— Как можно одновременно держать и мыть ребенка?
Тула улыбнулась, и внутри у Саймона словно что-то растаяло. Всякий раз, когда она улыбалась, ему хотелось отнести ее в свою спальню и заняться с ней любовью. Его тело все еще помнило, как он обнимал ее, на губах остался вкус ее губ.
Она наклонилась, чтобы провести мокрой губкой по голове Натана, и Саймон вдохнул ее легкий цветочный аромат. Должно быть, он застонал, потому что она выпрямилась и посмотрела на него:
— Ты в порядке?
— Не совсем, — произнес он сдавленным голосом, пытаясь сосредоточиться на ребенке, бьющем ладошками по воде, создавая брызги.
— Саймон…
— Забудь об этом, Тула. Давай спокойно закончим купать Натана.
— Кто из нас на этот раз делает вид, будто ничего не произошло?
Он издал отрывистый смешок:
— Я не притворяюсь, поверь.
— Тогда почему…
Смерив ее суровым взглядом, он сказал:
— Если ты не готова продолжить то, что мы начали в твоем кабинете, оставь это, Тула.
Она кивнула:
— Правильно. В таком случае я пошла за пижамой Натана. Ты справишься в одиночку?
Хороший вопрос.
Он всегда справлялся.
До сих пор.
Сейчас он не уверен.
— Справлюсь. Иди.
Тула вышла из ванной, и Саймон впервые с того момента, как они начали купать Натана, вдохнул полной грудью. Посмотрев в темные глаза мальчика, он произнес:
— Запомни, Натан: от женщин одни проблемы.
Малыш рассмеялся, ударил ладошкой по воде, и брызги попали Саймону в лицо.
— Предатель, — прошептал Саймон.
Глава 6
Прошло несколько дней. За это время Саймону надоело прокрадываться в свой собственный дом подобно вору. После их с Тулой поцелуя он держался от нее на расстоянии. Он постоянно думал о ней. Ее образ преследовал его. Всякий раз, когда они оказывались в одном помещении, внутри его вспыхивало пламя желания. Его мускулы напрягались, нервные окончания звенели. Но она, похоже, не замечала, как на него действует, поэтому он будет делать вид, будто ничего не происходит.
— Думаю, нам нужно поговорить, — сказал он Туле, когда она вошла в гостиную.
Ее глаза мерцали, словно в их глубине горели звезды. Она совсем не похожа на женщин, к которым его влекло до сих пор, но он безумно ее желает. Мысль о том, что ее спальня находится неподалеку от его спальни, не давала ему уснуть по ночам.
Словно не догадываясь, что его мучает, Тула улыбнулась ему и села в кресло справа от него. Подогнув под себя ноги, она произнесла:
— Малыш уже спит.
Саймон нахмурился и признался самому себе, что совсем не думал о ребенке. Всему виной, разумеется, Тула Барронс. Как может он думать о чем-то еще, когда она рядом?
— Я так и подумал, поскольку он не с тобой.
Тула пристально посмотрела на него:
— Тебе не кажется, что пора самому начать укладывать Натана?
— Я начну, когда получу результаты анализа ДНК.
Пока он намерен держаться от мальчика на расстоянии. Когда он несколько дней назад помогал Туле купать Натана, в нем неожиданно проснулись отцовские чувства. Ему пока нельзя привязываться к ребенку. Что, если все-таки окажется, что Натан не его сын? Нужно защитить себя от возможных страданий.
— Саймон, Натан твой сын. Притворяясь, что это не так, ты ничего не изменишь.
— Об этом я и хочу с тобой поговорить. — Поднявшись, он направился к бару. — Не хочешь чего-нибудь выпить?
— Немного белого вина, если можно.
— Да, конечно.
Через минуту он вернулся с двумя бокалами. За окном стемнело. Тишину нарушало только потрескивание поленьев в камине. Но Саймон недолго ею наслаждался. Тула не может долго молчать.
— Итак, о чем ты хотел поговорить?
— Об этом. — Он отвел руку в сторону, словно пытаясь охватить дом и все, что в нем находится.
— Ясно. — Тула сделала глоток вина. — Послушай, я понимаю, что вся эта история с отцовством выбила тебя из колеи, но мы ведь ничего не можем изменить, правда?
