– Гонория, – осторожно начал он, – как друг Дэниела…
– Не надо.
Вот так. Не надо. И более ничего. Он на секунду задумался.
– Почему ты упорно отказываешься от помощи?
– А ты?
Он категорически не понял вопроса.
– Ты согласился бы принять помощь? – пояснила она.
– Смотря от кого.
– От меня, – объявила она, с чрезвычайно самодовольным видом скрестив руки на груди, хотя Маркус не видел для этого никаких оснований. – Представь себе, что мы поменялись ролями.
– Если бы дело касалось вопроса, в котором ты более компетентна, я с радостью принял бы твою помощь.
Он тоже скрестил руки на груди с чувством законной гордости. Превосходная вышла фраза – миролюбивая, благожелательная и абсолютно ни к чему не обязывающая.
Маркус ждал ответа, но Гонория, немного поразмыслив, слегка покачала головой:
– Мне пора возвращаться.
– Твое отсутствие вызовет беспокойство?
– Уже должно было вызвать, – пробормотала она.
– Ах да, вывихнутая лодыжка, – вспомнил он и понимающе кивнул.
Она сердито посмотрела на него и решительно зашагала прочь. Не в ту сторону.
– Гонория!
Она оглянулась.
Изо всех сил стараясь не улыбаться, он указал ей верное направление:
– Брикстен там.
– Благодарю.
Она вскинула подбородок, резко развернулась, оступилась и, вскрикнув, попыталась восстановить равновесие. Разумеется, Маркус, не задумываясь, поступил так, как на его месте поступил бы любой джентльмен, – он устремился к ней, чтобы поддержать.
И тотчас угодил ногой в проклятую кротовую нору.
Следующий возглас принадлежал ему самому и, как это ни прискорбно, заключал в себе несколько слов совершенно определенного свойства.
А через секунду они оба рухнули на сырую землю. Гонория упала на спину, а Маркус – на Гонорию.
Не хватало еще раздавить ее! Он моментально приподнялся на локтях и посмотрел, все ли с ней в порядке. Чтобы задать ей этот вопрос, ему требовалось перевести дыхание. Между тем она тоже пыталась отдышаться. И, увидев перед собой приоткрытые губы и широко распахнутые глаза, Маркус поступил так, как на его месте поступил бы любой мужчина, – он наклонился, чтобы поцеловать ее.
Глава 5
Только что Гонория вполне уверенно держалась на ногах… Ну ладно, пусть не вполне уверенно, однако все-таки держалась. Да, действительно, она ужасно хотела скорее покинуть общество Маркуса и в спешке поскользнулась на влажной земле.
Но ей уже почти удалось восстановить равновесие, и все было бы хорошо, если бы на нее в буквальном смысле слова не налетел Маркус. Она и глазом не успела моргнуть, как получила удар плечом в живот, ахнула и упала навзничь. Вместе с рухнувшим прямо на нее Маркусом.
Кажется, именно тогда Гонория как-то вдруг совершенно перестала соображать.
У нее не было опыта столь тесного соприкосновения с мужским телом. Да и откуда бы ему взяться, скажите на милость? Возможно, иногда, танцуя вальс, она случайно оказывалась чуть ближе к партнеру, чем следовало. Однако это не шло ни в какое сравнение с тем, что происходило в данный момент. Маркус давил на нее всей своей тяжестью, и в таком положении вещей было нечто вполне примитивное, но, как ни странно, почти приятное.
Она попыталась заговорить, но не смогла произнести ни звука, завороженно глядя на Маркуса. Скорее даже не глядя, а разглядывая, словно видела его впервые в жизни. Оказывается, у него превосходно очерченный рот. И чудесные глаза – темно-карие, удивительно глубокие, с янтарными бликами, становившимися все более заметными по мере того, как он наклонялся все ниже…
Ниже?
Силы небесные! Уж не собирается ли он поцеловать ее? Маркус?
