Гиря замер и стал заваливаться вперед, Иван в это мгновение сделал шаг навстречу, испугавшись, что противник схватит Сашку и прикроется ею. Отскочить он не успел, и Гиря уронил его, придавив своим телом.
Сашка, ладонь об ладонь, стряхнула пыль хорошо сделанного дела, подошла к распластавшимся и возмутилась, глядя на Ивана сверху вниз:
— Ты что, собрался тут до утра веселиться?
— Я избит, — жаловался Гуров дурным голосом, — меня много били, у меня замедленная реакция.
— Ну и сам дурак! — заключила Сашка.
В секунду он оказался на ногах, скинув с себя бесчувственного Гирю, и приказал:
— Найди скотч!
Сашка пошла исполнять, не возражая и не поинтересовавшись зачем — надо, раз сказал! Рулон скотча нашелся сразу, лежал на столе, и она протянула его Ивану. Он не взял, а отдал новые распоряжения:
— Давай, Саш, упакуй Гирю и этого Скунса. Руки сзади, ноги вместе, рот заклеить, можно крест-накрест, для красоты. И посильней склеивай!
— А Беса?
Иван отмахнулся, не ответив. Он взял ставший теперь трофейным телефон со стола и, уже набирая чей-то номер, на ходу отдал очередной приказ:
— Романова, давай здесь побыстрей и догоняй меня! — и вышел из комнаты.
— «Давай побыстрей!» — передразнила Сашка, изобразив что-то руками и плечами.
Наверное, это была форма передразнивания слов телом.
Недовольство, в общем. Раскомандовался тут!
Она уперла руки в боки, оглядела фронт работ, вздохнула и приступила к «упаковке». Санька расстаралась! С удовольствием, не жалея скотча, заклеила поверженных и неподвижных врагов. Она притормозила возле Беса, посмотрела и, повторяя жест Ивана, махнула на него рукой.
И тут спохватилась!
— Что значит «догоняй»?
И рванула с «высокого старта» из комнаты, перепугавшись, что Иван куда-нибудь денется.
Никуда он не делся. Стоял у двери, ведущей из гаража в дом, и разговаривал по телефону.
— Все! — жестко закончил он разговор, захлопнул сотовый, засунул его себе в карман брюк.
— Бежим? — спросила обрадованная его обнаружением Сашка.
— Бежим, но не прямо сейчас.
— А что сейчас? — испугалась она.
— Давай посмотрим, что есть в этой избушке? — выдвинул он предложение и взял ее за руку.
Сашка почувствовала горячую липкость его руки и посмотрела вниз на их сцепленные ладони — его рука была в крови и липла. Он весь был в крови!
— Гуров, тебе надо помыть руки, — тупо рассматривая их ладони, сказала Сашка.
— Сань, не время для истерик! — предупредил он холодным тоном.
— Никаких истерик! — возвратилась из непродолжительной прострации она. — Что мы ищем?
— Бумаги. Компьютер!
— Оружие, наркотики? — расширила она список.
— Нет, это нам сейчас не надо!
Компьютер обнаружила Сашка, включенный притом, с остановленной картинкой «стрелялки». Ого! Гоблины-то продвинутые, в игрушки играют!
Она уселась в кресло за комп и полезла шариться по файлам. Иван нашел ее полностью погруженную в данное занятие.
— Пусти меня! — потребовал он, выгоняя Сашку с кресла.
— Я сама посмотрю! — не отрываясь от экрана, заупрямилась она.
— У меня лучше получится! — уверил он и согнал-таки Сашку с места.
Иван вошел в Интернет, каким-то образом подключенный в этом сельпо, стал набирать команды и отправлять куда-то все скопом, без разбору, кроме игрушек. Санька наблюдала из-за его плеча, но адрес получателя прочесть не смогла, вообще мало что поняла — он работал с поразительной скоростью, щелкая клавиатурой, как скорострельный автомат.
— Все, Саш, уходим! Здесь ничего нет!
— Чего нет?
— Никакой стоящей информации.
Щелкнув пару раз напоследок мышкой, он поднялся с кресла и двинулся к выходу, взяв Сашку за руку. Она вздохнула, не сопротивляясь — все-то он ее хватает, тащит куда-то! Они выскочили из дома.
— Куда? — поинтересовалась направлением бега Александра.
