— Ты имеешь в виду, не сказала ли я твоей матери, что ее дражайший сын — мерзкая крыса? Нет, не сказала.
— Сарказм тебе не идет. Или ты просто безумно соскучилась по мне?
— Как по дырке в голове, — огрызнулась она.
Лоренцо хмыкнул:
— У тебя острое жало.
— Не льсти себе. Чего тебе надо от меня? Я завтракаю.
— Да, завтра в твою галерею зайдет некая мисс Карр, и Элейн введет ее в курс дела. Скажи моей матери, что у меня много дел, я переночую в Вероне и вернусь завтра как раз к вечеринке. Сделаешь?
— Да. Если это все…
Лоренцо не вернется на ночь… Возможно, он даже нашел себе кого-то в Вероне — очередное доказательство, что между ними все кончено.
— Приятного аппетита, — сказал он и повесил трубку.
Вернувшись в столовую, Люси передала сообщение Лоренцо Анне. Та не обрадовалась, но в целом приняла новость достойно.
Глава 9
Пожелание Лоренцо напрочь отбило у Люси аппетит. Врач, который слышал, что утром Люси было нехорошо, спросил, как она себя чувствует. Люси рассеянно сослалась на вино и непривычно жирную пищу поздно вечером. Врач согласился, что причина может быть в этом, а может и в гастроэнтерите или отравлении. Анна очень испугалась, и теперь Люси лежала в кровати, сдав добрый десяток анализов.
Доктор понравился ей, и она рассказала ему о себе, не умолчав и об операции, которую перенесла несколько лет назад и из-за которой придерживалась щадящей диеты. Доктор одобрил ее поведение.
Что ж, все к лучшему: когда Лоренцо закончит с Люси, Анна больше не захочет привечать такого неспокойного гостя. Однако когда Люси спустилась к обеду, Анна была ей очень рада. Стол был накрыт в саду, и Анна сказала, что столовой пользуются, только когда Лоренцо дома.
В среду дом гудел как улей от аборигенов и приезжей обслуги. Утром к Люси зашел врач и сообщил, что анализы нормальные. Скорее всего, она была права и это действительно из-за вина; подлил масла в огонь и стресс из-за встречи с матерью Лоренцо. Люси вымученно засмеялась.
Полежав в ванне, Люси решила высушить волосы на солнце, как обычно делала дома. Она надела джинсы, легкий свитер, сунула расческу в карман и вышла в сад. Все равно в ее помощи не нуждались. Она нашла скамейку на солнце, села и подставила лицо солнцу. Воздух был полон сладких ароматов, солнце ласково грело кожу, и Люси разнежено вздохнула. Еще совсем немного, и Лоренцо исчезнет из ее жизни, она будет свободна и счастлива, как раньше, — и только тупая боль в сердце подсказывала, что она лжет самой себе.
— Люси, я везде тебя ищу!
Люси не сразу поняла, что голос звучит не у нее в голове. Она открыла глаза и увидела стоящего перед ней мрачного Лоренцо.
— Что ты тут делаешь?
— Ничего. Не думала, что должна спрашивать разрешения погулять по саду, — съязвила она, пытаясь не показать, как ее взволновало его нежданное появление.
— Не должна. Но я звонил перед завтраком, и мама сказала, что тебе было нехорошо. Как ты чувствуешь себя?
— Ты опоздал на день. Это было вчера.
Его внезапная забота не обманет ее. Между ними ничего не может быть.
— Твоя мать должна была сказать тебе, что это просто от вина и еды. Извини за беспокойство, однако и в этом есть положительная сторона: твоя мать больше не захочет приглашать в гости человека, который обвиняет ее в отравительстве.
Он даже не улыбнулся:
— Она намекнула, что ты можешь быть беременна. Очень умно, Люси, но я не попадусь в эту ловушку. Если ты беременна, все вопросы к твоему предыдущему любовнику. Я очень тщательно предохранялся, и ты прекрасно это знаешь.
Люси вспыхнула и вскочила:
— Я не беременна, но спасибо за лишнее подтверждение справедливости моего рисунка.
Она хотела уйти, но он поймал ее за руку:
— Это ничего не меняет. Сегодня вечером ты будешь паинькой, будешь молчать про наших братьев и катастрофу, и завтра я лично посажу тебя в самолет. Понятно?
