Они кое-как дохромали до цели. Гонория осторожно выскользнула из-под руки Маркуса, посадила его на бревно и только потом сказала:
– Он вовсе не так уж молод.
Маркус опустил глаза. Надо же, с виду нога как нога, а болит так, словно ее заковали в кандалы и вместе с ними запихнули в сапог.
– Но он еще учится в университете.
– Он старше меня, – упорствовала она.
Маркус взглянул на нее:
– Мистер Бриджертон в последнее время не пинал собак?
– Насколько мне известно, нет.
– Ну, так и быть. – Он в несвойственной ему экспрессивной манере махнул рукой. – Даю тебе свое благословение.
Она прищурилась:
– Разве я обязана получить твое благословение?
Боже, как с ней трудно!
– Не обязана. Однако оно никак не повредит тебе, правда?
– Да, – задумчиво произнесла она, – но…
Ему пришлось поторопить ее:
– Но что?
– Я не знаю, – отчеканила она, глядя ему в глаза.
Он подавил улыбку.
– Почему ты относишься ко мне с таким подозрением?
– О, я не знаю, – повторила она, на сей раз саркастически. – Вероятно, потому что ты весь прошлый сезон наблюдал за мной.
– Ничего подобного. Она фыркнула.
– Нет, наблюдал.
– Возможно, я пару раз посмотрел на твоих кавалеров… – Черт возьми, не надо было этого говорить. – Но на том дело и кончилось.
– Значит, ты все-таки следил за мной, – победоносно заявила она.
– Разумеется, нет, – солгал он. – Но не мог же я упустить тебя.
Она вытаращила глаза:
– Что ты имеешь в виду?
Будь оно все проклято! Чем дальше, тем хуже.
– Ровным счетом ничего. Ты была в Лондоне. Я был в Лондоне.
Не дождавшись реакции, он добавил:
– Мало ли дам, на которых я смотрел? Просто, кроме тебя, я никого не знаю.
Она застыла в полной неподвижности, вперив в него пристальный немигающий взгляд. Этот взгляд не предвещал ничего хорошего. Он свидетельствовал о том, что она слишком напряженно думает. Или слишком много видит. Маркус терпеть не мог, когда она вот так смотрела на него. Даже в детстве обычно веселая и озорная Гонория порой замирала, подняв на него свои необыкновенные лавандовые глаза, и он понимал то, чего не понимали ее родные, – она обладала способностью заглядывать в души людей.
По крайней мере иногда.
По крайней мере в его душу.
Он попытался отогнать от себя воспоминания. Ему не хотелось думать о ее родных, о тех временах, когда он сидел с ними за одним столом и был частью их мира. И о ней самой ему тоже не хотелось думать. Не хотелось смотреть в ее лицо и глаза. Как раз сейчас на всех лугах и полянах распускались дикие гиацинты. Каждый год в это время он вспоминал о ней, рассматривая даже не сами лепестки, а их лиловатое основание, в точности совпадавшее по цвету с глазами Гонории.
У него защемило в груди, стало трудно дышать. Он действительно не хотел обо всем этом думать.
Господи, почему она молчит? Именно теперь, когда ее болтовня пришлась бы как нельзя более кстати.
И тут раздался ее тихий голос:
– Я могла бы представить тебя.
– Что? – не понял Маркус.
– Я могла бы представить тебя, – повторила она, – нескольким юным леди. Ты же сказал, что никого не знаешь.
Боже милостивый, мало ему хлопот с лондонскими дамами! Разумеется, он был представлен каждой из них. Но разве «быть представленным» и «знать» это одно и то же?
– Я буду счастлива познакомить тебя с ними, – доброжелательно сказала она.
Доброжелательно? Или с жалостью?
– Не стоит, – резко ответил он.
– Нет, конечно, у тебя достаточно знакомых…
– Мне просто не нравится…
– Ты находишь нас глупыми…
– Я не люблю пустые разговоры…
– Даже мне наскучили бы…
– Дело в том, – объявил он, желая покончить с этим беспорядочным диалогом, – что я ненавижу Лондон.
Он произнес это куда громче, чем собирался, и почувствовал себя глупцом. Глупцом, которому в скором времени придется разрезать свои лучшие сапоги.
– Ничего не выйдет, – сказал он.
Она явно озадачилась.
