно отразило хмурое и озабоченное лицо, - и нажал кнопку звонка. «Выпью-ка я ещё глинтвейна, может быть, это мне уснуть поможет», - подумал Уэст. Беспокойство его было того иррационального рода, когда вроде бы и не из-за чего, всё выяснено и улажено, но Гарри никак не мог списать свои смутные страхи на стариковскую подозрительность. Спустя несколько часов после разговора с сыном он снова и снова прокручивал произошедшее в уме – и снова и снова сомневался, верить Дейну или нет. С одной стороны, Дейн слишком плохой актёр, чтобы так хорошо притвориться напуганным, да и слова его звучали вполне правдоподобно… Вот то-то и оно, что правдоподобно. Но правда ли то была? Теперь альфа уже не так был уверен в этом. Некоторые странные совпадения по-прежнему оставались без какого-либо удовлетворительного объяснения. И как бы Гарри ни пересматривал их, какие бы варианты ни прокручивал в голове, всё равно Дейн, по его разумению, оказывался если не замешанным, то по меньшей мере осведомлённым обо всех этих делах.
В дверь деликатно постучали, и дождавшись ответа, неслышно её отворили. Вошёл Лэндис с кружкой на чеканном бронзовом подносе. Омега поставил напиток перед альфой и чуть поклонился:
- Ваш глинтвейн, сэр. Приятного аппетита. Может быть, мне приготовить вам ванную или принести какое-нибудь лёгкое снотворное? Простите, сэр, но у вас очень усталый вид…
- Когда доживёте до моих годов, Лэндис, и вы не будете выглядеть цветущей розой…
- Мне тоже немало лет, сэр. Однако же вы в прекрасной форме, просто кажетесь немного утомлённым. И расстроенным чем-то.
- Да и вы необычайно задумчивы, друг мой.
Омега аккуратными движениями поправил несколько предметов на столике, и помявшись, произнёс:
- Я не уверен, сэр, что это моё дело, но и умалчивать кажется мне… Противным человеческой и омежьей природе. Мне будет невыносимо думать, что я дал совершиться чему-то плохому, хотя мог помешать…
- О чём вы? – непонимающе спросил альфа.
- Видите ли, я совершенно случайно услышал некий разговор, для моих ушей не предназначенный… И, по-видимому, ни для чьих-либо ещё ушей в этом доме. Сэр, я чувствую, что должен рассказать вам. Именно вам – мне кажется, что вы будете снисходительны ко мне, к моему невольному проступку, и сумеете предпринять верные действия.
Лэндис пересказал всё больше хмурящемуся Уэсту тот телефонный разговор, что слышал вечером в библиотеке. Когда он закончил, то на несколько секунд пожалел было о принятом решении, увидев совершенно грозовое лицо альфы. Однако в тот же момент Гарри похлопал омегу по руке:
- Вы совершенно правильно поступили, мой друг. Очевидно, мой сын плохо усвоил преподанный ему урок. Впрочем, он всегда неважно учился. Это большая удача, что вы его слышали. И ещё большая – что решились рассказать. Спасибо, Лэндис. Вы и в самом деле очень помогли мне. Уверяю вас, я умею быть благодарным.
На лице немолодого омеги появилась робкая улыбка.
- Мне этого совсем не нужно, сэр, я просто действовал по велению совести. И меня очень радует, что я сумел оказаться вам полезным.
Гарри показалось, что омега, произнося свою маленькую речь, особенно подчеркнул слово «вам» - и кто его знает, почему, но мрак на душе альфы вдруг слегка рассеялся.
- Лэндис, - неожиданно для самого себя спросил он. – А вы были когда-нибудь замужем, друг мой?
Омега чуть улыбнулся.
- Нет, сэр. Вся моя жизнь была посвящена служению семье Деверо. Но я вовсе не чувствую себя одиноким. То есть… Почти не чувствую, сэр. Не смею вам лгать…
Альфа кивал неторопливо большой головой:
- Да… Но знаете… Лэндис, а как ваше имя?..
- Кеннет, сэр. Кеннет Лэндис.
- Знаете, Кеннет, я не уверен, что сорок три года моего брака сильно отличались от вашего одиночества. Разве что в нём было больше ненависти и меньше покоя…
***
В домике Донни Холдена всё было почти как раньше, в конце зимы, только чуть меньше было беспорядка, да место вынесенного на веранду тренажёра заняла детская кроватка. Омега находился в кухне, где готовил завтрак – овсяные блинчики с греческим мёдом, тёмным и тягучим, как карамель. Мэтт, приехавший рано утром, сначала сидел за столом, пил крепкий кофе, перебирая утренние газеты, а потом встал и подошёл к своему любимому – обнял сзади, обхватывая руками живот, поглаживая его ласкающими широкими движениями, забрался чуть выше и легонько сжал ладонями мягкие, нежные холмики набухшей омежьей груди, чувствуя теплеющей кожей твердые крупные бусины сосков. Донни ничего не говорил альфе, откинув голову ему на плечо и подставляя шею под поцелуи. Мэтт прижимался всем телом к омеге, к его спине, к упругой круглой попке. Объятия становились всё горячее, движения – всё более жадными и страстными, дыхание альфы учащалось, и он с наслаждением стискивал крепкие бёдра омеги, прижимая их к своему паху и давая Донни почувствовать свой стремительно твердеющий член.
- Дон, какой ты стал славный, - альфа забрался руками под плотный хлопковый трикотаж светло-серой майки, натянувшийся на тугом гладком полушарии большого живота, - Жаль, что я столько пропустил… В следующий раз я ни дня не потеряю, обещаю тебе.
Омега тихо усмехнулся:
- Ты уже планируешь следующий раз?
