Он любит ее, и другого не дано. Все, что он может сделать, – это любить ее и найти способ освободить. Во всяком случае, чудовище в темноте имеет имя.
Нидертон.
Дариус смирился с тем, что, когда она будет свободна, единственное, что он сможет сделать, чтобы обеспечить ее счастье, – это пожертвовать своим.
Когда Дариус вошел в парадную дверь своего дома, Елена уже ждала его на лестнице.
– День был удачный? Ты нашел в архивах университета храмы, которые упоминал отец Паскуаль? – нетерпеливо спросила она. – В одной из твоих книг по геологии я нашла старинный рецепт окрашивания красных, как рубины, камней, чтобы… – Она замолчала, спускаясь ниже. – Что-то случилось?
– Нет. Правда, нет. Ничего… – Теперь он, в свою очередь, оборвал себя на полуслове. – Елена, я случайно встретился в городе с твоим мужем и теперь без всякого сомнения могу сказать, что лично ненавижу его. Это не значит, что я прежде не питал к нему отвращения за обращение с тобой, но после знакомства с ним… Он – подлец.
– Ты встретил… Ричарда?
Хотя он все прекрасно понимал, но, услышав, как она называет мужа по имени, подтверждая то, что он узнал, Дариус почувствовал, как внутри у него все перевернулось.
– Лорд Нидертон пришел в университет в поисках переводчика для работы над некой экзотической порнографией, которую где-то раздобыл.
При этом сообщении тот легкий румянец, который был у нее на щеках, мгновенно исчез, и она покачала головой:
– Пошло и нагло с его стороны, не правда ли?
– Скажи мне, что ты думаешь? – кивнув, спросил он.
– Я боюсь, что ты все взвесишь и решишь, что я не стою того, чтобы связываться с таким опасным человеком. – Она осталась стоять на последней ступеньке, с такой силой держась за перила, что ему было видно, как дрожит ее рука. – Я… уверена, что теперь полагается благородно освободить тебя от всех данных тобой обещаний, чтобы избавить нас обоих…
– Я люблю тебя.
Ее глаза наполнились слезами, и он подхватил ее, когда она, бросившись к нему в объятия, от радости потеряла равновесие.
– О Боже! Дариус, прости меня!
– Ну все. – Прижимая ее к себе, Дариус гладил ее по волосам. – Все хорошо. Он страшен не больше и не меньше, чем вчера, а мы так же счастливы, правда?
Изабель всхлипнула и уткнулась ему в шею.
Ее плач разрывал ему сердце, но он ждал, не позволяя себе поддаться отчаянию, гладил ее по щеке и согревал своим телом.
– Не сомневайся, милая, на этот раз стены Трои выдержат, и мы что-нибудь придумаем.
– Как? – Она подняла голову с видом человека, утратившего надежду.
Он смотрел на нее и понимал, что она любит его, но еще он понимал, что после всего, что ей пришлось перенести, ее воля слишком хрупка, чтобы выдержать волну публичного взрыва брака.
Проклятие.
– Я обязательно найду способ.
– Мне, должно быть, недопустимо касаться тебя, хотеть тебя, любить тебя, когда я… принадлежу ему.
– Ты не принадлежишь ему, – покачал он головой. – Какие бы права ни имел он, как муж, я уверен, он потерял их в тот миг, когда в первый раз обидел тебя.
– Возможно, это так и есть, потому что любить тебя, Дариус, не кажется грехом, не кажется недопустимым.
– Тогда пусть так и будет. Давайте, леди Нидертон, просто радоваться отпущенному нам счастью, пока судьба это позволяет. И к чертям весь мир!
Изабель разинула рот, удивляясь его грубым выражениям, и очаровательно покраснела.
– Дариус, называй меня по-прежнему Еленой. Мне нравится, когда ты называешь меня Еленой, потому что я могу представлять себя другой, более храброй…
– Моя Елена. – Улыбнувшись, он поднял ее на руки и понес вверх по лестнице.
Теперь это была по-настоящему шахматная игра.
И именно Дариусу предстояло решить, как выиграть сражение и спасти свою Белую Королеву.