– Так мы никогда не доберемся до Фензмора. – Он видел, как ей хотелось сказать «я тебя предупреждала», и поспешил добавить: – Тебе нужно вернуться в Брикстен. Он гораздо ближе, и ты знаешь дорогу. – Маркус вспомнил, с кем разговаривает. – Ты ведь знаешь дорогу?
Надо отдать ей должное, она не обиделась.
– Мне нужно идти по тропинке до маленького пруда, потом подняться на холм, а там уже совсем близко.
Он кивнул:
– Пусть за мной приедут. Только не из Брикстена. Напиши в Фензмор. Адресуй записку Джимми.
– Джимми?
– Это мой старший конюх. Просто сообщи ему, что я на брикстенской тропинке в трех милях от дома. Он поймет, что надо делать.
– А с тобой тут ничего не случится?
– Ну разве что дождем смоет, – пошутил он.
Они оба посмотрели вверх. Небо заволокло угрожающими свинцовыми тучами.
– Черт возьми, – пробормотал он.
– Я побегу, – сказала она.
– Ни в коем случае. – Не дай Бог, она угодит в настоящую кротовую нору. И что тогда? – Ты можешь поскользнуться и упасть.
Она сделала несколько шагов и остановилась.
– Ты дашь мне знать, что благополучно добрался до дома?
– Конечно.
Он не мог припомнить, когда в последний раз извещал кого-то о своем благополучии. Но ему было приятно услышать ее просьбу.
Гонория скоро скрылась за деревьями, ее шаги затихли, и Маркус погрузился в размышления.
Долго ли ему придется ждать? Допустим, она не заблудится и дойдет до Брикстена. Это чуть больше мили. Потом ей надо написать письмо и послать кого-нибудь в Фензмор. Затем Джимми оседлает двух лошадей и отправится в путь, хотя лесная тропинка куда больше приспособлена для пеших прогулок, чем для верховой езды.
Итак, в общей сложности получается… Час? Нет, пожалуй, полтора. Если не два.
Маркус соскользнул на землю, чтобы иметь возможность прислониться спиной к бревну. Боже, до чего же все это утомительно. Он понимал, что боль в лодыжке не даст ему уснуть, но все же закрыл глаза.
И тотчас почувствовал, как на его лицо упала первая дождевая капля.
Глава 6
Гонория вся вымокла, пока добралась до Брикстена. Дождь зарядил минут через пять после того, как она оставила Маркуса на стволе упавшего дерева. На первых порах небеса ограничивались увесистыми редкими каплями – ничего хорошего, но терпимо.
Однако стоило ей выйти из леса на луг, как дождь превратился в ливень, и она в считанные секунды промокла до нитки.
А Маркус? Страшно подумать, что ему придется провести в лесу еще по крайней мере час. Она попыталась представить себе то место, где они расстались. Смогут ли кроны деревьев укрыть Маркуса от дождя? Вряд ли, ведь сейчас ранняя весна и листья только-только начинают пробиваться из почек.
Боковой вход в Брикстен как назло оказался запертым, но когда Гонория обогнула дом и подбежала к парадному подъезду, ей не пришлось стучаться. Двери распахнулись, и она буквально ввалилась в холл.
– Гонория! – воскликнула Сара, помогая ей удержаться на ногах. – Я увидела тебя в окно. Где ты была? Я чуть с ума не сошла от беспокойства. Мы уже собирались снарядить на поиски слуг. Ты сказала, что идешь собирать цветы, и пропала.
– Поговорим позже, – едва дыша, вымолвила Гонория и опустила глаза.
У ее ног образовались лужи, а один своевольный ручеек вырвался из круга и свободно потек по полу к стене.
– Тебе нужно переодеться в сухое, – сказала Сара, взяв Гонорию за руки. – Ты вся продрогла.
– Сара, хватит. – Гонория высвободила руки и стиснула плечо кузины. – Прошу тебя! Мне нужна бумага. Я должна написать письмо.
Сара посмотрела на нее в немом изумлении.
– Немедленно. Я обязана…
– Леди Гонория! – В холл торопливо вошла миссис Ройл. – Вы заставили нас поволноваться! Где вы пропадали?
– Я искала цветы, – солгала Гонория. – А сейчас мне нужно написать письмо. Пожалуйста!
Миссис Ройл потрогала ее лоб:
– Кажется, жара нет.
– У нее озноб, – сказала Сара, обращаясь к миссис Ройл. – Она, должно быть, заблудилась. Ей ничего не стоит перепутать направление.
– Да-да. – Гонория готова была согласиться с любым оскорблением, лишь бы поскорее покончить с разговорами. – Прошу вас, выслушайте меня. Дело не терпит отлагательства. Лорд Чаттерис в бедственном положении, я обещала ему…
– Что? – возопила миссис Ройл. – О чем вы говорите?
Гонория вкратце изложила состряпанную по дороге историю. Она отправилась за цветами и сбилась с пути. Лорд Чаттерис прогуливался по лесу. Они случайно встретились. Он объяснил ей, что тропинка петляет вдоль границы между имениями. Потом он вывихнул лодыжку.
В сущности, так оно и было. Почти так.
– Его нужно доставить сюда, – заявила миссис Ройл. – Я немедленно распоряжусь об этом.
– Нет, – возразила Гонория, все еще слегка задыхаясь. – Лорд Чаттерис желает отправиться к себе домой. Он дал мне четкие указания. Я должна послать записку его старшему конюху.
– Нет, – в свою очередь, не согласилась миссис Ройл. – Его следует привезти к нам.
– Миссис Ройл, пожалуйста. Пока мы спорим, он в одиночестве мокнет под дождем.
Преодолев секундное колебание, миссис Ройл нехотя произнесла:
– Идите за мной.
Она направилась к нише, достала из секретера бумагу, перо, чернила и отошла в сторону. Гонория села и взяла перо, однако окоченевшие пальцы отказывались повиноваться ей. А вода, стекавшая с волос, грозила промочить бумагу.
Сара выступила вперед:
– Позволь, я помогу тебе.
Гонория благодарно кивнула и принялась диктовать, старательно игнорируя миссис Ройл, которая маячила у нее за спиной и без конца вставляла ценные (по ее мнению) замечания.
Сара закончила писать и, заручившись молчаливым согласием Гонории, отдала записку миссис Ройл.
– Пожалуйста, пусть это доставят в Фензмор как можно скорее, – взмолилась Гонория.
Миссис Ройл спешно покинула холл, а Сара, вскочив со стула, взяла кузину за руку и не допускающим возражений тоном объявила:
– Тебе необходимо согреться. Ты немедленно пойдешь со мной. Я уже попросила горничную приготовить горячую ванну.
Гонория кивнула. Она выполнила поручение Маркуса и теперь могла подумать о себе.
Следующим утром солнце как ни в чем не бывало светило на безоблачном небосклоне. Гонория – укутанная в стеганые одеяла и снабженная горячей грелкой – проспала сном праведника двенадцать часов подряд. Накануне вечером приезжал гонец с письмом из Фензмора. Маркус благополучно добрался до дома и теперь, очевидно, тоже лежал в постели с горячей грелкой в ногах.
И все же Гонория тревожилась за него. Вчера она продрогла до костей, а ведь ему пришлось мокнуть под дождем куда дольше, чем ей. Вдобавок дул сильный ветер. Принимая ванну, она слышала, как шумно скрипели за окном деревья. Маркус наверняка простудился. А что, если у него не просто вывих, а перелом? Они послали за хирургом или решили обойтись собственными силами?
Кстати, кто «они»? Насколько она знала, у Маркуса не было близких родственников. Кто позаботится о нем, если он всерьез заболеет? Нельзя же полагаться только на слуг.
Нет, она не сможет жить в ладу с собой, пока не убедится в том, что у него все в порядке.
Завершив утренний туалет, Гонория спустилась к завтраку, чем вызвала всеобщее удивление. Правда, джентльмены уже вернулись в Кембридж, но юные леди сидели за столом, с аппетитом поглощая яичницу и тосты.
– Гонория! – воскликнула Сара. – Скажи на милость, зачем ты встала с постели?
– Все прекрасно, – успокоила ее Гонория. – Я даже ни разу не чихнула.
– Вчера вечером у нее были не пальцы, а настоящие сосульки, – поведала Сара, обращаясь к Сесили и Айрис. – Она не могла удержать в руках перо.
– Я согрелась в горячей ванне, замечательно выспалась и теперь совершенно здорова, – сказала Гонория. – Сегодня утром мне хотелось бы съездить в Фензмор. Лорд Чаттерис по моей вине вывихнул лодыжку, и я обязана навестить его.
