— Нет, — ответил он машинально, потом спохватился, попытался оправдаться, — может, потом… как-нибудь.
— Да ладно, я сама не люблю, когда кто-нибудь ведет мою машину.
— Какая у тебя машина?
— Тойота.
Он улыбнулся:
— Видишь, даже здесь мы сходимся, предпочитаем японские.
Он завел машину и мягко вывел со стоянки. Выехав на шоссе и разогнавшись, Костя включил музыку, Саша откровенно наслаждалась поездкой. Изредка она украдкой бросала взгляд на парня, который, откинувшись в кресле, уверенно вел машину, судя по всему, дорога была ему хорошо знакома. Ей нравилось смотреть на его сильные руки, расслабленно лежавшие на руле. Порой, в разговоре, он поворачивался к ней, и они встречались глазами. Сложность состояла в том, чтобы не смотреть на его губы, и не вспоминать… Саша изо всех сил старалась выглядеть уверенной и не опускать глаза, но по мере того, как его взгляд дольше задерживался на ней, самообладание сдавало позиции.
Наконец, машина замедлила ход, и свернула на какую-то проселочную дорогу, после чего они проехали еще метров двести и остановились.
— Выходим, дальше только пешком.
Александра вышла из машины и осмотрелась: совсем близко блестела гладь воды. Костя вынул из машины пакет едой, протянул ей руку:
— Пойдем? — Ладонь его была теплая, со слегка ощутимыми мозолями, ей было непривычно идти вот так, взявшись за руки, как в детстве. Медленно шагая, Александра размышляла о том, что каким-то образом дошла до того, что даже такое проявление дружеской нежности стало для нее странным и непривычным.
Они вышли на небольшой, поросший травой обрыв. Зрелище, открывшееся ее взгляду, было потрясающим. Заходящее солнце отражалось на поверхности моря россыпью искр, редкие облака в свете его лучей приобрели совершенно невообразимые цвета и оттенки. Песка на крохотном пляже было мало, но он был очень чистым, в небе кричали белые чайки, умиротворяюще шелестели волны. В душе рождалось удивительное чувство свободы. Вокруг было столько простора и красоты, что девушке хотелось раскинуть руки, глубоко вздохнуть и… взлететь. Она все-таки не удержалась и сделала глубокий вздох, запрокинув голову:
— Господи, какая красота!
— Я знал, что тебе понравится, — Костя окинул окрестности с немного хозяйским видом, — это одно из моих любимых мест.
Она повернулась к нему с лукавой улыбкой:
— Ты не только джентльмен, ты еще и романтик.
— Почему нет? — Эти слова совершенно не вязались с тем образом, который существовал у нее в голове.
Они прошлись вдоль обрыва до места, где можно было безопасно спуститься вниз. Костя спрыгнул первым, и протянул руки девушке, смягчив ей удар о землю с легкостью, выдающей физическую силу.
Саша скинула обувь и с наслаждением зашла в воду, намочив ноги до колен. Выйдя на берег, она обнаружила, что Костя разложил на импровизированном столе из упаковочной бумаги припасы и с аппетитом поглощает жареные крылышки, нарезанные овощи и хлеб.
— Не знаю как ты, а я проголодался!
Саша села просто на песок и тоже с аппетитом принялась за еду, периодически снимая с пальцев губами мелкие кусочки. Костя, глядя на нее, чуть было не решил, что она над ним издевается — не может быть, чтобы она не понимала, что с ним делает. Если она сейчас же не прекратит, к черту обещание.
— Не смотри на меня так, ты обещал!
— Извини, — сказал он, но по его улыбке было понятно, что он и не думал извиняться.
— И не будь таким самодовольным…
— Самодовольным?
— Не делай вид, что не понимаешь…
Девушка встала, опять подошла к воде, закат был так красив, что смотреть на него можно было бесконечно долго.
Она не слышала, как Костя подошел, просто почувствовала его присутствие, услышала его запах, смешанный с запахом туалетной воды, сердце забилось сильнее и томительно засосало под ложечкой.
— Я пойду, прогуляюсь по мелководью.
— Я с тобой, — он обнял ее за талию.
Они медленно шли по песку, и волны бережно омывали их ступни. Девушка тоже обняла его талию, и с удовольствием ощутила под ладонью тепло кожи сквозь футболку.
