— Я рад, что ты рассказал мне.
— Знаешь, что я услышал как-то раз? — спросил я.
— Что?
— Какой-то парень на радио — какой-то правый христианин, который,
наверняка, слишком много дрочит, предлагал сделать подземную железную дорогу,
типа той, что строили для перевозки спасавшихся беглых рабов. Только он предлагал
построить такую, чтобы увозить детей геев в безопасное место. И тут меня накрыло:
он же говорил о моем Ное. Говорил о моем маленьком мальчике. Понимаешь? Ты хоть
представляешь, что я тогда почувствовал?
— Какой ужас, — сказал он.
Я вытер глаза и отвернулся от него.
— Мне очень жаль, — произнес он.
— Не знаю, что сделаю, если кто-нибудь заберет у меня моего малыша, — сказал
я.
— Они не могут этого сделать, — уверил Джексон.
— Они также не могли вешать чернокожих на магнолиевых деревьях, но их это
никогда не останавливало, верно? — противопоставил я. — Нельзя владеть людьми.
Нельзя ночью идти в невольничий квартал и насиловать пленных женщин, чтобы
наплодить себе еще больше рабов. Нельзя сжигать кресты во дворах людей. Нельзя
пытать их и сжигать заживо. Не говори мне что могут, а что не могут сделать люди.
Кажется, он не знал, что ответить мне на это.
— Прости, — произнес я. — Мне не следовало сидеть тут и попусту молоть
языком, как дурак.
— Ты что-нибудь слышал о "правах геев"? — спросил он.
Я рассмеялся ему в лицо.
— Может, здесь такого еще нет, но скоро будет, — ответил он.
— И что это такое?
— Пока гетеросексуалы ведут бесконечные разговоры о нашей врожденной
патологии, мы пытаемся жить своей жизнью. Я плохо смыслю в политике, но хорошо
знаю свои права. Откровенно говоря, я удивлен. От тебя забеременела девушка. Ты
решил поступить правильно, взять на себя ответственность за нее и за ребенка. И люди
порицают тебя за это? Серьезно? Вокруг полно недобросовестных отцов,
отказывающихся платить алименты своим детям и не желающим быть частью их
жизни, а они порицают тебя за ответственность? Разве ты не видишь насколько все
исковеркано? А вот и ты, с ненавистью к себе, как будто поверил им, как будто и
правда думаешь, что твоему сыну с ними будет лучше. Что за чертовщина то?
Он взял меня за руку, не обращая внимания на то, что могли окружающие
увидеть, услышать или подумать о нас.
— Ты когда-нибудь избивал Ноя? — спросил он.
— Конечно, нет! — воскликнул я, со злостью выдергивая руку из его хватки.
— А приводил его в больницу с необъяснимыми ранами?
70
Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус
— Нет!
— Домогаешься к нему? Бьешь, когда выпьешь? Припечатываешь к стене, когда
злишься? Люди вызывали Службу по защите детей, интересуясь, что у вас
происходит?
— К чему ты, мать твою, клонишь?
— Я работаю медбратом в педиатрии, Вилли. Каждый день вижу очень много
детей. И родителей... вызывающих подозрения. Хватает и взгляда на этих детей, чтобы
понять — что-то не так. По твоим словам, складывается впечатление, что некоторые
будут просто счастливы найти повод и забрать у тебя Ноя. Тебя проверяли
специалисты по вопросам населения и здравоохранения?
— Конечно, нет.
— Тебя когда-нибудь обвиняли в жестоком обращении к сыну?
— Да за что меня обвинять?
— Вот именно. Может, ты не такой уж ужасный родитель. Эта мысль тебе в
голову не приходила? Может, ты выкладываешься на пределе своих возможностей.
Может, ты просто немного злишься, от того, что эти люди должны тебе помогать, а не
сидеть и осуждать тебя, заставляя сомневаться в себе.
— Может, — согласился я.
— Быть родителем тяжело.
— А у тебя, конечно, такой богатый личный опыт.
