"Так! Что за мысли? Куда тебя понесло, родная?" — Вика решительно прогнала все тяжелые размышления и пошла одеваться.
Инка прибежала как по часам, именно тогда, когда обещала, поболтала немного со Светкой и забрала у нее Вику, пообещав приглядывать за ней в оба глаза. С легкой тревогой в уставших глазах Светка отпустила сестру, наказав быть аккуратнее. В такой заботе каждого, Вика так и слышала немую недосказанность, из-за чего все так переживали — и причина состояла всего в одном человеке, имя которого было "Андрей"…
Квартира у Серого почти не изменилась — все те же обои, все те же две комнаты, обустроенные так, что были готовы в любой момент принимать гостей — чуть больше сидячих мест, чем в обычной квартире, чуть меньше лишней мебели и не один журнальный столик.
— Викуся! — сразу налетела на нее довольная Надя. — Как хорошо, что ты пришла!
— Привет, — подошел и поцеловал ее в щеку хозяин квартиры.
Из комнаты вышел и Артем, у которого сегодня выдался редкий выходной.
— Ну надо же, — сказал он, подходя к Вике. — Я уже за тобой собрался идти. Думал, что Инка тебя не вытащит.
Его губы нежно прикоснулись к щеке.
— Чтобы я и не смогла вытащить куда-то Вику? — фыркнула подруга. — Я знаю, какой нужен к ней подход, так что зря волновался.
И вскоре, она уже сидела на диване между Инной и Артемом с бокалом вина и шоколадкой в руках, и пила за свое возвращение. Веселье и смех в кругу друзей было замечательным времяпровождением, но, как оказалось, только не в этой квартире. Здесь и раньше часто собиралась их веселая компания, и часто здесь пелись песни, как чужие, так и свои… Именно в этих стенах впервые звучали все творения Андрея, прежде чем их могли услышать и другие. Их компания была первыми слушателями, а Вика и вовсе была первым критиком и самым главным оценщиком. И несколько лет назад его песни были намного позитивнее и веселее. Вика была просто в ужасе от того, что услышала вчера вечером. От новых песен Андрея веяло такой тоской, что сжималось и без того уже скукоженное сердце.
Зря она пришла сюда — воспоминания снова начали скрести душу острыми когтями, причем сразу же, как только она переступила порог этой квартиры.
А тем временем, их становилось все больше и больше — на огонек стали заходить друзья и знакомые…
— Ну надо же, какие люди к нам пожаловали! — услышала она среди шума и гама громкий голос Серого, который доносился из коридора. — Андрюх, ты как раз вовремя — мы тут попеть собирались…
— О, Андрюха, а мне сказали, что ты не придешь… — произнес кто-то еще.
— По вам соскучился. — Услышав родное имя, а следом и голос, Вика замерла, ощущая, как учащенный в раз пульс начинает стучать по вискам.
— Вика, спокойно, — почти в приказном тоне сказала Инна, обхватив ладонью ее руку.
И в комнату вошел Андрей. Он сразу нашел ее глаза и совершенно не удивился тому, что она тут сидит — очевидно, уже знал заранее. И вряд ли от кого-то ускользнуло то, как он был этим недоволен. Всех поприветствовав, Андрей сел в свободное кресло и Серый тут же всучил ему гитару, усевшись рядом на подлокотник.
— Слушай, дай хоть посидеть спокойно, — отпихивая от себя гитару, сказал Андрей. — Лучше бы пива предложил.
— Ну ладно, — согласился Серый, забирая обратно инструмент, пока Илья протягивал Андрею банку с пивом. — Тогда, твоя следующая.
— Согласен, — ответил тот, открывая банку и делая первый глоток.
И снова Вика заметила на себе его холодный взгляд, от которого она все сильнее начинала нервничать. Внутри и так все кричало и надрывалось от новой вспышки чувств. Ей хотелось немедленно встать и уйти, но скованное тело совсем не слушалось, а теплая ладонь подруги, хоть и пыталась успокоить, да только грозилась еще и никуда ее не пустить.
Серый заиграл на гитаре песню Чижей "О любви" и все быстро подхватили знакомые ритмы, принявшись подпевать.