— Вот сюда, в кусты! Здесь можно хорошо спрятаться!
— Спрятаться?! — обалдела Сашка. — Гуров, у тебя сотрясение?
— Нет у меня сотрясения. Надо посмотреть, кто приедет.
— Да сматываться надо!
— Успеем, — буднично так, без эмоций ответил он.
Сашка смирилась. А ведь он прав! Черт возьми, он прав!
Может, она этого Постного узнает и поймет, откуда ветер дует, переходя в смерч, закрутивший ее.
Иван затащил Саньку в кусты, походил, присел пару раз, выбирая удобную позицию для проведения разведывательной деятельности на территории врага, а именно наблюдения.
Нашел.
Они улеглись рядышком на землю, спрятавшись в дикорастущих кустах, через дорогу, наискосок от распахнутых ворот дома, мирно и тихо стоящего на окраине непонятного поселка. Или деревни?
— Ты как? — спросил Иван, когда Санька затихла, устроившись поудобнее.
Хотя удобнее может ли быть на земле, под кустами, возле дороги? Сюр фильма Кустурицы продолжился, видимо, вторая серия. Или третья.
— В порядке, — не очень сама в это «в порядке» веря.
А что может быть в порядке в такой ситуации?
— А ты?
— Нормально, — ответил он и придвинулся к ней: — Дай я посмотрю твое лицо.
— А что у меня с лицом? — удивилась Сашка.
Жесткими пальцами он ощупал нос, челюсти, брови, скулы. Сашка зашипела, почувствовав жгучую боль, зато вспомнила, что может быть у нее с лицом.
— Ничего страшного, — ставил диагноз Гуров, — челюсть не сломана, зубы на месте, синяки будут не детские, скула уже распухает, фингал под глазом, щеки в синяках. Это от Скунса подарочек.
— Ты врач?
— Я не врач, — усмехнулся он, прервав осмотр, но не выпуская ее лицо из ладоней, и заглянул ей в глаза. — Синяки полечим, опухоль снимем. У меня классная примочка есть, вылечивает все! — почему-то шепотом сказал он, продолжая смотреть в ее балтийские глаза.
Сашка замерла под этим взглядом, даже дышать забыла.
С чего бы это?
— Кто-то едет, — так же шепотом оповестил Иван, не отводя взгляда.
— Они? — тоже шепотом спросила Сашка, одурманенная золотисто-шоколадным гипнозом.
Машина, темно-синий «вольво», остановилась у распахнутых ворот.
Бзынь-нь! — разорвалась нить гипноза.
— Ну, посмотрим! — оживился Иван, отпуская Сашку.
Из машины выбрался полноватый мужчина лет тридцати пяти, наклонился, что-то сказав водителю, захлопнул дверцу и неторопливо, с преувеличенным достоинством понес себя к дому.
— Ты его знаешь? — тихо спросил у Саньки Гуров.
— Нет.
— Может, видела когда, пересекались, вспоминай!
— Нет, точно нет! — стараясь не повышать голос, прошипела Сашка. — А ты?
Он не ответил. Знал он данного господина и не особо удивился его появлению.
Минут через пять господин выскочил из дома и потрусил к машине, по дороге растеряв часть своего преувеличенного достоинства, суетливо забрался в машину, крикнул что-то, и вольвешник сорвался с места.
— Больше здесь ничего интересного не будет! Нам тоже пора, — тоном покидающего званый вечер дорогого гостя заявил Иван.
Он поднялся одним быстрым движением, помог встать Сашке и подтолкнул ее легонько в спину… в сторону дома.
— Туда?!
— А что, тебе джип не подходит для эвакуации? — искренне удивился он. — У нас и ключи есть! — продемонстрировал он позвякивающую связку.
— Откуда? — сбитая со всех толков, вопрошала Александра.
— От верблюда! — ответил Иван. И, ухватив ее за локоть, потащил за собой из кустов.
Опять! Что он ее хватает всякий раз и тащит, как дитя неразумное или инвалида какого!
Сашка замолчала надолго, надулась почему-то, позволив ему принимать решения, воплощать их в жизнь, тащить ее, действовать.
Она оторвалась от созерцания мелькающего за окном машины пейзажа и своих непонятных мыслей, копошащихся в голове мушками-дрозофилами: бестолково и бесполезно, зато скопом, одной большой компанией.
— Куда мы? — спросила она не окрашенным интонациями тоном.
