Джеки вышла из грота. На мгновение ему показалось, что она собирается удалиться, но она прошла несколько метров по дорожке, после чего развернулась и направилась к нему.
Ну разумеется. Джеки Пэттерсон привыкла к тому, чтобы последнее слово оставалось за ней.
— Кем я себя возомнила? Я сейчас скажу тебе, кем я себя возомнила. — Ее губы растянулись в подобии улыбки. — Я бедная наивная девочка, которая целый день прождала тебя в фермерском доме, до смерти перепуганная и одинокая.
Романо никак не мог понять, почему она продолжала его упрекать.
— Ты знаешь, что я не получал твоего письма, — сказал он. — Ты не можешь меня в этом винить.
Ее глаза сузились и победоносно засверкали.
— Я вас видела, Романо.
Кого она видела? О чем идет речь? До сих пор он думал, что все дело было только в том, что он не пришел.
— Когда мне надоело ждать, я направилась по колее к шоссе и увидела там вас.
Джеки уставилась на него, ожидая, что он подтвердит ее слова, но он недоуменно пожал плечами.
— Ты ехал на своем мопеде с ней. С Франческой Гамбарди!
Он совсем об этом забыл.
Тем вечером он наконец поддался на уговоры Франчески и согласился прокатить ее. Он надеялся, что в ее присутствии сможет отвлечься от переживаний, которые не давали ему покоя после разрыва с Джеки.
Это не сработало. Франческа не смогла его отвлечь. Всякий раз, когда она смотрела на него влюбленными глазами или прижималась к нему, он думал, что на ее месте должна была быть Джеки. В конце концов он отвез Франческу домой, подарив ей на прощание ничего не обещающий поцелуй в щеку.
Джеки всегда его ревновала к этой девушке и, увидев их вместе, навоображала себе бог знает что. Если бы она снизошла до разговора с Романо, то узнала бы правду. Да, он вел себя как глупый мальчишка, но и ее поведение не отличалось зрелостью.
— И поэтому ты не сказала мне, что ждешь от меня ребенка? Потому что видела меня на мопеде с другой девушкой? Джеки, это не оправдание.
Джеки поморщилась, словно ей было неприятно слышать правду. Но ей понадобилось немного времени, чтобы взять себя в руки и нанести ответный удар.
— Но ведь я думала, что ты читал мое письмо. Думала, что ты знал о моей беременности и о том, что я тебя ждала, чтобы поговорить о будущем. Когда ты проезжал мимо фермерского дома, нашего особенного места, с другой девушкой… в общем, это говорило само за себя.
— Но почему ты меня не спросила? Не захотела узнать наверняка? Понимаю, ты на меня злилась. Но ты могла сделать это через месяц, два, после рождения дочери? Неужели она не задавала вопросов? Неужели никогда не хотела узнать, кто ее отец?
Джеки молча смотрела на него.
Возможно, его дочь точная копия своей матери. Такая же самодовольная, черствая эгоистка. Он без труда представил себе, как они вместе ходят в дорогие рестораны, на показы мод, в салоны красоты. Чего он не мог себе представить, так это как они вместе играют и веселятся.
Романо вздохнул. Джеки Пэттерсон никогда не давала ему спуску.
Голос Джеки вернул его к реальности.
— Я думала о тебе, когда она родилась и после этого. — Она помедлила. — Ты можешь мне не верить, но каждый день ее рождения был для меня настоящей пыткой. К сожалению, было уже слишком поздно и я не могла повернуть время вспять.
Она опять говорила загадками, играла с ним. Первым его желанием было выплеснуть на нее свой гнев, но в ее глазах было столько печали, что он не смог этого сделать.
— Что значит «было уже слишком поздно»?
— Она уже привязалась к своим новым родителям. Людям, которые ее удочерили.
До него не сразу дошел смысл ее слов. Он слышал их звук, знал их значения, но почему-то они не укладывались у него в голове. Отойдя от нее, он подошел к искусственному прудику и опустил руку в воду, намочив рукав пиджака.
Холодная вода не остудила его пыл. Выпрямившись, он снял дорогой пиджак и вытер о него руку.
