- Мимо проходил.
- А ты не мог бы проходить мимо где-нибудь в другом месте? – встав над лежавшем телом, он с нескрываемым раздражением смотрел на блондина.
- Между прочим, это по твоей милости я не спал больше суток, - опечалился блондин и, открыв глаза, все-таки сел на кровати.
- Есть новости?
- Есть, но тебе они точно не понравятся.
- Выкладывай, - почти рыкнул Юрий, садясь рядом с мужчиной.
- Вик и вправду был на дне рождения, примерно до полуночи, а потом слинял.
- Ты проследил?
- Не перебивай, – поморщился блондин и потер виски пальцами. От переутомления разыгралась мигрень, и это безумно мешало сосредоточиться. – Его забрал парень, и они вместе уехали с вечеринки.
- Кто такой? Знаешь его? – Юрий напрягся и даже не старался этого скрыть.
- Нет, не знаю. Обычный парень, из бедных. Большего сказать не могу. Они вместе провели ночь, а после я забрал Вика и привез домой.
- Не нравится мне это, - мужчина встал и сделав несколько кругов по комнате и продумав ситуацию, замер на месте. – Парня пока не трогать. Узнаешь о нем все. Надеюсь, адрес запомнил? – Яр кивнул, - Вику ни слова. Посмотрим, что будет дальше, возможно, это сыграет нам на руку.
- За Виком следить? – Яр уже сейчас почувствовал идущее от мужчины напряжение, и оно ему не понравилось. Что-то было в корне не так.
- Нет. Пока нет. Нельзя его спугнуть. Он сейчас все будет воспринимать в штыки. Не думаю, что это всерьез. Его сейчас притягивает темная сторона, то, что неизвестно ему, и бедность в том числе. Скорее даже не сам парень, а окружающая атмосфера, - Юрий улыбнулся, недобро так, почти кровожадно, что даже Яр вздрогнул, видя такое выражение лица у начальника впервые.
Юрий знал, на себе прочувствовал, что сейчас испытывал его сын, правда, надеялся, что у Вика будет все по-другому. Воспоминания прошлого неприятно заскребли когтями по сердцу, не причиняя боли, но доставляя болезненно-сладкий дискомфорт.
- Ты понял, что нужно сделать?
- Угу, - согласился Яр и, встав с постели, пошел прочь. Он предпочитал решать проблемы, как только они появлялись, чтобы не дать им разрастись.
А Юрий, оставшись один, с головой окунулся в воспоминания прошлого и к его великому удивлению возбудился. Это было и смешно и жутко одновременно. Прошло столько лет, а реакция осталась все той же…
Глеб
- Глеб, подавай уже, - из раздумий меня выдернул голос начальника смены.
Передав необходимый инструмент, за ним еще один, и еще, сам не заметил, как втянулся в работу. Мышцы нещадно ныли, казалось, что каждая венка вздулась и болезненно пульсирует, готовая вот-вот разорваться. И дело вовсе не в том, что полночи пришлось утихомиривать взбесившегося обдолбанного пацана, а потом остаток ночи сходить с ума, сгорая от страсти все с тем же паршивцем. Тут дело было в другом. С каждым днем, буквально с каждым приемом препарата, приходилось увеличивать дозу и сокращать срок между приемами наркоты. Не то чтобы я переживал по этому поводу, но ломка впервые застала меня на работе, и сосредоточиться было крайне сложно.
Чувствую, как подскочило давление, сердце колотится в районе горла и мешает нормально дышать, пот градом стекает со всего тела и уже пропитал собой всю футболку. Аппетита нет никакого, мысли начинают сводиться к белому пузырьку, в котором лежат необходимые, почти как воздух, таблетки.
Как дотерпел до конца смены, не понял, но это было титанически трудно, если еще учесть, что работа требует физической выносливости. До дома сам не дойду, поэтому звоню Сашке и говорю, чтобы забрал меня. Он соглашается, правда матерится, уверяя, что у него завтра экзамен и ему учить надо, но мне глубоко насрать.
- Ты отвратительно выглядишь, - за руку вздергивает меня на себя, вынуждая встать. От сидения на корточках сводит судорогой ноги, и каждый шаг дается с трудом.
Опираюсь на его плечо, морщась от собственной слабости и вынужденной помощи, лениво ковыляю к машине. Сашка что-то ворчит, все пропускаю мимо ушей, даже не задумываясь над его словами. Мысли вообще с бешеной скоростью покидают мою голову и это не пугает, нет, просто неприятно.
