Нет, не нормально.
Мы тебя хорошо понимаем.
Вы делаете это из вежливости.
Ты работаешь?
Этим летом я не смог устроиться.
Когда Хуан увидел в моих глазах вопрос, то добавил:
Все уехали в Алабаму, кроме меня и мамы. Она осталась со мной. Отец не хотел,
чтобы я ехал.
Не хотел, чтобы ты ехал в Алабаму? — спросил я, уточняя.
Сюда. В Америку. Я глухой. Он сказал, что у меня не получится найти работу. А
мама сказала, что не поедет без меня.
Я чувствовал горечь в том, как он доносил жестами до меня эту информацию.
А что там, в Алабаме? — спросил я.
Сбор... еды.
Он пожал плечами, показывая, что не знал нужного ему слова, обозначающего
"капусту" или "хлопок", или что-нибудь такое. Кроме того, были рабочие места по
забою птицы, и Бог знает что еще.
Можно мне зайти в туалет? — спросил он внезапно.
Я покажу, где он находится, — прожестикулировал Ной, поднимаясь на ноги.
Вернувшись, Ной просигнализировал: Он странный.
59
Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус
Он хотел есть, — противопоставил я.
Он тебе нравится?
Я его не знаю. Мы встретились в магазине.
Сын задумался.
Мне нравился Хуан на чисто физическом уровне. В нем была освежающая
сладость, некая ранимая честность. Бедность сточила острые углы.
Он взял вторую, а затем и третью порцию цыпленка и пюре, каждый раз
виновато и застенчиво улыбаясь при этом. Они с Ноем долго говорили — обо всем на
свете, он вел себя открыто и легко, так, как если бы Ной был его младшим братом.
Ной часто исправлял его жестикуляцию, но Хуан, казалось, не возражал.
После ужина Ной показал ему, как играть в Xbox, в который, к огромному
удивлению Ноя, Хуан никогда не играл.
Когда сын отправился спать, Хуан сел на мой диван и посмотрел на меня
глазами, полными молчаливой мольбы, возможно, надеясь провести здесь ночь, а,
возможно, надеясь на что-то большее.
Утром мне на работу, — сказал я.
Можно мне остаться на ночь?
Я виновато улыбнулся. Несмотря на то, что притяжение между нами было
очевидным, он не отметил его, даже ни разу не намекнул.
Я гей, — показал я ему.
Знаю.
И на этом он замолк.
Можешь спать на диване, если хочешь. Я принесу покрывало и подушку.
Я хочу спать с тобой.
Я не знаю...
Пожалуйста?
Он посмотрел на меня взволнованными, голодными глазами. Ему было нужно,
чтобы кто-то подарил ему хоть немного любви, и он решил, что этим "кем-то" буду я.
Я не знаю тебя, — сказал я.
Пожалуйста?
Ты хочешь секса?
Он кивнул.
Прости, — извинился я.
Он сник.
Я попытался объяснить ему знаками так, чтобы он понял: Я хочу узнать тебя,
прежде чем мы займемся сексом.
Теперь ты меня знаешь.
Я не хочу заниматься ничего не значащим сексом, — сказал я.
Он не понял слово "ничего не значащий", а я не мог придумать, как ему его
объяснить.
Я хочу, чтобы ты стал моим другом, — произнес от просто, — научил меня.
Научил чему?
Как.
Я приподнял брови, выражая непонимание.
Я никогда этим не занимался.
Никогда?
Он покачал головой.
Не думаю, что это хорошая идея.
Я одинок. Пожалуйста. Мне хочется узнать, что это такое.
60
Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус
Я мысленно обсуждал мудрость решения связываться с таким нуждающимся
молодым человеком. И вспомнил свой первый раз, когда я был еще зелен и глуп,
пытался найти слова, чтобы объяснить, чего же я хотел. А хотел я посвящения в мир
геев, не обязательно отношений, хотя тогда я думал, что влюблен во взрослого
мужчину, с которым встречался. И я не хотел просто секса, хотя тот у меня и был. Я
хотел кого-то, кто мог взять меня за руку, провести через это, избегая чувство
неловкости. Я хотел наставника. Я хотел... друга.
Ты уверен? — спросил я.
Он с охотой закивал.
Посидев тут, поговорив об этом, подумав, взвесив все "за" и "против", посмотрев
в прекрасные карие глаза Хуана, настолько полные жизни и чистых эмоций, подумав о
загорелой коже под его футболкой, я вдруг очень возбудился.
Проводив его в свою спальню, я закрыл за нами дверь.
Глава 24
Можешь поиграть у меня в саду
Вечером в пятницу, пока Ной играл в Xbox, я взял гитару и сел на стул в кухне. Я
больше не играл. Не пел. Во всяком случае, не так, как раньше. Мои пальцы
вспомнили знакомые аккорды, которые я стал наигрывать и тихонько напевать себе
под нос. Гитара была серьезно расстроена. Благодаря давней привычке я настроил ее
на слух. Мне нужно было практиковаться, готовиться к акции протеста.
