- Он думал, я пуста, побалуется да прочь, греха и не приметит никто, а я понесла сразу же. Видать не во мне дело было. А отец твой на мне жениться-то не хотел, испугался, ходить перестал. И так мне страшно стало, так страшно. А он потом вернулся и в церковь повел венчаться. А я знаю, это ты его уговорила, да я за тебя Бога вечно буду молить, - Устинья бросилась целовать Агафье руки.
- Что ты, Устя, что ты? Не надо. Сам он так решил, да то все болтают.
- А ты глупости не твори, непорочной вернись. Ты, Агафья Федоровна, не знаешь, каким народ жестоким может быть, в лицо тебе насмехаться станут, а что ты воеводы дочь, так это еще хуже. Крут батюшка твой, обиду здесь многие на него таят, на бесчестье твоем отыгрываться станут.
- Пойду я, Устя. Пора мне, - Агафья скрылась в темноте дверного проема.
- Подожди, - кинулась догонять ее Устинья. - Дай я впереди пойду.
Агаша дождалась, когда серп растущей луны спрячется за облако, и быстро перебежала через двор. Она знала, что где-то там, в укромном уголке есть лаз, через который своевольный Дружок удирает порезвиться на улицу. Где могучий пес пролезет, хрупкая дева всегда пройдет.
Девушка проскользнула между старыми санями, и стала обшаривать низ забора. Вот она дыра! Щедрый Устин подарок Агафья скинула на снег и полезла промеж досок. «Застряну здесь, вот стыдно-то будет». Выпорхнув всё же наружу, девушка отряхнулась и, протянув руку назад в лаз, вытянула за собой шубейку. Можно бежать дальше. Сердце с силой стукнуло, отдавая в уши, ноги потяжелели, голова закружилась. Надо, надо бежать...
И она побежала по пустынной улице, зябко кутаясь в платок, судорожно вдыхая тягучий ночной воздух. «Простите меня, батюшка с матушкой, дурная у вас дочь... Простите! Господи, помоги мне!»
Вот и заветный двор. В щели забора виден костер, вокруг которого, сгрудившись, греются люди, тихо переговариваясь. Агаша попыталась тихонько открыть покосившуюся калитку, но та надрывно взвизгнула, привлекая внимание. Вои у костра встрепенулись, быстро вскакивая, кто-то удивленно присвистнул. Самый старый седобородый, скинув шапку, поклонился, вслед за ним нагнулись и остальные, продолжая окидывать гостью любопытными взглядами.
- Мне Демьяна... Олексича... позовите... скажите, Агафья пришла, - еле слышно выдавила из себя девушка.
- Нижатка, беги к боярину, - толкнул старый крайнего воя. Парень стрелой сорвался с места и побежал к избе. У костра воцарилось молчание. Агаша смущенно смотрела себе под ноги, хорошо, что темнота скрывает алеющие щеки.
Через мгновение Нижата вылетел на двор.
- Боярин велел, чтобы домой шла. Да чтоб ты ей провожатых дал, а то темно уже, - обратился он к седобородому вою.
- Как домой! - ахнула Агафья. - Никуда я не пойду! - Она толкнула с дороги парня и, подобрав поневу, побежала к двери.
- Стой! Не велено туда... - кинулся было за ней Нижатка, но старый вой схватил его за рукав.
- Оставь, не видишь, боярыня наша пришла мужа утешать.
[1] - Убрус - платок, покрывало, здесь головной убор.
4.
Навалившись плечом, Агафья с грохотом распахнула тяжелую дверь и влетела на середину горницы. Тяжело дыша, она огляделась. Комнату освещали две тусклые лучины и тлеющие головешки очага. С лежанок вдоль стены на нее смотрели заспанные удивленные лица. Дружинники разглядывали райскую птицу, впорхнувшую в закопченную пыльную избу.
Прямо перед девушкой на широкой лавке сидел Демьян и шерстяной тряпицей чистил меч. Это был он и не он вовсе. Как будто любимый повзрослел сразу на несколько лет. Черты лица заострились, под глазами залегли черные тени, а сами очи блестели каким-то злым лихорадочным светом. Этот новый незнакомый Демьян пугал, от него веяло холодом. Оба молчали.
Вои стали поспешно сползать с лавок и крадучись выбираться на двор, последний тихо прикрыл за собой дверь. Демьян и Агафья остались одни.
- Иди домой, - устало сказал парень, откладывая меч.
Дева молчала, в широко распахнутых глазах плясал огонек лучины.
- Иди домой! - жестче повторил Демьян.