— Кость, а как так получилось, что ты пошел в армию?
— Юношеский максимализм. Конфликт с родителями. Может, потом, я расскажу тебе более детально, но сейчас не хочу об этом говорить…
— Прости…
— Не извиняйся, мне кажется, ты все воспримешь именно так, как нужно.
— Но ты все-таки потом поступил в институт. Все прошло?
— Не совсем. Понимаешь, побывав в армии, приобретаешь здоровый цинизм. Иначе можно свихнуться — он как-то невесело усмехнулся.
Саша вдруг почувствовала какую-то совершенно неуместную нежность, даже сердце защемило. Как глупо, он взрослый, преуспевающий молодой человек, довольный жизнью… Наверное Костя каким-то шестым чувством ощутил перемену отношения к себе, он наклонился к ней и легонько поцеловал в шею, от его теплого дыхания по телу забегали мурашки. Они молча шли вдоль берега с переплетенными руками, и это было так естественно… и так странно…
Когда они вернулись к месту импровизированного пикника, солнце уже почти зашло, воздух стал заметно прохладнее.
— Сейчас бы кофе…
— Один момент.
— Как?! Ты даже это предусмотрел?!
— У меня в машине термос, — он подмигнул ей, — ну, я же знал, кого везу и куда…
Вернувшись через пару минут, Костя налил кофе в одноразовые стаканчики.
— Слушай, какой же ты молодец! С тобой даже в разведку можно, — горячий кофе согрел и взбодрил.
— У меня вообще-то немало полезных качеств, — он легко провел пальцами по ее руке. — Хочешь проверить парочку из них?
— Да. — Она не могла не улыбнуться при виде его ошеломленного выражения.
Но улыбка исчезла, когда она обвила его шею руками, приблизив лицо, и прильнула, наконец, к желанным и соблазнительным губам. Костя обнял ее, притянул к себе и прикрыл глаза, погружаясь вместе с ней в сладостную тьму…
Это было так же изумительно, как в прошлый раз, какое-то необъяснимое наслаждение. В ее затуманенном мозгу мелькнула мысль, что если он занимается любовью так же умело, как целуется, с той же медленной чувственностью… Она погибла… Продолжая целовать, мужчина крепко прижал ее к себе, и она почувствовала, как он возбужден.
Наконец они оторвались друг от друга, дыхание их было неровное.
— Ты хочешь меня так же сильно, — проговорил он негромко.
Александра едва дышала, ошеломленная силой его страсти, и от осознания этого сладкая истома наполняла ее тело.
— Да, — тихо проговорила она.
— Эти твои «да»… — он немедленно привлек ее к себе, — Я от них свихнусь…
Это было несравнимое наслаждение — чувствовать жар его тела, его силу, его запах. Он что-то тихо сказал, стаскивая с нее одежду, но она почти ничего не поняла; ее накрыла сумасшедшая чувственная волна. Кожа была обнажена, но холода не было, было тепло, которым он так щедро делился с ней, были его губы, руки. Было возбуждение сводящее с ума. Мужчина пытался сосредоточиться, дать ей максимум удовольствия, но он сам был в состоянии, близком к помешательству, и только шум моря, ставший странно ритмичным, отдавался в висках. Он хотел сейчас же утвердится в своем превосходстве, доказать наконец, что она принадлежит ему, что она не может без него… Нет… Это он не может больше без нее… Немедленно. Сейчас… Он начал медленно входить в нее. Она в ответ тихо застонала, и он безжалостно воспользовался моментом и крепче прижался к ее рту, проталкивая язык сквозь приоткрытые губы и зубы.
— …какая ты… — чуть слышный голос с трудом проникал в ее сознание, Саша легко приняла его, и бедра ее отвечали на каждое его проникновение. Пик наслаждения стремительно приближался, ее руки обнимали его так, словно никогда не хотели отпускать, ее тело радостно встречало его, но его тело теперь само отказывалось хоть на миг отдалить блаженство. Он так хотел свести ее с ума, а теперь был почти не в состоянии справиться с самим собой…
Они долго еще не разжимали объятий, слегка вздрагивая, девушка сделала попытку отстраниться, чтобы одеться, но он не выпустил ее из своих рук.