— Я не говорил…
— Я закрыла свой дом и перебралась сюда, чтобы помочь тебе приспособиться…
— Да, но…
— Я буду тебе помогать, насколько это возможно, но основное тебе придется делать самому. Он твой сын.
— Мы еще не знаем наверняка, и я думаю…
Тула снова его перебила, и Саймон начал подозревать, что у него не будет возможности высказаться. Он привык к тому, что собеседники внимательно его слушают. Что никто его не перебивает, не говорит с ним одновременно. Никто, кроме Тулы. К своему глубокому удивлению, он обнаружил, что это ему в ней нравится. Она не боится защищать себя и Натана и говорить что думает.
Ему пришлось стиснуть зубы и запастись терпением.
Она махнула рукой с бокалом и пролила немного вина себе на джинсы, но едва это заметила.
— Я думаю, что человек вроде тебя чувствует себя лучше, когда у него есть четкое расписание.
Это привлекло его внимание.
— Человек вроде меня?
Она улыбнулась, и его бросило в жар.
— Ладно тебе, Саймон. Мы оба прекрасно знаем, что ты жил по установленному распорядку, и мы с Натаном его нарушили.
Он предполагал быть главным в этом разговоре. Говорить Туле, как будет дальше складываться их непростая ситуация. Но эта маленькая женщина незаметно взяла роль лидера на себя. Саймон сделал глоток вина. Он посмотрел на Тулу, наблюдающую за ним. Она смотрела на него мягко и дружелюбно. Его раздражало, что она может игнорировать то, что медленно сводит его с ума. Как она смеет спокойно на него смотреть, притворяться, будто хорошо его знает, и даже не допускает, что между ними может что-то быть. Всего несколькими словами Туле удалось одновременно оскорбить и заинтриговать его.
— У меня нет никакого распорядка, — пробурчал он, недовольный тем, что она считает его скучным педантом, живущим по графику.
В ответ на это она мягко рассмеялась:
— Саймон, я живу в твоем доме всего несколько дней, а уже знаю твой распорядок не хуже, чем ты сам. Ты встаешь в шесть, завтракаешь в семь, в семь тридцать смотришь новости и в восемь уезжаешь в офис. Домой возвращаешься к половине шестого.
Он нахмурился, раздраженный ее тоном всезнайки. Но еще больше его злит то, что она права.
— В шесть чтение вечерней газеты, — она продолжала улыбаться, словно ей это доставляло удовольствие, — затем ужин в полседьмого и работа в кабинете до восьми…
«Как, черт возьми, это произошло? Как я перестал замечать, что живу по расписанию?» — подумал Саймон с отвращением. Если это ясно женщине, с которой он только познакомился, что видят те, кто знает его давно? Неужели он действительно так предсказуем? Неужели он заложник собственных привычек?
— Не останавливайся, — сказал он, сделав еще глоток вина. — У тебя отлично получается.
— Тут мой рассказ заканчивается, — ответила Тула. — В восемь я укладываю Натана спать и понятия не имею, чем ты занимаешься до утра. — Она снова улыбнулась. — Не хочешь меня просветить?
Да, он хочет ее просветить. Сказать ей, что она полностью ошибается на его счет. К сожалению, это не так. Ему безумно хочется отвести ее в спальню и нарушить свой распорядок, но для этого еще рано.
— Я так не думаю, — напряженно произнес он. — Более того, я хотел поговорить не о себе, а о ребенке.
— Чтобы говорить о ребенке, тебе для начала следовало бы проводить с ним время, а не избегать его.
— Я его не избегаю.
— У тебя большой дом, Саймон, но не настолько.
Не в силах больше выносить ее пристальный взгляд, он поднялся и подошел к большому окну с видом на парк. Мягкий свет луны окутывал детскую площадку с качелями и горками.
Он знает, что не должен принимать в расчет ее мнение о нем, но ему совсем не хочется, чтобы она считала его трусом, уклоняющимся от своих обязанностей, или скучным педантом, заложником пристрастия к порядку.
— Я еще не получал результатов анализа ДНК, — ответил он, не отводя глаз от картины за окном.
— Ты знаешь, что он твой, Саймон. Ты это чувствуешь.