Агаша не сдвинулась.
- Прав был твой отец, во всем прав, а я слушать не хотел... Да пойми, я сейчас всех ненавижу, всех! Татар ненавижу, князей своих ненавижу, батюшку твоего за прозорливость его тоже ненавижу, а себя больше всех... гадко мне...
- И меня? - тихо спросила дева.
Вот сейчас нужно сказать - и тебя. И она уйдет, убежит, рыдая, и их пути разойдутся навсегда... Выйдет замуж, нарожает другому детишек и забудет, а может когда и вспомнит со стыдом, как ночью к парню приходила, так то уж все неважно будет... надо только сейчас сказать, но ...
- Тебя нет, тебя я люблю, - прошептали непослушные губы.
- Вот и хорошо, - выдохнула Агаша, скидывая шубку. - Жарко-то у вас как, дров не жалеете.
- Чего жалеть, уезжаем завтра, - Демьян удивленно смотрел, как она бережно кладет одежу на лавку, как игриво прыгают на висках знакомые лошадки.
- А! Нам не хотите оставлять!
- Уж больно много содрали за те дрова, чтоб назад даром отдавать.
- И это верно.
Агафья наклонилась и стала стаскивать с Демьяна сапоги.
- Жалеть будешь, - попытался он ее остановить, чувствуя, как жар начинает разливаться по телу. - Я тебя больше не оттолкну, не смогу.
- Ох, а духом то немытым прет, - девушка весело помахала перед носом рукой.
- Я в баню ходил, - смутился парень.
- Омыть ноги нужно, водица где?
- Там, - указал Демьян на широкую кадку.
Агаша прошлась по избе, отыскала в углу небольшую лохань, плеснула туда холодной воды, потом из котла над очагом добавила горячей, и поставила перед парнем.
Демьян послушно опустил ноги в теплую воду. Агафья неспешно размотала поневу, поддернула рубаху, оголив белые колени, присела рядом с кадкой. Тонкие пальчики ласково стали касаться огрубевшей кожи. И в черную в свете бледных лучин воду побежало жестокое, пронзительное, разъедающее душу и тело, горе. Его изгоняли нежные женские руки, оставляя только тихую печаль, печаль по тому, чего уже никогда не вернуть. Демьян просыпался от оцепенения, ему снова хотелось жить, а пальчики все гладили и гладили, успокаивая и возбуждая одновременно.
- А ты сейчас на волчонка похож, дикий, - девушка смело заглянула в горящий огонь мужских очей.
- Смотри, покусаю, - наклонился к ней Демьян.
- Чай у меня самой зубы есть.
Кадка покатилась по полу, расплескивая воду. Агафья оказалась на лавке в крепких объятьях.
И все произошло как-то легко. Губы, ищущие в темноте нежную кожу, беспокойные смелые руки, сбивающееся от волнения дыхание, отдающий в уши шумный вздох, от которого внутри все переворачивается, и хочется двигаться быстрее и быстрее...
«Как можно быть несчастным и одновременно таким бессовестно счастливым? Разве это возможно?» Влюбленные лежали, тесно прижавшись друг к другу.
- Придавил тебя? - виновато прошептал Демьян.
- Нет, обнимай меня крепче. Обнимай, - льнула к нему Агафья.
- Ты, что плачешь? - почувствовал он соленый вкус щеки. - Жалеешь?
- Жалею, что не увижу тебя больше... Ты не бойся, резни на заставе не будет, кровь безвинная не прольется. Я сейчас уйду, и никто не узнает. Вои твои ведь смолчат, а коли и взболтнут, так вины на тебе нет, я же сама пришла.
- Как же ты под меня легла, ежели так-то обо мне думаешь? - парень обиженно слегка отстранился.
Лучины погасли, и в полумраке нельзя было различить лиц.
- Ничего я не думаю, не знаю я, что и думать, - Агаша уткнулась носом в его плечо. - Родить от тебя хочу, чтобы мне хотя бы дитя в память осталось. Я бы его по головке гладила да тебя вспоминала. Молвы людской я не боюсь, а Бог все знает, он меня не осудит.
Руки опять сплелись в объятья.
- Скажи, тебе лучше со мной... чем с той?
- С какой той?
- Ну, с холопкой той?
Демьян тихо рассмеялся:
- Ох, Агафья, да ты ревнивая какая!
- Да, ничего я не ревнивая, это ж я так спросила.
- Ревнивая, ревнивая. Помнишь, на льду по недогадливости Матренку стал хвалить, а ты от меня так прытко отвернулась, что аж косой хлестнула.
- Выдумываешь ты все, а на вопрос мой не отвечаешь. Уедешь от меня в объятья ее распутные, - теперь Агафья попыталась отодвинуться, но Демьян подгреб ее к себе.
- Какая холопка? Я и думать о ней позабыл, да и нет ее там давно. Отец, как прознал, что захаживаю, так меня вожжами отходил, сидеть не мог, а ее со двора сразу отослал.
- Хороший у тебя батюшка был.
Повисла неуютная тишина. Демьян никак не мог привыкнуть к слову «был», оно царапало и жгло. Агаша все поняла, и стала отвлекать любимого от мрачных мыслей.
- А я так боялась там на реке, что ты мимо пройдешь. Уж и замерзла вся, а ты все не шел и не шел.
- Как боялась? Ты что же ради меня в холопской одеже на лед вышла? - он от удивления привстал на локте.
- Да.
- Так ты знала меня раньше?
- Знала, - Агаша смущенно отвернулась. - Не надо было тебе признаваться.
- Ну, уж нет. Сказывай все, грех от мужа чего таить.
- Да, что там таить-то. Скучно мне было, попросилась с батюшкой дозоры проверять, чтобы с высоты на тот берег полюбоваться. Красиво. А тут вы из степи подъехали, князей своих ищите. Я тебя сверху в волоковое оконце разглядывала. А потом я за дверью стояла, да слышала, как тебя князь Липовецкий бранил.
- Ну, под дверью слушать ты мастерица.
- А батюшка потом тебя нахваливал и говорил, что князь ваш... Ну, не буду пересказывать, как он там говорил.
Демьян расхохотался.
- Так ты меня на льду на топор ловила, а я то, дурак, мнил, что у самого князя тебя отбил.
- То плохо? - испуганно прошептала Агаша.
- То хорошо, лада моя, хорошо. Мне с тобой всегда хорошо.
- Воев твоих из избы на мороз выгнали, совестно.
- Ничего, они привычные, у коней поспят. Раз признаваться мне стала, давай уж во всем.
- Да в чем же еще? Я тебе все сказала.
- Не все, - рука опять жадно заскользила по нежному бедру. - Помнишь, в лесу от меня сбежала, я по следам твоим шел, а они раз и пропали. Ну, и куда ты подевалась?
- То я тебе сказать не могу, - подставляя лицо нетерпеливым губам, ответила Агафья.
- Как не можешь?! Ну-ка признавайся, - Демьян припал к ее губам долгим поцелуем, - ну?
- А смеяться не станешь?
- Стану.
- Так я не скажу.
- Ладно, не буду.
- Я на дереве сидела, видела, как ты меня внизу искал.
- Не знал, что жена у меня белка.
- Ты же обещал не смеяться!
- Смеяться не будем, любиться станем. Светает скоро, мало у нас времени остается.
5.
Первуша беспокойно поглядывал на затворенную дверь избы.
- Так и не вышла, осталась. Что ж будет-то теперь? - зашептал он Горшене. - Может просто сидят - беседуют да за руки держатся? Демьянка наш такой уж праведник, может и не залежит девицу? Хотя, как он здесь по ней сох, то вряд ли. Уж больно глаз у него горел.
Старый десятник хмыкнул.
- Смешно ему! Воевода за дочь прибьет нашего боярина, и князь не защитит. Совсем одна Евдокия Тимофевна останется. А с нами что будет? Под другую руку идти придется. Даже наследника нет.
- Ну, наследника они тебе сейчас замешивают, - подмигнул Горшеня.
- Вот ведь здесь девки распутные. Это ж надо, взяла да сама пришла. Грядет судный день, по всему видно, коли девки такие бесстыжие пошли.
- Дурень ты, - старый вой задумчиво подкинул в костер палено. - Мы Агафье Федоровне в ноги должны кланяться. Я думал, он с собой чего сотворит, не доброе у него на уме было, ой, не доброе, так-то переменился. А теперь уж не опасаюсь, ради нее встряхнется.
Дверь тихонько скрипнула, на двор спокойной уверенной походкой вышел Демьян, за ним робко Агаша.
- Горшеня, Первуша, со мной пойдете, - махнул десятникам рукой боярин.
Вчетвером они вышли на спящую улицу.
- Веди, куда? - пропустил Демьян Агафью вперед.
Она быстрым шагом пошла вдоль улицы, а потом резко повернула направо.
- Не пойму, куда мы идем, - шепнул Первуша Горшене, - воеводы хоромы в другой стороне.
