Он улыбнулся потолку.
– Высшая философия и, вероятно, признак мудрости. Хотя, несомненно, это больше похоже на победу…
Она шутливо толкнула его в плечо, оба рассмеялись, и все закончилось тем, что они, снова обнявшись, лежали в своем гнездышке. Некоторое время они, накрывшись импровизированным одеялом из снятой одежды и пледом с кресла у окна, нежились на подушках и тихо разговаривали, глядя на огонь.
– Господи, ты такая красивая.
– Ты так думаешь?
– Да. Я… я не поэт, Елена, не проси меня описывать тебя. У меня ничего не получится, и ты меня прогонишь – между прочим, я не собираюсь терпеть такое наказание.
– Я не прогоню тебя за плохую поэзию, – засмеялась она.
Приподнявшись на локтях, Дариус передвинулся и накрыл ее своим телом, словно защищая от всего мира.
– А за боль? Было больно?
– Нет, – покачала она головой, покраснев так, что у нее засветилась кожа, – совсем наоборот. Как мне кажется, ты это заметил.
– Гм-м. – Он нежно прикусил ей ухо и водил по нему языком, пока она не начала корчиться под ним. – Это был мой первый опыт. – Дариус поцеловал чувствительную впадинку у нее за ухом. – Думаю, имея практику, я смог бы кое-что улучшить.
– Твой первый опыт? Вообще первый? – пискнула она, изображая недоверие, но откинула голову назад, чтобы дать ему добраться до ее стройной шеи. – Если вы усовершенствуетесь, сэр, то я умру от счастья.
– Ты выглядишь слабой. Уверена, что хорошо себя чувствуешь?
– Я всегда выгляжу слабой, мистер Торн, – ответила она, и уголок ее губ приподнялся в мимолетной улыбке, позволившей ему разглядеть чувство юмора, которым она обладала.
– Елена, ты можешь сказать мне… кто он? Мы уже далеко зашли по этой дорожке, и если я буду знать, кто твой муж, это, вероятно, поможет мне разрешить проблему.
Изабель отодвинулась от Дариуса, и ее рассыпавшиеся светлые волосы занавесом скрыли ее лицо от его пронизывающего взгляда.
– Вероятно. Но я… Прошу тебя, Дариус, мне нужно еще немного времени. Мне нравится быть Еленой. Я боюсь, что, произнеся вслух его имя, разрушу то маленькое счастье, которое у меня есть. Мы создали это убежище, и я не знаю, готова ли впустить его сюда.
– Понимаю. – Он придвинулся ближе к ней. – А все остальное, Елена? Не существует такого, что нельзя было бы рассказать мне.
– Ты поделился многим о себе, а я эгоистично держусь за свои тайны.
– Это другое. Я рассказал, потому что должен был. Но у тебя нет таких терзаний, в которых ты должна признаваться мне. Когда будешь готова…
– Как-то ты спросил меня о моих страшных снах, – неуверенно начала она.
– Да.
– Мне снился муж. В моих ночных кошмарах я снова… подвергалась наказанию.
– Наказанию?
– Если я вызывала его недовольство или каким-то образом подводила его… Хотя я никогда не понимала, чего он хочет или что может являться причиной нареканий, но наказание было… – У нее слегка дрогнул голос, и она уперлась взглядом в плед. – Мы были женаты всего несколько месяцев, но не думаю, что я дожила бы до годовщины свадьбы.
– Боже мой. Неужели некому было вступиться? – тихо спросил он. – Хотя бы собственной миссис Макфедден?
Изабель покачала головой.
– Слуги жили в страхе перед ним, и я быстро поняла, чем определялась их преданность. Они получали вознаграждение за то, что пристально следили за мной, так что о неповиновении не могло быть и речи. Хуже всех был его телохранитель и камердинер – ужасный человек. Я ненавидела, когда он смотрел на меня, как черный ворон, терпеливо ожидающий моей смерти.
– Что заставило тебя в конце концов убежать?
– Не знаю. Последнее наказание было таким же, как многие другие до него. В тот раз он отстегал меня только за то, что я попросилась поехать с ним в Лондон. – Изабель положила подбородок на колени и сжалась в комок. – Глупо было просить. Он избил меня, а потом я провела ночь на коленях в пустой холодной комнате, чтобы продемонстрировать свое послушание. За завтраком мне даже удалось произнести приличную речь о… моей благодарности за наказание.
