- У нас всё будет нормально, я взрослый человек, и…
- Давай юриста тебе пришлю?
Марина губы облизала, а руки сложила на груди, выражая тем самым степень своего несогласия. Про юриста они говорили уже не раз, Стеклов уверял её, что в суд, даже разводиться, нужно идти с юристом, а Марина отказывалась. Ей с Игорем делить было нечего, кроме детей, а отбирать их у неё Игорю вряд ли в голову придёт. Марина отцу это пыталась объяснить, но тот настаивал, ссылаясь на свой богатый опыт.
- Да не нужен мне юрист!
- Вот опять ты упрямишься! Я же лучше знаю! – В его кармане телефон зазвонил, и Марина этому даже обрадовалась.
- Вот, это водитель твой. Нужно идти.
Стеклов посмотрел на неё с насмешкой.
- Я и так сейчас уйду.
Марина постаралась спрятать улыбку, и вдруг снова оказалась прижатой к его плечу.
- Я очень рад, - шепнул он, прижимаясь губами к её волосам. – Слышишь?
- Слышу, - ответила она, смелости набралась и обняла его, правда, уже через пару секунд отодвинулась. И крикнула в сторону детской: - Дети, дедушка уезжает!
Антон первым из комнаты выбежал, следом за ним Эля и у Николая Викторовича на руке повисла.
- Ты ещё приедешь к нам? На Новый год?
- На Новый год? – Он рассмеялся и подхватил девочку на руки. – На Новый год обязательно приеду. И с подарками.
Элька смешно вытаращила глаза на него и закричала:
- Ура, подарки! Я люблю Новый год, ты знаешь?
Стеклов её поцеловал, потом Антона по волосам потрепал.
- Ты главный, пока меня нет.
Тот шутливо отсалютовал.
- Приказ понял.
Марина только головой покачала, наблюдая за ними.
Антон выпросился на пять минут на улицу, проводить деда до машины, Марина строго-настрого ему приказала ровно через пять минут вернуться, а сама вслед за ними в подъезд вышла, прогнав Элю с холода.
- Всё, пока. – Стеклов к ней наклонился, быстро в щёку поцеловал, а Марина из-за его плеча выглянула, когда дверь по соседству открылась. Увидела, как вытянулось лицо Тамары, когда та увидела, с кем подруга под её дверью целуется, и только ошалело кивнула, когда Стеклов на неё внимание обратил.
- Здрасте.
Тот вежливо отозвался:
- Добрый вечер. – Антона за капюшон на куртке схватил и потянул за собой вниз по лестнице. Мальчик рассмеялся.
- Тоша, пять минут, - крикнула им вслед Марина, а затем на Тому перевела беспомощный взгляд. Та делала странные жесты, пальцем в сторону лестницы тыкала, а после громким шёпотом поинтересовалась:
- Ты всё-таки это сделала?
- Что?
- Ты с ним познакомилась? – И так посмотрела, что Марина поневоле вспыхнула.
- Ты с ума сошла, что ли? – В квартиру свою вошла, а Тома последовала следом, дверь захлопнула и на кухню кинулась за Мариной, которая уже к окну прилипла, наблюдала за тем, как Стеклов с Антоном прощается. Рядом с ними стоял водитель, курил, и они все втроём что-то обсуждали, кажется, машину, Антон, по крайней мере, с большим интересом её разглядывал.
- Марин, что происходит-то? Это же Стеклов! Я его узнала.
Марина запотевшее стекло потёрла, заметила, как Николай Викторович голову поднял, и рукой ему помахала.
- Тамар, он мой отец, - торжественным шёпотом созналась она.
Тома медленно осела на табурет.
- Да ладно.
Марина посмотрела на неё и кивнула.
- Представляешь?
- Нет, - честно созналась Тамара. – А ты?
- И я, до сих пор не представляю. Но он мой отец. Он меня сам нашёл.
- Ничего себе. Санта-Барбара.
Марина брови сдвинула.
- Мне не нравится сравнение.
- А как ещё назвать? Стеклов, этот олигарх, твой отец?
- При чём здесь олигарх? Он мой папа, понимаешь?
- Пока ещё не до конца, но я стараюсь.
На кухню вбежала Эля и громко объявила:
- Всё, дедушка уехал! Я видела.
Тома девочку к себе подтянула, подняла и усадила к себе на колени.
- Значит, у тебя дедушка появился?
