— Это Гораций. — Николай похлопал монстра по загривку. — Гори, знакомься, это Кира, наш очень близкий друг, — и подвел кобеля к ней: — дай ему познакомиться, обнюхать тебя.
Кира протянула руку, пес с обязующим ко многому именем Гораций ткнулся в ее ладонь холодным носом, шагнул поближе и потерся огромной головой о ее бок.
— Ну, вот и познакомились, — обозначил конец ритуала Николай. — Ну, все, Гори, еще пообщаетесь, — пообещал он и, взяв Киру под локоток, повел ее в дом.
В доме горел неяркий свет — в большой прихожей и еще где?то дальше, в глубине одной из комнат.
Переступив порог, Кира почувствовала, как ее отпускает напряжение и спокойная радость словно укутывает в большой пушистый платок. В голове вдруг зазвучала тихо?тихо тонкая, чуть печальная музыка. В доме пахло еле уловимой смолистостью дерева и разнотравьем каким?то неопределяемым, теплым печным духом, немного дымком, немного сдобой и еще чем?то приятным.
У Киры возникло странное ощущение, как будто она этот дом давно знает и бывала здесь не раз, словно где?то долго?долго скиталась и наконец вернулась домой. В тот единственный, родной дом.
И это было так странно, так нелогично и так остро, что пугало и поражало, и она поспешила отстраниться от этих ощущений, даже головой тряхнула, словно сбрасывая с себя морок какой.
— Проходи, — помог снять шубу и поставил перед ней теплые войлочные тапочки Николай и огласил программу: — Я тебе дом чуть позже покажу, ладно? Нам там, в гостиной у камина, Аглая стол накрыла.
— А где она сама? — спросила Кира с некой опаской — следствием накрученных и придуманных себе за два дня страшилок.
— Они с Генераловым проявили дружескую инициативу: Глашка накрыла на стол, Глеб затопил камин, а затем они тактично оставили нас одних. Завтра придут знакомиться, — пояснил Коля.
— Меня это как?то смущает, — призналась Кира, — ну, то, что все знают, что я к тебе приехала, даже вахтер Михалыч, и всем понятно, что мы будем… — на этом месте признания ее маленько заклинило.
— Заниматься любовью, — подсказал Крайнов, улыбаясь, и плавно, под ручку повел ее вперед.
— Да, — кивнула Кира и выпалила самое «страшное» признание: — И вообще я ужасно смущаюсь знакомиться с твоими друзьями, и они будут знать, что мы… занимались любовью! — она таки споткнулась на определении и второй раз.
— Все будет хорошо, я тебе обещаю, Веснушка, — посмеивался Крайнов, первый раз назвав ее прозвищем, которое дал ей в далеком прошлом, и успокоил: — Они тебе понравятся, вот увидишь, и смущаться ты скоро перестанешь. Ну а я всячески тебе в этом помогу, — с большим намеком пообещал он. — Ты осматривайся, а я загоню машину в гараж и принесу твои вещи.
Коля поцеловал ее быстрым коротким поцелуем и ушел. А Кира только сейчас обнаружила, что стоит в гостиной.
Эта комната была отделена от прихожей частью выступающей стены, коридор отсутствовал, из гостиной выходили двери в другие помещения. В центре комнаты стоял большой массивный обеденный стол и десять стульев. Стол, конечно, впечатлял своими размерами, но настоящим хозяином, царившим в гостиной, несомненно, являлся камин. Он именно царил, такой… такой мужской, основательный, как из средневекового замка: грубые крупные камни, из цельного массива дуба каминная полка, внизу, в углублении сложена кладка дров. Напротив камина — здоровенный, глубокий, с пухлыми подушками сиденьев кожаный диван и под стать ему два больших кресла. Кира прошла к камину, протянула руки к огню.
Ей понравилось, что здесь на полу лежала не шкура какого?нибудь убиенного животного, а большой домотканый, крупной грубой вязки, палас. И журнальный стол соответствовал габаритам и дизайну комнаты — приземистый, деревянный короб на толстых внушительных ножках, со столешницей из толстого непрозрачного стекла.