Дариус открыл рот, но прерывать ее не стал. Нельзя понять, как можно благодарить человека за побои, но нельзя представить себе мир жестокости и подчинения, если не жить в нем.
По ее бледно-розовым губам скользнула призрачная улыбка.
– Мои извинения были приняты, и он наградил меня редкой верховой прогулкой на Самсоне. На седле мужа лопнула подпруга, а я уже сидела верхом на лошади. Он спрыгнул на землю, собираясь уйти, и в течение секунды я собиралась последовать за ним. Но потом…
– Потом?
– Но потом не последовала. – Елена склонила голову набок, и завеса светлых волос скрыла ее округлое бедро. – Так как я понимала, что независимо от того, что буду говорить или делать, постараясь ублажить его, он раньше или позже убьет меня. Мой муж собирался убить меня, Дариус, а я не хотела умирать. Поэтому я, ослабив поводья, дала волю Самсону и, не оглядываясь назад, пустила его галопом.
– Слава Богу.
– Дариус, более умная женщина взяла бы с собой вещи.
– Она совсем не была бы умнее, Елена. Не представляю, чтобы муж позволил тебе отправиться на утреннюю верховую прогулку с вещами.
– Я никогда не думала об этом так. – Она вскинула голову при этом открытии.
– Твое исчезновение, Елена, стало внезапным, – медленно произнес он, собирая все вместе. – Ты не сообщила своей семье? Быть может, следует дать им знать о твоем положении – просто чтобы они не беспокоились?
– Я не уверена в том, что они скажут, – пожала она плечами. – Вскоре после свадьбы я попробовала написать матери о… характере своего мужа, но ее ответ был… – глаза Изабель наполнились слезами, – менее чем одобрительным.
– Прости.
– Ответ оказался коротким, словно мать была убеждена, что я каким-то образом рассердила его. Согласно ее мнению, мне следовало довериться руководству моего мужа и принять свои новые обязанности, какими бы тягостными они ни казались. – Изабель теребила бахрому на пледе. – Как будто это была моя вина.
– Может быть, она неправильно тебя поняла?
– Может быть. – Изабель застыла, как фарфоровая статуя. – У меня не хватило храбрости еще раз написать ей и спросить. А потом я поняла, что муж проверяет мою переписку, и отказалась от попыток.
Дариус стиснул зубы, скрывая ярость. Господи, он ненавидит этого человека. Вряд ли того раджу в Индии он ненавидел так же сильно, как ненавидит ее мужа.
– Дариус? – спросила она, прервав его мысли. – Кроме родителей, у тебя есть семья?
Проклятие, еще одна тема, чтобы все испортить!
– Та, что осталась, отвернулась от меня.
– Отвернулась?
– Совсем не по моему желанию. Когда я ушел из дома в ученики, мой старший брат ужасно разозлился. Он заявил, что он старше и что именно он должен уйти, но мне повезло, что я умел писать.
– Он завидовал тебе?
– Он так же, как и я, безумно хотел уйти, и я понимал, почему он возненавидел меня за то, что остался там.
– Но тебе же было шесть лет! Вряд ли ты уходил по собственному желанию!
– Елена, ты смотришь на это с позиции здравомыслящего взрослого. – Дариус взял ее за запястье и, продолжая говорить, нежными, легкими движениями пальцев поглаживал жилку, где бился пульс. – Много лет я, когда мог, посылал домой деньги, но никогда не возвращался. Я ни за что не хотел снова столкнуться с нищетой и жестокостью, которые создали меня.
– Это вполне естественно.
– Возможно.
– Могут ли отношения между вами наладиться?
Дариус покачал головой.
– Одно полное ненависти письмо старшего брата, которое я получил до отъезда в Индию, сообщало, что, несмотря на смерть нашего отца, меня не хотят видеть за столом матери из-за моего «бессердечия». После моего возвращения в Англию местный священник из прибрежного города, где жила моя семья, написал, что свирепствовавшая там эпидемия унесла мою мать за «божественной наградой», а мой брат иммигрировал в Америку, даже не попрощавшись.