— Более чем, — горько бросила она, не в силах больше удерживать в себе свою боль и гнев. — Да будет тебе известно, я любила своего брата и верю, что он ни в чем не виноват. А ты готов во всех видеть только плохое! Антонио говорил, ты безжалостный ублюдок — почти с гордостью, восхищаясь тобой, но не думаю, что он понимал, какой ты на самом деле. Ты считаешь, мой брат убил твоего, хотя следствие признало его действия единственно правильными. В том, что случилось, нет ничьей вины — это просто судьба. — Она помедлила, вспоминая. — Но тебе было этого недостаточно. Ты, самоуверенный, надменный, решил, что все они не правы, и не смог удержаться и не отомстить сестре Дэмиена. И знаешь, что самое забавное? Если бы я болталась под тобой на веревке, ты бы перерезал ее, не задумавшись. Меня тошнит от тебя.
Лоренцо схватил ее за плечи и заткнул ей рот грубым, болезненным поцелуем. Сначала она пыталась сопротивляться, но потом ее тело вновь начало подводить ее, и Люси в отчаянии лягнула его ногой. От неожиданности он отпустил ее. Люси очень надеялась, что ему больно.
— Ты пойдешь со мной, — сказал он, с ненавистью глядя на нее. — А что до веревки… Я никогда не привязал бы тебя к себе, начнем с этого. И я виню твоего брата не в том, что он перерезал веревку, а за то, что он мог спасти Антонио, но не захотел. Я могу это доказать.
Люси задохнулась:
— Я тебе не верю! Это твоя нечистая совесть пытается найти козла отпущения! Тебя тогда вообще не было в стране!
— Не волнуйся, я сегодня же предоставлю тебе доказательства.
И он почти волоком потащил ее к дому. Игнорируя изумленные взгляды, которыми их провожали, Лоренцо завел ее за угол и втолкнул в свой кабинет, потом швырнул на потертый диван и достал что-то из ящика стола.
— Это фотографии, сделанные в тот день на базе, — сказал он, бросая ей на колени стопку снимков.
Глаза Люси наполнились слезами, когда она взглянула на молодые, счастливые лица.
— Обрати внимание на дату и время.
Люси ничего не понимала. Она и так прекрасно помнила тот день. Большая часть снимков была сделана в течение часа, и только одна видовая фотография — на следующий день, в два.
— Что я должна увидеть?
— Видишь вот эту фигурку в красном на последней фотографии? Фотограф — профессиональный альпинист. Антонио и Дэмиен уступали ему, но не намного. Так вот, он утверждает, что альпинисту уровня твоего брата понадобилось бы три, максимум четыре часа, чтобы добраться до базы. Твой брат спустился с горы через семь часов. Новичок сделал бы это быстрее. Он просто позволил Антонио умереть.
Люси посмотрела на него, и ей показалось, что его глаза полны боли. Впрочем, даже если она была, то быстро сменилась вызывающим выражением. Но Люси не видела смысла спорить: Лоренцо невозможно было сдвинуть с насиженного места.
— Ты правда в это веришь? — спросила она.
— Да. Поступок Дэмиена стоил мне брата и исковеркал жизнь нашей матери.
Люси удивленно подняла брови. У их матери ведь остался Лоренцо — ее жизнь далеко не кончена. А вот Люси пришлось куда хуже.
— Мне это тоже не очень помогло, иначе мне не пришлось бы выслушивать этот бред, — ядовито сказала она. — Я наконец поняла тебя, Лоренцо. Для тебя есть только крайности. Ты никогда не думал, что не все такие сильные, как ты? Что Дэмиен, почти час державший Антонио на весу, мог ослабеть? Что он потерял сознание, а очнувшись, ничего не помнил?
— Нет, другого объяснения быть не может. Твой брат сказал, что ему показалось, что он добрался до базы за четыре часа. Антонио умер не от повреждений, а от гипотермии, потому что твой чертов брат слишком долго спускался!
Люси потеряла всякую надежду оправдать брата. Как спорить с человеком, не признающим даже за другими права на слабость?
— Что, нечего сказать? — насмешливо прищурился Лоренцо.
— Спасибо, что показал мне фото. Можно мне идти?
Лоренцо смотрел на нее, похожую на школьницу в своих балетках, опустившую побледневшее лицо, и не понимал, почему не чувствует никакого удовлетворения.
— Да, иди, — буркнул он. — В семь будь в холле и надень что-нибудь поприличнее. То черное платье сойдет.
