— Удивлены?
— Очень, — призналась я, — я представляла вас совсем другой.
— А вот ты именно такой и была в моем представлении. Впрочем, я лгу. Я знаю тебя в лицо. Присаживайся, Эльза принесет нам кофе. Ты куришь?
— Уже нет.
— И я бросила.
Мы снова рассматривали друг друга, и мне стало неловко. Одно дело знать об эфемерной жене своего любовника, а другое лицезреть ее и беседовать. При том отрицательных эмоций Новицкая у меня не вызывала и это смущало еще больше.
— К делу, — сказала она, — у нас мало времени. Я уже знаю, что все, что ты сказала правда, и тебя держат на коротком поводке. У нас ровно сорок пять минут. Именно столько, сколько длиться сеанс у косметолога. Через пятьдесят минут Гоша зайдет сюда и увидит меня. Мне бы этого не хотелось. Он меня знает в лицо. Рассказывай и не лги. Я почувствую подвох, я хорошо выучила людей, Инга. Если ты хочешь чтобы я помогла тебе — заставь меня поверить.
И я рассказала. Рассказала ей все. Не скрывая ни малейшей подробности. Начиная с того самого момента когда умер мой сын. Новицкая не перебивала, она слушала молча и очень внимательно. Когда я закончила, женщина не смотрела на меня, она прикрыла глаза, и казалось, погрузилась в свои мысли. Я не знала, верит ли она мне, а от волнения меня снова начало тошнить. Я стойко терпела приступ токсикоза, но видимо очень побледнела, не выдержав, я все же выбежала в туалет, а когда вернулась Новицкая уже сидела в кресле и пила воду со льдом.
— Ребенок от Германа? — спросила она, глядя прямо мне в глаза.
— Нет, ребенок от того человека которого я люблю. Если Герман узнает — заставит сделать аборт.
Я знала, что рискую, если Галина решит воспользоваться моментом, она просто запишет на диктофон все, что я говорила и отдаст Герману.
Галина вдруг полезла в сумочку и достала сотовый, она протянула его мне.
— Раз звонила с его мобильного — у тебя своего нет или он заблокирован. Значит так, позвонишь мне сегодня вечером. Мне нужно подумать. Не знаю, хочу ли я лезть во все это. Герман далеко не безобидный богатенький Буратино. Мне не хочется неприятностей.
Я кивнула. Почему-то эта женщина не вызывала у меня презрения или ненависти. Она мне нравилась. Мы с ней в чем-то были похожи и я ей верила. Наверное, потому что больше верить было некому. Если Новицкая мне откажет в помощи — я пропала.
Домой я вернулась очень взволнованная. Я ждала вечера, лежа в постели, читала книгу и поглядывала на часы. Я понимала, что моя судьба решиться очень скоро и от меня здесь ничего не зависит. Она зависит от того согласится ли Новицкая помогать мне или пошлет меня и будет права. Спустя три часа Новицкая назначила мне новую встречу на этот раз в магазине нижнего белья. Через три дня. Она согласилась мне помочь.
Каждый день превратился в монотонную вереницу часов и минут. Я не знала чем себя занять. Наверно я окончательно извела Гошу и всю обслугу капризами, приказами и просто постоянным нытьем. Но час настал, черепашьими темпами, но все же настал, и я встретилась с Галиной в назначенное время. Она ждала меня в примерочной, куда я забегала с очередным комплектом нижнего белья, дразня Гошу полуобнаженной натурой. Я достала его так, что он отошел к самому входу в магазин и принялся читать газету, чтобы не видеть меня в разных лифчиках и трусиках, в которых я выбегала "покрасоваться" перед зеркалом.
— Много сделать для тебя не могу, — говорила Новицкая, помогая мне переодеться в очередной наряд, — сама понимаешь большую часть времени Герман проводит дома. Тебе нужно исчезнуть.
Я выбежала в залу и снова забежала обратно. Я еще не понимала к чему она клонит, но ход ее мыслей был понятен.
— В котором часу делается последний обход в сутки?
Я задумалась:
— В двенадцать ночи, а потом уже в два часа.
— Отлично, нам нужен именно этот отрезок времени. Продумай, как ты избавишься от камер наблюдения. Теперь Гоша. Его нужно устранить. Подумай как. Снотворное это самый лучший вариант. У тебя в запасе четыре дня.
Я снова выбежала в залу и вернулась через пару минут.
— В четверг между двенадцатью ночи и часом ты должна сбежать. Машину возьмешь свою. Унеси деньги, драгоценности все, чтобы они поняли, что ты сбежала. На выезде из города, возле заправки тебя будет ждать другой автомобиль. В нем будут документы: паспорта, права, медицинская страховка, билеты на самолет, деньги на первое время. Это все что я могу для тебя сделать. Драгоценности оставишь в своей машине и пересядешь.