— Я и понятия не имею, каково быть родителем, но из того, что я читал, везде
пишут, как это тяжело. Даже при самых лучших условиях, с любящим партнером под
боком, готовым прийти на помощь, это тяжело. А с глухим ребенком, чьи потребности
особенные, это в разы тяжелее. Ты проделал потрясающую работу, и я не позволю
тебе сидеть здесь и наговаривать на себя за зря.
Я негромко рассмеялся.
— Почему ты смеешься? — требовательно спросил он.
— А для молоденького опрятного парнишки, ты смышленый.
— Для молоденького опрятного парнишки? — повторил он оскорбленным тоном.
— Ты выглядишь так, будто пойдешь к маме за запиской, чтобы тебя освободили
от физкультуры, — сказал я.
— Жизнь полна сюрпризов, — признал он. — Когда ты поближе познакомишься
с моим скрытым потенциалом, все эти разговоры о незрелости благополучно выйдут в
окно.
— Это обещание?
— Ты сам будешь проситься к мамочке.
— Мне это по вкусу. Так, когда же мне доведется увидеть этот скрытый
потенциал? Мы могли бы уложить ребенка спать и снять комнату в мотеле.
— Или мы можем пойти ко мне и дать ему порезвиться с игровой приставкой.
— Тоже рабочий вариант.
Ной нехотя подошел к столу.
Пойдем в м—а—г—а—з—и—н и—г—р, — показал он.
Пойдем куда? — переспросил знаками Джексон.
Ной показал ему на пальцах словосочетание "магазин игр".
— Не спеши, — произнес Джей.
Ной повторил буквы еще раз, на этот раз с преувеличенной медлительностью.
— Это магазин компьютерных игр вон там, — ответил я, показывая на место
рядом с входом на фудкорт*.
71
Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус
* фудкорт — специальная часть торгового центра, в которой расположены несколько
кафе, заведений фаст-фуд и ресторанов.
У нас нет денег, — твердил я.
Я просто хочу посмотреть.
— Позволь мне купить что-нибудь ему, — сказал Джексон.
— Я бы этого не хотел, — ответил я.
— Не будь засранцем. Помни, это поможет его отвлечь. А ты же хочешь его
отвлечь, правда?
Он проговорил это с ослепительной улыбкой.
— Только не превращай это в привычку, — произнес я. — И да. Очень хочу.
В магазине игр, Ной и Джексон как ни в чем ни бывало начали шерстить
стеллажи. Я наблюдал за ними с тянущим сердцем. Ради Ноя, я симулировал интерес к
видеоиграм. Но Джексон был спецом по этим штукам.
Ной был неприкрыто счастлив рассматривать полки с дисками, как нормальный
ребенок, с деньгами в кармане на их покупку. А я был счастлив наблюдать за ним,
передав другому на время груз ответственности. Зарабатывая подозрительные взгляды
прохожих, я сделал несколько снимков Джексона и Ноя, внимательно
просматривающих стойки.
Джексон заплатил за игру для Ноя, и сын, сияя, побежал ко мне через магазин,
желая как можно быстрее показать мне, что он купил.
А Джей лукаво улыбнулся, смотря на меня притягивающим взглядом.
Глава 26
Заниматься любовью
Ной устроился перед телевизором в предвкушении затяжного любовного сеанса с
Xbox, а мы проскользнули ко мне в спальню и закрыли дверь.
Джексон стянул свою футболку, затем мою, после чего он прижался ко мне и
поцеловал так, будто собирался уходить на войну. Он толкнул меня к стене. Джей был
сплошным сгустком натянутых гладких мышц, воплощением всего мужественного, от
него исходил тонкий запах незнакомого мне одеколона.
Он целовал меня так, словно от этого зависела его жизнь.
Я вернул должок и добавил еще.
Хоть я и выше, но я был худым южанином с беличьими глазками, дятлом с видом
того, кто не привык к суровым зимам и необходимости ходить по ночам на горшок, а
Джексон был мускулистым парнем, проводившим много времени в спортзале. Четко
очерченные мышцы были тугими и твердыми на ощупь. Я оказался гораздо загорелее
его. И поэтому решил, что свожу этого парня погулять в парк или искупнуться куда-
нибудь нагишом.
