— Да, и с советом тоже, — виновато улыбнулся Шлим.
— С советом все относительно просто, — заговорил Шельм. — Макилюнь дал мне характеристику большинства глав правящих семей и даже записал некоторые моменты о них для меня. Так что, по его рекомендациям и выберу.
— Не говори мне, племяш, что ты от самого Мастера Палача клятву принял? — неожиданно тихо произнес Зверобой.
— Не сказал бы, что у меня был такой уж большой выбор, в силу обстоятельств, — проворчал Шельм. — И вообще, все получилось более чем удачно. Он, действительно, знает все семейства, и вообще дал массу дельных советов.
— Ну, еще бы. Как не Палачу знать все и обо всех, — вмешался Гибискусмилш. Но в глазах его застыл немой вопрос. Всех интересовало, что же за обстоятельства такие могли вынудить главу семейства Палачей масок дать такую клятву Вольто, а того её принять.
Шельм вздохнул, посмотрел на Ставраса, но в очередной раз об обещании не выносить ничего сказанного в этой комнате, напоминать не стал. Отчего-то был уверен, что никто из присутствующих об этом не забудет.
— Тюльпанмилш, вы помните, двадцать лет назад во время последнего мятежа поймали дракона?
— Конечно, помню. Если вы спросите меня, то я голосовал за то, что его можно изучить и внешне, без насилия и уж тем более, ни в коем разе не убивая. Я бы сам его изучил, как мог, если бы он позволил. Но, к сожалению, куда больше в то время было тех, кто жаждал отмщения и крови. Но молодой дракон сбежал, как только за ним пришел его человек. Я рассказывал эту историю внуку.
— Да, я помню, — отозвался Гиня, косящийся в окно, где на открытой лужайке перед домом под строгим взглядом пожилой женщины в белом чепце, пышной, цветастой юбке и накрахмаленном переднике, резвились два дракона и Веренея. — Я тогда, в детстве, все завидовал тем, кому мир может подарить такую дружбу.
— Теперь он подарил её и тебе, — тихо произнес Корнелиус и повернулся к Шельму. — Почему ты вспомнил о том давнем случае, мальчик?
— Потому что не было никакого человека. Вы же сами видели. Бронзовые могут обращаться.
— Ты хочешь сказать…
— Он сбежал из плена, став человеком, но его все равно бы нашли, если бы не Макилюнь, что спрятал его у себя. А потом Палач проводил его через холм, в ночь с двадцать пятого на двадцать шестое августа. Став первым масочником, спасшим дракона, жертвуя собственной силой, ведь ему пришлось открывать проход с той стороны холма.
— Александр, — впервые заговорила Лидия, — но ведь это ночь твоего рождения.
— Да, — кивнул Шельм. — Я успел родиться до того, как Эр улетел, и они стали первыми драконом и масочником, запечатленными друг на друга. И мир позволил родиться Вольто, ведь роды были сложными, ты сама рассказывала. И я мог бы умереть. Но выжил.
— Все-таки, чего только не бывает в этом мире, — тихо произнес Корнелиус. — Мне два с лишним века, а я не перестаю учиться жить. — И печально улыбнулся.
— А зачем вам было так нужно его измерить? — полюбопытствовал Ставрас.
— Кого?
— Дракона.
— Вы, наверное, не воспримете мои слова всерьез, ведь вы сами знаете все о драконах, — отозвался старик, поднялся и подошел к внуку, стоящему у окна. Посмотрел на маленьких драконичков, на девочку, понятия не имеющую, что когда-то её народ враждовал с этими красивейшими существами, которые сейчас ластятся к ней, как котята. И продолжил с тяжелым вздохом: — Я никогда даже не помышлял самому когда-нибудь быть запечатленным драконом, знал, что это невозможно. Но меня всегда привлекали их грация, красота, мудрость. И мне хотелось хоть немного приблизиться к ним. Узнать о них, как можно больше. И я начал писать книгу. На самом деле не думаю, что так уж много в ней достоверных моментов, но я собираю материал для нее почти полтора века. Поэтому хотел бы измерить того дракона, расспросить его об их роде. Я почему-то очень надеялся, что он будет мне отвечать. И я хотел бы нарисовать его.
— Так за чем же дело стало? Теперь у вашего собственного внука есть свой дракон. Рисуйте с него.