Вернувшись в очередной раз из залы магазина с двумя новыми комплектами, я осмелилась и попросила:
— Мне нужны так же документы и права для мужчины. Хорошие реальные документы.
Галина посмотрела на меня.
— Это не мои проблемы, — сказала серьезно, — я и так сильно рискую, помогая тебе. Твоему любовнику я помогать не собираюсь. Тем более он сидит. Не хочу быть замешана в какой-нибудь грязной игре.
— Галя, мне очень жаль, что все так вышло. Я вас не знала…И…
Новицкая отвернулась:
— Он так решил и ты не виновата. Он всегда принимает решения за других. На твоем месте могла оказаться другая. С тех пор как ты позвонила, у меня появилась надежда, что с твоим исчезновением моя жизнь наладится. Я никогда не думала, что он решиться нас оставить. Он мог месяцами жить заграницей, но всегда звонил и приезжал и поддерживал видимость идеального брака. Ты не знаешь, что такое когда тебя предает тот с кем ты прожила двадцать лет. Когда я вышла замуж за Германа, мне было восемнадцать, в том же году родился наш старший сын. Потом через два года дочь. Младший сын родился перед вашей с ним встречей. Все эти годы я поддерживала его, помогала во всем, а когда он сколотил состояние я стала ему не нужна. Ведь молодая жена, известная певица, фотомодель престижней тридцати восьмилетней стареющей обузы.
Мне вдруг безумно захотелось ее обнять. Эту сильную женщину, которую я невольно заставила страдать долгие восемь лет. Галина не заслуживала такого предательства от Германа.
— Зачем вы мне помогаете? — тихо спросила ее.
— Потому что все еще люблю его. Потому что, так же как и ты жду ребенка. Его ребенка.
Я тяжело вздохнула. Герман…Сволочь. Несмотря на то что он решил бросить Галину он продолжал делить с ней постель когда приезжал домой.
— Он знает?
Новицкая отрицательно качнула головой.
— Нет. Я не сказала. Это ничего бы не изменило, и держать его ребенком я бы не стала. Кроме того Герман слишком решительно настроен на развод, так что он и меня бы заставил сделать аборт. Ты знаешь, почему я решила тебе помочь?
Потому что ты в таком же положении, как и я. Знаешь что? Я достану документы для твоего парня. Фотография есть?
Я задумалась. Потом кивнула, полезла в сумочку, достала записную книжку и выудила очень старый снимок восьмилетней давности. Я хранила его долгие годы, не решаясь на него взглянуть.
— Вот. Только это.
Новицкая сунула фотографию в карман.
— Через четыре дня. Верни мой сотовый. Больше мы общаться не будем. Машина будет ждать тебя ровно два часа — если ты опоздаешь, то ее отгонят. Так что у нас есть только одна попытка.
С этого момента мы перестали быть соперницами мы стали сообщницами.
27 ГЛАВА
КТО Я ТЕПЕРЬ?
Я думала сутки. Целые сутки я просчитывала каждый свой шаг. Продумывала каждый жест. Мне предстояла нелегкая задача. Во-первых камеры. Мне нужно отключить их как минимум на час или два. Это нереально. Тех. обслуживание работало круглосуточно, и в этом я убедилась в первый же день, когда попробовала перерезать провода. Все восстановили за полчаса. Кроме того в этот момент охрана работала в усиленном режиме. Мне хватило ума не разрезать, а порвать провода, словно они ссохлись или были перегрызены мелким зверьком. Теперь я должна была придумать, как мне избавиться от камер и я придумала. Ночью, во время обхода, я украла записи с камеры за прошлые несколько дней. Я отыскала необходимый мне кусок отрезком в два часа. Теперь мне нужно подумать, как отвлечь охранника из комнаты наблюдения и поставить кассету. Запись должна заменить съемку в реальном времени. Я решила, что легкий пожар на кухне отвлечет всех в правое крыло дома. Я смогу поставить кассету. Теперь Гоша. С ним труднее всего — хоть он на вид и казался тупым и совершенно отрешенным, на самом деле Гоша был самым лучшим сторожевым псом которого только можно подыскать, но у Гоши была слабость и это я. Точнее он бы не решился в открытую со мной флиртовать, но наблюдал он за мной с превеликим удовольствием. Я должна заманить его в ловушку, как и Германа. Найти к нему подход и заставить выпить со мной. Дело не из легких. Тонких намеков Гоша не понимал и поэтому придется его соблазнять. И я придумала как. Хотя до конца не была уверенна, что у меня получится. Запасных вариантов не было, и времени на их обдумывание тоже. Оставалось самое главное — сесть в машину и выехать за ворота. Для этого их должны открыть. Самая трудная задача, но разрешимая. Если вызвать скорую помощь, например, то ворота откроют. Когда машина с мигалками въедет во двор, у меня будет ровно три минуты чтобы выехать из гаража. Я засекала время, наблюдая за взъезжающими автомобилями несколько часов из своего окна. Если вылететь на полной скорости, то я успею. Я выиграю как минимум десять минут. Пока все поймут, что я сбежала, пока разберутся с ложным вызовом, машина скорой помощи будет мешать погоне. Потому что я буду выезжать, как только та въедет во двор. Мы просто разъедимся в разные стороны, а вот когда скорая припаркуется возле дома, она закроет все пути к отступлению, так как будет вынуждена стать поперек двора преграждая выезд за ворота. Если я промедлю, то и я тоже застряну в ловушке. За десять минут, выжав сто сорок километров в час, или даже больше я успею отъехать на приличное расстояние и сменить машину. Теоретически все складывалось. А вот практически я могла проколоться на любом этапе побега.