— Ты хочешь сказать, что вместо того, чтобы самой воспитывать дочь и сообщить мне, ее отцу, о ее существовании, ты отдала ее чужим людям? Как будто она была вещью?
Он подошел к ней и схватил ее за плечи:
— Все было именно так, Джеки? Она не вписывалась в твои безупречные планы, и ты решила от нее избавиться. С глаз долой — из сердца вон?!
Рот Джеки приоткрылся, но она не произнесла ни звука. Ее лицо стало белее мела. Затем она вырвалась из его объятий и убежала прочь.
Романо вдруг понял, что перегнул палку, наговорил ей слишком много обидных вещей. У него не было остроумного замечания, чтобы сгладить углы. Он был в полной растерянности.
Джеки побежала по тропинке и скрылась за деревьями.
Черт побери.
Романо тут же помчался следом за ней. Он не понимал до конца, почему было так важно, чтобы она не столкнулась с Лиззи и Джеком. Она полностью заслужила, чтобы любимая сестра увидела ее в таком состоянии. Игнорируя чувство жалости, он сказал себе, что хочет помешать ей омрачить праздник Лиззи.
Он догнал ее, когда она была шагах в двадцати от пляжа.
— Джеки! — позвал он ее. Это было нечто среднее между криком и шепотом.
Она оступилась, но продолжила бежать. Поравнявшись с ней, Романо схватил ее за руку и тихо произнес:
— Не сюда.
Ее мышцы напряглись, и он почувствовал, что Джеки собирается вырваться, но затем с пляжа донесся веселый смех, и она посмотрела на него в замешательстве.
— Сюда.
Романо осторожно повернул ее и повел в обратном направлении в узкую часть острова, где у них будет меньше вероятности столкнуться с кем-то из гостей. Когда они добрались до зеленой поляны, у Джеки подкосились ноги, и она устало опустилась на траву.
— Все было совсем не так, — спокойно произнесла она. — Ты многого не знаешь.
Романо вдруг понял, что она продолжает их предыдущий разговор, как будто ничего не произошло. И это было не единственной странностью. Его гнев внезапно куда-то улетучился, и он не понимал почему. Наверное, за последние полчаса он испытал слишком много сильных эмоций и больше ничего не осталось.
Он сел рядом с ней:
— Тогда расскажи мне. Как все было на самом деле.
Его просьба прозвучала суховато, но в данных обстоятельствах на большее он был не способен.
Джеки сняла туфли, обхватила ноги руками и легла щекой на колено. Ее лицо было обращено в его сторону, но взгляд ничего не выражал.
— Я хотела верить, что ты придешь, — произнесла она голосом, так похожим на голос пятнадцатилетней Джеки. — Хотела верить, что все закончится хорошо, но не думаю, что тогда это было возможно.
Еще один камень в его огород. Еще одно подтверждение того, что она считала его неудачником. Ему следовало снова на нее разозлиться, но в ее голосе и выражении лица было что-то, что помешало ему.
Честность. Чистая и неприкрытая.
В их отношениях с Джеки это была такая редкость, что он не стал ничего делать, чтобы не спугнуть ее. Ему нужны были ответы, а Джеки была единственной, кто мог ему их дать.
— Когда мама узнала о моей беременности, она пришла в такую ярость, что я испугалась, что она меня убьет.
Один уголок его рта поднялся. Он легко мог себе представить Лизу Фиренци в бешенстве.
— Она настаивала на том, чтобы отдать ребенка — это единственный выход. Разве я могла противостоять ей в одиночку?
— А как насчет твоего отца?
Джеки фыркнула:
— Он достаточно умен, чтобы не спорить с мамой. Он не знал, что со мной делать. Он хорошо разбирается в бизнесе, но человеческие отношения не самая сильная его сторона. Думаю, он просто хотел избавиться от проблемы. Ему пришлось меня терпеть до рождения ребенка.
Романо ничего не сказал. Он всегда считал Джеки дочерью богатых родителей, которая знала свое место в мире и была уверена в завтрашнем дне. Он даже завидовал ей, потому что у нее были сестры, кузина и кузены. Его отец не был образцовым отцом, но всегда показывал ему свою любовь. Поэтому в юности Романо чувствовал себя защищенным и был слишком беспечен и самоуверен. Он вдруг понял, что Джеки никогда не знала такой любви.