- Венцы держать вы идете... если получится, - через плечо сказал им Демьян.
- А-а-а, - протянул десятник, по-прежнему ничего не понимая.
Перекрестясь, они обогнули церковь и подошли к небольшому домишке. Калитка была распахнута настежь.
- У него собака есть? - спросил Демьян.
- Нет, к нему же день и ночь бегут: то исповедовать умирающего надо, то окрестить быстрей дитя слабое, пока не преставилось. Собака ему ни к чему. Видишь, даже ворота не запирает.
- Это хорошо, - Олексич первым вошел на чужой двор, осторожно постучал в двери.
В избе было тихо. Парень тревожно оглянулся и застучал более настойчиво. За дверью послышалась возня, что-то упало. В проеме показался отец Леонтий с всклокоченными волосами, но уже в рясе. Из пришедших он сразу же выхватил взглядом дочь воеводы.
- Агафья Федоровна, случилось чего? С Федором Евсеевичем худо? Али с мачехой? - беспокойно начал он засыпать вопросами.
- Повенчаться нам нужно... сейчас, - выступил вперед Демьян, закрывая любимую плечом.
Леонтий замер, сурово сдвинув брови. Из-за его спины выскочила попадья, шустрая молодая баба на сносях. Придерживая большой живот, она вклинилась между собравшимися.
- Агафья Федоровна, да как же это? Да разве можно? Да что ж вы наделали? - запричитала она.
- Повенчаться нам нужно, - настойчиво повторил Демьян.
- Ночью не венчают, - мрачно проговорил Леонтий.
- Небо светлеет, вон зари уж полосу видно. Утро.
- Так вы ступайте к воеводе, в ноги к нему падайте, прощение просите, - громко зашептала попадья, - а потом уж венчаться приходите.
- Знаешь же, что упрям, все равно не отдаст, - Демьян не отрываясь смотрел в глаза молодому священнику, - жену мою за другого поведет, грех умножать.
- Ладно, ждите. Сейчас выйду. Дарья, в дом ступай.
Сквозь дверь проступали обрывки семейной ссоры: «О детях подумай... Распутницу эту... Все от мачехи, ввели в дом на свою голову... Выгонит, точно тебе говорю...» Что отвечал Леонтий, не было слышно.
Агафья схватила любимого за рукав:
- Не выпустит она его, отговорит!
- Не отговорит, - успокаивающе погладил ее по голове Демьян. - Венчанной женой мне сейчас станешь.
- Поспешаем, - вышел гладко причесанный с начищенным до блеска медным распятьем священник.
- И я с вами, - покрываясь на ходу поверх повоя платком, побежала за мужем Дарья.
- Детей одних оставляешь, - упрекнул ее Леонтий.
- Спят они, - отмахнулась женщина. - Ах, Агафья Федоровна, Агафья Федоровна, - причитала она в спину Агаше.
Венчание было торжественным и строгим. Обходя вокруг аналоя, невеста с замиранием сердца следила за трепещущими свечами. Она знала, что не доброй приметой будет, если свечи погаснут в руках у молодых, но опасения были напрасны. Веселое пламя стойко горело, подбадривая и Агашу. Демьян был серьезен, даже суров, и улыбнулся, только когда священник сказал: «Ну, целуй жену».
- Вот и я с вами греха набрался, - вздохнул Леонтий, провожая молодых к выходу.
- К воеводе сейчас пойдете? - с легким холодком в голосе спросила попадья.
- К нему, - согласно кивнул Демьян, он повернулся к жене. - Я тебя на попечении отца оставлю, к лету вернусь за тобой.
- Как оставишь?! - обомлела Агафья. - Я с тобой поеду! Где муж, там и жена. Верно? - она обернулась за одобрением к Леонтию.
- Нельзя тебе со мной сейчас, опасно, - Демьян приобнял Агашу за плечи.
- Я не боюсь.
- Я боюсь, за тебя боюсь. Я в Ольгове не останусь, мне в степь нужно будет к побратиму ехать, чтобы сестер помог разыскать. Князь в Липовце станет при брате кружиться, а вы с матушкой одни останетесь. Мать не тронут, а молодой жене вред могут сотворить. Опасно для нас в Ольгове нынче, здесь надежней.
- Да может и не сотворят ничего, за что им тебя наказывать?
- Народ злой нынче, сами не ведают, что творят, - вступился в разговор Горшеня. - Правильно Демьян Олексич решил. А воевода сейчас побушует, побушует, да и смирится, сделать-то уж ничего нельзя, примет зятя.