Софи медленно улыбнулась.
– Плохой епископ. Умница Грэм.
Л.С. – которую Грэм испытывал искушение переименовать в «Лошадь Сатаны» – стояла за воротами, угрюмо подчиняясь поводьям, которые держал настороженный молодой служитель.
– Осторожнее, ваша светлость. Она кусается.
Грэм попытался защитить животное.
– Знаешь, на самом деле лошадь просто очень устала.
Молодой человек только с непониманием уставился на него и украдкой потер свой прикрытый одеждой зад.
– Отлично. – Лучше всего было вернуть это создание Сомерсу.
Сомерс вовсе не был доволен.
– Что ты сделал с моей лошадью? – Он обошел вокруг животного, пока они все строем стояли в конюшнях позади дома, где Сомерс снимал комнаты. Лошадь прижала уши и оскалила зубы на своего хозяина, который с тревогой отступил назад и в ужасе уставился на Грэма. – Ты ее бил?
– Конечно, нет! – Грэм был по-настоящему оскорблен. – Я всего лишь съездил на нем в Иденкорт, везя с собой кое-кого, а затем вчера ездил четыре часа по сельской местности, а потом еще обратно в Лондон этим утром, снова вдвоем! – Он на мгновение задумался. – Хотя я не кормил ее ничем, кроме травы.
Сомерс выглядел так, словно собирался заплакать.
– О, бедный малыш, – прошептал он своей лошади. – Теперь все хорошо. Папочка здесь.
Л.С. сильно вздрогнула, а затем устало прислонилась лбом к груди Сомерса, который продолжал шептать ей какие-то почти отвратительные нежности, бросая уничтожающие взгляды на Грэма.
– Ах… тогда я просто оставлю вас наедине. – Грэм быстро отступил. В самом деле, он всего лишь позаимствовал лошадь, ради Бога!
Прогулка до Иден-Хауса была не слишком долгой. Грэм срезал путь через несколько переулков, чтобы добраться быстрее, счастливо насвистывая и думая о том, что усадит Софи в еще одну гигантскую медную ванну этим вечером, после того, как простая церемония будет закончена. В этот раз он сам будет ее кормить!
Когда он услышал шаги позади, то не обратил на это внимания, отвлеченный мыслями о мыле и воде и о милях длинных элегантных ног…
Внезапно герцог осознал, что кто-то бежитза ним! Он повернулся как раз вовремя, чтобы выбросить вперед руку и отразить удар.
– Какого дьявола! – Без раздумий он отреагировал, яростно взмахнув кулаком в направлении головы нападавшего. Парень уронил доску, которой замахивался – господи Боже, да на этой доске были гвозди! – и прижал руки к своему носу.
– Черт побери!
Грэм увидел, что у этого типа шапка была низко надвинута на глаза, а черная ткань закрывала нижнюю часть его лица. Все, что было видно – это пара разъяренных, взбесившихся от боли глаз.
Все это не предвещало ничего хорошего. Грэм огляделся. Они находились в переулке, далеко позади нескольких огромных домов. Их территории были обширными, а жители и их слуги, вероятно, не были склонны прислушиваться к крикам из переулков.
Он должен бежать. Конечно, тогда этот тип просто может побежать за ним. Он выглядел довольно сильным парнем.
Грэм сбалансировал свое тело, удерживаясь на подъемах стоп, готовый предпринять какое-то действие, как только будет знать, что лучше сделать. Черт бы побрал расходы его отца! Если его свадьба будет прервана этими проклятыми кредиторами, то Грэм был почти готов в отместку похоронить тело старого герцога в шелковом розовом платье!
– Скажи своему ублюдочному нанимателю, что однажды я заплачу все, что должен, – в ярости заявил он нападавшему. – Мое убийство не приблизит этот день!
Глаза мужчины расширились от удивления, а затем он стряхнул эти эмоции. Сунув руку в свой сюртук, он вытащил длинный, блестящий нож.
Грэм не мог поверить в это.
– Я сказал, не сейчас! – Одним быстрым движением, с дополнительной скоростью из-за абсолютно истощившегося терпения к денежным проблемам, он нагнулся, чтобы схватить доску и нанес один сильный удар по коленям проклятого головореза.