Он стянул с меня шорты вместе с нижним бельем, отчего мое хозяйство
выпрыгнуло наружу.
— Ты проверялся? — спросил он.
— Конечно, — сказал я.
— Я тоже.
Он поцеловал меня в шею.
— Я не могу, — произнес я, — не тогда, когда в соседней комнате мой ребенок.
Мое тело говорило совершенно обратное.
72
Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус
— Мы можем запереть дверь, — прошептал он, наклоняясь, чтобы поцеловать
меня в грудь.
— Возможно, нам лучше подождать, пока он не заснет, — произнес я.
Словно, чтобы подчеркнуть мою точку зрения, мой член толкнулся вперед,
качнувшись, как толстое копье.
— Возможно, — ответил он, целуя меня в живот и, положив руки на мои бедра,
опустился на колени.
— Не думаю, что время подходящее, — отозвался я.
Джексон ничего не ответил, потому что у него был занят рот.
Глава 27
Погодное радио
Поздней ночью мы уже были порядком вымотаны, когда по радио внезапно
начали передавать прогноз погоды.
Этот громкий, отчетливый звук нельзя было проигнорировать, независимо от
того, что делаешь, даже если это предполагает долбежку твоего нового голого
бойфренда во второй раз, так, как будто у вас больше не представится возможности
потрахаться.
Мое хозяйство выскользнуло из Джексона Ледбеттера, и я поспешил слезть с
постели и надел боксеры.
— Что случилось? — спросил он.
Я не ответил.
Подойдя к тумбочке, я выкрутил громкость динамика.
"...объявлено предупреждение о надвигающемся торнадо в следующих северо-
восточных округах штата Миссисипи..."
Из опыта я знал, что радио не прекратит вещание для тех, кто в зоне
потенциальной опасности. Предупреждающее оповещение намного хуже, чем
объявление о том, что ожидаются "экстремальные погодные явления". Оповещение
населения значит, что местоположение торнадо обнаружено и лучше держать задницу
в безопасности, а возможно, и поцеловаться на прощание заодно.
— Предупреждают о торнадо, — сказал я. — Оденься, встретимся в ванной. Мне
нужно собрать Ноя.
— Все настолько серьезно?
— Предупреждение означает, что торнадо уже коснулось земли. Поэтому да, я
бы назвал это серьезным.
— Вот дерьмо! — воскликнул он.
— Встретимся в ванной, — повторил я.
Я вынул электрический шнур из розетки, чтобы забрать радио с собой, оно могло
работать от батареек. Захватив телефон, я поспешил к Ною в комнату. Растормошив
его, я поднял сына и понес по коридору в ванную. Он тер глаза спросонья, но не
задавал вопросов. Ной знал правила.
Опустив его в ванну, я передал ему покрывало из шкафчика и обувную коробку,
в которой хранился наш набор на случай чрезвычайных ситуаций. Внутри лежало два
фонарика, рулон туалетной бумаги, бутылка питьевой воды, пластыри, спички, свечи и
злаковые батончики. Он поставил ее на бортик ванны, его глаза расширились от
испуга.
73
Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус
Все хорошо, — произнес я.
Джексон, спотыкаясь, влетел в ванную в одних штанах.
— Залезай к Ною, — сказал я.
— Зачем?
— Просто сделай это, пожалуйста, — попросил я.
Он забрался в ванну, поместив Ноя между ног.
— Опустись вниз и прижми его к себе. Если будет обваливаться крыша, вам
лучше лежать.
— Разве крыша может обвалиться?
— Просто сделай это! — огрызнулся я.
Устроившись, он уложил Ноя с собой.
— Это самое безопасное место, — уверил я его.
Идет торнадо? — прожестикулировал Ной.
Я покачал головой. Это, конечно, было не так, но мне не хотелось его пугать. Я
взял телефон, пролистывая текстовые сообщения автоматической рассылки при
предупреждениях, — часть пакета услуг, на которые я подписан.