- И чем я тебе не угодил? – решаюсь завести беседу, чтобы хоть как-то отвлечься.
Тру запястья, разминаю руки одеревеневшими пальцами и почти молюсь, чтобы машина ехала скорее.
- Бледный, будто помирать собрался, щеки впали, небритый, дерганый весь, глаза шальные, про зрачки вообще молчу. Да ты на психа похож, ну и на труп немного.
- Не нравлюсь? – попытка улыбнуться умерла в зародыше.
- Нравишься. Но это уже перебор. Завязывал бы ты с этим дерьмом. Есть же клиники…
- Рот закрой, - рявкаю на него, не понимая, откуда берутся силы, и отворачиваюсь к окну. Еще мне его советов и нотаций не хватало.
Он сильнее сжимает руль, но все же молчит. И правильно делает, а то и уебать могу, просто так, для профилактики.
Бесит буквально все! Небо это ясное, солнышко над головой, пристальный взгляд Сашки, даже одеколон его бесит.
Сука!
Стоит только машине остановиться перед домом, вываливаюсь из салона и нетвердой походкой направляюсь к подъезду.
- Может, зайдешь? - Сашка догоняет меня уже возле второго пролета и, дернув за руку, вынуждает обратить на себя внимание.
Оглядываю его снизу вверх, мысленно сравнивая с Виком, и хмыкнув своим глупым мыслям, отрицательно качаю головой.
- В другой раз.
- Когда? – не унимается он.
- Как только, ты первый узнаешь.
Поднимаюсь выше, слыша как хлопнула его входная дверь. Какие мы нежные.
Пока искал ключи, в кармане завибрировал мобильный, и я, не глядя на экран, нажал на «принять вызов», а вообще-то сбросить хотел.
- Да? – удивляюсь, как сел голос, словно я без перерыва кричал несколько часов.
- Привет! Скучал? – знакомые язвительные нотки сменяются матами и громогласным сигналом тачки.
- Тебе не говорили, что за рулем по телефону разговаривать нельзя? – присаживаюсь на корточки, так и не найдя сил ни сбросить вызов, ни достать чертовы ключи и открыть дверь.
- Я на гарнитуре. Сука, куда прешь?!!! – орет этот монстр в ангельском обличии и снова жмет на сигнал. - Я че звоню, ты дома?
- Почти, - прикрываю глаза и откидываю голову на стену.
- Это как?
- Это значит, что я почти зашел в квартиру, - слышу недовольное сопение в трубку и не могу скрыть улыбки. – Ты, вообще, нахуя звонил?
- Соскучился. Приеду щас, - его обида неимоверно смешит, но после его слов на душе стало теплее.
Я не хочу этого, ни его тепла, ни заботы, ни его самого, но он, не слушая моих доводов, все-таки ворвался в мою жизнь.
- Через сколько?
- Часа полтора, чуть больше, по делам заскочу.
- Какие у тебя могут быть дела? – искренне удивляюсь.
- На тренировку надо. Все, некогда, - и сбросил вызов.
Какие мы деловые, однако.
С матами и уговорами самого себя, встаю на ноги, и все-таки поборов дверь, распахиваю ее настежь. Мне все еще кажется, что здесь пахнет им, его одеколоном. Скидываю ботинки, не утруждаюсь поставить их ровно, иду прямиком в ванную.
Искомый пузырек находится почти сразу. Я так и не переставил его на место, решив, что под ванной ему самое место. Конечно, могу пытаться переубедить себя, что так мне удобнее, но все дело в другом. Не хочу, чтобы пацан видел эту часть моей жизни. Мне не стыдно, я не намерен что-либо менять, уже свыкся с мыслью, что загнусь в одной из подворотен в нашем районе, просто не хочу, чтобы он знал, вот и все.
Кладу под язык сразу две таблетки. Скидываю с себя одежду и встаю под прохладные струи душа, смывая с тела усталость, пот и нервное напряжение. С трудом поборов сонливость, иду в комнату и замертво падаю на диван. Таблетки под языком уже растворились, пульс постепенно выровнялся. То болезненное чувство ломки отступает, погружаюсь в сон.
Стук в дверь доносится словно через плотную перегородку. Не то что вставать, мне даже глаза открывать лень. Когда стук перерастает в пинки ногами об мое имущество, все-таки открываю глаза и, не сдерживая себя в изощренных ругательствах, иду открывать тому счастливчику, который решил умереть в этот чудесный ясный день.
Этим кем-то оказывается мое недоразумение и проклятье одновременно.