Одна из песен, написанных мной в юные годы, называлась "Милашка", и я до сих
пор отчетливо слышал ее у себя в сознании. Она была одной из самых популярных
песен во времена, когда я играл в "Южных ночах".
Можешь поиграть у меня в саду
Мне все равно, что скажут люди
Потому что у меня разбито сердце
А ты украл мое дыхание...
Ко мне подошел Ной и приложил ухо к моей спине, слушая вибрации голоса.
Я пел ему.
Ты хороший любовник, самый лучший для меня
И я не хочу никого другого...
Ты же знаешь, что ты милашка, и знаешь, как сделать мне приятно....
Жаль, что сын не слышал меня.
Мне было не важно, слышали меня мама или Билли, да кто угодно; важно было
то, что в целом мире был глухим тот, кто был не способен услышать ни единой
пропетой мной ноты, ни единого сказанного мной слова. А я так хотел, чтобы он
услышал. Хоть одно слово. Хоть одну песню. Хоть одну фразу "я люблю тебя" или "я
думаю, ты замечательный малыш" или "я так счастлив и горд быть твоим отцом".
Пустота.
Ноль.
Он мог только догадываться, как звучит мое имя, как звучит мой голос, как
звучит его собственный голос. Он был заперт внутри, в своем Мире Глухих, в который
мне никогда не войти и не стать его частью. Он никогда не услышит, как я скажу ему,
что считаю его умным, талантливым, смешным, красивым, милым, моим драгоценным
мальчиком. Он никогда не услышит, что я скажу ему, как сильно его люблю и буду
любить, несмотря ни на что.
61
Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус
Я замолк, приложив ладонь ко рту.
Что не так, папочка?
Покачав головой, я попытался улыбнуться.
Он прикусил губу.
Я спел еще один куплет.
Можешь воспользоваться моей кухней
Можешь взять все, что у меня есть
Приготовь мне что-нибудь вкусное
И останавливаться не смей...
Глава 25
Кровать на троих?
Пока субботним утром мы ждали Джексона, который должен бы заехать за нами
на своем Джипе, я смотрелся в зеркало у себя в комнате, а Ной наблюдал за мной,
закатив глаза.
Я хорошо выгляжу? — спросил я.
Нормально.
Может, лучше надеть брюки?
Ты же не носишь брюки.
Я хочу хорошо выглядеть.
Ты хорошо выглядишь в шортах.
На мне были шорты и майка с Элвисом. Но я бы не сказал, что выглядел
сногсшибательно. Я снял шорты и надел джинсы.
Лучше?
Он раздраженно закатил глаза.
Я просто хочу хорошо выглядеть!
Ты уже хорошо выглядишь. Что с тобой не так?
Чувствую себя тупым и страшным.
Ты не тупой. И не страшный.
Я посмотрел на себя в зеркало, качая головой. В джинсах я выглядел еще более
незаметным и легкомысленным, особенно в той паре, у которой на коленях протертые
дыры. Я снял их и продолжил рыскать в шкафу, желая, чтобы у меня были деньги, и я
мог время от времени тратить их на покупку новой одежды, как нормальный человек.
Моя одежда не шла ни в какое сравнение с той, элегантной, что носил Джексон
Ледбеттер.
Раздался звонок в дверь.
Я поспешил надеть шорты, с которых и начал примерку.
Это Джей. Скажи ему, что я буду через минуту.
Пап?
Что?
Ты хорошо выглядишь.
Он взял меня за руку и потянул.
Я позволил ему отвести меня в гостиную.
Веди себя хорошо! — прожестикулировал я Ною и пошел открыть дверь.
Он улыбнулся, показывая свои неровные зубы.
Я потряс сжатым кулаком у него перед лицом.
Он толкнулся на него подбородком, как будто говоря "ну, давай же, дохляк".
Ной распахнул настежь дверь и пригласил Джексона войти.
62
Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус
— Привет, — сказал я, в животе заурчало от нервов.
Боже, как он выглядел. Волосы подстрижены идеально, зачесаны идеально и
выглядели идеально. На нем были хорошо сидящие брюки-милитари и неоново-
розовая футболка-поло. Ровные, белоснежные зубы, подтянутые мышцы и плоский
живот. Должно быть, у него в роду не знали проблем с прыщами, целлюлитом и
растительностью на спине. А с момента, как он последний раз рыгнул или пернул,
вероятно, прошли годы.
Так что же его могло зацепить во мне?
— Все готовы? — спросил он, пытаясь подражать южному акценту.
— Ну, погнали, — сказал я, пытаясь говорить уверенным тоном. Взяв камеру и
кошелек, по дороге к мебельному рынку на Коли-роуд я показывал Джексону куда
ехать.
Мы рассматривали кухонные столы, кровати, диваны, кресла и комоды. В
отличие от местных геев, Джексон не пытался слиться с обстановкой. Он был
слишком хорошо одет, ухожен, выбрит и не почесывал то и дело задницу, чтобы
напомнить миру, что он мужик по велению Господа, и только посмейте об этом
забыть.