Глава 17
Торн оставил ее в постели и, в предрассветный час бродя по дому, бился над неразрешимой проблемой. Луна была еще достаточно полной, чтобы освещать комнаты и позволять ходить по коридорам. Как можно расторгнуть брак, не устроив скандала? Как разорвать узы, которые законно связывают ее и Нидертона, без того, чтобы при этом не причинить вред Изабель?
Дариус старался рассмотреть все, даже обдумывал, какой могла бы быть реакция Нидертона. Мужчина давал понять, что жена бросила его, а потом сопровождал это жалобами на ее характер и здоровье. Он поставил себя в положение обманутого мужа. Так что, где бы ни объявилась Изабель, ее либо отправят обратно к нему за аморальное поведение, либо признают психически неуравновешенной и дадут ему основания поместить ее в сумасшедший дом или тихо запереть где-нибудь подальше.
Часы на камине библиотеки пробили четыре, и не успело затихнуть эхо последнего удара, как к Дариусу пришло возможное решение.
Нидертон не ангел, и хотя закон защищает его, все же существуют пределы.
Он слишком хитер, и никто не догадывается о глубине его безнравственности или о том, что защитная ширма, которую Каррик и подобные ему поддерживают, может мгновенно рассыпаться. Странность не преступление. Но если граф зашел слишком далеко, никто его не защитит.
Если скандал, о котором упоминалось, не будет иметь никакого отношения к его жене, а окажется связанным только с его личными наклонностями…
Нидертон, возможно, отпустит ее, чтобы избежать дискредитации.
Если он, Дариус, побольше узнает об этом человеке и найдет какие-то реальные доказательства злодеяний, то, возможно, получит рычаг, необходимый для освобождения Изабель. Только надо держать ее в стороне от этого и от рук Нидертона, пока он не добьется успеха.
Дариус как мог быстро и тихо поднялся обратно наверх, мечтая поспать еще несколько часов рядом с Изабель, прежде чем утром расскажет ей о своей идее, но застал ее стоящей у окна спальни. Манящий призрак в белой ночной сорочке, сквозь которую в ярком лунном свете видны контуры женского тела.
– Я разбудил тебя своим топотом?
– Нет, – Изабель с улыбкой обернулась к нему, но осталась на месте, – и ты совсем не топал. Я видела сон, а когда проснулась, мне показалось, будто я что-то заметила снаружи.
– Правда? – Дариус подошел, чтобы вместе с ней взглянуть на внутренний двор между домом и конюшней, уже догадываясь, что она увидела.
Свет фонаря двигался от конюшни к дому.
– Это?..
– Ш-ш-ш! Миссис Макфедден будет раздосадована, если узнает, что мы увидели, как она возвращается в дом.
– Такой порядок, по-видимому, устраивает их обоих. – Изабель невинно подмигнула ему.
– Ты не поражена?
– Ты сказал, что они пара, но я… Почему-то мне никогда не приходило в голову, что ты говорил в прямом смысле, пока однажды ночью, когда тебя не было, я не увидела, как она пересекает двор. – Изабель прижала пальцы к щекам. – Какая я дурочка! Так вот почему ты не хотел, чтобы я упоминала о том, что ты измерял мой след в конюшне! Это так?
Он кивнул и обнял ее.
– Я стараюсь сохранять их тайну. Миссис Макфедден оскорбилась бы, если б узнала, что ее секреты… принадлежат не только ей.
– А Хеймиш? Ты… наверное, подслушал их. Но так как ты все знаешь, разве им не было бы спокойнее, если бы не приходилось прятаться и красться тайком?
Дариус тихо рассмеялся и убрал с ее лица прядь волос.
– Хеймиш знает о моей осведомленности, но я делаю все, чтобы не нарушить иллюзию своего неведения. Вероятно, необходимость скрывать свою связь придает остроту их отношениям.
– Какие еще тайны мне неизвестны? – спросила Изабель, шутливо оттолкнув его руку.
– Их немного. Думаю, излишне говорить, что миссис Макфедден ни разу не приходила, когда тебе снились страшные сны. Я надеялся, ты не заметишь, что по ночам моей дорогой экономки нет рядом.
В лунном свете Изабель была неотразима, и Дариус, подойдя ближе, вдохнул аромат ее кожи и слабый мускусный запах возбуждения от его близости.