- Ну я же говорил, что не меньше шестерых… Тебе так идёт, ты стал такой… соблазнительный… Прости уже меня скорее, я так соскучился по тебе… Я ведь полгода жил, как монах. Я всегда, несмотря ни на что, любил только тебя – и хотел только тебя, мне больше никто не был нужен. Донни, милый мой омежка, я совершенно точно знаю, что ты мне дороже всего. Из-за этого я и психанул так… Я был неправ, солнышко, но я усвоил урок… Я буду думать только о тебе, милый. Главное, прости меня…
- Уже простил, разве не видно… Я ведь тоже ни о ком другом даже не думал. Собирался жить один. Правда, ещё и потому, что не стал бы больше доверять альфам, - омега положил свои белокожие мягкие руки поверх смуглых ладоней Мэтта. – Я прошу тебя, если вдруг что-то тебя станет беспокоить – просто поговори со мной. Больше мне, боюсь, такого не пережить. Я ведь тоже не железный.
- Клянусь тебе, - искренне и горячо сказал альфа. – Одного раза мне было достаточно. Я, может быть, слишком спешу с выводами иногда, но я не идиот. Во всём виноват только я сам, но я заглажу свою вину. Ты забудешь обо всём плохом рядом со мной, любовь моя… Я буду выполнять все твои желания, делать всё, о чём ты меня попросишь. Я принадлежу тебе, Дон. Весь, с ног до головы, какая бы она ни была глупая…
- Ну, если так, - с чуть заметной улыбкой произнёс омега, - тогда я попрошу тебя сделать вот что... – Он склонил темноволосую голову к плечу Мэтта и зашептал что-то ему на ухо, на бархатистые омежьи щёки медленно вползал румянец. – Только будь осторожен, ладно? Срок большой всё-таки. Я правильно понял, что и тебе этого хочется?..
Альфа, плотоядно улыбаясь, сдвинул ладонь омеги на «молнию» своих джинсов:
- Есть сомнения?.. Дон, я никогда тебя так не хотел, как именно сейчас и именно такого. Ты просто изумителен, папочка, - руки Мэтта проворно сбросили тонкую кофту с плеч омеги и приподняли майку, альфа начал жадно оглаживать и целовать обнажённый живот Донни. – Моя бы воля – ты бы только и делал, что беременный ходил. Ты никогда так хорош не был, как сейчас, мой омежка… Давай, устраивайся удобнее, тебе должно быть комфортно. Погоди, я подушки набросаю сюда.
Пока Мэтт обустраивал ложе на полу, на толстом кремовом ковре и груде диванных подушек, Дон, неловко нагибаясь, снял свои домашние брюки и остался в одних трусах и майке, приподнятой до груди. У альфы сбилось дыхание и закружилась голова – сильнее, чем когда-либо. Серые короткие шортики из плотной мягкой ткани обольстительно охватывали омежьи стройные бёдра и округлую, упругую попку, широкая свободная резинка нетуго опоясывала низ живота и изгибы поясницы, приглашая запустить под неё пальцы и стянуть этот кусочек материи. Омега осторожно лёг на бок, и альфа, моментально пристроившись рядом, немедленно забрался под резинку и спустил шортики как можно ниже, а потом, на несколько мгновений прервав поцелуй, стянул их совсем.
- Ты не возбуждён, - шёпотом заметил он на ухо омеги. Дон только сильнее прижал его ладони к своей груди:
- Потому что беременный. В семь месяцев уже ничего вставать не будет… Но я хочу тебя… - Омега раздвинул ноги и призывно приподнял попку, открываясь ласкам альфы. – Мне нужно, чтобы ты был во мне, Мэтти, давай же… Мы так давно не были вместе, - Дон закусил нижнюю губу, - Чёрт, Мэтт Деверо, трахни меня уже!..
***
Ричарда отвлёк от дел громкий щелчок селектора. Его секретарь, занудный и педантичный омега средних лет, произнёс своим официальным голосом:
- Мистер Деверо, к вам мистер Гарри Уэст.
- Да, - ответил альфа. Это означало, что он готов принять посетителя. Ричард внутренне напрягся – если тесть пришёл к нему на работу, значит, дело серьёзное. Когда Уэст вошёл, его зять кивнул в знак приветствия:
- Добрый день, Гарри. Хотя сам ваш визит говорит об обратном.
- Ты чертовски прав, парень. Извини, что без звонка, но и у стен есть уши. В твоём доме я не мог с тобой говорить. Слушай меня внимательно…
Старый альфа не стал говорить, что телефонный разговор сына удалось подслушать Лэндису – он сказал, что был в библиотеке сам. Поигрывая золотой паркеровской ручкой, Гарри хмуро изложил зятю свои выводы.
- Мне нужна твоя помощь, Рик. Сам понимаешь, я тут силён лишь старыми связями… В отличие от тебя. Я сам кое-о чём попросил Хоука, на всё про всё у нас ушло полдня… Кто бы мог подумать, язви его в душу.
Младший альфа мрачно спросил тестя:
- Как вы догадались?..
- Да и ты бы догадался, парень, кабы, как я, только об этом и думал всё время. Что не в деньгах дело, это мне сразу стало ясно, как только я разговор этот треклятый услышал. Я ведь пообещал Дейну, что уплачу долг – почему бы ему не прекратить свою возню?.. Но нет, он продолжает, несмотря на все наши угрозы и рискуя попасться. Да и вообще – не тот это случай, долг… Дейн привык идти по пути наименьшего сопротивления, что случись, прижми его всерьёз, он бы пришёл с покаянием ко мне и попросил у меня денег. Я не воспитывал его никогда толком, но всегда любил по-своему, и он это знает… Отказа ему ни в чём от меня не было, так-то. Потому-то он и избаловался до одури.