- У тебя просто отвратительно помятый вид. Может, тебе утюг подарить? – это чудовище отталкивает меня в сторону и, не спрашивая разрешения, проходит в квартиру.
На пару минут задумывается, что-то кладет на тумбочку и все-таки разувается.
Глядя на его чуть склонившийся силуэт, слыша хриплые ругательства и видя эту соблазнительную полосочку оголенной поясницы, едва выглядывающую из-под футболки, не могу сдержать приступ не контролируемого сексуального влечения. Возможно, это последствия приема таблеток, скорее всего так и есть, но хочу его до безумия.
Закрываю дверь и сделав шаг вперед, как раз в тот момент, когда он выпрямился и стал снимать куртку, обхватываю его двумя руками за живот, вжимая спиной в себя. Он дергается от неожиданности и попытавшись вырваться, терпит поражение.
Склонив голову вниз, оголяет кусочек изящной шеи, куда я тут же впиваюсь зубами, слыша его болезненный хрип и маты.
- Придурок, вампир, пусти, нечисть.
Тут же зализываю пострадавшее местечко, покрываю шею невесомыми поцелуями, чувствуя, как он замер в моих руках.
- Мне в душ надо, я после тренировки, - попытка отстраниться провалилась сразу.
Не разворачивая его к себе, сдираю с него куртку и отбросив ее к двери, пробираюсь одной рукой к нему под футболкой, ощущая под пальцами все еще влажную кожу на животе, а другой сжимаю пах, едва сдержавшись, чтобы не сделать больнее.
- Пусти, ну? – просит он, неосознанно сильнее вжимаясь в меня, и трется своей упругой задницей о мой пах. Издевается, не иначе.
Шлепаю его по заднице, не сдерживая силу удара, и поймав его вскрик, разворачиваю лицо за подбородок, почти тону в увлажнившихся от боли, но с видимым желанием глазах, и целую его. Жадно, напористо, со всем тем неудержимым желанием, что так бурлит внутри меня, пульсирует по организму и никак не может найти выход.
Он отвечает, сильнее сжимая пальцы на моих бедрах, но все еще пытается вырваться.
Отстраняюсь, провожу носом линию вдоль изгиба шеи, вдыхая ни с чем несравнимый запах смеси все того же одеколона, его самого и легким оттенком пота, и просто плыву.
- Как же ты вкусно пахнешь, - рычу, и пока он глупо хлопал глазами, срываю с него одежду, оставив его в одних носках, снять которые просто не хватило терпения.
- Да пусти, блядь, Глеб, зверь… - его попытки вырваться лишь сильнее распаляют мое желание.
С трудом себя контролирую, но все-таки сумев взять эмоции под контроль, достаю из кармана джинсов презик и, чуть приспустив штаны, натягиваю его на член, морщась от болевых ощущений.
Прижав Вика к стене, подхватываю под бедра и вздергиваю вверх. Он по инерции обхватывает меня за поясницу ногами, а руками намертво вцепляется в плечи.
Как ему идет эта растерянность, нежелание подчиняться, глаза эти шальные, а блеск в них… Не могу терпеть, не хочу, хочу его. Сильно, сейчас, всего.
- Потерпи, - прошу почти ласково и, смочив пальцы слюной, сразу ввожу в него два, не растягивая, а скорее смазывая тугие стенки.
Он, видимо, осознав, что сейчас произойдет, успевает только открыть рот, но я тут же затыкаю его поцелуем.
Несмотря на то, что он не выглядит как хрупкая девица, да и тело в форме, все равно кажется таким маленьким и хрупким в моих руках. Дрожит, жмется к моей груди, рычит что-то бессвязное, и этим сводит меня с ума. Открытостью своей, нежеланием подчиняться, бешеной страстью. Сколько в нем всего?
На мгновение разрываю поцелуй и вытащив из него пальцы, смачиваю их еще раз слюной, обведя по кругу сжавшуюся пульсирующую дырочку, медленно вхожу в него.
Он замирает на выдохе, распахивает глаза, глядя куда-то в потолок. А я плыву, знаю, что ему больно. Стараюсь действовать как можно осторожнее, но та теснота и жар, окутывающие член, убийственно приятны.
Как только вхожу на всю длину, даю ему время передохнуть. Свободной рукой глажу бедра, ласкаю грудь, непрерывно покрывая поцелуями шею…
- Ты убиваешь меня своей нежностью, - слышится как из-под воды. Его голос до неприличия сел, но все те же издевательские нотки могут принадлежать только ему.