Мы хорошенько повеселились, а наша компания из двух мужчин и глухого
мальчика, со смехом проверяющих кровати на предмет "подходящих" стала причиной
более, чем пары приподнятых бровей.
Следующим пунктом нашего расписания, после того, как он выбрал то, что хотел
и договорился о доставке этим же вечером, был ланч.
— Я прислушаюсь к твоему мнению, — сказал Джексон, имея в виду выбор
ресторана.
— Я слышал в "Атланта Брэд" довольно неплохо, — высказал я свое наилучшее
предположение.
— В "Атланта Брэд"? — повторил он недоверчиво.
— Я редко ем вне дома, — признался я, чувствуя, что краснею от внезапного
смущения. — Это немного нам не по карману.
— Но ты же все равно, куда-нибудь да выбираешься.
— Только не в "Ширли"*, — отозвался я. — Иногда мы ходим в "Соник"**.
* Ширли — фешенебельный ресторан авторской кухни.
** Соник — американский ресторан фаст-фуда.
— Это там, где можно заехать на парковку и взять еду с собой? С автокассой?
Я застенчиво улыбнулся.
Что не так с "Соником"?
— Я слышал хорошие отзывы о некоторых мексиканских ресторанах, —
произнес я, пытаясь зайти с другой стороны, чувствуя все больше волнения. — Но там
дороговато.
— Насколько дорого?
— От десяти до двадцати долларов за порцию.
— Всего-то?
— Я работаю неполный рабочий день и зарабатываю по минималке. Сам
посчитай.
— Как ты живешь на это? — спросил он. Но затем Джей увидел расползающееся
на моем лице выражение смущения. — Извини, — сказал он. — Я не это хотел
сказать... вообще-то, не знаю, что хотел сказать. Но я не хотел тебя смутить.
63
Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус
Пока Джексон Ледбеттер прикидывал последствия знакомства с кем-то, кто
существует за порогом бедности, использует продовольственные талоны, никогда не
носил короны и вряд ли когда-нибудь будет, наступила неловкая тишина.
— Я думал, ты продал кучу книг, — сказал он, наконец.
— Это было очень давно, — признался я. — Мои авторские гонорары
сократились почти до нуля, а новых идей ко мне так и не пришло. Писатели
зарабатывают не много. Уж точно меньше того, на что можно как-то прожить.
— Что ж, — сказал он, наконец, — если бы ты проголодался, то куда бы пошел в
этом родном тебе городе? — он попытался надеть маску жизнерадостности на лицо.
— В торговом центре есть одно местечко, где делают хорошие горячие
итальянские сэндвичи. Ною там нравится пицца. Не слишком дорого и оттуда можно
понаблюдать за людьми.
— Звучит заманчиво, — отозвался он. — Я еще не был в том торговом центре.
Я указал направление, и мы добрались до туда уже через десять минут. Идя по
торговому центру, держа Ноя за руки, я чувствовал, что мы такие же, как любая другая
семья, гуляющая по моллу. Конечно, на нас пялились. С любопытством,
неодобрением, отвращением. "Любовь, которая не смеет назвать своего имени, не
смеет и разгуливать по торговому центру, с ребенком за руку, как пара потаскух с их
плодом любви", — вот что говорили эти взгляды. "Будем признательны за отсутствие
здесь содомитов, спасибо!"
В итальянском ресторанчике мы заказали горячие сэндвичи, тарелку фрикаделек
и пиццу. Джексон настоял на оплате. Мы сели за столик и принялись за еду.
— А неплохо, — сказал Джей.
— Да это ты из вежливости так говоришь, — ответил я.
— Нет, серьезно. Вкусно. Жирновато, правда…
— В жире свой очаровательный смак, — произнес я.
— Сказал сердечный приступ закупоренным артериям.
— Ты на Юге, мальчик. Жир составляет одну из четырех основных пищевых
групп.
— Да что ты говоришь!
— Не смейся, — сказал я, — ожирение не приходит само по себе. Над ним
приходится работать.
Ной так уплетал пиццу, что на его лице осталось немного соуса, который я вытер
салфеткой.
— Ты выглядишь расстроенным сегодня, — произнес Джексон. — Что
происходит?
Я взглянул на него и прикусил губу, не желая отвечать.
— Что? — надавил он.
— Мы с тобой из разных миров, — признался я. — Я уже это знал, но иногда
похоть затмевает маленькие досадные факты.
— О чем ты?
— Когда ты последний раз смотрел на себя в зеркало? Разве можно быть еще
красивее? Что вообще тебе может понадобиться от такого, как я?
— Ты считаешь себя не красивым?
— Может, и красив для дятла* из кучи белого мусора*.
* Дятел — термин появился в 19 веке и употреблялся чернокожими для обозначения бедных
белых людей. Последние казались им громкими и беспокойными, как эта птица, а также эти
люди часто имели волосы цвета перьев на голове дятла (т.е. рыжие)
64
Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус
* Белый мусор — грубый термин, нередко используемый в обиходной речи в США для