— Ко мне. А куда еще?
— Нас там не найдут?
— С чего бы? — не то удивился, не то успокоил он.
— Да, — тем же стерильным тоном, согласилась она, — с чего бы!
— Сашенька, что с тобой? Посттравматический синдром, запоздалая реакция на стресс?
Сашка не ответила.
А черт его знает?! Черт его знает, какая у нее там такая реакция и синдром чего-то!
Ей вдруг захотелось заорать во все горло и орать, орать, крушить все вокруг, разбить что-нибудь, трахнуть кого-нибудь — вон Гурова, например — по башке!
Нет, Гурова, пожалуй, не надо, у него башка и так многострадальная. Тем более он сегодня за трюк фокусника и за чудо Божье в одном лице.
Чудо посмотрело на нее и проникновенно спросило:
— Сань, ты что, сильно испугалась?
— Да, я сильно испугалась! — заорала Сашка, словно ей старт дали, отмашку красным флагом. — Я, знаешь, всегда сильно пугаюсь, когда меня привязывают скотчем к стулу какие-то уроды и бьют в челюсть! А еще больше я пугаюсь за прынцев недоделанных, которых лупят почем зря у меня на глазах!!!
— Я не понял, ты за меня испугалась? — неподдельно удивился он.
— Гуров, тебе все-таки мозги отбили! — орала Сашка. — Или ты идиот от рождения? Конечно, за тебя! Я испугалась за тебя до одури! Это что, так непонятно?!
«Нет. Не понятно», — подумал озадаченный Иван.
— Понятно, — быстро согласился он, только чтобы успокоить начавшийся бунт. — У тебя стресс. Тебе надо скинуть адреналин! Ты покричи, можешь стукнуть меня разок, но не больно, ладно? — предложил свои услуги.
Сашка аж зашлась в праведном гневе, от переизбытка злости она открыла и закрыла рот несколько раз, не найдя достойного определения тому, что хотела сказать.
И вдруг успокоилась — в момент! Раз — и все!
— Скажи мне, — демонстрируя небывалый эмоциональный штиль, спросила она, — если ты предполагал возможность такого развития событий, что захватят и все остальное, почему мы не ушли из той квартиры?
Он не ответил, обалдел от такого крутого виража — от шумной истерики к холодному анализу. И до Сашки дошло!
— Ты с самого начала это планировал? — задохнулась она от догадки. — Ты знал, что это Лилька? И знал, что нас повяжут, специально это подстроил: заставил меня звонить с домашнего телефона на домашний, чтобы они нас нашли по номеру и адресу?
Гуров продолжал молчать, только желваки ходили на разбитых скулах.
— Значит, я в твоих планах была, как это… «живцом»? — От злости, понимания и нахлынувшей ярости у Сашки раздулись ноздри, расширились зрачки, затопив чернотой всю балтийскую холодность радужки глаз. — Да, — сама ответила она за него. — Ты знал! И знал, что меня свяжут и будут бить, а тебя просто убивать, и что издеваться будут! Но на черта! — Не выдержав, сама снова перешла на крик: — Мы же ничего не узнали!
Это она не узнала. А он узнал многое, меньше, чем рассчитывал, но многое. Тупой Бес оказался не в меру болтливым и, когда задавал ему вопросы и когда переговаривался с братками, много чего набалаболил, да и Гиря не молчал, и Постный этот идентифицированный. Хотелось бы побольше информации, но на безрыбье… Братки теперь бесполезны — засветились, работать с ними Шеф и Постный не будут, других наймут. Так что следи за ними не следи — без толку, поэтому он и приказал повязать их тихо, пусть посидят, пока все не закончится, а там разберемся, куда их пристроить.
— Саш, — наконец отозвался Иван, — с тобой бы ничего уж очень страшного не случилось! И со мной тоже. Я же не идиот, хоть ты меня в этом и подозреваешь, я контролировал ситуацию.
Ну, это уже ни в какие ворота! Контролировал он!
— Подожди, подожди, — пережила еще одну догадку она. — Так ты с самого начала мог уложить всех троих?
— Ну, это не так просто, — почему-то стал оправдываться он. — Ты мне помогла, отвлекла одного в самый подходящий момент.