Затаив дыхание, она приоткрыла губы и замерла в напряженном ожидании, не думая ни о чем, кроме…
«Кроме» оказалось совершенно излишним. Поцелуи определенно не входили в намерения Маркуса. Огласив лесную тишину бранными выражениями, каких Гонория не слышала со дня отъезда Дэниела, он вскочил, сделал шаг назад и…
– О черт!…
Сумбурные телодвижения сопроводились новым залпом сквернословия, но у Гонории хватило здравого смысла не воспринимать проклятия как личное оскорбление, тем более что за ними последовал глухой стук. Она испуганно ахнула, приподнялась на локтях и посмотрела на Маркуса. Он лежал на земле и, судя по выражению его лица, на сей раз действительно получил серьезные повреждения.
– Ты в порядке? – взволнованно спросила она, понимая, что порядка и в помине нет.
– Нора, – прорычал он, стиснув зубы от боли, и, хотя все и так было яснее ясного, уточнил: – Опять.
– Прости. – Гонория торопливо поднялась на ноги и виновато добавила: – Мне очень-очень жаль.
Он молчал.
– Поверь, я никак не предполагала…
Ей не хотелось продолжать. Оправданиями делу не поможешь, к тому же Маркуса явно раздражал ее жалкий лепет.
Нервно сглотнув, она сделала крошечный шажок в его сторону. Он по-прежнему лежал на земле в какой-то промежуточной позе – не на спине, но и не на боку. Его бриджи и сапоги были заляпаны грязью. И сюртук тоже.
Гонория поежилась. Маркусу это не понравится. Он не отличался чрезмерным щегольством, однако сюртук был отменного качества.
– Маркус? – робко окликнула она.
Его брови грозно сдвинулись, и она благоразумно отказалась от мысли сообщить Маркусу, что у него в волосах сухие листья.
Он немного подвинулся, медленно переместился на спину и закрыл глаза.
Она беззвучно пошевелила губами, но решила повременить с разговорами. Он глубоко вздохнул. Раз, другой, третий… А когда открыл глаза, выглядел уже более умиротворенным.
Слава тебе, Господи.
Гонория слегка подалась вперед. Очевидно, приближаться к нему пока не стоило, но, вероятно, у него хватит терпения выдержать звук ее голоса.
– Можно помочь тебе подняться?
– Подожди минуту.
Он успешно переместился из лежачего положения в сидячее, обеими руками приподнял поврежденную ногу и вытащил ее из кротовой норы.
Каковая – по наблюдениям Гонории – заметно увеличилась в размерах от столь интенсивного использования.
Маркус осторожно подвигал ступней. Сначала вперед и назад, затем из стороны в сторону. Кажется, именно второе движение причиняло ему особенно сильную боль.
– Как ты думаешь, это перелом? – спросила Гонория.
– Нет.
– Вывих?
Видимо, глухое ворчание следовало воспринимать как знак согласия.
– Ты не думаешь…
Маркус пронзил ее таким свирепым взором, что она молниеносно захлопнула рот. Однако после пятнадцати секунд молчаливого сострадания не выдержала:
– Маркус?
Он сидел к ней спиной, когда она обратилась к нему, и не обернулся, услышав свое имя. Хотя ногой шевелить перестал.
– Ты не думаешь, что тебе лучше снять сапог?
Ответа не последовало.
– Вдруг лодыжка распухнет.
– Мне самому известно. – Он испустил тяжкий вздох и чуть сдержаннее продолжил: – Что она может распухнуть. Я всего-навсего задумался.
Она кивнула, хотя он по-прежнему демонстрировал ей только затылок.
– Да, конечно. Просто дай мне знать, когда…
Маркус снова перестал шевелиться. Она торопливо отступила на шаг:
– Ничего, не обращай внимания.
Он наклонился и принялся через сапог ощупывать лодыжку, очевидно, оценивая размеры припухлости. Гонория стремительно описала дугу и остановилась перед ним. Она надеялась по выражению его лица определить, как он себя чувствует, но это оказалось весьма затруднительно. Помилуйте, что можно прочесть на лице человека, пребывающего в полнейшем неистовстве?
Все-таки мужчины иногда ведут себя абсолютно неадекватно. Хорошо, допустим, он получил вывих по ее вине и теперь вправе немного рассердиться. Ну и что с того? Ясно как божий день – ему не под силу самостоятельно встать и уж тем более добраться до Фензмора. По логике вещей, он должен воспользоваться предложенной помощью. И чем скорее, тем лучше. Но нет, он будет рычать и огрызаться, словно раненый тигр. Только бы его не заподозрили в слабости.