Он отвернулся, собрал фотографии и бросил их в ящик. Интересно, чего он ждал от нее, подумала Люси. Шортов и майки? На секунду искушение стало почти нестерпимым, но она справилась с собой. Доброе имя Стедменов кое-что еще значило для нее.
Люси остановилась у лестницы и вздохнула, глядя вниз, в зал, празднично украшенный, полный гостей, чьи костюмы стоили целое состояние. Люси порадовалась, что захватила с собой платье, подаренное графиней. Она ни за что бы не надела то черное платье. Она вообще больше не будет поступать так, как ей велит Лоренцо. Платье графини было не слишком короткое, в меру открытое, прекрасно сшитое и идеально сидело на Люси.
Она спустилась вниз, умудрившись не споткнуться, и увидела идущего к ней Лоренцо, одетого в смокинг. Его глаза сверкали, но от гнева или от чего-то другого, Люси не поняла.
— Ты опоздала.
Он жадно смотрел, как она спускается по лестнице, прекрасная, как сказочный цветок, и желание медленно закипало в нем. Ему пришлось приложить значительное усилие, чтобы взять себя в руки.
— Извини, — пробормотала она.
— Платье очень красивое. А что с тем, которое предложил я? — спросил он, подставляя ей руку.
В мусорном ведре, там же, где все надежды и мечты, горько подумала Люси, беря его под руку. Какое счастье, что сегодня все закончится!
Они подошли к матери Лоренцо, и она крепко обняла и поцеловала Люси. Скоро Люси потеряла счет людям, с которыми ее знакомили; все они были очень милы и учтивы. Вдруг в поле ее зрения попала высокая женщина в красном платье, опирающаяся на руку молодого человека. Лоренцо напрягся, Анна нахмурилась, но все-таки представила их Люси:
— Синьора Оливия Палья и ее сын Паоло.
Оливия расцеловала Лоренцо в обе щеки, причем поцелуй пришелся бы в губы, если бы он не отвернулся. Насколько Люси поняла, Оливия, говорившая по-итальянски, напоминала Лоренцо о его старом друге и жаловалась, как тяжело ее бедному Федерико и ей самой и как важна для нее поддержка Лоренцо. Неужели он не понимает, что единственный человек, который интересен Оливии, — сам Лоренцо, удивилась Люси. Теперь она видела, что слухи об их связи возникли не на пустом месте.
Новая мысль больно уколола Люси. Что, если он использовал ее как ширму для своих шашней с женой лучшего друга? Это объяснило бы и то, что Лоренцо потерял к Люси интерес, когда поблизости от него появилась Оливия. Люси затошнило от отвращения. К счастью, в зал очень вовремя вошла графиня делла Скала, и Люси бросилась к ней, подальше от беседующих Лоренцо и Оливии.
— Люси! — Графиня крепко обняла ее. — Дайка мне посмотреть на тебя. Я так и знала, что это платье тебе очень пойдет. Оно было на мне, когда я встретила своего будущего мужа, мне было девятнадцать… Но пойдем, покажи мне этот портрет, о котором я столько слышала!
Они медленно двинулись в комнату, где стоял портрет. Графиня взяла Люси под руку:
— И еще скажи мне, почему ты с Лоренцо Занелли? Он слишком сух и серьезен для тебя. С такими приятно спать, но они никогда не открываются тебе полностью. Трудоголики, для которых главное — работа, а все остальное совершенно не важно.
— Я не с ним, — ответила Люси. — Завтра я улетаю домой.
Если графиня и услышала горечь в ее голосе, то никак не прокомментировала это. Вдруг дорогу им преградил Лоренцо.
— Графиня, — сказал он и заговорил по-итальянски, но графиня перебила его по-английски:
— Не извиняйтесь, что не поприветствовали меня, Лоренцо. Вы были заняты очаровательной синьорой Палья, а Люси вполне компенсировала мне ваш просчет. Она как раз собиралась показать мне свое последнее творение.
Лоренцо онемел, глядя им вслед. О него никогда не вытирали ноги так изящно. Он хотел пойти за ними, но Оливия снова поймала его за рукав:
— Лоренцо, ты не говорил мне, что твоя подружка художница и написала портрет твоего брата. Это так мило! И платье ей очень идет, хотя лично я не люблю ношеные вещи.
Лоренцо удивленно посмотрел на нее:
— Что ты имеешь в виду?