– В чем заключалась твоя вина? – осведомилась Айрис.
Гонория прикусила губу. Ничего не поделаешь, придется объяснять.
– Да так, чистая случайность, – наскоро сочинила она. – Я споткнулась о корень дерева, а лорд Чаттерис хотел поддержать меня и оступился. По-моему, там была кротовая нора.
– Фу, кроты такие противные, – заявила Айрис.
– Я нахожу их довольно милыми, – сообщила Сесили.
– А мне надо найти твою матушку, – отозвалась Гонория. – И попросить, чтобы заложили экипаж. Хотя, пожалуй, я могу поехать верхом. Дождь давно кончился.
– Сначала тебе надо позавтракать, – напомнила Сара.
– Мама ни за что не отпустит тебя без сопровождения, – сказала Сесили. – Фензмор – обитель холостяка.
– Полагаю, он живет не один, – заметила Айрис. – У него наверняка множество слуг.
– Надо думать, никак не меньше сотни, – откликнулась Сесили. – Вы никогда не видели, какой там дом? Не дом, а громадный замок. Впрочем, не важно. – Она повернулась к Гонории: – Слуги слугами, но семьи у него нет. Значит, ты не можешь явиться к нему в одиночестве.
– Я возьму кого-нибудь с собой, – нетерпеливо произнесла Гонория. – Мне все равно. Главное – побыстрее выехать.
– Возьмете кого-нибудь с собой? Куда? – спросила миссис Ройл, входя в столовую.
Гонория коротко изложила свою просьбу и тотчас получила ответ.
– Разумеется, – решительно кивнула миссис Ройл, – необходимо проведать его светлость. Это наш христианский долг.
Гонория удивленно моргнула. Неужели с ней так легко и быстро согласились?
– Я поеду с вами, – добавила миссис Ройл.
Чья-то чашка со звоном опустилась на блюдце. Гонория повернулась – Сесили натянуто улыбалась, сжимая чашку с такой силой, что та грозила лопнуть.
– Мама, – вымолвила Сесили, – если поедешь ты, тогда и мне надо ехать.
Миссис Ройл задумалась.
– Если поедет Сесили, тогда мне тоже надо ехать, – выпалила Сара.
– Почему? – удивилась Сесили.
– По всей видимости, – холодно изрекла Айрис, – я единственная, кому туда ехать не надо.
– Я готова отправиться в любой компании, – вмешалась Гонория, с трудом сдерживая раздражение. – Мне просто не хотелось бы попусту терять время.
– С вами поедет Сесили, – определилась наконец миссис Ройл. – Я останусь здесь, вместе с Сарой и Айрис.
Сару явно разочаровал такой вердикт, но она не могла оспорить его. Зато Сесили вскочила из-за стола, сияя лучезарной улыбкой.
– Сесили, ступай наверх. Пусть Пегги причешет тебя, – распорядилась миссис Ройл. – Нельзя же…
– Прошу вас, – перебила Гонория. – Я предпочла бы выехать немедленно.
Даже у миссис Ройл не нашлось аргументов в пользу того, что прическа ее дочери важнее здоровья графа Чаттериса.
– Хорошо, – деловито сказала она. – Отправляйтесь сию же секунду. При одном условии: если он серьезно болен, вы должны убедить его перебраться сюда и получить достойный уход.
У Гонории на сей счет имелось собственное мнение, однако она сочла за лучшее оставить его при себе и, не говоря ни слова, устремилась к выходу. Сесили и миссис Ройл последовали ее примеру.
– И непременно доведите до его сведения, что мы не планируем покидать Брикстен в ближайшие несколько недель, – продолжила миссис Ройл.
– Разве? – изумилась Сесили.
– Да. А ты не связана никакими обязательствами и свободно можешь каждый день приезжать и проверять, как о нем заботятся… – Миссис Ройл на мгновение замялась. – Э-э, если лорд Чаттерис изъявит такое желание.
– Конечно, мама, – согласилась изрядно смущенная Сесили.
– И передайте ему мои наилучшие пожелания, – добавила миссис Ройл.
Гонория сбежала вниз по лестнице, от души надеясь, что скоро подадут экипаж.
– Скажите ему, что мы с мистером Ройлом молимся о его скорейшем выздоровлении.
– Мама, возможно, он вовсе не так уж болен, – сказала Сесили.