– О нет!
– Я бы поделился с ними всем, что имею, если бы получил такую возможность. Но сейчас единственное, что мне остается делать, – это утешаться, что брат уехал, мать пребывает в мире, а отец радуется особому уголку в аду, предназначенному для подобных ему людей.
Прежде он только своему лучшему другу Эйшу Блэкуэллу признался, что не горюет по своим родственникам. Теперь же, взглянув Елене в глаза, он не увидел в них осуждения.
– Это не важно. Мои друзья ближе и дороже мне, чем какие-то кровные родственники.
Потянувшись вверх, Елена ласково поцеловала его в губы.
– Ты сам всего добился в жизни, и за это я восхищаюсь тобой, Дариус.
– Я не заслуживаю такого комплимента – и тебя.
– Не говори так, Дариус! – Она нежно приложила к его губам холодные пальцы. – Когда ты дотрагиваешься до меня, я снова чувствую себя человеком. Не хочу представлять себя иначе.
– И я тоже. Елена, мы принадлежим друг другу – и давай скажем, что этого достаточно.
На данный момент.
Достаточно на данный момент.
Глава 15
Несколькими днями позже в библиотеке старого колледжа Эдинбургского университета Дариус с помощью увеличительного стекла изучал подробную карту Бенгалии. Его записи о собственных путешествиях давно потерялись, но память осталась целой и невредимой. Он открыл небольшой блокнот в кожаном переплете и, положив его на стол, делал заметки об областях, которые скорее всего могли быть местами расположения храмов.
Если пророчество связано с конкретным храмом, то могут существовать описания священных предметов, характерных именно для него, а если они узнают, под какой тип камня замаскирован бриллиант, то смогут как-то уберечь его и избежать самого плохого.
– А-а! Когда профессор Дуглас сказал мне, что видел вас сегодня утром, я был уверен, что и сейчас найду вас уткнувшимся носом в какой-нибудь старинный манускрипт! – воскликнул мистер Гарольд Пьюз, направляясь к нему в сопровождении другого мужчины, а третий, не собираясь следовать за ними, остался стоять снаружи за огромными двустворчатыми дверями.
Мгновенно выпрямившись, Дариус быстро закрыл блокнот и сложил карту.
– Это моя профессия, и профессор Дуглас был добр допустить меня к архивам.
– Конечно! Вот, мистер Торн, я хотел бы познакомить вас с одним из больших друзей нашего университета! – Войдя в библиотеку, мистер Пьюз похлопал друга по плечу, публично демонстрируя панибратские отношения. – Лорд Нидертон.
Комната была почти пустой, и у Дариуса, как у ученого, вызвало раздражение, что его приветствуют так громко, будто они находятся в кафе. Поднявшись, Дариус с уважением кивнул и тихо ответил:
– Приятно познакомиться с вами, лорд Нидертон.
Лорд Нидертон был такого же роста, как Дариус, но намного массивнее, а на точеном лице с аристократичными чертами застыло выражение привычной скуки, которое, очевидно, предпочитали мужчины его положения. Он был и одного возраста с Дариусом, если не чуть старше. Правда, Дариус знал, что беспутное времяпрепровождение оставляет свой отпечаток в жизни большинства джентльменов и не позволяет правильно определить их истинный возраст. В целом по первому впечатлению о лорде Нидертоне он сказал бы, что это человек с каменным сердцем.
– Дариус Торн один из самых даровитых переводчиков, которых я когда-либо знал, – продолжал мистер Пьюз. – Вы просили меня не оставлять без внимания талант! Торн – это тот коллега, о котором я говорил вам. Помните?
– Да, помню. – При этом напоминании глаза у Нидертона расширились, и он протянул Дариусу руку в перчатке. – Возможно, вы тот самый человек, которого я ищу!
– Я? – Дариус принял его руку, слегка озадаченный внезапным вниманием и изменением выражения лица лорда Нидертона.
– У Торна нет патрона, о котором он говорит, лорд Нидертон, так что мы можем только гадать о происхождении его экипажа и лошадей, – добавил Гарольд.
– Чем я могу быть полезен? – поинтересовался Дариус, отпустив руку Нидертона и оставив без внимания слова Пьюза.