— Вдруг кто-то придет…
— Я тебя прикрою… собой, — он повернул к ней лицо.
Она тихо засмеялась ему в губы.
— Ты совершенно неисправим.
— Это ты виновата, — он легко коснулся ее губ, — я ничего не могу с этим поделать…
Она провела кончиками пальцев по его лицу, обведя скулы, подбородок, он прикрыл глаза, но нежность ее неожиданно сменилась ехидством:
— А тебе ничего и не нужно делать… — она слегка щелкнула его по носу.
— Я не был бы так уверен…
— Я иду купаться, идешь со мной?
— Ты взяла купальник?.. — Александра приподняла брови и озорно подмигнула ему, он тут же разомкнул объятия. — Спрашиваешь!..
Странный эротический сон: прохладная морская вода, жар мужского тела, настойчивость губ. И совершенно не хотелось проснуться.
Когда они возвращались, скованности не было, они смеялись, шутили; несколько раз Костя останавливал машину просто чтобы поцеловать ее. На стоянке, выходя из машины, она поблагодарила за незабываемую прогулку, и уже было, направилась в сторону своего пансионата, когда Костя в недоумении настиг ее:
— Подожди, куда ты собралась?
— К себе. Ты хочешь провести?
— Какое «к себе»? Ты серьезно, веришь, что я отпущу тебя? — Он недоверчиво смотрел на нее, — даже не думай, — с этими словами он неожиданно легко подхватил ее на руки, — я тебя украл.
Александра не стала сопротивляться, ей так хотелось, чтобы «сегодня» не заканчивалось, она обхватила его шею руками и прильнула.
Возле двери он замешкался, пришлось поставить ее на ноги, чем она не преминула воспользоваться, поднырнув руками под одежду и целуя, его моментально захлестнула волна возбуждения, действительно сумасшествие какое-то! Один томительно-сладостный поцелуй следовал за другим, дыхание смешалось, Александра чувствовала, как напряглись его мышцы под футболкой. Справившись, наконец, с заевшим замком, Костя опять подхватил ее на руки, чувствуя в себе какой-то странный первобытный инстинкт…
Проснувшись утром, Саша сладко потянулась и очень тихо пробралась в ванную, впрочем, это была лишняя предосторожность, Костя спал, как убитый. Мышцы слегка побаливали, напоминая ей о безумной, совершенно невообразимой ночи. Отражавшиеся в зеркале глаза лихорадочно блестели, на щеках горел румянец. К тому же, сегодня ее впервые не мучила бессонница. Хотя толку от этого было немного — на сон осталось не так уж много времени… Александра улыбнулась своим мыслям, и взяла «лишнюю» зубную щетку, подумав о некоторой символичности этого предмета. Выйдя в комнату, она подошла к дивану и аккуратно присела. Пора было возвращаться, но уходить, не попрощавшись, было как-то… невежливо. Да и не хотелось…
Перед тем, как будить Костю, она какое-то время просто смотрела на него. На щеках проступила щетина, придававшая его внешности еще больше сексуальности, а длинные ресницы, отбрасывающие тень, беззащитности и нежности. Сочетание было убийственным.
— Эй, проснись, — она легонько потрясла его за плечо, — уже утро…
— Какое утро? Когда встану — тогда и утро… — он отвернулся, и его затихающее бормотание разобрать было уже невозможно.
Спустя мгновение Костя повернулся и уставился на нее, словно не веря своим глазам. Несколько секунд они смотрели друг на друга.
— Ты знаешь, я даже подумал на какие-то пару секунд, что это был сон…
— Была такая мысль…
— В таком случае, я не хочу просыпаться, — произнес он слегка севшим голосом, привлек ее к себе и принялся целовать ее в шею, она слегка вздрогнула от прикосновения жесткой щетины.
— Извини, я сейчас побреюсь… Сделай нам пока кофе, — и, увидев ее скептически приподнятую бровь, широко улыбнулся и добавил, — пожалуйста.
Выбравшись из постели, он даже не подумал одеть хоть что-нибудь, и девушка невольно проводила его взглядом, после чего с задумчивым видом закусила губу и включила электрический чайник.