– Хмм. – Гонория откашлялась. – Не хочется лишний раз тебя беспокоить, но хорошо бы определиться… Я могу тебе чем-нибудь помочь, или мне лучше просто стоять, не издавая ни звука?
Выдержав томительно долгую паузу, он наконец решился:
– Пожалуйста, помоги мне снять сапог.
– Ну конечно! – Она с готовностью устремилась к нему. – Сейчас, давай-ка, э…
В детстве она иногда помогала отцу разуться. Однако, во-первых, с тех пор прошло много лет, а во-вторых, отец – это совсем не то же самое, что мужчина, который лежал на ней всего две минуты тому назад.
Гонория чувствовала, как горят ее щеки. Господи, и откуда только берутся подобные мысли? Произошел несчастный случай. И не с мужчиной, а с Маркусом. Главное – не забывать о том, что перед ней Маркус. Обыкновенный Маркус.
Усевшись напротив, она взялась одной рукой за голенище сапога, а другой – за каблук.
– Ты готов?
Маркус мрачно кивнул.
Однако стоило ей потянуть сапог на себя, Маркус так отчаянно вскрикнул, что она буквально выронила его ногу.
– Тебе плохо?
Она едва узнавала собственный голос, совершенно переменившийся от волнения.
– Попробуй еще, – хрипло произнес Маркус.
– Ты уверен? Ведь…
– Действуй, – распорядился он.
– Хорошо. Стиснув зубы, она снова взялась за сапог. На сей раз Маркус не кричал. Зато он хрипел, как агонизирующее животное. Гонория категорически не могла этого вынести и оставила свои бесплодные попытки.
– Думаю, ничего не получится. Во всяком случае, у меня.
– Попробуй снова, – сказал он. – Эти сапоги всегда тяжело снимались.
– Всегда? До такой степени?
Уму непостижимо. А еще говорят, что женские наряды отличаются непрактичностью.
– Гонория!
– Ладно, – согласилась она, однако ее старания вновь не увенчались успехом. – Прости. По-моему, тебе нужно добраться до дома и там разрезать голенище.
Маркус явно огорчился, и ей захотелось утешить его.
– Наверное, не стоит переживать из-за сапога.
– Не в этом дело, – проворчал он. – Он чертовски больно давит.
– О, – смутилась она. – Извини.
Он протяжно вздохнул:
– Похоже, я не смогу встать без твоей помощи. Она кивнула и для начала встала сама.
– Так, теперь дай руку.
Она потянула его вверх, но он только слегка приподнялся, а потом снова сел и выпустил ее руку.
Гонория посмотрела на свою опустевшую ладонь – одинокую и неприкаянную.
– Тебе придется подхватить меня под мышки.
Всего несколько минут назад такая перспектива, вероятно, ошеломила бы Гонорию, но после эпопеи с сапогом задумываться о приличиях было несколько поздновато.
А раз так, значит, ей оставалось только снова кивнуть, наклониться и покрепче обхватить его руками.
– Ну, приступим, – сказала она и, тихонько крякнув от натуги, попыталась оторвать Маркуса от земли.
До чего же странно таким образом поддерживать его. Странно и ужасно неловко. Однако какая ирония судьбы! Кто бы мог подумать, что им с Маркусом придется столь тесно общаться друг с другом. Не угоди он в «кротовую нору», не было бы малопристойного совместного падения.
И уж конечно, не угоди он в нее вторично, они не оказались бы в теперешней причудливой позиции.
Между тем дело, кажется, сдвинулось с мертвой точки. Рывок, еще рывок, приглушенное проклятие Маркуса – и вот он благополучно стоит на ногах.
Гонория отстранилась, восстанавливая надлежащую дистанцию, но все же положила его руку себе на плечо, чтобы ему было на что опереться.
– Ты можешь ступить на поврежденную ногу?
– Не знаю, – ответил он и, сделав пробный шаг, скривился от боли.
– Маркус?
– Я в порядке.
При этом выглядел он просто ужасно.
– Ты уверен? – усомнилась она. – По-моему, ты…
– Говорю тебе, я в полном поря… Ох!
Он покачнулся и стиснул ее плечо, чтобы не упасть. Терпеливо давая ему время прийти в себя, она для подстраховки протянула руку, а когда он крепко сжал ее кисть, вновь подивилась тому, какая у него замечательная ладонь. Большая, теплая и, если можно так выразиться, надежная.