– Пойдем в постель, Изабель.
В первый раз он всерьез назвал ее настоящим именем, и значение этого поразило их обоих.
Она повернулась в его объятиях, и ее глаза наполнились слезами, сиявшими как бриллианты.
– Дариус…
Он подвел ее к кровати и, сев на край, поставил перед собой. Они не обменялись ни единым словом, но у него в глазах она прочитала неистовую потребность и начала выполнять его невысказанное желание.
Сделав маленький шаг назад, она распустила завязки у шеи и, спустив с плеч ночную сорочку, дала ей соскользнуть к ногам. Долгое мгновение он просто смотрел на женщину, которая полностью изменила его существование. Обнаженная, она стояла перед ним, как живая статуя, и Дариус с трудом подавил желание встать перед ней на колени.
Это была его Галатея.
Хотя он не предъявлял никаких претензий на ее создание. Вряд ли он что-то привнес в красоту Изабель – возможно, только фанатизм истинного поклонника у ног богини.
– Господи, я хочу зарисовать тебя!
– Дариус! – со смехом возразила она. – Я не Конго.
– Возможно, и так, но я твердо намерен исследовать эту территорию и объявить ее своей.
Он взял ее за руку и, притянув к кровати, раскинул ей руки и ноги и расправил волосы так, чтобы видеть всю «территорию», которой намеревался завладеть.
– Дариус, прошу тебя, – шепнула она.
Он еще пару секунд любовался раскрытой перед ним женщиной – зрелой, возбужденной и прекрасной. Нежные лепестки ее женского цветка раскрылись для него, маленькие груди поднялись и затвердели, и все в ней манило, как призыв сирены. Перед ним возлежала его застенчивая богиня, смущавшаяся его благоговейного трепета и своим взглядом молившая доказать это поклонение его телом.
Быстро сбросив одежду, он стал на колени у ее ног и с озорной улыбкой принялся осуществлять свою стратегию. Склонившись к ее лодыжкам, он целенаправленно двинулся вверх к призу, которого добивался, – к нежной плоти у нее между ногами.
Не раздумывая, он приблизил к ней рот и сознательно выдохнул в нее, стремясь исторгнуть у Изабель крик желания, а потом прижался губами и ощутил ее солоновато-сладкий вкус. Эта восхитительная забава вызвала у него желание растянуть игру. Кончиком языка он провел по ее складкам, обвел и погладил ее набухшую шишечку, заставив Изабель позабыть обо всех страхах.
Этот поцелуй, такой интимный и страстный, потряс его до глубины души и заставил пожалеть, что он на самом деле не в силах послать к дьяволу весь мир. А когда она начала дрожать и извиваться под ним, он решил, что добрался до самого центра ее существа.
Его язык стал двигаться быстрее, а она, вцепившись пальцами ему в волосы, удерживала его голову и прерывисто вздыхала при каждом прикосновении его рта к нежной коже.
Изабель откинула голову, и Дариус понял, что она перестает контролировать себя.
Продолжая поглаживать языком упругий выступ, он бесстыдно засунул в нее палец и надавливал вверх, сталкивая ее с обрыва.
Ее вкус был таким опьяняющим, что Дариусу до потери сознания хотелось смаковать каждую каплю ее оргазма, а ее стоны лишали его способности мыслить. Выпрямившись, чтобы восстановить дыхание, он застыл при виде того, что сотворили его прикосновения.
В лунном свете она превратилась в какое-то волшебное создание с глазами, потемневшими от приближавшегося оргазма, и Дариус понял, что отдаст душу за то, чтобы присоединиться к ней.
Не раздумывая, он устроился у нее между бедрами и, одним толчком пронзив ее, погрузил свой нетерпеливый член в теплый колодец ее тела. Желая почувствовать ее вокруг себя и разделить с ней восторг, Дариус вжимался в ее тело, неистово стремясь к экстазу, подчинившему их обоих своему волшебству.
Водоворот прикосновения, вкуса, запаха и зрелища затягивал его все глубже и глубже, пока Изабель, обхватив его ногами, не уселась ему на колени, пока между ними не осталось ничего и ни один из них не мог пошевелиться, не вызвав волну экстаза в другом.