И сервирован он был так, что Кира мгновенно взбодрилась, позабыв смущение. На ажурных салфетках приборы на двоих: большая тарелка, на ней поменьше, льняные накрахмаленные салфетки в кольцах?держателях, вилки?ножи, высокие фужеры для шампанского, винные бокалы, рюмочки для крепких напитков, в центре маленькая цветочная композиция из мелких розочек, две свечи в высоких подсвечниках. У Киры заалели щеки от смущения и благодарности.
И, стараясь справиться с мешаниной черт?те что вытворяющих эмоций и чувств, навалившихся скопом, стоило ей войти в дом, она решительно тряхнула головой, обругав себя «нервной девицей», и отправилась на поиски ванной комнаты. Сначала обнаружила кухню, посмотрела — очень?очень понравилось! Тот же стиль основательной солидности, оснащенный при этом всей современной техникой. И размерчик кухоньки! Ладно, пошли дальше!
Опаньки! А дальше она наткнулась на хозяйскую спальню! И зашла, не удержалась полюбопытствовать! Ну, кровати в завитушках рококо никто и не ожидал, но и таких габаритов тоже! Массивное деревянное лежбище вызывало неподдельное уважение масштабами и основательностью.
Кира поспешила ретироваться, дабы не демонстрировать излишнего любопытства. Ванную она нашла и, уже ничему не удивляясь, лишь порадовалась оснащению и дизайну. Помыла руки, критически осмотрела в зеркале лицо, подправила легкий макияж и попеняла своему отражению.
— Что ты, как нервическая барышня, Белая? — напустилась на себя сурово. — Можно подумать тебя из пансиона умыкнули! Совсем от любви сбрендила!
И замолчала, пораженно уставившись на свое отражение! Она что сейчас сказала? А? Она его любит? О, господи! Вот так сразу?! Через неделю после встречи?!
Мама дорогая!! И что с этим делать?!
— Ничего не делать! — отругала себя Кира и поворчала: — Напридумывала себе пугалок: ах, она друзьям не понравится, ах, стыдно, ах она такая барышенька нежная, ах люблю, спасите меня!
В раздражении ужасном на себя глупую, скинула тапки, которые выдал ей Николай, и, как неустрашимая комиссарша времен гражданских баталий за светлое будущее пролетариата, прошагала из ванной в гостиную.
Николай сидел на корточках у камина и подбрасывал дрова, обернулся на звук ее шагов, улыбнулся.
— Тапки потеряла? — спросил он, указав на ее ноги поленом, которое держал в руке.
— Нет, так приятней по деревянному полу ходить, — прояснила потерю обуви Кира.
Подошла, взяла за запястье и потянула к себе. Он встал, и Кира, приподнявшись на цыпочки, обняла его за шею и поцеловала. Грохнуло, упав на пол, полено, Крайнов, перехватил инициативу, прижал ее сильно к себе, положив одну ладонь ей на затылок, чуть повернул удобней ее голову и углубил, насытил чувственностью поцелуй. А когда оторвался от сладких губ, посмотрел в Кирины затуманенные глаза.
— Это очень хорошее начало, — хрипловатым голосом порадовался он. — Я бы сказал: отличное начало!
— Да, — согласилась Кира.
— Ну как ты, справилась со своим смущением? — усмехнулся Крайнов.
— В данный момент я как раз над этим работаю, — отрапортовала по?пионерски Кира.
— С удовольствием окажу тебе активную помощь! — пообещал Николай и спросил: — Ну что, продолжим так хорошо начатое или сначала поедим?
— Поедим, — выбрала Кира, — твоя подруга так чудесно оформила стол, мы просто обязаны начать с ужина при свечах.
— Да, — посмотрел он на стол, — Глашуня у нас художница и расстаралась романтикой вовсю.
— Тогда давай оправдаем ее старания, — распорядилась Кира, выбираясь из его объятий.
Они принесли из кухни закуску, салаты, шампанское, графин с морсом. Николай выключил верхний свет, зажег свечи, сел рядом с Кирой на диван и, принявшись открывать бутылку, спросил:
— Шампанского?
— Вообще?то я алкоголь не люблю, — призналась Кира. — Ну, не то чтобы не переношу и «фи, какая гадость», мне не нравится сам привкус спиртовой. Но мне первый раз в жизни понравилось шампанское, когда мы его с тобой пили.
— Потому что тогда этот напиток соответствовал моменту, — пояснил Николай.