"…А не спеть ли мне песню о любви
А не выдумать ли новый жанр
Попопсовей мотив и стихи
И всю жизнь получать гонорар…"
Гул голосов разносился по комнате, снова напоминая о прошлом, по которому она так скучала — все было как в старые времена, разница лишь в том, что не Андрей сейчас держал ее за руку.
"…Мою песню услышат тысячи глаз
Мое фото раскупят сотни рук
Мое солнце мне скажет — это про нас
Посмеется над текстом лучший друг…"
Андрей сидел почти напротив, то задумчиво опуская глаза к полу, то откровенно смотря на нее, то на рядом сидящего с ней Артема, слишком странно и слишком долго. Вика даже перестала слышать происходящее, отвлекшись на эту непонятную игру в гляделки, и пытаясь унять взволнованное сердце.
Так и закончилась первая песня под коллективные аплодисменты друг другу, и гитару передали Андрею. Со всех сторон на него посыпались пожелания, что бы кому хотелось спеть. Но обхватив гитару, Андрей лишь задумчиво перебирал струны под незамысловатые аккорды, пока вокруг стоял галдеж и споры — кто-что хочет спеть именно сейчас. Кто-то хотел песню известных русских [рок]-групп, кто-то хотел песню Андрея.
И никого не слушая, Андрей заиграл громче и совсем не то, что просили. Вика узнала мелодию сразу же, как только его пальца зажали первый знакомый аккорд и побежали по струнам. Это была песня его обожаемого исполнителя Анатолия Крупнова, которую он посвятил ей с первого дня их знакомства. И с того момента она стала ее любимой, которую Андрей раньше часто играл, и всегда только для нее. Он бросил на Вику молчаливый взгляд, молчаливое напоминание, и сердце сильнее сжалось от едкой боли, такой знакомой и такой невыносимой. И его голос, самый приятный и самый любимый для нее на всем белом свете, вслед за музыкой заиграл на воспаленных нервах, сливаясь с красивой мелодией…
"…Я просто жил и был доволен собой,
Подружек многих имена забывал,
Легко встречал я день любой
И так же просто засыпал.
И я не знал до последнего дня,
Что есть на свете такое лицо…
Я сразу понял — вот она!
Как жаль, что это был лишь сон.
Кто ты? Где я могу тебя найти?
В каком краю, в какой дали?
Я за тобой всегда готов идти,
Готов всегда идти на край земли.
Я мало жил, но не мало успел.
Жизнь сумасшедшую ценя и любя.
В калейдоскопе лиц и тел
Пытался я найти тебя… "
Серые глаза смотрели на нее, и стояла в них уже уйма чувств. Но кроме упрека и ненависти Вика больше ничего не видела. Ей и этого было вполне достаточно. И почему, черт возьми, вокруг затихли все голоса? Инна крепче сжала ее руку, и среагировав на этот жест, Вика вырвала ладонь из Инкиной хватки, и встала с дивана. Уже не было сил это все выносить!
— Извините, я, пожалуй, пойду, — кое-как сказала она и пошла на выход.
— Вика, — позвала Инна, догоняя ее в прихожей, где значительно понизила тон. — Подожди. Я понимаю, как тебе нелегко, но может все-таки останешься? Просто не обращай на него внимания. Он же не один тут.
Засовывая ногу в туфлю, Вика лишь горько улыбнулась — "не один"… как раз для нее он был тут один. Как только Андрей появлялся в поле ее зрения, как вокруг пропадали все и вся. Она чувствовала только его, видела только его, слышала только его. И это было невыносимо, потому что слишком мало. Она могла лишь ловить крохи каждого его созерцания, каждого звука голоса, каждого брошенного на нее взгляда, да и то с колючим осуждением. А что это значит для любви? — только лишь пытку, долгую, тягучую, не знающую жалости к душе и сердцу.
— Вика, ты уходишь? — тихо спросил появившийся в коридоре Артем, где за его спиной в комнате поднялось негромкое перешептывание.
— Да, я лучше пойду.
— Ну и где твой хваленый подход к Вике? — тихо спросил он у Инка. — Она ведь уходит.
— Тут уж извините. Я не всесильна, — покривлялась Инка, вызвав у Вики улыбку — от друзей совсем не хотелось уходить.
— Не возражаешь, если я тебя провожу? — спросил Артем.
Но Вика не успела ответить, так как в коридоре появился Андрей. Окинув ее ленивым взглядом, он подошел к ним чуть ближе, сложил руки на груди и облокотился плечом о стену:
— Если ты уйдешь, ребята мне этого не простят, потому что считают, будто ты уходишь из-за меня. А если это действительно так, то не стоит.
Проглотив ком в горле, Вика ответила:
— Ты, кажется, сказал мне не попадаться тебе на глаза.
— Не принимай все мои слова так буквально.
— И все же, я лучше не буду рисковать.
— Ребята хотят, чтобы ты осталась.
"Ребята хотят…" — даже тут он умудрился подчеркнуть, что этого хотят все, кроме него.
— Спасибо, но я лучше пойду.
Вика уже схватилась за ручку двери и дернула на себя, как Артем закрыл ее обратно:
— Подожди, я все-таки тебя провожу. Дай только обувь свою отыщу. Ладно?
Вика что-то угукнула, и Артем принялся шарить по кроссовкам и ботинкам в поисках своей обуви.
— Останься, — тяжелым голосом произнес Андрей.
Но зачем он так настойчиво просит ее об этом? Вика даже не взглянула на него, изнывая от желания скорее выйти из этой квартиры. К счастью, поиски Артема быстро увенчались успехом, и обувшись, он поспешил за ней.
***
— Твою мать! Какого хрена он то за ней поперся!? — взревел Андрей, после того, как за Артемом закрылась входная дверь.
Инка с испугу вся подобралась, но встала на пути у Андрея, загораживая собой дверь.
— Андрюш, успокойся. Оставь ее.
Он отошел от Инны в другой конец прихожей, заходив кругами. Нервы были на пределе, и дико хотелось курить.
Этим вечером Андрей напросился в гости к своей знакомой поклоннице, Алене — у той была подруга, которая встречалась с его знакомым. Андрея не интересовала сама девушка, просто она жила в подъезде Вики и в ее лице у него нашелся повод там появиться, выйти раз двести свободно на площадку и покурить, тупо уставившись на Викину дверь в надежде увидеть ее саму. Полный бред! Андрей находил свое поведение идиотским, но поделать с собой ничего не мог. Его магнитом тянуло туда, где была Вика. Он не находил в себе силы окончательно отвернуться от нее, либо простить и вернуть обратно. Ни туда и не сюда, пребывая в странном состоянии зависания — это неимоверно злило.
И вот он сидел у своей новой подруги, находясь мыслями этажом ниже, как ему позвонил Серый — обычный разговор об обычных делах, рассказы о времяпровождении, и тот проболтался, что Вика сейчас у него вместе со всеми. Андрей, хоть и не до конца признаваясь себе в этом, но специально пришел сегодня в ее дом, а Вики тут и не было! Желая это исправить, он быстро распрощался со своей маленькой компанией и поспешил к Серому. И плевать на все, ведь ему просто необходимо увидеть Вику, как бы не было это больно до сих пор.
И стоило ему ее увидеть, как снова обострились все чувства: любовь, ненависть, и ноющее ощущение необходимости, в ней, в ее губах, в ее теле. Такое разнообразие доводило нервы до предела. Внутри все металось, поднимая бурю в душе. И если кому-то казалась, что он просто зол или чем-то недоволен, то они ошибались — он не просто зол или недоволен, он был неспокоен, как штормовое море, вплоть до того, что хотелось кричать от безысходности и усталости этой внутренней борьбы.
Внутри все кипело, даже когда он пел ей песню, ее любимую, говорящую об одной грани его чувств. Это было Вике неявным намеком на то, что он все еще любит. Это было ей напоминанием, укором, скрытым между строк. Он не знал, понимает ли она его, то точно видел, что его поведение не оставляло ее равнодушной. Андрей был доволен, улавливая в ее глазах стыд и сожаление. Она признавала свою ошибку и просила за нее прощение, но ему этого было мало. Только чего он тогда хотел от нее, Андрей и сам не знал. Ему просто было необходимо ее видеть, а дальше уже все шло само собой. Он и сам себя не понимал, так что же ждать от других?
И теперь ему оставалось только злиться, сожалеть, ревновать… и скучать, желая снова ее видеть.