— Он еще такой маленький, но, конечно, если мне будет позволено, я бы нарисовал, — отозвался старик рассеянно.
— В чем дело?
— Просто, понимаете, главу про детенышей я даже еще не начинал, так как, и не надеялся их когда-нибудь увидеть.
— А про взрослых драконов?
— Я остановился на внешнем строении, до него упорядочив сказания, легенды и предания, связанные с ними.
— Бом и Бим станут половозрелыми особями где-то через год-полтора.
— Так быстро?
— Они запечатлены и вынуждены подстраивать свои внутренние ритмы. Кстати, сейчас им всего лишь чуть меньше месяца.
Сказать, что масочник был удивлен, значит, ничего не сказать.
— Невероятно, — подал голос Зверобой.
— И, кстати, раз уж речь зашла о драконах и детенышах, — посмотрел на него Ставрас. — Я хотел бы обсудить возможность учебы ваших детей по обмену.
— О чем вы?
— Сейчас в Столице идет обустройство одного специфического заведения для драконов, в создании которого нам очень нужна помощь именно масочников. Мы с Байроном уже обсуждали это с Палтусом и, поэтому я говорю и от имени короля тоже. Нам хотелось бы, по возможности, во избежание повторения ошибок прошлого, как можно больше развивать и укреплять дружбу между юными поколениями масочников, драконами и людьми. Таким образом, если бы вы согласились на год отправлять по три-четыре человека в Столицу, мы бы могли приступить к воплощению этой идеи в жизнь. За ними, разумеется, будут присматривать, потому что ваш дар слишком специфичен, чтобы пустить все на самотек, но хотелось бы подчеркнуть, что именно дружески присматривать, потому что все мы знаем, как ветрена и непостоянна юность, и какие порой в этот период совершаются ошибки. И как вы понимаете, если вы согласитесь, я, как существо острожное и слишком хорошо помнящее ваше прибытие в этот мир и все шесть мятежей и четыре переворота, что вы пытались провернуть, я бы предпочел для начала иметь дело с детьми уже известных мне семей.
— Что значит помнящее наш приход в этот мир? — почему-то шепотом уточнил Гибискус.
— Корнелиус, если вам все еще хочется провести замеры, — с улыбкой произнес Ставрас, повернувшись к изумленно замершему у окна старику, — я в принципе не против специально для вашей книги, которую предпочел бы посмотреть и не в законченном виде тоже, расправить крылья. Но имейте в виду, что в силу преклонного возраста, у меня гребневые пластины расположены несколько иначе, чем у большинства сородичей одного со мной цвета. К тому же я довольно крупный, в сравнении с другими бронзовыми.
— Да, ладно, преклонный он у него, — весело объявил Шельм. — А кто у нас с Веровеком по далям и весям боевым козлом скакал?
— Каким козлом? — Ставрас медленно повернул голову к шуту.
— Боевым, милый, — ответствовал тот и вовремя увернулся, когда рука лекаря метнулась к его шее.
Ставрас вскочил, но не успел. Шустрый шут выскочил в окно, благо этаж был всего лишь вторым, и приземлился на траву под радостный визг Веренеи и курлыканье драконов.
— Ну, попадись мне! — по-драконьи рыкнул лекарь, так что, даже драконыши мордочки к земле пригнули, а с головы старой нянечки сорвало белый чепец.
На что шут лишь показал ему язык и сделал ручкой. Ставрас стиснул зубы и снова вернулся в комнату. На него в полном изумлении смотрели три пары глаз, не считая тех, которые глядели с сочувствием и пониманием. Ближе всех стоял Корнелиус и прекрасно разглядел его вертикальные зрачки.
— Ставрас, вы — дракон?
Ставрас позировал. Шельм старался держаться от него подальше, но все равно пришел посмотреть на это действо воочию. Бронзовый дракон во всем своем великолепии развалился на лужайке с противоположной стороны дома и послушно демонстрировал пожилому масочнику и гребень, и размах крыльев, и даже предложил прокатить, после того, как с наброском будет закончено.
Тот вертелся вокруг него и поразительно скрупулезно все записывал в выделенный ему Байраном альбом. Ставрас уже давно понял, что масочники в целом были существами очень творческими, поэтому его и заинтересовала эта ненаписанная еще книга, и вообще стало любопытно, как они, драконы, выглядят в глазах масочников. Корнелиус обещал привезти её ему уже завтра, сразу же после того, как будет выбран новый совет Иль Арте и по этому случаю в поместье Икуф будет устроен небольшой банкет. Посторонних решили не приглашать, даже будущих членов совета, лишь своих.