- Он мне кукольный дом подарил! Вот такой большой! – Эля руки в стороны раскинула, а Марина строго посмотрела.
- Эля, на полтона ниже, пожалуйста.
- Дедушка приедет на ёлку, как Дед Мороз. Да, мама?
Марина поневоле улыбнулась.
- Будем надеяться, что приедет.
С Томой они проговорили до позднего вечера. Ту подробности интересовали, а у Марины никаких подробностей не было. Рассказала всё, что знала сама, как он с её мамой встретился, и про то, как они когда-то потерялись, если это можно так назвать. А Тома ахала и головой качала. А потом за руку её схватила и ответственно заявила:
- Вот правильно говорят, Марин, ничего просто так не случается. Должна была чёрная полоса кончиться в твоей жизни, вот она и кончилась.
- По-моему, это слишком ответственное заявление. Разве такое можно утверждать? Что она кончилась…
- Вот помяни моё слово. А раз уж у него и нет никого… - Тома неожиданно засмеялась. – Марин, так теперь «Стэлс» тебе принадлежит? Ты богатая женщина!
- Что ты глупости болтаешь?
- А что? Ты единственная наследница.
- Наследница? – Марина руками на неё замахала. – Сплюнь.
Тамара на самом деле трижды через левое плечо сплюнула, потом по столу костяшками пальцев постучала, а напоследок и перекрестилась.
- И правда, что это я?
А Марина, наблюдая за её действиями, рассмеялась.
- Ох, Тома.
- Ну что? Я в шоке, сказывается.
Тамару Марина тоже попросила ничего не рассказывать никому, до времени, сама не знала, зачем так тщательно соблюдает тайну, но это ненадолго ситуацию спасло, непонятно откуда слухи взялись, но по городу поползли, правда, пока в Марину никто пальцем не тыкал, но люди уже обсуждали, что у заезжего миллионера нашлась в этом городе дочь. «Вот повезло кому-то!». Впервые такой разговор Марина услышала на работе, две женщины в очереди обсуждали, а она мимо шла и едва не поперхнулась, услышав фамилию Стеклова.
Откуда узнали?
- Кто-то разболтал, - жаловалась она Николаю Викторовичу вечером по телефону. – В очередях уже обсуждают!
- Ну, что поделаешь? Кто-то значит разнюхал. Димка жаловался, что телевизионщики ваши местные по офису шатались, вот и результат.
Марина даже рот открыла.
- А кто им мог рассказать? Димка твой?
- Да нет, ты что! Димку можно в контрразведку смело брать, он не болтливый.
- А кто тогда?
- Марина, - затянул он певуче, - успокойся. Всё равно бы это вышло наружу. Из-за чего ты переживаешь?
Она расстроено вздохнула.
- Не люблю, когда мне задают вопросы.
- А ты на них не отвечай.
Марина пальцем по одеялу поводила и решила полюбопытствовать:
- А ты где?
- Я? В Юрмале.
- Ух ты, море.
Стеклов хохотнул в трубку.
- Хочешь, на Новый год на море?
- Нет, - выпалила она, а отец удивился.
- Почему?
- Ну, какое море? Мы на море ездим летом… Год назад вот ездили, в Турцию. И вообще, не путай меня. Новый год нужно дома встречать, ёлка будет, в садике утренник, у Антона конец четверти и вообще… Лучше приезжай на Новый год к нам, хорошо?
- Хорошо. А ты не грусти. И не переживай из-за ерунды.
Хороша ерунда, ничего не скажешь. А Марина теперь с ужасом прислушивалась к разговорам в очередях, в автобусе, на работе.
- Антон, признайся мне, как на духу, ты никому ничего не говорил?
Сын явственно замешкался, с преувеличенным интересом разглядывал бутерброд, а Марина воинственно упёрла руку в бок.
- Вот я так и знала!
- Мам, ну я, правда, не говорил! То есть, я сказал, что у нас дед появился, но кто именно – я не говорил!
- Кому сказал?
Антон шмыгнул носом.
- Он бабушке сказал, - с лёгкостью сдала брата Эля. Тот уставился на неё возмущённо, и обвинил:
- Можно подумать, что ты своим кукольным домом не хвасталась!
Марина подняла глаза к потолку.
- Вот только этого не хватало!
- Мам, а чего она нам своего Саныча подсовывает? Он мне вообще не нравится!
Марина на них руками замахала.
- Ладно, ладно, тише. Сказали и сказали. – Помедлила и задала ещё один вопрос: - А отцу?
- Я ему не говорил, - решительно отказался Антон. – Если только Элька…
- Я не болтушка!
- Эля, тише.
- Болтушка. Болтун – находка для шпиона.
- Мама, он на меня обзывается!
- Доедайте, и на выход. Опаздываем уже.
Но приближалась среда, и ни о чём помимо развода Марина думать уже не могла. Всё гадала, как же она туда придёт, как войдёт в зал вместе с Игорем, или куда там входят, как им будут задавать вопросы, почему они решили развестись, будут просить подумать, и совсем не представляла, что будет отвечать чужим людям, и уж тем более, как всё это сможет пережить. Мерещились всякие ужасы, её заметно трясло, Тамара даже какие-то капли успокоительные ей принесла, и Марина исправно пила их целых два дня. Правда, они не помогали совсем. Даже уснуть не получалось. Лежала ночами и в потолок смотрела, не плакала, не заламывала руки, просто тряслась, как в лихорадке, в одеяло куталась, и глаза в темноту таращила. Всё думала, как же она разводиться с Игорем будет. Если до сих пор не может привыкнуть к его отсутствию дома, он же её муж, и она чувствует это, кольцо не снимает, а придёт среда и Игорь станет её прошлым. Навсегда.
Она столько всего себе надумала – и ответов, и вопросов, настраивала себя в нужные моменты держаться, целую речь сочинила, и далеко не сразу поняла, что в этой речи почему-то оправдывается, словно виновата в том, что мужа удержать не смогла, а прошло всё намного проще и быстрее, и никто не советовал им помириться ради детей, не учил, как справиться со сложившейся ситуацией, примириться друг с другом, никто даже не переживал за то, что разрушается ячейка общества. Намного больше времени заняли какие-то глупые формальности, как оказалось, квартиру они всё-таки делили, ведь квартира была наследственным имуществом Игоря, от бабушки ему досталась, и Марина в какое-то мгновение всё-таки пожалела о том, что отца не послушала и с юристом прежде не встретилась и всё не обсудила. От волнения, даже то, что была в состоянии понять, не понимала. Только на Игоря всякий раз оглядывалась, словно поддержки у него искала, и кивала.
В коридор вышла на ватных ногах и остановилась у стены. Сердце едва билось, и губы дрожали. Только сейчас поняла, что сама дело решила – сказала «да», когда её спросили, согласна ли она на развод, и всё сразу закрутилось. Про детей, про алименты, про квартиру. А если бы «нет» сказала? Тогда бы им, наверное, дали отсрочку. А она сказала «да». Лицо рукой закрыла и судорожно вдохнула.
- Марина.
Заставила себя выпрямиться, и губы облизала.
- Со мной всё хорошо.
Игорь хотел ей помочь куртку надеть, а она рукой дёрнула, боясь, что он к ней прикоснётся.
- Я всё сделала, как ты хотел. Иди.
Игорь руки в карманы куртки сунул, и взгляд отвёл, но не уходил.
- Не веди себя так, мы всё равно не чужие. Нам ещё детей воспитывать.
Марина шарф вокруг шеи замотала, не слишком аккуратно, правда, и резко дёрнула молнию на пуховике.
- Как мило, что ты об этом не забываешь. Хоть бы с Антоном поговорил, спросил, как у него в школе дела.
- Он не хочет со мной разговаривать.
- А ты этим, кажется, удивлён?
Он зубами скрипнул.
- Надо выждать. Вот всё успокоится, тогда я с ним поговорю.
- Хорошо, выжидай. Только смотри, как бы совсем поздно не было.
Игорь на неё посмотрел с осуждением.
- А ты не забывай ему говорить, как у нас всё плохо! Тогда он, конечно, не успокоится!
- Я ничего ему не говорю!
- Может, ему и не говоришь, но с Томой на кухне надо поменьше трепаться. А то, видишь ли, дети уже всё понимают, но при этом ничего не слышат!
Марина быстрым шагом направилась по коридору, разозлённая словами мужа. Точнее, уже бывшего мужа. Вот с сегодняшнего дня – бывшего.
Но Игорь её догнал, уже на улице, и они остановились, Марина старательно глаза отводила, боясь, что расплачется, а Игорь вдруг спросил:
- Это правда, про отца?
Она посмотрела настороженно, не зная, что именно он имеет в виду.
- Да, правда.
- Надо же. А ты, рада?
- Рада, Игорь. Я, правда, рада.
- Хороший дядька?
- Он не дядька.
- Ну ладно, ты меня поняла.
- Мы только знакомимся друг с другом, постепенно.
- А где живёт?
- Он… Не из нашего города. Он теперь здесь… наездами бывает.
- Ясно. Ну что ж… Тебя подвезти?
Марина посмотрела на него удивлённо, и головой качнула.
- Игорюш, ты же никогда не был циником.
Ему не понравилось, нахмурился, а когда у него в кармане телефон зазвонил, Марина, не прощаясь, пошла прочь. Но всё-таки обернулась, сделав несколько шагов. Бывший муж стоял, с телефоном у уха, и отчитывался:
- Да, Дашунь, всё закончилось. Еду уже.
По случаю важного события – развода родителей, Нина Владимировна детей к себе забрала. Марина поначалу воспротивиться пыталась, отнекивалась, говорила, что ни к чему, но вернувшись домой, в пустую квартиру, поняла, что всё к лучшему. Это пока по улице шла, крепилась, а как за дверью дома оказалась, так и разревелась, прямо в прихожей, присев на низкую скамеечку, на которой Элька обувалась всегда. Наверное, её всхлипывания в подъезде были прекрасно слышны, потому что минут через пятнадцать пришла Тамара, со скамейки её подняла, пуховик с неё сняла и в кухню увела. А потом на стол бутылку своей наливки выставила.
- Всё, тебе нужно перестать о нём думать, слышишь? А уж тем более плакать. – Достала из холодильника колбасу, огурцы солёные, хлеб нарезала, и сама по рюмкам наливку разлила. – Давай, подруга. Выпей и к чёрту Игорюшу пошли.
Марина даже спорить не стала, выпила и носом хлюпнула. И снова заревела, в ладонь свою носом уткнувшись.
- Он радуется сейчас, наверное, - проговорила она, икнув. – У них, наверное, праздник. Торт…
Тома брови вздёрнула.
- Какой торт, Мариш?
- Не знаю! Из… Из безе, Игорь любит.
- Да тьфу на тебя, нашла из-за чего реветь! Из-за торта.
- Да не из-за торта я! – Марина сорвалась на крик, сама перепугалась и замолчала. Только наблюдала, как Тома её рюмку снова наполняет. В грудь себя кулачком ткнула и выдохнула: - Мне обидно, понимаешь?
- Понимаю.
- Да?
- Пей.
Марина выпила, её передёрнуло, и она за хлебом потянулась. И тогда уже решила поинтересоваться:
- Ты меня напоить решила?
- А что? Напьёшься и уснёшь.
Марина подбородок рукой подпёрла и снова всхлипнула, правда, слёз уже не было, и вышло немного пьяно.
- Я же люблю его, а он… А он меня не любит! Теперь алименты, теперь разделение прав и обязанностей… Что там ещё говорили? Ой, Том, там столько всего говорили!..
Тома с умным видом покивала и захрустела огурцом. А Марина за голову схватилась, взъерошив тёмные кудри.
- Это так ужасно, разводиться. Это очень стыдно. Чувствуешь себя… ущербной.
- Ты-то тут при чём? Это он ущербный. На голову больной.
Марина грустно улыбнулась.
- Вот только он таким совсем не выглядит, он сейчас… - опять сорвалась на рыдание, – празднует!
- Вот что ты к этому пристала? Ну и пусть празднует, чтоб он этим тортом подавился.
Марина неожиданно усмехнулась и тут же рот себе ладонью зажала, испугавшись этого. Тамара подозрительно прищурилась.
- Ты смеёшься или это истерика?
- Я не знаю.
В истерику её смешки не переросли, но долго Марина за столом не высидела, всё равно окончательно расклеилась и в спальню ушла. Слышала оттуда, как Тамара посуду моет, дверцами шкафов хлопает, а в голове всё кружилось, и уже ни одной чёткой мысли, даже лицо Игоря представить не получалось. А когда Тома в спальню к ней заглянула, и негромко сказала:
- Мариш, я ушла, - она не отозвалась и даже не пошевелилась, сделала вид, что спит.
А отца на следующий день по телефону убеждала, что всё у неё в порядке. Он не сразу поверил, может в голосе у неё что-то такое проскользнуло, но, в конце концов, Марине удалось его убедить, что всё пережила.