— Ну что, ты доволен? — гневно спросила Надя, появившаяся в коридоре.
— Чем же это я могу быть доволен?
— Выгнул Вику, да еще и обидел ее. Мы же просили тебя не давить на нее.
— Это Я ее обидел? — не поверил своим ушам Андрей. — Да я ей сейчас даже ничего не говорил и не делал.
Надя закатила глаза к потолку.
— Ну да, конечно…. Ты думаешь, тут никто не понимает, что происходит? Может и не все здесь присутствующие, но наши точно знают, что эта была за песня. Ты специально ее спел, чтобы задеть Вику за живое. Она совершила ошибку, о которой сожалеет больше всего на свете, а ты и успокоиться никак не можешь, пока не задавишь ее еще и своей обидой. Так может уже пора забыть обо всем?
У Андрея сжались кулаки и зубы. Ох, не стоило Наде ему, готовому взорваться на любого и по любому поводу, что-то говорить…
— Так Надя, дорогая, остынь, — вмешалась Инка.
— Ин, ну так не честно. Почему он не может оставить Вику в покое? Она что, теперь должна всюду бегать от него?
— Блин, Надюха, зря ты перекрасилась… — шутливо заметила Инна.
— Что у вас тут за крики, — вмешался Серый, подойдя к своей подруге и обняв ее за талию.
Но, не обратив внимания на друга, Андрей поближе подошел к Наде и тихо спросил:
— Ты любишь Серегу?
— А как же еще, конечно люблю, — уверенно ответила та.
— А представь картину: он лежит в кровати и трахает другую девушку… представила? — Надя лишь молчала, хмурилась и попыталась вжаться в своего любимого, лишь бы подальше от нависающего Андрея.
— Андрюх, хватит, — попытался усмирить его Серый, осторожно положив руку ему на плечо и отодвигая назад.
— Ну как, нравиться? — не успокаивался Андрей, наступая на Надю и небрежно отмахнувшись от руки друга.
— Андрюх! — более настойчиво попросил Серега.
На этот раз Андрей послушал и отодвинулся назад, но свое последнее слово, все же, сказал:
— И прежде чем кого-то судить, подумай, кто бы из вас двоих кого обидел, и стоит ли это вообще так банально называть "обидой".
Андрей отвернулся, сделав шаг в сторону, но Надя схватила за руку, заставив его резко вскинуть на нее глаза.
— Извини, — тихо сказала та. — Ты ведь еще любишь ее, верно?
В глазах девушки уже стояло не обвинение, а сочувствие. Только не нужно оно ему. Ни от кого не нужно. И ничего не ответив, Андрей развернулся и принялся обуваться.
— Ты еще придешь? — только спросил Серый.
— Нет, увидимся завтра на репетиции.
Так он и оставил друзей, с которыми еще пару дней назад веселился под гитару до самого рассвета. Сегодня же было совсем не до веселья. И заставив Надю представить Серого с кем-то еще, как у самого снова всплыла отвратительная картина — полуобнаженная Вика в чужой постели… и хозяин этой постели в наспех одетых задом-наперед пляжных шортах… Как же ему было спокойно, пока она снова не объявилась! Сейчас, все его прошлогодние переживания казались сущей мелочью — подумаешь, депрессия. С кем не бывает. Для творческих людей так это вообще норма жизни. Но сейчас у него была не депрессия, у него была катастрофа, почти как три года назад, и от которой снова хотелось лезть на стенку.
Вика была для него какой-то нездоровой зависимостью, которую "и хотелось и кололось". Он скучал по ней, безумно скучал: он хотел ее поцелуя, но ненавидел любимые губы за их предательство; он хотел ее всю и не желал вновь прикасаться к "испачканному" другими руками телу. И как с этим можно было жить? И вроде улеглось все, да только ее возвращение показало, что совершенно ничего не изменилось, ничего не забыто и совершенно не желает забываться. И Андрей не знал, как ему вылезти из этого омуты тупой безысходности.
Выйдя из подъезда, он первым делом закурил, а потом побрел по улице. И было все равно, куда идти. Резкий ветер задувал за шиворот и грозился лишить его сигареты. Похоже, собирался дождь, причем сильный. В такую погоду сидеть бы дома, да заниматься сексом с любимой девушкой…