Несколько мгновений назад Грэм был полностью счастлив. Он никогда не гордился чем-то так, как сегодня. Как такой мужчина, как он, смог завоевать такую женщину как эта? Это было что-то близкое к волшебству.
Сейчас же все усиливающиеся бормотание закружилось вокруг него. Священник, который и понятия не имел, что означало заявление этой женщины, все еще возражал против грубого вмешательства в свадебную церемонию его светлости. Толпа бешено обсуждала новости друг с другом с диким любопытством, сплетничая так, словно это уже был самый грандиозный скандал года.
– Моя Софи мертва! – пронзительно говорила странная женщина, настойчиво стремящаяся донести свою точку зрения сквозь окружающий хаос. – Эта девица… – Разочарованная тем, что внимание толпы не было сосредоточено на ней, женщина с громким стуком ударила тростью по ближайшей скамье. Это заставило замолчать почти всех, кроме самых решительных сплетников. Расправив плечи, женщина с презрением огляделась. – Как я говорила…
Она подняла трость, чтобы снова указать на Софи.
– Эта девица – всего лишь служанка в моем доме! Воришка, которая украла имя моей дочери и мои деньги, чтобы добраться до Лондона! – Она усмехнулась. – Она всего лишь нищая сирота, которая отплатила мне злом за мою доброту!
Грэм повернулся, чтобы посмотреть на Софи, его губы приготовились изогнуться от смеха и от абсурдности подобных заявлений. Она не отвечала, только молча смотрела на него, с каждой секундой становясь все бледнее. Буря вины в ее глазах должна была подсказать ему, но он не мог заставить себя поверить.
– Это неправда, – медленно выговорил он. – Ты бы никогда… не ты!
Он ощутил, как по ее телу прокатилась дрожь, которая встряхнула и его, правда вошла в него через их соединенные руки.
Пальцы Грэма заледенели и потеряли чувствительность. Неужели он все еще держал руку Софи в своей?
Какие-то моменты из прошлого вернулись, чтобы снова повториться в его сознании. Тесса, высмеивающая прибытие Софи в Лондон, когда девушка приехала без сопровождения, потрепанная и без тех вещей, которыми должна обладать благородная леди. Удивительная способность Софи заботиться о себе, даже при встрече с самими грубыми ухажерами.
Софи, пришедшая в его комнату ночью, заставившая его сделать ужасный, удивительный выбор.
– Софи… – Но ведь ее имя не Софи, не так ли? Грэм заморгал и покачал головой, отчаянно пытаясь вернуть мир обратно на то место, где он должен находиться.
Девушка повернулась к нему, и ответ был здесь, в ее бездонных серых глазах, в которых плескалась вина, сожаление и надежда – в самом деле, это было смешно! Надежда?
Грэм отпустил ее руку и отступил от нее.
– Ты солгала!
Она двинулась к нему.
– Грэм, я могу объяснить!
Он резко вытянул вперед руку.
– Неразговаривай со мной. – Он не мог это вынести. Огромное и вздымающееся счастье нескольких мгновений назад оказалось в точности тем, что он всегда подозревал до тех пор, пока не встретил Софи, оно оказывается в конце: законченным и абсолютным дерьмом.
Нет. Не Софи. И, очевидно, не София. Грэм заглянул в ее мокрые, ошеломленные глаза.
– Кто ты, черт бы тебя побрал? – проревел он сквозь шум.
В помещении внезапно стало тихо. Все и каждый задержали свое дыхание, ожидая еще более восхитительного скандала. Грэм увидел, как лгунья перед ним с трудом сглотнула.
– Она – Сэди Уэстморленд, – провозгласила миссис Блейк. – Сирота, которую взяли на должность платной компаньонки, когда моя дорогая Софи умерла от гриппа.
– Это еще не все, – быстро проговорила Тесса. Она подстрекнула женщину продолжать ее историю, прошептав ей что-то на ухо.
Миссис Блейк вскипела от негодования.
– Да, верно! Она ограбила меня! Позовите стражу! Я требую правосудия! Она украла у меня двести фунтов!
Снова зазвенел голос Тессы, в этот раз – с острым, как бритва, презрением.