– Я ищу человека, который говорит на хинди и сумеет прочитать что-то на санскрите или разобрать другие подобные каракули. И который может быть заинтересован в неофициальной работе над весьма специфическими переводами, – ответил лорд Нидертон.
– Работа могла бы привести к постоянному месту в университете, – добавил Пьюз. – Что вы об этом думаете, Торн?
При таком неожиданном предложении Дариус прищурился, и у него в голове возникло мимолетное видение о принятии его в элитные круги Британской академии после всех лет упорного труда, но он быстро прогнал его и сосредоточился на текущем деле.
– Неофициальная работа?
– И к тому же занимательная, смею заметить. – На лице Нидертона появилась хитрая улыбка, а ледяной блеск в глазах чуть не вынудил Дариуса отступить на шаг назад.
– Занимательная? – переспросил он.
– Мистер Торн, почему вы повторяете все, что я говорю? – Улыбка Нидертона потеряла немного своей привлекательности. – Или так принято у переводчиков? Не говорить ничего своего, а повторять за другими, как попугай?
– Уверен, мистер Торн заинтересуется, – кашлянув, заговорил Пьюз, когда диалог принял неловкий оборот. – В конце концов, щедрый патрон университета мог бы иметь лучших людей для своих проектов. – Из-за плеча пэра он бросил Дариусу ядовитый взгляд. – Быть приглашенным – это честь.
– Несомненно, – никак не отреагировав на взгляд Пьюза, Дариус убрал блокнот во внутренний карман пиджака, – но я хотел бы понять характер работы до того, как стану рассматривать ее. И не имеет значения, какой занимательной она может оказаться.
– Человек принципов, – тихо заметил Нидертон. – Экзотическая находка.
– Торн славится своими твердыми принципами, – скривился Пьюз.
– Но не чересчур твердыми, конечно? Вы же не пуританин, мистер Торн?
Дариус решил не отвечать на вопрос, оскорбленный скрытым намеком, что либо все пуритане чересчур принципиальны, либо любой человек ради оригинальности будет отрицать, что имеет принципы.
– Торн путешествовал по миру и слишком многое повидал, чтобы чего-то избегать, – снова поймал нить разговора Пьюз. – Но он никогда не приобретет жену или недвижимость, если не прекратит жертвовать выгодными возможностями.
– Что ж, – кивнул Нидертон, – тогда я рад дать ему еще один шанс пополнить свое состояние, даже если он потратит его на приобретение жены. – Он закончил свою речь странным фырканьем, и Дариус заметил, как оба мужчины обменялись понимающими взглядами.
– Нидертон недавно удачно женился, – усмехнулся Пьюз, – и был невероятно щедр в своем вкладе в мою следующую экспедицию. Я бы поблагодарил молодую леди Нидертон, но не имел удовольствия познакомиться с ней.
– Благодарить леди Нидертон нет необходимости. Можете поблагодарить меня, так как, по соглашению, ее деньги принадлежат мне, и я могу распоряжаться ими, как пожелаю. Насколько вам известно, – сказал он, загадочно подмигнув, – я всегда стремился быть тесно связанным с великими открытиями.
Дариус нахмурился, не понимая смысла этого подмигивания. Пьюз всегда был одним из наименее симпатичных ему людей. Откровенно честолюбивый и социально агрессивный, он достиг финансирования своих любимых проектов, используя свою исключительную красоту, и не делал секрета из того, что презирает всех, кто не одобряет его методы. Что касается лорда Нидертона, то Дариус мгновенно почувствовал отвращение к этому человеку, которое мешало ему сосредоточиться на разговоре.
Как отказаться так, чтобы не оскорбить его?
– Я польщен, лорд Нидертон, – начал Дариус, – но в настоящий момент занят другой работой и не смогу найти время поехать ознакомиться с вашей коллекцией или…
– У моего помощника, мистера Джарвиса, есть образцы здесь, – перебил его лорд Нидертон и, подняв руку, сделал знак мужчине у дверей. – Я привез с собой несколько любопытных страниц из моего последнего приобретения, так что вы, не нарушая своего распорядка, можете взглянуть на них, чтобы понять, привлечет ли вас работа.