— Гуров, ты что? — все никак не могла она остановиться в своем праведном гневе. — Их было трое, и это не «ребята с нашего двора», это бандюки, а потом приехали еще двое! Они отлупасили тебя, ты еле живой! И что было бы со мной?!
— Саш, Саш, не бузи! Я бы не подставил тебя, будь опасность серьезной. Действия быков я наблюдал ночью на дороге и знал, что это шелупонь дешевая, сплошные понты, дилетантство и узколобая самоуверенность. Они и бить-то не знают как и куда, не сломали мне ни одной кости, да и особого ущерба не нанесли. И то, что тебя трогать им запрещено, понятно было еще там, на дороге. Я ж не знал, что ты их спровоцируешь…
— Сволочь! — спокойно констатировала Сашка. — Сволочь и скотина! И хорошо, что у тебя разбито все лицо и на тебе живого места нет! По заслугам!
— Поверь мне, у меня достаточно живых и даже очень мест на теле!
— Самоуверенная мужская скотина! — настаивала Сашка.
— Ты еще что-нибудь из классики присовокупи, — разозлился на нее Иван. — «Жалкая, ничтожная личность» например. Все! Вылезай! Приехали!
— Куда приехали? — с неостывшим бойцовским пылом прокричала Сашка.
— Домой!
Он разозлился и решил немного приструнить барышню. Ишь, разошлась!
— Ты, Романова, особо тут не пылай праведным гневом! Это твои дела, — сделав ударение на «твои», остудил он ее холодным тоном. — И тех, кому ты так понадобилась, не остановит на пути к твоему телу ничей теплый труп. И по мордасам ты получила не потому, что я такой плохой! Есть что-то в твоем прошлом, живо интересующее весьма непростых и далеко не бедных дядечек. Что это, Романова? Может, расскажешь, и все станет проще и веселее?
Она смотрела на него, слушала внимательно, сосредоточенно.
«Неужто расскажет?» — не поверил Иван в такую перспективу.
— Вот что, Гуров, — с расстановкой проговорила Саша не менее зло, чем он. — По какой-то неизвестной мне причине тебе что-то нужно от меня и от этих гоняющихся за мной «дядечек». Что? Может, расскажешь, и станет веселее?
Они смотрели друг на друга — две скрещенные шпаги в поединке, в котором никто не собирался уступать.
«Брейк!» — решил Иван.
— Все! — прекратил он противостояние. — Мыться, зализывать раны, есть, выпить, покурить! Пошли!
— Мы похожи на супружескую пару алкоголиков, которые поутру вернулись из КПЗ, куда их сдали соседи, одуревшие от их драк, а теперь пьем мировую и отмечаем удачное возвращение из околотка, — усмехнулась Сашка, держа бокал в руке.
Они по очереди приняли душ, обработали друг другу раны. Сашке пришлось долго трудиться над гуровскими, он преувеличенно охал, кряхтел, Сашка посмеивалась. Обе брови у него были рассечены, губы, нос, скулы разбиты, под правым глазом красовалась большая царапина — это то, что можно было обработать чудодейственной примочкой и другими оперативными средствами, ну а тело… Картина импрессионистов — пресс радовал глаз синяком масштабного покрытия, синяки поменьше украшали спину и бока. Было на что посмотреть.
Иван уложил Сашку на диван и наложил ей примочку на все лицо, в виде косметической маски, приказал не двигаться и пошел готовить.
Он пожарил картошку и вкуснейшее мясо — то, что вкуснейшее, Сашка не сомневалась, улавливая божественный аромат, — сделал салат, перекрикиваясь с ней из кухни.
Она бы заснула, но у нее все болело, примочка жгла лицо, да и есть хотелось больше, чем спать. Он разрешил ей смыть маску-примочку, полюбовался результатами врачевания, внимательно рассмотрев ее лицо, чем-то еще обработал и пригласил за стол.
И теперь вот они сидели друг напротив друга и держали бокалы с коньяком.
Сашка права — очень смахивало на семейную парочку, пережившую катастрофу.
— Ну, давай, подруга боевая, за наше здоровье! — взял на себя роль тостующего Иван.
Они чокнулись, выпили и принялись за еду, с удовольствием и молча.
Поскольку никто из них не ответил на вопрос «что?» и оба отклонили предложение «может, расскажешь?», обсуждения, обвинения, подозрения были по умолчанию отодвинуты на неизвестный срок, чтобы дать обоим временную передышку и облегчение.