Хлопнула глухо пробка, Крайнов разлил пенной составляющей в бокалы.
— За то, что ты здесь, — предложил он тост.
Она кивнула, соглашаясь, они звонко чокнулись, отпили шампанского и приступили к ужину, обнаружив, что порядком оба проголодались, и даже помалкивали какое?то время, отдавая должное еде.
— Очень вкусно! — оценила Кира кулинарные изыски. — Это Аглая приготовила?
— Вот этот салат — она, — Николай показал на один из салатников — а этот — я, — указал он на второй салатник.
— Ты так хорошо готовишь? — удивилась Кира.
— Я люблю готовить. Когда поселился здесь один, невольно пришлось научиться, а потом понравился сам процесс, стал кулинарные рецепты сложные осваивать.
— Уверена, что если ты решишь освоить полеты в космос, то и там у тебя получится лучше всех, — заверила Кира.
— Приятно это слышать, но, по?моему, ты преувеличиваешь, — выказал должную скромность Крайнов.
— И не пытаюсь даже, — настаивала она, — а морс тоже ты делал?
Он кивнул и, не дожидаясь ее просьбы, взял графин и налил морс в бокалы. Кира попробовала и, сделав пару глотков, закрепила утверждение:
— Ну вот, никогда не пробовала такого вкусного!
Он мягко рассмеялся, испытывая странную радость от ее похвалы и столь высокой оценки его заслуг. Бо€льшую, чем испытывал от бывших побед в соревнованиях.
В камине громко щелкнуло горящее полено, Кира непроизвольно вздрогнула от неожиданного резкого звука, и на ее белоснежную шелковую блузку пролился морс из бокала, оставив алое пятно.
— Снимай! — скомандовал Николай. — Попробуем спасти.
Кира, не раздумывая, последовала мудрому совету и принялась торопливо расстегивать пуговки. А Николай невольно залюбовался движением ее рук — даже торопясь, она не делала суетливых, суматошных движений, быстро, но плавно двигались ее пальчики, как птички. Расстегнув последнюю пуговицу, она вытащила полы блузы из?за пояса юбки, распахнула… и Крайнова окатило жаром, как кипятком!
Сквозь прозрачный ажурный белый бюстгальтер просвечивали крупные розовые соски. Он сглотнул вмиг пересохшим горлом, забрал у нее из рук блузку, откинул в сторону…
— Я куплю тебе новую, — успел пообещать он перед тем, как притянуть ее к себе и поцеловать.
Он целовал ее неистово, с каким?то первобытным напором, словно жажду утолял из целебного источника, и не мог остановить этот поцелуй, и уже не мог оторвать рук от ее груди, от ее тела! А она отвечала! Так же неистово, искренне, вся целиком отдаваясь этим яростным чувствам и стремясь, стремясь вперед — только с этим мужчиной! Только с ним! До конца, до полного растворения!
Одежда разлеталась победными флагами в разные стороны, и им не было дела, что она может попасть в камин! Да хоть пожар, хоть потоп!! Хоть конец света!
— Кирочка… — хрипел Крайнов и шептал ей что?то севшим низким голосом.
— Коля… — вторила она, призывая его идти дальше.
Он вошел в нее и вдруг остановился, откинул голову назад, всмотревшись в ее лицо, дождался, когда она посмотрит на него, и, глядя ей в глаза, начал медленно и нежно, глубоко, до самого предела, двигаться. А Кира задохнулась под ним от этой нежности, и из уголков ее глаз, полных любви, сорвались две слезинки…
Оба долго приходили в себя, не шевелясь, молча. Потрясение, которое они испытали, было каким?то нереальным, запредельным, пугающим своей высотой, словно соединились не только их тела, а слились души.
Крайнов молчал, он не знал, что сказать и возможно ли вообще говорить, пережив такое. Его как?то даже напугало то, что сейчас произошло — не просто офигенный оргазм, а такое слияние духовное, как последнее откровение. Он не знал, почему именно так брал ее, кто или что вело его в этом медленном, глубоком, нежном ритме. Он смотрел в ее глаза, полные тайн всего мира, потусторонние, и ему хотелось отдать ей всё, и он отдал больше, чем предполагал — такое соединение душ, в котором сгорают, растворяясь, все тайны.