— Мы в опасности? — спросил Джексон, в его голосе пробивались нотки
истерии.
— Скорее всего, нет, но за последние годы, мы привыкли думать, что лучше
перебдеть, чем недобдеть. Оповещение означает, что торнадо замечено поблизости,
вот я и пытаюсь найти где.
— Иисусе! — воскликнул он
— Попытайся расслабиться, — сказал я, — еще перепугаешь этого любителя
сыра.
— Он не слышит меня, — твердо сказал Джей.
— Но может чувствовать, — ответил я.
— Ты собираешься залезать внутрь? — спросил Джексон.
— Если мы услышим что-то типа приближающегося поезда, то да, — отозвался
я.
— Тут не хватит места, — произнес он.
— Значит, просто навалюсь сверху.
Я поднялся на ноги и подошел к двери.
— Куда ты?
— Нужно взять его пижаму, — сказал я.
— Да кому какая разница?
— Если нас унесет, я не хочу, чтобы мой ребенок разгуливал почти нагишом, —
сказал я.
— Возьми мою футболку, — окликнул он.
В квартире было тихо, что было либо хорошо, либо очень плохо. Как правило,
смерчи сопровождают грозы, град, молнии и все такое. Отсутствие признаков такой
активности означает, что либо торнадо уже прошел, либо находится в другом месте,
либо мы в самом его эпицентре и наши задницы вот-вот сдует.
Грянул гром, сверкнула молния.
Я проверил окна, убедившись, что они закрыты. То, что в моей спальне было
открыто, и я захлопнул его. Взяв футболку Джексона и свою, я поспешил в комнату
Ноя, где порылся в комоде в поисках пижамы.
Вернувшись в ванную, мы все быстро оделись. Я заставил Джексона лечь с Ноем
в ванну и накрыться пледом.
— На всякий случай, — произнес я.
— На случай чего? — спросил Джексон.
74
Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус
— Падающий мусор. Стекло. Береженого Бог бережет.
— Иисусе!
— Не напрягайся, любовничек, — произнес я. — В этом году это уже десятое
предупреждение. А мы пока живы. Хотя, сильно тоже не обольщайся.
Резко погасло электричество.
— А теперь что? — потребовал Джексон.
Я щелкнул фонариком.
— Что случилось? — спросил Джексон.
— Отрубили электричество.
— Да знаю я! — огрызнулся он.
— Скорее всего, это означает, что торнадо движется и обрывает провода, —
отозвался я.
— Приближается к нам? — спросил он взволнованным тоном.
— Готовься. Мы, вероятно, умрем.
— Но я ничего не слышу.
— Услышишь, когда оно доберется до тебя.
— Торнадо настолько близко? Иисусе! Полезай-ка ты в ванну!
— Да расслабься. Я же шучу, — сказал я. — Наверняка, где-то оборвало линии
электропередач. Кто знает? Через секунду свет снова включится. А ты у нас большая
неженка, как я посмотрю?
— Там, откуда я родом, не бывает торнадо.
— Ты к ним привыкнешь.
— Я так не думаю.
Ной показал знаками: Ему правда страшно!
Я улыбнулся.
— Кстати, ты мог бы время от времени сидеть с Ноем, — предположил я, — И
раз уж я намерен уступить тебе, то хочу кое-что взамен.
— Кое-что взамен, — повторил Джексон.
— Кое-что ценное, — сказал я, — так будет честно.
— Не слышал, чтобы ты жаловался.
— У меня был занят рот, — сказал я.
Джексон рассмеялся.
Ной взглянул на него с улыбкой.
Джексон поцеловал его в волосы, похлопав по голове.
— Не надо его хлопать, — бросил я, — он тебе не пони!
— Прости, — отозвался пристыженный Джексон.
— Да шучу я. Разве ты не можешь понять, когда я шучу?
— Ты заплатишь за это, — пообещал он.
— Очень на это надеюсь, — ответил я сладеньким тоном.