Теперь я обрабатывала Гошу. Начала с того, что постоянно вертелась у него под носом и пыталась с ним заговорить, на меня он реагировал как всегда — холодно и с раздражением. Мне не удавалось ни на миллиметр приблизиться к нему ближе, чем несколько дней назад. Я даже не представляла себе каким образом смогу заманить его в ловушку и кроме того я сделала неприятное открытие — Гоша не употреблял спиртное, так что снотворное мне не поможет и тогда я решила, что у меня нет выбора, я должна рискнуть и нейтрализовать Гошу другими способами.
Мне было страшно, что подобная мысль пришла мне в голову, но иначе я не могла. Или Гоша, или я с ребенком — в чью пользу перевес и так всем понятно.
Утро четверга стало для меня самым волнительным, я старалась вести себя как обычно, ничем не привлекая внимание охранников и не вызывая подозрений у Гоши.
Ближе к шести вечера я выбралась на кухню готовить ужин как всегда. Поджарив яичницу с беконом я "нечаянно" уронила тряпку на огонь и подождала пока разгорится пламя. Потом я истошно завопила, включилась сигнализация. Полилась вода из противопожарных установок на потолке. Как я и предполагала вся охрана сбежалась в правое крыло. Во всеобщей суматохе я проникла в комнату с камерами для наблюдения и поставила кассету. С этой минуты все экраны показывали запись вчерашнего вечера. Я тут же вернулась на кухню, причитая вместе с обслугой, и позволила эвакуировать себя на улицу. Пожар был потушен за двадцать минут. Инцидент исчерпан, но Гоша сказал, что отныне я буду готовить ужин в его присутствии. Я поворчала для вида и, конечно же послала его куда подальше про себя. С этой секунды часики начали тикать. Еще через несколько часов я набрала полную ванну и пошла мыться, рассчитав время так, чтобы Гоша в этот момент был занят обходом, а не наблюдением за мной. Хотя вчера я вошла в ванную комнату секунда в секунду в это же время. Если кто-то наблюдал за мной, то видел все с точностью до минуты. Завернувшись в полотенце, я выбежала оттуда ровно через полчаса. Гоша как раз заканчивал осмотр территории. Я вцепилась в него мокрыми руками и завопила, что в сток упала моя сережка, и там что-то забилось, вода не спускается и достать подарок Германа, я тоже не могу. Гоша пытался послать кого-то из своих людей, но я просила именно его и жалобно заглядывала ему в глаза. В конце концов, он согласился и пошел со мной в спальню. Я шла следом. Сейчас настал один из самых решающих моментов. Я думала ударить Гошу по голове в тот момент, когда он наклонится к воде. Ударить его заранее приготовленной бутылкой от шампанского. Все пошло не так. Как только я замахнулась, Гоша обернулся и схватил меня за руку. В этот момент я поняла, что все кончено. Он скрутит меня в считанные секунды. Не знаю, откуда во мне взялась эта смелость — я ударила Гошу в пах коленом, он поскользнулся и грузно рухнул в ванную он тащил меня за собой. Я отбивалась молча, царапаясь и даже кусаясь, но что я по сравнению с этой грудой мяса. Еще немножко и его руки дотянутся до моего горла. В этот момент я зацепила рукой включенный в розетку фен. Высушив волосы, я забыла его выключить. Гошу убило мгновенно, а я даже не успела испугаться или почувствовать угрызения совести. Смотрела на посиневшее, почти почерневшее лицо Гоши и понимала, что в этой битве мог быть только один победитель и скорей всего не я, но жизнь распорядилась иначе. Теперь счет пошел на секунды. Я вытащила из кармана Гоши ключи от гаража и от машины. Быстро переоделась и бросилась к телефону, набрала "03" и вызвала скорую. Кстати я не врала, хотя, Гоше не помогли бы ни при каком раскладе — он был мертв. Мертвее не бывает. Я убила его, нечаянно, но убила. Я вышла с черного хода на улицу и пробралась к гаражу. Как только услышу сирену скорой, я должна открыть гараж, и быть готова нажать на педаль газа со всей силы. Я сидела в машине и тряслась от напряжения. Едва заслышав оглушительный вой сирен я открыла гараж, моля бога чтобы сейчас на меня не обратили внимание. Машине скорой помощи открыли не сразу, но как только она въехала за