Мужчина упал с глухим стуком, а затем начал кататься по грязному переулку, схватившись за свои голени.
– Аййй!
– Держу пари, от этих гвоздей очень больно, – произнес Грэм без всякой симпатии. Затем с отвращением отбросил доску. – Так что ради Бога, оставь меня в покое!
С этими словами он повернулся спиной к корчащемуся приспешнику и зашагал обратно к улице, а затем – в Иден-Хаус.
К Софи.
Глава 27
Когда Грэм прибыл, запыхавшийся и нетерпеливый, то обнаружил Софи, стоящей в кабинете, скрестив руки поверх помятого лифа платья и склонив голову набок, пока она изучала медведя в углу комнаты.
Девушка улыбнулась ему через плечо, а затем повернулась обратно к медведю.
– Здесь чего-то слегка не хватает.
Грэм улыбнулся и прислонился плечом к дверному проему.
– Я полностью согласен с тобой.
Софи протянула руку к затылку, чтобы развязать полоску шелка, которая была предназначена для того, чтобы удерживать волосы.
Затем она недолго повозилась с медведем и отошла назад.
Жестокое и свирепое напоминание о страсти к смерти старого герцога сейчас улыбалось, точно клоун, над гигантским розовым бантом, свисающим с его шеи.
Грэм шагнул вперед и сзади сомкнул руки вокруг талии Софи, притянув ее ближе к своей груди.
– Идеально.
Софи откинулась назад на него и громко вздохнула от счастья.
«Затем принц приблизился к Золушке, взял ее за руку и танцевал с ней. В самом деле, он не танцевал ни с кем другим и не отпускал ее руки. Всякий раз, когда кто-то приближался и приглашал ее на танец, он отвечал «Она – моя дама».
– Она – моя дама, – прошептал Грэм ей в ухо. – Навсегда.
Она повернулась и прижалась лицом к его щеке.
– Я так счастлива, что это просто не кажется реальным. Это магический момент, заколдованный, как будто мечта воплотилась в жизнь…
Грэм прижал ее ближе.
– Это реально. У меня есть специальное разрешение, чтобы доказать это.
И у него есть Софи, самое правдивое создание, которое он когда-либо знал. Он не верил ни во что и ни в кого – но сейчас он верил в нее. Рядом с ней, даже без денег, он ощущал себя способным восстановить Иденкорт голыми руками, кирпич за кирпичом, если это потребуется.
Любить кого-то, кто так добр и правдив, как Софи, вполне вероятно может означать, что он искупает свои грехи.
– Я послала записку Тессе этим утром, – призналась Софи. – Она может даже появиться на церемонии сегодня днем.
Грэм кивнул.
– Она – единственная родственница, которая у меня есть. – Даже смирение казалось слишком скудной эмоцией, чтобы заслонить его сияющее счастье. – Только представь себе. Ты и я перед священником, произносим свои клятвы в пустой церкви – за исключением Тессы.
Софи вздохнула.
– Она разоденется и будет отпускать грубые замечания, и, вероятно, бросать гнилые помидоры.
Грэм рассмеялся.
– Почему, ради всего святого, она станет так сильно возражать против нашей свадьбы? Она ведь ничего не потеряет из-за этого.
Но Софи только отошла на шаг, из кольца его рук.
– Твой дворецкий – ужасный человек, – сообщила она. – Ты знаешь, что он пытался заставить меня обойти дом кругом, чтобы войти через вход для слуг?
Грэм засмеялся.
– В следующий раз, когда ты войдешь через эту дверь, ты будешь хозяйкой этого дома. Я не могу придумать лучшей мести, чем эта.
Она улыбнулась этим словам. Грэм обрадовался, увидев ее улыбку. Когда-нибудь он собирается докопаться до самого дна сложного создания, которым являлась Софи Блейк.
Он с нетерпением ждал каждого момента этого исследования.
– Любовь моя, – нежно произнес он. – Ты готова выйти замуж?
Софи обернулась и одарила его ослепительной, блестящей улыбкой.
– Спорим на твою задницу, что готова!
Они собирались обвенчаться в церкви Св. Марии Аббатской. Это было тихое, но изящное здание, спрятанное в глубине Кенсингтона, на дальней от Мэйфера стороне Гайд-парка. Высокая башня в средневековом стиле возвышалась над просторным готическим холлом.