– Очевидно, мне все-таки понадобится поддержка, – с явной неохотой признал он.
– Да, конечно. Сейчас… я…
Гонория подошла чуть ближе, затем опять отступила и остановилась в нерешительности.
– Встань сбоку, – сказал он. – Мне придется опереться на тебя.
Она кивнула, и он положил руку ей на плечи. Служить ему опорой было тяжело. И одновременно приятно.
– Ну вот. – Она обхватила его за талию. – Где у нас Фензмор?
Он качнул головой:
– Там.
Гонория развернула его и себя в указанную сторону, после чего уточнила:
– Хотя, думаю, правильнее было бы спросить далеко ли до Фензмора.
– Три мили.
– Три… – Ей потребовалась небольшая пауза, чтобы убавить громкость и перейти с визга на что-нибудь более удобоваримое. – Прости, я не ослышалась? Три мили?
– Около того.
Он сошел с ума?
– Маркус, три мили – это слишком много. Нам нужно идти к Ройлам.
– Ни за что, – заявил он с убийственной серьезностью. – Я не намерен являться к ним в таком состоянии.
В глубине души Гонория была с ним согласна. Увидев у своего порога беспомощного неженатого графа, миссис Ройл возблагодарит небеса за столь ценный дар и не выпустит его из рук. Он и глазом не успеет моргнуть. Ему живо обеспечат постельный режим. И приставят Сесили Ройл в качестве сиделки.
– К тому же я не собираюсь опираться на тебя всю дорогу, – добавил он. – Нога сейчас окрепнет.
Она посмотрела на него:
– Полнейшая чепуха.
– Просто помоги мне добраться до дома, хорошо?
В его голосе слышалась усталость. А может быть, раздражение. Или и то и другое вместе.
– Я постараюсь.
Зачем спорить? Пройдет от силы пять минут, и он признает свое поражение.
Проковыляв несколько ярдов, Маркус заметил:
– Нормальные кротовые норы гораздо меньше.
– Знаю, но мне нужно было просунуть в нее ступню.
Подпрыгивая на здоровой ноге, он продвинулся еще на пару шагов.
– Чем это должно было кончиться?
Гонория вздохнула. Какой смысл притворяться, когда все представления о приличиях уже нарушены?
– Понятия не имею, – уныло ответила она. – Наверное, я ждала, что появится прекрасный принц и позаботится обо мне. Например, поможет дойти до дома, так, как сейчас я помогаю тебе.
Он искоса взглянул на нее:
– А зовут прекрасного принца…
Нет, он определенно сошел с ума, если полагает, что она назовет ему имя.
– Гонория… – с нажимом произнес Маркус.
– Его имя тебя совершенно не касается.
Он рассмеялся:
– По-твоему, мне нельзя доверить столь важные сведения?
– Я просто не желаю…
– Гонория, я пострадал по твоей вине.
Запрещенный прием. Зато действенный.
– Ладно, – сдалась она. – Если ты настаиваешь, пожалуйста. Это Грегори Бриджертон.
Маркус остановился и удивленно посмотрел на нее:
– Грег…
– Самый младший, – перебила она. – Я имею в виду, самый младший из сыновей. Тот, который не женат.
– Я понял, о ком ты говоришь.
– Прекрасно. Чем он плох?
Она склонила голову набок и выжидательно посмотрела на него.
Он ненадолго задумался.
– Ничем.
– Ты… Подожди минуточку, – растерялась она. – Ничем?
Ничем?
Он покачал головой и попытался сменить положение. Здоровая нога начала уставать.
– Во всяком случае, пока мне ничего не приходит на ум.
В самом деле, Грегори Бриджертон был далеко не худшим из возможных кандидатов в мужья.
– Неужели? – недоверчиво поинтересовалась она. – Ты не находишь в нем ничего плохого?
Маркус изобразил напряженную работу мысли. Очевидно, в этой истории ему отведена роль злодея. Или по крайней мере старого брюзги. Придется соответствовать.
– По-моему, вышеупомянутый джентльмен слишком молод, – сообщил он и указал на упавшее дерево, находившееся примерно в пяти ярдах от них. – Пойдем туда, хорошо? Мне нужно посидеть.