Тула подошла к нему, и он посмотрел на нее:
— То, что я чувствую, не имеет значения.
— Ошибаешься, Саймон, — печально сказала она. — В конце концов, единственное, что имеет значение, — это чувства.
Он с ней не согласен. Чувства мешают мыслить здраво. Он получил этот урок в раннем возрасте. Разве он не видел, как его отец Джерод Брэдли чуть не погубил семейный бизнес своим легкомыслием и безответственностью? У его отца никогда не было четкого плана. Он не знал, чего ждать от следующего дня.
Саймон много лет назад дал себе слово, что не будет таким, как его отец. В его мире первое место занимают логика и здравый смысл. Он доверяет не чувствам, а разуму.
Что бы там ни думала Тула, на самом деле он избегает не Натана, а ее. С тех пор как он ее поцеловал, с тех пор как прикоснулся к ее груди, он ни о чем больше не может думать. Пока он точно не узнает, что это значит, он будет продолжать ее избегать.
Раньше все в его жизни было просто. Он видел привлекательную женщину и затаскивал ее в свою постель. Тула — временный опекун его сына. Если он ее соблазнит, а потом бросит, она сделает так, что ему станет сложнее получить опеку над ребенком. А что, если он займется с ней сексом и не захочет ее отпускать? Что тогда?
В его жизни нет места для такой легкомысленной и неорганизованной женщины. Она живет в хаосе, а он любит порядок.
Они друг другу не подходят.
— Ты меня слушаешь?
— Да, — пробормотал он, хотя изо всех сил старался не слушать ее.
Это получалось у него не лучше, чем игнорировать свое влечение к ней.
Тула чувствовала себя в Сан-Франциско неуютно. Это было глупо, учитывая то, что она провела здесь часть своего детства. Ее родители разошлись, когда ей было пять лет, и она вместе с матерью Кэтрин переехала в Кристал-Бэй, маленький городок неподалеку от Сан-Франциско.
Она всегда считала Кристал-Бэй своим домом. С самого начала она почувствовала, что это подходящее для нее место. Жизнь там оказалась намного проще, чем в большом городе. Никаких частных учителей и уроков игры на фортепьяно. Зато там была средняя школа, где она познакомилась с Анной Кэмерон-Хейл. Именно благодаря их дружбе она стала той, кем является сейчас. Связь с Анной и ее семьей помогла ей обрести уверенность в себе и в конце концов решиться противостоять отцу, который хотел построить ее будущее по своему плану.
С Сан-Франциско у нее были связаны только воспоминания о долгих скучных выходных, проведенных в отцовском доме. Нет, ее отец не был злым человеком. Просто он не интересовался дочерью, поскольку всегда хотел иметь сына. Тот факт, что его дочь совсем не интересовалась бизнесом, был для него большим разочарованием.
Тула давно порвала связь с отцом. Ее устраивала ее жизнь, но в глубине души ей было немного жаль, что все так вышло.
— Все хорошо, — сказала она малышу, которого нисколько не волновали ее проблемы. — У меня все в порядке, Натан. И ты меня любишь, правда?
Если бы он мог говорить, скорее всего, он бы ответил утвердительно.
Вздохнув, она продолжила везти коляску по тротуару. С залива дул холодный ветер, над городом нависли свинцовые тучи. К счастью, Натан тепло укутан.
Они с Натаном уже довольно долго жили в доме Саймона, и ей с каждым днем становилось все труднее находиться рядом с ним. Мысли о нем не давали ей покоя. Разумеется, она знала, что это бессмысленно. Их с Саймоном ничего не связывает, кроме вспышки желания, которая притянула их друг к другу и заставила слиться в удивительном поцелуе.
Но она не могла контролировать ход своих мыслей. Именно по этой причине она и пошла на прогулку с Натаном в такую плохую погоду. Ей нужно прояснить мысли и сосредоточиться на своей новой книге, которую она должна сдать в конце месяца. Она работает, пока Натан спит, но этого мало. Сочинять истории о проделках Одинокого Кролика, беспрестанно думая о Саймоне, очень трудно. За три дня она не написала ни слова и почти ничего не нарисовала. Так больше продолжаться не может. Она должна сдать книгу к определенному сроку.