Прижимаясь к твердой горячей стене его груди, Изабель наслаждалась ощущением того, какими тяжелыми и налитыми сделались ее груди, а завитки темных волос на груди Дариуса только добавили сладостного удовольствия от трения тела о тело; ее соски уперлись в него, и она почувствовала, как внутри ее он, подстрекаемый ее прикосновениями, растет и становится еще тверже.
Наконец он кончил обжигающе горячими выплесками внутри ее, и Изабель чуть не рассмеялась от чувства необыкновенного счастья.
Выкрикнув ее имя, Дариус безвозвратно лишился части себя, отдав сердце и душу этой женщине, которую он не имел права назвать своей, – и решил, что ни один мужчина никогда не любил женщину сильнее.
– Где твое обручальное кольцо? – спросил Дариус.
– Я похоронила его. – Изабель откинула ему с глаз волосы. – Я больше не могла его носить, когда осознала свои чувства к тебе. – Мгновение она пристально всматривалась в него. – Дариус, скажи мне, о чем ты думаешь?
– О двух вещах, – вздохнул он. – Во-первых, что я могу никогда не привыкнуть называть тебя «Изабель» и настаиваю на использовании имени «Елена» для выражения нежности.
– Это правильно, – согласилась она и поцеловала его в щеку. – А во-вторых?
– Я думаю о том, что сказал тебе про королеву на доске.
– И?
– Мне хотелось бы, чтобы жизнь была такой же простой. Чтобы она состояла из черных и белых квадратов… и чтобы дорогу вперед можно было проложить несколькими точными ходами.
– Прошу тебя. – У нее дрогнул голос, и Дариус инстинктивно повернулся, чтобы обнять ее.
– Изабель, я сделаю все ради тебя.
– Не отступай, Дариус. Пожалуйста… не бросай меня.
– Об этом не может быть и речи.
– Он погубит тебя, – покачала она головой. – Я не хочу потерять тебя, но не знаю, смогу ли встретиться лицом…
– Вспомни шахматы, – перебил он ее, произнеся эти слова как заклинание.
– Что?
– Игра не окончена, пока король не побежден. Изабель, я не сетую, что не могу выиграть. Я просто выражаю сожаление, что выиграть будет нелегко. Но послушай меня. – Потянувшись, Дариус убрал ей со щеки светлый локон. – Нидертон нам не соперник. Мы найдем способ получить преимущество и освободить тебя.
– Значит, ты уже что-то придумал, да?
– Да. Непристойные тексты явились ключом к его… обращению с тобой. Подозреваю, что у него в характере не один вывих, и если я найду доказательства, никак не связанные с его браком, то думаю – хотя это не самая благородная идея, – что сумею уговорить его на развод в обмен на возможность избежать вполне определенного, касающегося лично его скандала.
– Развод? Это… возможно?
Дариус подумал о странном впечатлении, которое уже произвели на него вкусы ее мужа, и внезапно образ Гарольда Пьюза, стоявшего позади мужчины, прочно засел у него в голове.
– Будет видно… но не раньше, чем я всерьез займусь поисками. – Он сел, пораженный мыслью, что последний человек, с которым ему хотелось бы поговорить, на самом деле станет первым.
– В чем дело?
– Утром мне придется снова наведаться в город, но ненадолго.
– Так скоро?
Дариус нежно привлек ее к себе и крепко обнял, получив возможность впитывать приятное тепло и вдыхать запах ее кожи.
– Еще один вопрос для полноты информации, и затем у меня будет все, чтобы загнать Нидертона в угол, когда он меньше всего этого ожидает.
– Дариус! Нет! – запротестовала Изабель, но Дариус целовал ее, пока не осталось никаких разговоров, никаких планов и, что самое важное, ни единой мысли о Ричарде Нидертоне ни у одного из них.
Глава 18
– Как именно вы познакомились с Нидертоном? – спросил Дариус, вломившись в личные апартаменты Гарольда Пьюза, находившиеся недалеко от университета. Он не стал тратить время на любезности, решив, что если когда-нибудь нужно воспользоваться уроками, которые вдалбливал в него Радерфорд, то, вероятно, именно сейчас.