– С тем, чтобы она могла приехать в Лондон и притвориться, что она леди!
Софи подняла подбородок, но ее сразило проклятие всех рыжеволосых. Ее светлая кожа засияла, словно алый маяк, выдавая ее унижение и стыд.
Смешки начались в той части церкви, где сидела Лайла, но ее едва ли можно было винить в том, что смех распространился как инфекция, до тех пор пока все люди в помещении не начали сотрясаться от смеха, либо открыто либо виновато, но все равно смеялись.
За исключением Грэма.
Грэм побледнел, словно бумага, и только его зеленые глаза сверкали в ее сторону от ярости и унижения.
Сэди – потому что сейчас она могла признать свое собственное имя даже в своем сознании – наблюдала за тем, как любовь, которую она нашла, корчится и умирает на полу между ними. Она сама убила ее, наполнив ее ложью.
Она с таким пылом стремилась стать Золушкой – Золушкой, которая солгала и украла, чтобы поехать на бал – только для того, чтобы ее собственные проступки разрушили ее мечты с ударом часов в полночь.
Тогда она отвернулась от своего принца, потому что не могла смотреть на то, что она потеряла – или, скорее, уничтожила. Вместо этого Сэди приподняла подбородок и посмотрела на женщину в проходе, которую она научилась презирать.
– Миссис Блейк ошиблась в одной маленькой детали, – отчетливо проговорила она. – Мне никогдане платили.
Глава 29
Позади Грэма откашлялся священник.
– Ваша светлость… церемония не закончена. Что вы хотите, чтобы я сделал?
Первым, что Грэм ощутил, было ослепляющее облегчение. Он вовсе не был женат на этом создании! Еще не слишком поздно найти богатую жену и спасти Иденкорт, и списать весь этот ужасный день на запутанные мысли, на неправильные решения, принятые во время разрушительной скорби от того, что он потерял всю свою семью. Никто ни в чем не обвинит его.
За исключением того, что он провел прошлую ночь в постели с Софи. Грэм лег вместе с ней и взял ее девственность – она не солгала об этом, он знал! – и из-за этого ее репутация была разрушена.
Герцог почти слышал голос отца в своем сознании. «Тогда к дьяволу ее! Она ведь вовсе не леди! Она всего лишь одинокая, безымянная девица, которая обманом завлекла тебя. Выброси ее на улицу и больше не думай о ней!».
Совершенно верно, если задуматься об этом.
Нищета и женитьба на воровке уничтожит его. И Иденкорт. Он может опустошить свой дом и продать свои пуговицы, но это прокормит его людей всего лишь одну зиму. Ему нужно полностью восстановить поместье, или оно всегда будет бездонной ямой для денег!
И, тем не менее, онабудет уничтожена, если останется не замужем и с разрушенной репутацией. Сэди.
Когда Грэм принял ее в свои объятия, он принес что-то вроде клятвы, не так ли? В его собственном сознании он обязался жениться на ней в этот момент.
В болезни и здравии. В богатстве и бедности.
Подняв глаза, Грэм уставился на незнакомку перед ним, у которой было прекрасное лицо Софи. Она посмотрела на него в ответ, ее красивые, точеные черты лица были бледными, как смерть.
Должно быть, она прочитала его решение по выражению его лица, потому что вытянула руку, чтобы остановить его.
Конечно же, это было сделано только потому, что девушка не знала, что за решение он принял.
– Продолжайте, – рявкнул герцог священнику.
К его удивлению вместо того, чтобы подчиниться сейчас, когда ее дело было выиграно, Сэди Уэстморленд продолжала протестовать.
– Грэм, нет! Ты не должен! Я больше не могу помочь тебе!
Он проигнорировал ее. Она дернула своей рукой, затем свободной рукой попыталась разжать его хватку, стараясь освободиться.
– Грэм, не делай этого! У меня нет и фартинга! Тебе нужно найти кого-то еще, кого-то богатого, кто поможет тебе спасти Иденкорт!
Ее слова ничего для него не значили. Словно она произносила их на другом языке. Возможно, это был язык лжи. Это не имело значения. Это все ложь, каждое слово, произносимое на этой земле. Ничто не было правдой.