Ход был очень правильным, потому что лишний раз акцентировать на том, что теперь Совет будет номинально зависеть от решений Вольто, не хотелось, поэтому радостных или не очень, новоназначенных лучше оставить наедине со своими думами. К тому же Ставрас планировал именно завтра вечером познакомиться с молодыми масочниками, которых они заберут с собой уже на следующий день, чтобы на свадьбе королевича представить королю, разумеется, если Драконьего лекаря удовлетворят их кандидатуры.
Шельм выглядывал из-за угла, продумывая, как бы подкрасться незамеченным и слегка напакостить, как сзади на плечо легла рука. Шут тут же обернулся. Ему немного натянуто улыбался Зверобой.
— Что случилось? — насторожился Александр, заглядывая в глаза дяди.
— Как думаешь, это нормально?
— Что?
— Отправлять Тая в Столицу. Ему ведь всего лишь пятнадцать, он только в прошлом году получил маску.
Шельм вздохнул и весь повернулся к нему.
— Думаю, да. Если что, сам лично его домой отправлю, обещаю. К тому же, я уверен, что при желании ты сможешь навещать его в течение года. Ну и я за кузеном присмотрю, конечно.
— А он примет его?
— Ставрас? Ну, я Тая помню еще совсем маленьким, но если он хороший парень, уверен, что примет.
— Хороший? — скептически протянул взволнованный отец. — Знаешь, весь в тебя.
— А я-то здесь причем?
— При том. Ты же вроде во дворце шутом работаешь, так?
— Ну?
— Вот и он язва еще та, с выдумкой. Думаешь, Столица выстоит?
— От меня-то устояла, — весело объявил Шельм и похлопал его по плечу. — И вообще, они жить будут не в самой столице, а недалеко от нее. К тому же, я уверен, что ты воспитал хорошего сына, значит, если проблемы и будут, то поправимые. А Ставраса, по-моему, язвами уже не напугаешь.
— Да уж, если он даже тебя хотя бы относительно выдрессировать успел… — пробормотал Зверобой, весело глянув на племянника.
— Постойте, — возмутился Шельм. — Что значит — выдрессировать?
— То и значит, — раздалось сзади и, обернувшись, шут встретился взглядом с лекарем.
— А подслушивать нехорошо, — объявил Шельм и легко увернулся от подзатыльника, отскочил в сторону и полюбопытствовал. — Ты разве не полетать собрался?
— Собирался. Но Корнелиус предложил сделать это на закате, — отозвался лекарь, пожимая плечами, и как-то ненавязчиво сделал маленький шаг в его сторону. Но шут вовремя уловил его маневр и отошел, встав чуть позади с любопытством наблюдающего за ними Зверобоя.
— А знаете, — неожиданно обронил Леон, — я как-то не обратил внимания, а теперь вижу.
— Что? — поинтересовался Ставрас.
— Вы просто отличная пара, — объявил масочник и легко устранился, дав дракону возможность сграбастать своего человека.
— А как же семейственность и взаимопомощь?! — закричал ему в спину Шельм.
Леон Зверобойфуки обернулся через плечо.
— А что с ней? Я ведь как-никак сдал тебя с рук на руки твоей семье, нет?
— Нет!
— А, по-моему, — прошептал Ставрас, когда масочник уже свернул за угол дома, — очень даже да.
— Все равно так нечестно! — попытался возмутиться шут, но ему очень быстро нашли, чем заткнуть рот.
Оставалось только радоваться, что детей к тому времени уже отправили играть в дом и кормиться. Так что, никто не мешал им целоваться в свое удовольствие, оставаясь незамеченными.
— А давай в купальни сходим? — предложил Шельм, с трудом выравнивая дыхание.
— М? — пробормотал Ставрас, все так же вжимая его в стену дома.
— У нас тут есть просто потрясающие купальни. Вода родниковая, но подается через специальный губчатый минерал, пропитанный особой магией, которая и согревает её, делая почти горячей. Так что, получается почти природный горячий источник.
— Мне уже интересно.
— Так идем, — воодушевился шут.
— Мыться?