Никогда ничего подобного Крайнов не испытывал! Это не физиология, это пугающе выше, за пределами телесными. И это было так прекрасно, так фантастически прекрасно, словно они дотянулись до бога! Он все еще это чувствовал — все пел в нем, затихая, камертон ощущений, наполняя глаза слезами.
«Потрясение» — слишком слабое слово, которым можно передать то, что испытала Кира! В какой?то момент ей показалось, что она чувствует все, что испытывает и чувствует Николай — вот так, одним потоком энергии своей и его! И казалось, душа вышла из тела, осталась только любовь! И Кира смело, отринув все пустое, отдалась этому потоку, растворяясь в нем!
А когда обнаружилось, что тело на месте, она труханула этого откровения на двоих и той высоты, где они побывали! Но в каждой клеточке, в каждом нерве все еще звучала, становясь тише и тише, та чистая высота!
А чуть позже Кира подумала, что они не смогут об этом говорить, смущаясь таких знаний и открытий, избегая откровений словами, и поняла, что тогда они проиграют!
Нет! Видит Бог, ей более чем хватило в жизни чужих и своих проигрышей!
Этой победы она не потеряет и ему не даст потерять!
А он вдруг неожиданно поцеловал ее яростно, неистово!
«Это же Крайнов!!» — восторженно успела подумать Кира.
И он не собирался отдавать ТАКУЮ победу боязни того высокого, к чему им посчастливилось прикоснуться! И брал ее так же неистово, изгоняя мимолетную трусость из них обоих, и Кира отвечала так же неистово и кричала на излете, утверждая его смелость! И это было прекрасно! По?другому, без непереносимых высот, но не менее прекрасно!
Благодарю тебя, господи!
— Что это с нами было? — тихо спросила Кира, когда они немного отдышались и лежали обнявшись.
— Я не знаю, — признался Крайнов.
— Есть такой термин в искусстве: «непереносимая красота». Это когда произведение столь прекрасно, что вызывает у людей чувственное сопереживание такой резонансной высоты, которая граничит со смертью. И бывали случаи, что люди умирали, не выдерживая.
Он помолчал, обдумывая, что ответить, подбирая слова, поцеловал ее в висок, в каждую веснушечку.
— Я бы хотел пережить это еще раз, — признался он полушепотом, — но не в ближайшее время. Я не знаю слов и определений, которыми можно описать, что я чувствовал. Но это пугает, когда приходишь в себя.
— Как будто мы стали одним целым, — совсем уж тихо призналась Кира.
— Да, — согласился Крайнов и посмотрел ей в глаза, — это завораживает и страшит.
— Мы смелые герои, мы не будем больше бояться, — заверила Кира.
— Мы очень смелые герои, — уточнил Крайнов, улыбнувшись, и предложил: — Давай шампанского выпьем и поедим. Заземлимся, так сказать, а то толком не поели, прерванные незапланированным стриптизом, а есть хочется зверски. После таких духовных переживаний.
— Ты самый лучший в мире, Николай Крайнов! — выказала восхищение Кира Белая.
— Ото ж! — по?стариковски тяжело вздохнул он.
Но до шампанского и еды дело дошло не сразу, выяснилось, что огонь в камине почти погас и требовал дровишек, и одежду найти в потемках не представлялось возможным. Кира пошла в душ, оставив хозяина освежать романтический антураж.
Она быстро ополоснулась, почему?то совсем не хотелось оставаться надолго одной, даже разнеживаться под струями воды. Облачившись в длинное трикотажное платье, которое условно считала домашним за удобство и уютность, Кира вернулась в гостиную.
Романтизм крепчал!
За это время Крайнов успел и дров положить в камин, так, что разгорелось сильное пламя, и накидать подушек на пол возле дивана, вместо столика появилась скатерть на полу, уже сервированная заново, но попроще, без изысков и свечей. Кира расчувствовалась от такой заботы и внимания.
— Шампанское в снегу заново остывает, — сказал он у нее за спиной, обнял сзади и поцеловал в шею, — теперь я в душ. Подождешь, я быстро?
Они сидели на полу, на подушках, смотрели на огонь, пили маленькими глотками холодное шампанское, болтали о чем?то веселом, смеялись.