Один любящий родитель, несмотря на его возможные недостатки, был лучше, чем два равнодушных. Он подвел дочь, не защитил ее, не встал на ее сторону, как поступил бы любой нормальный отец.
Теперь он, Романо Пуччини, сделает это.
Джеки подняла голову:
— Когда мою беременность стало невозможно скрывать, мама собрала мои вещи и отправила меня к отцу в Лондон, и знаешь, что было дальше? — Она глубоко вдохнула и потерла глаза.
— Что? — спросил Романо, желая как можно скорее узнать все подробности.
— Пока я жила у него, он ни разу не упомянул о моей беременности, хотя я с каждым днем становилась все больше. Он это просто игнорировал. — Она покачала головой. — Когда я вернулась из больницы без… одна, на его лице не было никаких эмоций, кроме чувства облегчения.
Она снова положила голову на колени. Романо видел, как дергаются мускулы на ее щеке, словно она произносила про себя слова, которые хотела, но не смогла сказать своему отцу.
Джеки была так молода и так одинока. Она назвала лишь голые факты, но он мог себе представить, как сильно она страдала. Слова были излишни, поэтому они долго сидели в тишине.
— Каким был день, когда она родилась? — наконец спросил Романо.
— Шел дождь.
Чувствуя, что она собирается все ему рассказать, он не стал задавать ей вопросы. Ей нужно было время.
Солнце начало садиться, небо над горизонтом посветлело, и вода в озере стала похожа на жидкое золото. Джеки вздрогнула, и Романо накинул ей на плечи свой пиджак.
Она продолжила свой рассказ с описания долгих родов, которые измучили и ее, и ребенка. В итоге Кейт появилась на свет с помощью кесарева сечения. И в эти трудные дни Джеки была совершенно одна. Ее отец уехал в командировку, а мать осталась в Италии, чтобы никто не догадался о семейном позоре.
— Какая она была? Кейт?
Выражение лица Джеки смягчилось.
— Она была такой маленькой, такой красивой. У нее были такие же темные волосы, как у тебя, и характер как у меня.
Романо хотел улыбнуться, но его лицевые мускулы словно парализовало.
По ее щеке покатилась слеза.
— Она удивительная, Романо. Просто удивительная.
Он выпрямился:
— Ты с ней встречалась?
Джеки кивнула:
— Она разыскала меня несколько месяцев назад. Мы пытаемся подружиться. — Она состроила гримасу. — Пока не очень получается.
Если Кейт унаследовала характер Джеки, это неудивительно.
Джеки задумчиво посмотрела на заходящее солнце. Романо подумал, что никогда еще не видел ее такой искренней и уязвимой.
— Я собиралась все рассказать своим родным после свадьбы, — произнесла она. — Кейт хочет с ними встретиться, узнать, где ее корни. Но Скарлетт призналась, что утопила мое письмо, и я решила, что ты должен узнать первым. Я собиралась все тебе рассказать завтра, но… э-э… обстоятельства заставили меня сделать это сегодня.
«Ты полный идиот. Все это время ты думал, что она тебя хочет, а на самом деле она готовила тебя к этому непростому разговору».
— Что будем делать? — растерянно произнесла Джеки.
Поднявшись, Романо протянул ей руку и помог ей подняться. Пока она надевала туфли, он смотрел по сторонам, словно ища ответы.
На честность следовало отвечать честностью.
— Не знаю, — ответил он, — но нам пора возвращаться к остальным.
Глава 8
Джеки казалось, что ее кожа стала твердой как броня и нейтрализовала все внешние раздражители. Ее тело было одновременно легким и тяжелым. В голове стоял туман. Она не помнила, каким путем они возвращались. До того как они вышли на открытое пространство перед палаццо, она остановилась и потянула Романо за рукав рубашки:
— Вот. Тебе лучше его взять.
Она начала снимать его пиджак, но он снова надел его ей на плечи:
— Оставь. Ты замерзла.
— Но…
— Какой теперь в этом смысл, Джеки?