ворота, я вдавила педаль газа с такой силой, что покрышки заверещали от резкого движения. Я вылетела за ворота на бешеной скорости, даже не услышала и не увидела, что происходит у меня за спиной. Я мчалась навстречу неизвестности и сейчас, если меня поймают я уже не просто Инга Орлова — я убийца. Герман мне не простит побега никогда. Рядом на сидении лежала моя сумочка с драгоценностями. Я не знала, зачем Галина сказала взять все это с собой и оставить в машине. Я поняла это гораздо позже. В аэропорту, когда стояла в зале ожидания. В белом парике, в темном костюме и очках на пол лица сжимая в руках билет на самолет. На экране плазменного телевизора шла сводка новостей именно тогда я поняла, что подразумевала Галина под словом "исчезнуть". Я увидела свой обгоревший автомобиль, оттуда извлекли тело обгоревшей женщины. Так же сумочку с драгоценностями. По словам полицейских, женщина не справилась с управлением, врезалась в заграждение, проехала еще несколько метров. Машина вспыхнула от того что треснул бак с бензином и искры из-под покрышек вызвали возгорание. Инга Орлова умерла, в той машине. Ее больше нет. Я не стала задумываться о том что за женщину нашли там и как Галина смогла все это устроить, наверное, перед ней тоже стал трудный выбор и она его сделала ради ее ребенка, как я ради своего. Эта смерть уже на ее совести — не на моей. Я посмотрела на паспорт. Фото мое, но волосы очень светлые — хорошая работа в фотошопе. Отныне я — Анна Свиридова и мне двадцать три года. Студентка мед. института, отдыхала в Австрии перед новым семестром. Когда объявили посадку я бросила последний взгляд на плазменный экран и попрощалась с Ингой. Хоть я ее и любила, но все же ее время кончилось. Она умерла не сегодня, а гораздо раньше, когда я простила Артура. Кто я теперь? Я и сама не знала. Жизнь в очередной раз дала мне шанс начать все сначала. Без ненависти, без мести, без яда снедающего меня все эти годы.
Возможно это вторая часть, а возможно на вторую не потянет. Так что все зависит от глав. Сколько наберется до конца романа.
28 ГЛАВА
СНОВА ВЕРНУТЬСЯ
Я посмотрелась в маленькое зеркальце и не поверила сама себе. Как все же цвет волос и прическа меняют людей. Вопрос "кто я?" так и остался на повестке дня нерешенным. На меня смотрела юная кукла Барби. Наивная, красивая, очаровательная. Даже не верилось, что это воздушное создание и есть я. Волосы, выкрашенные в очень светлый тон, золотисто пепельные легкими локонами падали мне на плечи, за ушами я заколола их заколками с вычурными цветами. Высокий лоб открыт глаза намеренно округлила и ресницы удлинила, как только могла. На губы светло розовый блеск. Куда подевалась роковая красавица Инга? Сейчас я прелестная нимфетка мне и двадцать три не дашь, не то что двадцать пять. За окнами золотой листопад октября на мне надето платье из тонкой белой шерсти, такое же белое пальтишко, белые сапожки. Образ нужно холить и лелеять. Теперь я сама себя не узнавала. Анечка — студентка медицинского, и ни у кого это не вызовет сомнений. Я проехала на такси по знакомым улицам и с трудом сдержалась, чтобы не остановиться возле дома Ивана Владимировича, но мне туда нельзя. Если Герман усомниться в моей гибели, там он будет искать меня в первую очередь. Я знала, кто мне должен помочь и поможет, потому что иначе и быть не могло. Таксист остановил в старом районе с обшарпанными пятиэтажками. Я расплатилась и кокетливо улыбнулась, оттачивая свои чары на несчастном парнишке, тот покрылся ярко алым румянцем и даже забыл взять из моих рук купюры.
Оглядевшись по сторонам, я нашла нужный мне дом. Как же давно я здесь не была. Восемь лет назад, всего единственный раз, Артур привозил меня к своему другу. Но я бы нашла это место с закрытыми глазами. Все что касалось Артура, я помнила отчетливо и слишком остро. Поправив шарфик, я зашла в подъезд, поднялась по лестнице и нажала на звонок возле красивой, оббитой светлой кожей, двери. Открыли мне не сразу. На пороге возникла слегка потрепанная девушка с припухшими от сна глазами, и вопросительно на меня посмотрела: