настолько, что может проспать всю ночь не просыпаясь и не забираясь ко мне в
кровать, хотя время от времени он так еще делал.
Ко всему прочему, сын с энергичностью, достойной трансвестита, старался
заводить друзей, не позволять, чтобы его игнорировали, веселиться и быть живым:
делать все то же, что его друзья и даже больше. Ной обладал мужеством. Не уверен,
что он получил его от меня.
Пока я ехал к маминому дому, по обе стороны дороги стояли деревья,
оплетенные кудзу. Лиана взбиралась на стволы, охватывала ветви и душила деревья,
покрывала лес зеленым пологом смерти. Кудзу — красивый паразит. Он быстро растет
и глубоко уходит корнями в землю. Сметает все на своем пути: громадные деревья,
дома и амбары.
Я пытался не сравнивать Ноя с кудзу.
И все же...
Сахарным кленам тоже было, чем похвастаться: всполохи зеленого и
коричневого, сочились на солнце, чтобы зимой стать кленовым сиропом на
триллионах блинчиков.
Я решил не навещать маму, ведь мы все равно неизбежно разругаемся, но когда я
увидел знак "Продается" на переднем дворе, то ударил по тормозам.
О моем присутствии объявил Бамблби.
— Ты что, серьезно продаешь дом? — спросил я с неверием, когда мама вышла
на крыльцо.
— Я считаю, что имею право делать то, что захочу, — ответила она, защищаясь.
— Если бы вы с Ноем жили здесь и помогали мне его содержать...
— Ты не заставишь меня переехать из-за чувства вины.
— Тогда в чем проблема?
— Ты не можешь продать дом!
— Это не значит, что я этого хочу, просто я не могу содержать его одна. Если ты
не заметил, некоторые из нас стареют. Тебя не убьет время от времени приезжать и
помогать стричь газон? Ты хоть представляешь, как трудно непрерывно ухаживать за
дедом?
Я присел на кресло-качалку, жалея, что у меня не было с собой сигарет.
— Зачем ты приехал сюда, если не собирался заходить ко мне? — спросила она.
— Заходил к родителям Кайлы.
— На черта тебе это?
Я ничего не сказал.
— Они не станут тебе помогать, — ответила она.
54
Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус
— Я не хочу, чтобы они помогали мне, мама. Я хотел найти Кайлу. Сын хотел бы
видеть ее время от времени.
— Зачем это тебе, Вилли?
— Она его мать!
Покачав головой, мама села в другое кресло-качалку и со вздохом посмотрела на
меня, пожав плечами.
— Что? — спросил я.
— Ты просто дурак, Вилли. Вот и всѐ. Не думаю, что видела в жизни большего
дурака, а это о чем-то да говорит.
— Спасибо, мама. Я хочу, чтобы у сына наладились отношения с женщиной,
подарившей ему жизнь, а ты считаешь меня дураком.
— Почему ты печешься об этой женщине? Она бросила Ноя. Конец истории.
— Ты никогда не была сторонницей прощения.
— Речь не о прощении, Вилли. Почему ты тянешься к неправильным людям?
Почему бы тебе не быть как Билли: найти приличную работу и сделать из себя
человека?
— Все мы знаем, что меньше всего я хочу — это найти приличную работу.
— Должно быть, ты вообще не хочешь нормально работать, раз не готов обрезать
волосы и перестать выглядеть, как девчонка.
— Ага, вот что не дает мне развиваться. Волосы. Полагаю, перестать быть геем я
тоже могу.
— Ты же знаешь, надежные компании не станут нанимать таких людей.
— Людей, вроде меня, — исправил я ее.
— Не знаю, зачем до сих пор разговариваю с тобой. Ты не слушаешь. Я говорила
тебе держаться подальше от Кайлы, но ты не послушал. Я сказала тебе пользоваться
контрацепцией, но ты-то знаешь лучше. Когда родился ребенок, я сказала тебе, что
вам потребуется помощь, но нет, ты не послушал меня. Ты должен был как-то
договориться с родителями Кайлы.
— И отдать им опеку над Ноем?
— Да, Вилли, а почему нет?
— Он мой сын!
— Но ты ему не подходишь, — решительно сказала она.
— Кажется, десять лет я как-то справлялся, — подчеркнул я.
— Есть разница между выживанием и жизнью, — ответила она.
— Как ты можешь быть такой бессердечной? — спросил я.
Она всплеснула руками в отвращении. Я с трудом подавил желание встать и
влепить ей пощечину.
— Ты злишься, — выразила она свое наблюдение. — Я не поддерживаю, а
ругаю. И всегда остаюсь виноватой. С тобой всегда одно и то же, Вилли.
— Совсем нет, — возразил я. — Может, ты и права, мама. Может, я никудышный
отец. Может, Ною было бы лучше ходить в баптистскую церковь и ненавидеть всех
грешников мира с мистером и миссис Уоррен. Может, я не в состоянии дать ему
будущее, которое он заслуживает. Может, мне следовало отвернуться от него, отдать
тебе и позволить воспитывать. Или разрешить Билли и Шелли заботиться о нем, пока я
навещаю его время от времени. Может, у вас-то все получилось бы лучше. Может, я
всего лишь на всего член на двух ногах, который сдохнет на помойке с телеграфным
столбом в заднице.
— Ты всегда думаешь только о себе, да, Вилли? Тебе не обязательно было делать
ребенка той девке. Не обязательно было рожать и оставлять этого малыша. У тебя
были варианты. Ты бы мог жениться на хорошей девушке. Хоть раз в жизни, почему
55
Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус
ты не подумал о ком-то, кроме себя? Но нет же, тебе нужно идти своим собственным
путем и делать то, что хочешь только ты, не взирая на тех, кого это может задеть.
— Я пытался поступить правильно, Мама, — сказал я.
— Уверена, ты так и думал, — ответила она.
Я встал и посмотрел на нее.
— Увидимся, мама, — попрощался я.
— Вилли, подожди!
— Я не собираюсь повторять этот спор.
— Но я просто пытаюсь открыть тебе глаза.
Я сел в машину и уехал.
Глава 21
В поисках Кайлы
Оставалось только одно место, где, по моим соображениям, могла быть Кайла, и
в это место мне точно не хотелось ехать. По дороге в Тупело я свернул в южном
направлении на шоссе 45 в округ Монро.
У меня появилась соблазнительная идея попросить поехать со мной Джексона
Ледбеттера или даже Тоню, мать Кики, и мою лучшую подругу, но я передумал. Я не
хотел, чтобы эти двое стали свидетелями этой части моего прошлого. Да и поездка не
была лишена риска, по крайней мере, не для геев и чернокожей женщины.
Я проезжал множество полей, засаженных хлопком и соей, по дороге, которую
хорошо помнил еще по моим многочисленным визитам к Кайле во время ее
беременности, когда я приезжал, чтобы отвезти ее к доктору. По "КУДЗУ" передавали
Элвиса "В гетто".
На безлюдном участке пути между Нетлтоном и Амори, узкая грунтовая дорога
уходила в лес, и я пустил машину по этой дороге, ощущая беспокойство и
неуверенность по поводу целесообразности этой поездки.
На расстоянии полумили по этой дороге должен был стоять трейлер, где жили
Кайла со своим бойфрендом. Я никогда особо не интересовался тем, кто конкретно
владеет этим трейлером, мне было только известно, что он использовался как
метлаборатория и, возможно, в этом качестве существовал и до сих пор.
Трейлер по-прежнему стоял на своем месте, посреди моря разобранных машин и
всего остального. На окраине горел костер, возле которого зависали два парня.
Когда я подъехал, к моей машине поспешили лающие собаки, а парни у костра
поднялись на ноги, смотря в мою сторону с опаской, словно ожидая... эм, да кто
вообще знает, чего они ждали?
Синяя тачка, на которой Кайлу забрали из тюрьмы была припаркована за
трейлером так, что с дороги ее не было видно. Люди, паркующиеся за домами,
подальше от глаз полиции, как правило, имели веские причины для этого.
Я опустил окно со стороны водителя и ждал, пока эти двое подойдут. Они не
спешили. Ребята выглядели как типичные деревенские головорезы, те, с которыми вы
бы не стали связываться, ну, если только у вас нет желания менять проколотые шины.
— Я ищу Кайлу, — сказал я, когда они приблизились.
Один из чуваков был крупного телосложения. Судя по взгляду тот еще
отморозок, думаю, он был бы просто счастлив всадить топор кому-нибудь в череп.
Другой был тощий, как грабли, выглядел, как настоящий метамфетаминщик и у него
было слишком много татуировок. Я бы сказал, они могли быть братьями. Оба
бритоголовые. У жирного была борода. Второй — пытался ее отрастить.
56
Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус
— Тут нет никакой Кайлы, — сказал жирдяй.
— Она мать моего сына, — произнес я. — Ее недавно выпустили из Центральной
тюрьмы. Я просто хотел передать сообщение, и ноги моей тут больше не будет.
— Кажись, меня не канают твои личные дела, — ответил жирный.
— Моему сыну девять, — сказал я, — он глухой. И он просто хочет увидеть
маму.
— Он хочет или ты? — спросил жирдяй.
— Она здесь живет?
— Кажись, это не твое собачье дело, — ответил он.
Я взглянул на трейлер. Кухонные занавески были слегка раздвинуты. Неужели
Кайла стояла там и смотрела? Ну, почему она такая бессердечная сука?
— Скажите ей, что заезжал Вилли, — произнес я. — Я работаю в "ФудВорлде"
по утрам. Она может найти меня там. Ее сыну хотелось бы хоть иногда с ней
общаться. Я не прошу у нее ни алиментов, ни чего бы то ни было еще. Будет здорово,
если она придет навестить своего ребенка.
— Мы не знаем никакой Кайлы, — заговорил впервые тощий. Он почесывал
лицо, пока говорил: — Ты заодно с копами?
— Он не заодно с полицией, ты, долбанутый идиот, — сказал жирный.
— А нам то откуда знать? — спросил он.
— Заткнись.
— Может, он хочет что-то купить.
— Я сказал заткнуться, тупой ты мудак. Разве нет? У тебя в ушах что-то
застряло? Я запихаю тебе свой член в ухо, если ты, блять, не завалишь хлебало, тупой
ты мудак. Куча дерьма. Самый тупой ублюдок из всех, кого я знал...
Тощий нервно потер свои голые руки.
— Передайте ей сообщение, пожалуйста, — сказал я.
— Окей, — ответил жирненький, повернувшись ко мне с улыбкой, — передадим.
А теперь почему бы тебе не свалить нахрен с нашей территории?
Я включил заднюю передачу и как можно быстрее уехал.
Глава 22
Споешь?
На обратном пути в Тупело у меня зазвонил телефон. Посмотрев на экран, я
увидел, что это Жасмин, активистка, выступающая за права геев, которую я встретил
на нашем собрании унитарных универсалистов (УУ)*.
*Унитарианство (Унитарианская церковь) — движение в протестантизме, основанное на
неприятии догмата о Троице, учения о грехопадении и таинств. Имеет антитеистический
характер, что делает возможным его сочетание с пантеизмом и деизмом.
— Вилли, ты мне нужен! — воскликнула она энергично с придыханием.
— Ты же знаешь, я не танцую, — сказал я.
— Мне нужно, чтобы ты спел, — ответила она.
— Снова?
— Первого сентября мы выступаем против Ассоциации Американской Семьи.
Ты сможешь присоединиться? Принести гитару? Мы хотим, чтобы ты спел "Хорошо
быть геем", всем нравится эта песня.
— Мне это льстит, но ты же знаешь, что я не люблю петь на публике.
57
Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус
— Ну, пожалуйста, дорогой.
— Жасмин...
— Пожалуйста-пожалуйста, мой милый сладкий мальчик, ты же настоящий друг,
правда?
— Когда ты говоришь так...
— Я знаю, что ты скажешь "да". С тобой все просто.
— Очевидно, ты еще не пыталась залезть мне в штаны.
— И никогда не стану, дорогой. Как ты?
— Хорошо, — сказал я.
— А как Ной?
— Замечательно. У него скоро день рождения.
— Серьезно?
— Мы будем отмечать четвертого июля. У него день рождения пятого, но
четвертого у Мамы дома всегда праздник. Ты должна придти.
— Приду. Я же пришла в прошлом году, помнишь?
— Конечно, — сказал я.
— Тебе снова нужно описать мне маршрут. Хотя, нет. Думаю, он сохранился у
меня на электронной почте. Я проверю. Так, значит, ты споешь для нас?
— Ты же знаешь, как я это ненавижу, — произнес я.
— Но ты хорош, Вилли. Честное христианское! Не думаю, что будет больше
двадцати-тридцати человек, как в тот раз. Было весело. Помнишь?
— Помню, — согласился я.
— Окей, любовничек. Буду держать тебя в курсе. Не смей подставлять меня!
— Постараюсь.
— Не надо мне твоих этих "постараюсь-пошмараюсь". Если мне придется заехать
к тебе домой и вытащить твою задницу и гитару на встречу, я так и поступлю. И ты
это знаешь.
О да, я знал.
— А у тебя как дела? — спросил я. — Давненько мы не разговаривали.
— И кто в этом виноват? Мы скучаем по тебе в УУ. Почему вы с Ноем перестали
заходить?
— Мы ходим на мессу.
— Не начинай при мне этого. "Ходим на мессу". Пожалуйста! Это же все равно,
что спать с врагом.
— У меня не настолько серьезное отношение к этому, — сказал я в свою защиту.
— Мы католики. Мы ходим на мессу. Вот и все.
— Когда-нибудь ты вернешься на светлую сторону, — произнесла она с
надеждой.
"Прекрасно", — подумал я, вешая трубку. Еще один способ позлить маму и
Билли: спеть на митинге и взять с собой Ноя. В прошлый раз они меня чуть не
распяли.
Глава 23
Хуан пришел в гости
Как только мы сели ужинать тем вечером, раздался звонок в дверь. Наш дверной
звонок оборудован мигающей лампочкой, чтобы Ной мог видеть, когда кто-то стоит за
порогом.
Он подпрыгнул.
58
Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус
Кто-то пришел, — просигнализировал он.
Иди и посмотри кто это.
Он пошел к двери и открыл ее. Я ничего не услышал, но увидел, как он
жестикулировал. Я встал, подошел к двери и обнаружил там Хуана с довольно робким
видом.
Заходи, — показал жестом я.
Он зашел внутрь, смотря на нас, как мне показалось, с опаской.
Ты в порядке? — спросил я.
Мне просто хотелось тебя увидеть. Надеюсь, я тебя не отвлекаю.
Совсем нет. Есть хочешь?
Немного.
Это мой сын Н—о—й.
Мы уже встречались, — сказал он, с улыбкой глядя на Ноя.
Хуан так уминал жареного цыпленка и овощи, что казалось, будто он не ел
несколько дней.
Ной посмотрел на меня с лукавой улыбкой.
Ешь! — приказал я строго.
Он ухмыльнулся.
Когда Хуан утолил острый голод, я спросил его, где он живет.
Я живу с мамой, — сказал он неопределенно.
И откуда ты родом?
Мама привезла меня сюда, когда мне было пять. А родился я в М—е—х—и—к—о.
Ты здесь не законно?
Он пожал плечами.
Испанец владел языком глухонемых не в совершенстве. Понять его было можно,
но на этом и все, выглядело так, словно ему почти не с кем практиковаться.
Где ты научился языку жестов? — спросил я.
Я учился сам по книгам. У меня была глухая подруга из Америки. Кое-чему меня
научила она. Но я так и не выучился, как следует.
Нормально, — успокоил я его.