— Я…
Она не знала, почему до сих пор считала необходимым скрывать от всех тот факт, что она была с Романо. Похоже, она никогда не избавится от этой старой привычки.
Романо взял ее за руку и повел дальше.
— Нам не нужно держать в секрете, что мы гуляли в саду, — сказал он. — Какая разница, если нас увидят вместе? Твоя семья все равно скоро все узнает.
Рассказать своим родным о Кейт означало выдать все секреты, которые она хранила все эти семнадцать лет.
Семнадцать лет.
Больше половины ее жизни. Все это время она ненавидела Романо, считала его бездушным и поверхностным. Сейчас ее главная тайна была раскрыта. Разве она не должна была испытывать чувство облегчения? Сейчас она ничего не чувствовала, кроме теплых пальцев Романо на своей коже.
Пока их не было, гости вышли в сад. Они бродили по верхним террасам с бокалами шампанского в руках. На том месте, где они с Романо недавно ели, играл оркестр, вокруг которого танцевали пары.
Неожиданно для себя Джеки потянула Романо за руку. Она не хотела возвращаться на праздник. Как она могла себя вести, словно ничего не произошло?
Легонько сжав ее пальцы, он указал кивком в сторону палаццо.
Хорошая идея. Возможно, внутри она найдет тихий уголок, где сможет посидеть и отдохнуть.
Несмотря на то, что у нее на плечах был пиджак Романо, на них никто не обращал внимания, пока они двигались вдоль живой изгороди. Романо шел чуть впереди. Лицо его было серьезным.
Ее удивило, что он так хорошо все воспринял. Даже лучше, чем она, хотя у нее было больше времени, чтобы справиться с потрясением. При нормальных обстоятельствах Джеки Пэттерсон не допускала, чтобы кто-то был в чем-то лучше ее, но сейчас испытывала огромное облегчение.
Они находились неподалеку от входа в палаццо, когда Джеки увидела внутри свою мать, идущую им навстречу. Джеки резко свернула в сторону, увлекая за собой Романо, который по-прежнему держал ее за руку. Он издал удивленный возглас, затем что-то пробормотал насчет быстроты реакции. Джеки напряглась, готовясь услышать пронзительный голос матери.
Как только они достигли края танцпола, у них за спиной раздалось:
— Джеки?
Джеки не остановилась. В своем нынешнем состоянии она не могла разговаривать с матерью. Пусть единственные искры этим вечером будут от фейерверка в честь Лиззи и Джека.
— Жаклин!
Ей следовало придумать более замысловатый план.
— Простите, Лиза, — услышала она голос Романо, который ловким движением снял с ее плеч свой пиджак. — Жаклин обещала со мной потанцевать. Надеюсь, вы не возражаете.
Затем он положил руки ей на талию и закружил ее в танце. Когда они оказались среди других пар, Джеки обернулась и обнаружила, что ее мать стоит на месте с разинутым ртом, держа в руках пиджак Романо.
— Не могу поверить, что ты это сделал!
Он ослепительно улыбнулся ей:
— Как ты меня назвала? Неисправимым?
Джеки мягко рассмеялась:
— Я никогда не думала, что скажу это, но я рада, что ты такой.
Ее мать скрылась из виду.
— Рад узнать, что у меня есть, по меньшей мере, одно положительное качество, — тихо произнес он. — Я так старался его в себе развить.
Джеки улыбнулась и положила голову ему на плечо. Это вышло у нее машинально. К своему удивлению, она обнаружила, что чувствует себя так же комфортно в его объятиях, как раньше. Ей следовало отодвинуться от него, попытаться сохранить хоть каплю самоуважения, но она никак не могла себя заставить.
Похоже, Романо не был против. Он крепче обнял ее за талию и прижался щекой к ее виску.
Мелодия сменилась. Возможно, это происходило уже не раз, но Джеки не замечала. Она просто плавно покачивалась в объятиях Романо, получая удовольствие от того, что может к кому-то прислониться, пусть даже всего на несколько минут.
Пока они танцевали, Романо ничего не говорил, просто держал ее. Близость мужчины, который умел быть сильным и надежным, удивительным образом успокаивала. Они молча танцевали, казалось, несколько часов, и она была рада возможности проанализировать события уходящего дня.