Это было традиционное место для совершения обрядов у семьи Кавендишей, хотя Грэм не заходил туда десятилетиями. Тем не менее, его родители вступили там в брак. Насколько Грэм знал, это был единственный раз, когда его отец побывал в этой церкви. Однако его мать, по слухам, регулярно бывала здесь. Возможно, если такая вещь существовала, то дух его матери мог бы задержаться и стать свидетелем свадьбы этим днем.
Понравилась бы ей Софи? И еще важнее, понравился бы ей он сам?
Удивительно, но церковь была заполнена. У двери Софи заколебалась, ошеломленная перемещающимися, размахивающими веерами массами откровенно скучающих людей, которых она едва знала.
– Тесса рассказала всем.
Грэм пожал плечами.
– Я вовсе не рассержен тем, что все светское общество будет моим свидетелем. Кроме того, это может избавить нас от долгих часов объяснений позже. Мы просто позволим сплетням говорить за нас.
Софи не выглядела слишком ободренной.
– Мне это не нравится.
Грэм крепче сжал ее руки. Кажется, он просто не мог отпустить ее!
– Какой в этом вред? В конце концов, у нас нет никаких секретов.
Софи подняла подбородок и сделала глубокий вдох.
– Ты совершенно прав. У нас нет секретов.
Они пошли по проходу вместе, рука об руку. Когда первая голова обернулась, то двойная волна лиц качнулась в их сторону. Так много лиц – Софи ощутила легкое головокружение от их числа. Она была рада, что оставила свои очки в Брук-Хаусе.
– Все будет совершенно замечательно, – прошептал ей Грэм.
Тогда она рассмеялась, услышав, как ее собственные слова вернулась к ней. Он был прав. Она сделала это! Она здесь, в Лондоне, выходит замуж за удивительного, красивого мужчину, которого любила больше жизни, и к тому же собиралась стать богатой герцогиней!
Оказывается, иногда волшебные сказки все же претворяются в жизнь.
Глава 28
Что-то витало в воздухе между этой парой у алтаря, что-то идеальное, чистое и волшебное. Даже священник, который начал исполнять свои обязанности этим днем с раздражением и неодобрением – епископ раздает слишком много этих специальных разрешений! – ощутил всю проникновенность слов церемонии, которые он механически повторял много раз. Его пронзительный голос замедлился и стал глубже, а клятвы сделались торжественнее.
Толпа, состоящая в основном из легко утомляемой и неизлечимо отвлекающейся публики, сделалась странно неподвижной. Даже увлеченной. Бесчувственные вдовы подносили кружевные платочки к своим глазам. Беззаботные денди промокали щеки кружевными манжетами. Самые пресыщенные женщины и наиболее распутные мужчины сидели в зачарованной тишине, наблюдая за тем, что они сами отчаялись когда-либо найти.
Настоящая любовь.
На самых задних рядах церкви мистер Стикли, не стыдясь, вытер свои глаза. Мисс Блейк вышла из тени своей застенчивости и изменила собственную жизнь. Стикли нисколько не волновался, что герцог Иденкорт будет использовать ее бессовестным образом, или растратит ее деньги. Любой идиот мог видеть, что этот мужчина был полностью, по уши влюблен. А она – в самом деле, она сияла как слоновая кость и огонь, ожив от любви!
Ее сияющее счастье наполнило Стикли вдохновением. Хватит с него замкнутой, тоскливой жизни складывания колонок цифр и собирания кусочков и безделушек! Через несколько часов он отдаст траст Пикеринга и будет свободен!
Что он собирался сделать с этой свободой, так это найти серьезную работу и, возможно, однажды даже кого-то полюбить самому!
Однако самым первым делом нужно будет навсегда избавиться от Вульфа.
– Господи, это вызывает отвращение.
От этого серьезного и иронического голоса Стикли застыл, а затем медленно обернулся влево. Словно вызванный его самой крошечной мыслью, Вульф прямо сейчас прокладывал себе путь по ряду скамей, безжалостно наступая на чьи-то пальцы. Конечно же, он направлялся прямо к Стикли.
Стикли с неодобрением покачал головой.
– Ради Бога, – прошипел он. – Разве ты не знаешь никого, кроме меня?