Грэм покрепче взял девушку за руку и повернул их лицом к священнику.
– Продолжайте!
Когда она продолжила возражать, то он быстро заставил ее замолчать.
– Все будет совершенно замечательно.
У нее вырвался тихий звук, словно вздох перед смертельным ударом. Затем она замерла и замолчала. Грэм продолжал смотреть прямо перед собой, отказываясь верить в слезы, которые безостановочно струились вниз по изящным чертам ее лица.
Он оставался в таком положении, мрачно произнося свои клятвы до тех пор, пока все не закончилось. Священник нерешительно заморгал, глядя на него.
– У вас есть кольцо, ваша светлость?
Кольцо его матери. Рука Грэма потянулась к жилету. Он мог ощущать кольцо там – то кольцо, которое он с нетерпением ожидал надеть на руку Софи, сделав ее своей навсегда и навечно. Это было идеальное кольцо для «Софи», простое, элегантное и не вычурное – за исключением того, что Софи на самом деле не существовало.
Эта проклятая вещь даже подходила по размеруэтому лживому, вороватому созданию, ради Бога!
Грэм опустил руку, словно кольцо обожгло его.
– Нет, – решительно заявил он. – У меня нет кольца для этой женщины.
Священник заколебался.
– Тогда… вы можете поцеловать невесту.
Поцеловать невесту. Эти слова долго доходили до сознания Грэма. Затем ярость, как вулкан, прорвалась сквозь леденящий шок и боль потери. Да, ради всего святого, он поцелуетневесту!
Здесь, перед Богом и двумя сотнями свидетелей, он грубо схватил стоящую напротив него девушку в свои объятия. Глубоко запустив пальцы в ее шелковистую гриву волос, Грэм запрокинул назад ее голову и сильно прижался ртом к ее мягким губам. В течение долгого, страстного момента он изливал на эту прекрасную незнакомку всю свою ярость и боль, и разрушенную, потерянную, преданную любовь…
И дарил ей прощальный поцелуй.
Затем он отпустил ее, повернулся на пятках и, не говоря ни слова, вышел из церкви.
Ему нужно было убраться подальше от нее, от этих глаз, от призрачно элегантного лица, от магнетизма, который притягивал его, манил его к ней, заставлял Грэма ощущать себя более живым, чем когда-либо прежде, и который в первый раз заставил его поверить в то, что в людях может быть не только грех и эгоизм.
Ты хотел, чтобы она была настоящей. Ты хотел верить, что она добрая и правдивая, потому что она была единственным человеком из всех, кого ты знал, кто не считал, что ты всего лишь чертовски бесполезная трата воздуха.
Что было хуже – лгунья или дурак, который предпочел верить этой лжи, несмотря на то, что все свидетельствовало о противоположном?
Теперь, когда его будущее лежало в руинах, у Грэма не было других планов, кроме как напиться и поддерживать себя в этом состоянии.
Сидящий сзади Вульф согнулся пополам от истерического смеха. Слезы облегчения текли по его лицу.
Стикли в ужасе смотрел на него, но Вульф только усмехнулся партнеру, которого так презирал.
– Я был трезв слишком долго, – прохрипел он, когда обрел дыхание. – Думаю, что я немного выпью, чтобы отпраздновать бракосочетание герцога и герцогини Иденкорт. – Он испустил долгий, счастливый вздох.
Никаких больше беспокойств, никаких схем. Никакого плана, кроме того, чтобы напиться и поддерживать это состояние на протяжении многих дней!
Глава 30
Сэди выскользнула через заднюю дверь церкви, ее побег оказался незамеченным за всеобщим ревом и возбуждением. Так как церковь Св. Марии Аббатской была расположена в самом центре Кенсингтона, то ее ожидала не слишком долгая прогулка до Мэйфера и Брук-Хауса.
Но эта дорога показалась ей длиной в сотни миль.
Когда она приблизилась к огромному дому, то ей в голову пришла мысль, что ее могут не пустить внутрь. В конце концов, она не могла претендовать на родство с его обитателями и, возможно, каким-то криминальным образом обманула их всех.
И, тем не менее, все, чем она владела, находилось в этом доме. Сэди должна положиться на то, что никто еще не слышал новостей.