— Ах, ты не знаешь? Графиня подарила его ей, Тереза подслушала их разговор. Тебе повезло: не пришлось покупать платье твоей протеже, а у нее самой наверняка ничего подобающего нет.
Стерва, потрясенно подумал Лоренцо, отбросил ее руку и поспешил за Люси и графиней. Они сидели на диване, и Люси смеялась какой-то шутке Паоло Пальи. Лоренцо прихватил бокал шампанского с подноса проходящего мимо официанта и подошел к ним.
— Шампанского, Люси?
Люси помрачнела, услышав его голос и этот вопрос. Если бы она хоть что-то значила для него, он запомнил бы, что она не пьет шампанское. С другой стороны, для человека, желающего как можно скорее отделаться от нее, он весь остаток вечера странно вел себя: ходил за ними с графиней по пятам, постоянно прикасался к Люси… Заиграл оркестр, и Лоренцо вывел Люси на танцпол, и они танцевали, и в ее мягком сердце вновь зародилась надежда… убитая вопросом Лоренцо:
— Ты хотела оскорбить меня, надев платье графини?
Люси обмерла:
— А ты оскорбился?
— Нет, тебе очень идет. Но я мог бы купить тебе любое платье, стоило только попросить.
— Ты и так основательно потратился на меня. — Она помолчала. — Как и я на тебя. Тебе не пора пообщаться с гостями?
— Ты права, — буркнул он и отвел ее к Анне, разговаривавшей с приятным доктором.
Он окунулся в толпу, улыбаясь, кивая, уделяя повышенное внимание Оливии и время от времени издевательски поглядывая на Люси, проверяя ее реакцию. Люси отвернулась и посмотрела на приземистого человечка по имени Луиджи. Оказалось, что он историк искусства, и мало-помалу они разговорились.
В полночь Анна извинилась и сказала, что ей пора спать. Все встали. Анна расцеловала Люси:
— Очень мило с вашей стороны так много времени уделить старикам. Я сейчас попрощаюсь с Лоренцо, и он в полном вашем распоряжении.
Люси очень пожалела, что Анна ушла, когда Лоренцо навис над ней.
— Тебе нравится вечеринка? — спросил он, глядя на нее бездонно-черными глазами. — Ты, кажется, со всеми нашла общий язык…
Его перебил веселый голос:
— Наконец-то прелестная Люси вышла на танцпол!
Паоло обнял ее, она отпрянула и попала прямо в руки Лоренцо. Вспыхнув так, что слезы брызнули из глаз, она вырвалась и без оглядки побежала наверх. Ее игнорировали, над ней насмехались, с нее хватит!
Приняв душ, Люси вытащила из шкафа чемодан и стала паковать вещи. Чуть позже она свернулась клубочком под одеялом и вздохнула. Завтра в это время она будет дома, свободная. Так почему же у нее на сердце так тяжело, как будто она проиграла кровопролитную войну? Неужели можно одновременно ненавидеть и любить кого-то?
Да. Лоренцо.
Слезы медленно потекли из ее глаз. В доме, полном людей, Люси чувствовала себя самым одиноким человеком на земле. Она зарылась лицом в подушку и отдалась своему горю, своей скорби обо всех и обо всем, что любила и потеряла: о матери, отце, брате — и о любви Лоренцо, которой ей никогда не узнать.
Глава 10
Лоренцо смотрел, как Люси спускается по лестнице. Он следил за ней весь вечер, понимая, что это нелепо. Даже если бы она не была сестрой человека, которого Лоренцо презирал, им все равно не по пути. Она слишком молода. Паоло больше подходил ей по возрасту. Он то и дело норовил облапать Люси, и к концу вечера Лоренцо был готов набить юному наглецу морду.
Он огляделся. Толпа гостей быстро редела; давно пора вспомнить о том, что он хозяин вечера, и проводить их. Лоренцо не любил вечеринки, особенно когда они проходили в его доме, но, по крайней мере, его матери было весело.
Через час холл опустел. Лоренцо снова посмотрел на лестницу и вспомнил, как Люси, вся в сияющем белом и серебряном, спускается по ступенькам. Проклятье, он опять думает о ней! Он думал о ней постоянно последние три месяца. Пора положить этому конец. Он должен забыть ее, забыть, как она сворачивалась клубочком под одеялом рядом с ним, забыть ее восхитительное тело. Она сводила его с ума.