– Отвали, Стик, – прорычал Вульф. – Мне чертовски нужно присесть.
Он втиснулся в крошечное пространство рядом со Стикли. Несколько соседей зашептались, протестуя.
– Отвалите и вы тоже, – с усмешкой произнес Вульф. – Я – раненый человек.
Стикли отодвинулся от него так далеко, как только мог, потому что пахло от Вульфа вовсе не приятно, даже для него.
– Где ты спал, в коровнике?
– Стик, я ненавижу тебя. Я всегда ненавидел тебя. Заткнись и смотри уже, как этот отвратительный герцог венчается со своей невестой с лошадиным лицом. Гнилой ублюдок с голубой кровью!
Вульф никогда на самом деле не был приятным, но это было слишком даже для него. Стикли решил, что сможет терпеть этого негодяя еще на протяжении одного часа. Затем он откажется признавать его существование до конца жизни.
К несчастью, Вульф продолжал бормотать ругательства. Наконец Стикли повернулся к нему.
– Вульф, заткни свою скандальную пасть!
Вульф, который грубо обращался со Стикли в течение более чем сорока лет, в изумлении открыл рот и открыто уставился на партнера.
Затем едкие облака ярости начали собираться в его глазах.
– Почему ты…
Внезапный шепот толпы привлек внимание Вульфа. Он грубо встал, чтобы лучше разглядеть то, что вызвало такое волнение в толпе, еще недавно сидевшей в восхищенной тишине.
Стикли наблюдал за тем, как лицо партнера меняется от глумящейся ярости до веселого предвкушения.
– Это, – заявил Вульф с уверенностью, – должно принести пользу.
Софи ощущала, как ее сердце выскакивает прямо из груди. «Я, Софи Блейк, беру этого мужчину…» О да, пожалуйста. Позвольте мне взять его. Позвольте мне всегда удерживать его. Если бы только я могла называть его своим, то я никогда больше не солгала бы до конца своей жизни.
Волна шепота прокатилась по церкви. Софи проигнорировала ее, потому что смотрела в сияющие зеленые глаза Грэма. Если и существовали небеса, то она была совершенно уверена, что уже знала, как они выглядят.
Затем Грэм отвел взгляд, с раздражением направив его в сторону двери. Она увидела, как он нахмурился.
– Тесса?
Софи заморгала, выведенная из счастливого транса. Она повернула голову, чтобы тоже посмотреть. Из-за яркого дневного света, льющегося в это мгновение через открытые двери, она прищурилась, чтобы разглядеть, что одна из вошедших фигур на самом деле была Тессой. А другая…
О нет. О, милосердный Господь, нет.
Тяжело переступая через дверь церкви с помощью своей трости, выбравшись из постели в первый раз на памяти Софи, с тяжелым телом, закутанным в шерстяные шали поверх старомодного шелка и кружева, появилась никто иная, как миссис Блейк, которой заботливо помогала Тесса.
Священник осознал, что ни муж, ни будущая жена не обращают внимания на священные слова брачного предупреждения.
Он захлопнул Библию резким щелчком и уставился на дверь.
– Что означает это вмешательство? – Его голос разнесся над усиливающимся шепотом.
Миссис Блейк остановилась посередине длинного прохода. Внутренности Софи превратились в лед, а ее сознание застыло. Все, что она смогла сделать – это схватить Грэма за руку.
– Любовь моя, мне так жаль, – прошептала она.
Грэм спокойно взял ее руку.
– Думаю, что я тоже хотел бы знать, что происходит. Кто эта женщина, Тесса?
Софи с головокружением обдумывала стратегический обморок. Это едва ли потребовало бы какого-то притворства, потому что она ощущала себя так, словно ее тело перестало существовать, за исключением бьющегося сердца. Сейчас все было слишком ясно. Толпа зрителей, безупречный выбор времени – все это было организовано Тессой для того, чтобы нанести удар с максимальной силой.
Затем уже стало слишком поздно.
– Я – миссис Блейк, последняя оставшаяся в живых внучка сэра Хэмиша Пикеринга. – Миссис Блейк оперлась всем своим весом на Тессу и подняла трость, чтобы указать на Софи. – Эта женщина – немоя дочь!