Когда работа не идет, она обычно гуляет, смотрит на людей. В четырех стенах новые идеи в голову не приходят. Для их зарождения необходим внешний стимул.
Идея одной из самых популярных ее книг пришла ей в голову в местном супермаркете в Кристал-Бэй. Когда она увидела лоток с яркими овощами, в ее голове словно что-то щелкнуло. Так появился сюжет книги «Одинокий Кролик идет на рынок».
— Видишь, Натан, мы на самом деле работаем! — Мягко рассмеявшись, она ускорила шаг.
Но на улице было слишком много людей, и она никак не могла сосредоточиться. Возвращаться так рано домой не имеет смысла. Там она снова начнет думать о Саймоне.
Ее успокаивает лишь то, что Саймон хочет ее так же сильно, как она его. Ей понравилось ощущать свою женскую власть над ним, когда они вдвоем купали Натана. Он фактически выгнал ее из ванной. Очевидно, он не доверяет себе, когда она так близко.
«Это приятно», — подумала она. Разумеется, было бы глупо подчиниться тому, что заставляет воздух между ними искриться от напряжения. Она не может легкомысленно поддаться своим эмоциям, не думая о последствиях. Прежде всего, она должна думать о благополучии Натана. Если она переспит с Саймоном, это не пойдет на пользу его сыну. Ведь именно ей решать, когда Саймон будет готов нести ответственность за ребенка.
Она резко остановилась.
Он поэтому ее поцеловал? Попытался таким образом убедить ее передать ему право опеки?
— Это ужасная мысль, — сказала она вслух.
— Прошу прощения?
— А? — Тула посмотрела на пожилую женщину, которая остановилась рядом с ней. — Простите. Я разговариваю сама с собой.
— Понятно. — Глаза женщины расширились, и она пошла дальше.
Тула немного посмеялась, затем склонилась над коляской, чтобы проверить, как дела у Натана.
— Наверное, эта тетя подумала, что я сумасшедшая.
Малыш задвигал ручками и улыбнулся ей. Поправив ему шапочку, Тула продолжила идти. На улице, по которой она шла, были магазины, кафе и даже небольшой итальянский ресторанчик. Ее внимание привлек книжный магазин.
Зайдя внутрь, она осмотрелась в уютном помещении, наполненном книгами. Она сразу направилась в отдел детской литературы, где дети вместе с родителями сидели на разноцветных банкетках и выбирали книги. Когда она увидела маленькую девочку, листающую «Как Одинокий Кролик нашел друга», ее сердце наполнилось гордостью. Подойдя к полке со своими книгами, Тула достала из сумочки ручку и начала их подписывать.
Через несколько минут ее остановил женский голос:
— Прошу прощения?
Повернувшись, Тула посмотрела на женщину лет тридцати пяти с беджем с именем Барбара на груди и улыбнулась ей:
— Здравствуйте!
Окинув ее взглядом с ног до головы, сотрудница магазина спросила:
— Что вы делаете?
Открыв свою сумочку, Тула достала оттуда наклейки с изображением Одинокого Кролика и ее автографом:
— Я автор этих книг. Подумала, что, раз уж я здесь, могу подписать свои книги, чтобы они лучше продавались. — До сих пор у нее не возникало с этим проблем.
— Вы Тула Барронс? — спросила Барбара, широко улыбаясь. — Это же замечательно! Моя дочка обожает ваши книги. Должна сказать, они хорошо у нас продаются.
— Рада это слышать, — ответила Тула и продолжила подписывать книги.
— Вы живете неподалеку?
— Временно, — ответила Тула и внутренне содрогнулась при мысли о том, что, возможно, ей скоро придется оставить Натана и Саймона.
— Если вы не против, мы можем организовать вам встречу с читателями, — предложила Барбара. — Уверена, детишкам это понравится.
— Э-э, — протянула Тула, не зная, соглашаться ей или нет. В другой ситуации она бы, безусловно, согласилась, но сейчас для нее на первом месте забота о Натане.
— Прошу вас, подумайте как следует, — сказала Барбара, окинув детский уголок с разноцветными банкетками и маленькими столиками. — Я знаю, что большинство авторов не любят подписывать книги, но, уверяю вас, вы здесь очень популярны. Наши юные читатели с удовольствием встретятся с автором книг об Одиноком Кролике.