— И мыться тоже.
— А не боишься, что помешает кто?
— Контур магический поставим, — отозвался Шельм, решительно волоча его за собой, Ставрасу ничего не оставалось, как просто идти.
Купальни напоминали каскад бассейнов, разделенных между собой перемычками, но все они находились под сводчатой крышей, установленной на высоких колоннах, и разделялись поверху арками, тем самым создавалось впечатление, что каждый новый бассейн находится как бы в отдельном помещении. Но на самом деле купальни поместья Икуф даже зданием как таковым назвать было нельзя, так как, у них не было стен, лишь колоннада, полупрозрачная крыша с открывающимися секциями над головой и те самые ажурные арки с переходами между бассейнами.
Первый был самым холодным, с родниковой водой, такой, какая она есть. Второй, с чуть подогретой. Третий уже с ощутимо теплой. Ну и четвертый, с горячей для любителей попариться. Конечно, париться лучше в закрытом помещении, но не стоит забывать, что все масочники были магами-стихийниками и легко могли соорудить вокруг облюбованного ими бассейна защитный контур, который не только скрыл бы их от посторонних глаз, но и не пропустил бы ни сквозняков, ни холода.
Они выбрали предпоследний бассейн, с теплой, но не прозрачной водой. Легкая вспышка и едва уловимое глазом свечение стало сигналом, что юный шут скрыл их ото всех. Они забрались в воду. Как же приятно было просто расслабиться и понежиться в тепле! Ставрас облокотился на бортик с той стороны бассейна, где было не так глубоко, чтобы он мог просто стоять в воде, и блаженно прикрыл глаза.
— Хорошо, — выдохнул он в потолок.
Шельм подобрался ближе и скользнул под водой рукой по его руке. Ставрас не открывая глаз, переплел свои пальцы с его и притянул мальчишку ближе. Тот сдавленно охнул, но прижался щекой к его плечу, обнимая за шею.
— Ты очень злишься? — тихо спросил Шельм.
— На что?
— На все.
— Не очень.
— Ясно.
— И вообще перестану, когда ты прекратишь бояться ответственности, — правильно угадав то, что его тревожит, произнес лекарь и заставил поднять голову.
— Это трудно, — честно признался Шельм.
— Я тебя научу.
— Как учил Августа?
— Нет. По-другому.
— Как?
— Ты хочешь знать об этом сейчас? — спросил лекарь и под водой скользнул руками с его талии на бедра.
Шельм дернулся, шагнул к нему навстречу и вжался в него, давая понять, что все же не сейчас. Лекарь поцеловал его в шею.
— Знаешь, — откровенно сообщил он ему на ухо, исследуя носом изгибы раковины.
— М?
— Мне кажется, я начинаю входить во вкус.
— Это хорошо, — отозвался Шельм и немного отклонился назад, улыбнулся по-мальчишески задорно и тепло, — потому что я давно вошел, и хочу как можно больше.
— Уверен?
— Да. Иди ко мне. Сейчас, — объявил Шельм и резко поменялся с ним местами, вжавшись спиной в стенку бассейна.
Обхватил широкие плечи мужчины рукам и, подхваченный под бедра, скрестил ноги у него за спиной. Тело успевшее расслабиться в теплой воде легко приняло его, и Шельм выгнулся, откидывая голову на бортик, и громко застонал от неприкрытого удовольствия. Ставрас рыкнул и начал двигаться. Мальчишка помогал ему, двигаясь навстречу, вбирая в себя, и стискивая его бока ногами так сильно, что почти не давал спокойно вздохнуть. Но это казалось такой мелочью, что ни Ставрас, ни тем более, Шельм на это не обращали никакого внимания. Сейчас для них существовали даже не они сами, а лишь их совместное движение навстречу друг к другу, желание стать так близко, как только было возможно. Проникнуть, захватить, сделать своим навсегда и даже больше. И они целовались, не слыша, как плещется в такт их толчков вода в бассейне, почти выплескиваясь через край. Целовались и, жадно схватив воздух губами, приникали друг к другу вновь и вновь. Переплетаясь в поцелуе языками, так сильно, что было даже больно. Но они продолжали это, продолжали любить. И осознанно замедлялись, продлевая неземное блаженство, вжимаясь друг в друга, и живя в этот момент одним единственным мигом, когда уже нет "я", есть только "мы".