Когда Костя вышел из ванной, на всю комнату благоухал свежезаваренный кофе. Вокруг его бедер было обмотано полотенце, на загорелой коже поблескивали редкие капельки воды — глядя на него, Александра только убедилась в правильности принятого решения побыстрее «покинуть помещение». Он оглянулся в некоторой растерянности, ища девушку, и увидел ее у двери, одевающей обувь:
— Кофе на столе, а я пойду к себе, увидимся…
— Ну-у… Я так не играю, — он подошел к ней, — зачем тебе уходить?
— Вопрос риторический, мне бы все-таки хотелось попасть в свой номер, принять душ, позавтракать нормально в столовой, есть хочу. Очень.
Костя аккуратно убрал прядь волос с ее лица, провел большим пальцем по нежной коже щеки:
— Сейчас смоешься, потом ищи тебя — он слегка коснулся губами ее рта, после чего усилием воли заставил себя оторваться и с удовольствием увидел, как расширились ее зрачки, — может, дашь телефон?
— Завтрак заканчивается в половине десятого. Где мой пансионат ты знаешь. Потом я пойду на пляж. Так что, при желании, меня всегда можно найти.
И, несмотря на отчаянное стремление остаться, Александра ушла.
Придя в свой номер, она без сил упала на кровать, стараясь не думать. Не думать не получалось… Как так могло получиться, что прожив в браке столько времени, она только теперь поняла, как это — заниматься любовью? И с кем? С отъявленным бабником. Приехали. Ну почему ей суждено было познакомиться именно с этим человеком? Почему он оказался вдруг таким… таким невыносимо ласковым, неутомимым. Таким желанным.
Хорошо еще, что у нее хватило сил уйти. Из своего жизненного опыта Александра вынесла, что с мужчинами всегда нужно вовремя прощаться. И всегда дозировать общение и количество нежности, выливаемое на партнера, иначе рискуешь быстро надоесть или утомить. Здесь она могла гордиться собой: ей хотелось не расставаться ни на миг, ощущать его силу, вдыхать запах, слышать низкий голос… Но она спокойно попрощалась и удалилась. На какую-то долю секунды в его глазах отразилось удивление и разочарование, хотя, возможно ей это лишь почудилось. Но ведь он не запротестовал, не удержал ее, как вчера, а только выжидательно смотрел. Значит, она все сделала правильно…
Не смотря на мысленные терзания, есть, действительно, очень хотелось, и Саша, переодевшись в скромные светлые хлопчатобумажные шорты и зеленую майку, с нарисованным впереди смеющимся солнцем (муж нещадно критиковал такую одежду), направилась к столовой, которая находилась в другом конце пансионата.
Не дойдя до входа несколько метров, она заметила возле входа знакомую фигуру, отчего сердце ее встрепенулось, и она почувствовала, как щеки медленно заливает краска. О, черт, она уже не в состоянии владеть собой. Где здравый смысл? Пусть он поможет ей, ибо происходящее принимает слишком опасный оборот. Опасный и жестокий. Но здравый смысл исчез, испарился; и даже не вчера…
Костя, казалось, не замечает ее замешательства:
— Мне тоже хочется нормально поесть. Как ты думаешь, меня накормят?
— Я думаю, что если заплатить, девочки тебя завтраком накормят. Хотя… — она слегка выгнула бровь, — тебя накормят и без денег.
От ее сарказма он получил неожиданное удовольствие.
— Когда ты рядом? Сомневаюсь… — они стоили друг друга. Ему начала нравится эта способность видеть его словно насквозь, и что не надо притворяться, быть кем-то другим… Да, он часто получал незаслуженные дивиденды от женщин, и, пользовался этим без зазрения совести. Он ведь никого ни к чему не принуждал, не обманывал, почему он должен стыдиться всего того, чем так щедро наделила его природа? Почему он не может любить женщин? В конце концов, он мужчина, полигамия в его природе. И эта девушка, которая, судя по всему, делала все в этой жизни очень правильно, эта «отличница», не видела в его поведении ничего предосудительного, даже смеялась над ним, откровенно потешалась. И эта ее совершенная невозмутимость — ему нравилась мысль о том, что немногие, как он, знают, какая яростная, чувственная натура скрывается под этой холодной маской снежной королевы. Как та жемчужина, что прячется за створками раковины — настоящая, теплая, живая.