Ей не пришлось стучать. Дверь открылась, и изнутри показалось серьезное, привлекательное лицо Фортескью.
– Ваша светлость.
То, что осталось от разбитого сердца Сэди, соскользнуло куда-то в район коленей. Плохие новости на самом деле путешествуют подобно молнии.
И все же Фортескью широко открыл дверь и с поклоном пропустил ее в дом.
– Вы останетесь надолго, ваша светлость?
Девушка вздернула подбородок. В глазах дворецкого не было осуждения. Она задумалась, почему.
– Я пришла только для того, чтобы собрать свои вещи.
Он кивнул.
– Ваш портной уже побывал здесь. Он просил передать, что у вас остается все, что он сделал для вас, и что он желает вам всего наилучшего.
Сэди заморгала. Она не ожидала такой доброты от Лемонтёра, потому что его она обманула больше всех, за исключением Грэма. Затем она вспомнила его слова.
«Бедный паренек из низов, который мечтал о прекрасных тканях и тонком кружеве».
Что ж, возможно, что Лемонтёр, лжец, плавно проскользнувший в Общество благодаря только своему таланту, знал кое-что о том, что значит играть роль.
Фортескью спокойно смотрел на нее. На его бесстрастном лице ничего не отображалось, но где-то в глубине его глаз она видела… сочувствие?
– Фортескью, что мне сейчас делать?
Веки дворецкого слегка опустились, прикрыв этот дружеский блеск.
– Уверен, что я последний человек, которого вы должны спрашивать об этом, ваша светлость.
Должна ли она отправиться в Иден-Хаус и разыгрывать благородную леди? Должна ли она жить с Грэмом в ненавистном молчании до конца своей жизни?
Что ж, он, вероятно, не захочет жить с ней, не так ли? Возможно, существует пустой дом, самый маленький, где-то на окраине поместья, где она сможет жить, герцогиня в ссылке.
Как принцесса в башне, в конце концов.
Первым шагом должно стать то, что она поднимется наверх и упакует вещи. О следующем шаге она подумает тогда, когда выполнит эту задачу. Несомненно, если она продолжит переставлять одну ногу за другой, то каким-то образом сумеет через это пройти.
О, Грэм. Почему ты сделал это? Почему ты сделал меня своей герцогиней? Сейчас я несу еще и ответственность за весь Иденкорт в своем сознании!
Затем, к своему ужасу, Сэди увидела Дейдре и Фебу, появившихся в задней части вестибюля. Она бросила панический взгляд на все еще открытую парадную дверь.
Дверной молоточек вернулся на место.
– Их сиятельства вернулись домой в ответ на мое первое послание, – проинформировал ее Фортескью тихим голосом. – Они беспокоились о вас.
Сейчас они не выглядели обеспокоенными. Феба, с миленьким личиком и такая же добрая, как и красивая, моргала, глядя на Сэди, словно никогда раньше не видела ее.
Дейдре, ошеломляющая золотоволосая красавица открыто уставилась на нее, сложив руки на груди и прищурив глаза.
Сэди обдумывала вариант побега ради спасения своей жизни, но так как у нее не было определенного места, где ей нужно было бы находиться до конца жизни, то девушка заставила себя переставлять ноги до тех пор, пока не оказалась перед ними.
Феба, хотя и была добродушной, но ее никогда нельзя было принять за дуру, нахмурилась, глядя на нее.
– Софи умерла, это верно?
Сэди даже не потрудилась скрыть горький смешок.
– Я не убивала ее, если это то, о чем ты спрашиваешь. Меня привезли в Актон почти через год после того, как прошла эпидемия гриппа. Я никогда не встречалась с ней. – Она склонила голову набок. – Однако ты с ней встречалась, когда тебе было примерно пять лет. Миссис Блейк рассказывала об этом. Ты помнишь Софи?
Феба с сожалением покачала головой.
– Нет, не помню.
Сэди пожала плечами.
– По всеобщему мнению, она была очень милой девочкой. Все говорили о том, какой тихой она была, но, зная миссис Блейк, это могло быть просто потому, что Софи не могла вставить и слова в разговор.