Я смотрю на Джереми.
- Ты такой...красивый, - говорю я медленно. Все заботы и проблемы уходят. Единственное, что я чувствую, это блаженство. Все происходит медленно и неторопливо.
- Эта палата, - говорю я, крутя головой в медленном круге. - Такая...красивая.
Я вижу улыбку Джереми. Я смотрю, как его губы шевелятся, когда он что-то говорит, но я не слышу слов. Я слишком далеко. Но его губы такие красивые. Столь удивительные. Они очаровывают меня своими тонкими контурами, крохотными линиями и то, какие они красные.
Стены комнаты такие белые, больше не тревожат. Они прекрасны, чудесны. Чисты. Как только что выпавший снег.
В воздухе витают звуки. Красивые звуки. Удивительные звуки. Моя голова откатывается назад. Я снова вижу Джереми. Только на этот раз он окружен дымкой, как ангел, сошедший с небес. Я знаю, на каком-то уровне, что эти звуки исходят из его уст. Из его рта. Я знаю, на каком-то уровне, что я должна их понимать. Чтобы извлечь смысл из слов…
Я не могу, но это не пугает меня. Скорее от этого мне становится еще спокойнее. Я окружена звуками, красивыми нотами, высокими частотами его голоса и прекрасной, красивой, чистой белой палатой.
Вдруг меня озаряет. Меня накачали наркотиками! О, да. Я улыбаюсь этой идее. Меня определенно накачали наркотиками. Но это меня не тревожит. Наоборот, это кажется...чудесным. Никогда не хочу выходить из этого состояния.
Медленно, как будто время перестало иметь какое-либо значение, я узнаю другой голос. Второй вступает в хор. Этот мне более знаком. Я закрываю глаза и впитываю его.
Опять же, медленно, звуки спора доходят до меня. Один голос сражается с другим. Что-то подсказывает мне, что мне нужно увидеть. Что-то подсказывает мне, что мне нужно вернуться. Это почти как тоска, тяга ко второму голосу. Потребность, желание увидеть, от кого он исходит.
Я моргаю, поднимаясь из глубины. Я чувствую свое тело как часть себя. Но, в то же время, это не так. Я существую исключительно в своем сознании. Я добилась окончательного разъединения.
Открыв глаза, я воссоединяюсь с миром и понимаю, что всё изменилось. Больше нет ярких огней люминесцентных ламп, появляется захватывающий вид на ясное голубое небо. Я чувствую тепло, но уже не изнутри, а извне.
Два спорящих, сражающихся между собой голоса снова окружают меня. Когда это закончится? Я не уверена.
В тот момент, когда я уплыла, должно быть прошла целая жизнь. Или наоборот не прошло ни минуты. Я не могу быть уверена, и это незнание дает мне блаженство. Я смотрю в сторону голосов. Я вижу двух Джереми. У одного волосы длинные и волнистые, как я всегда помнила. У другого короткая стрижка.
На одном из них безупречный темный костюм. На другом - слаксы и рубашка в клетку. Когда движение моей головы привлекает их внимание, один из них улыбается. Другой нет. А потом, как будто меня и нет, они снова обращают свое внимание друг на друга.
Больно. Глубокая рана поглощает меня. Я чувствую себя забытой. Она пронзает океан, по которому я дрейфую, и пронзает сердце, словно жестокие слова бывшего любовника. Почему два Джереми? Я не знаю. На данный момент меня это не касается. Нисколько. Дело в том, что ни один из них не ринулся, ни один из них не пришел ко мне...это причиняет боль.
Я начинаю плакать.
Все мое тело дрожит от эмоций. Но я не могу дать им волю. Я чувствую себя разбитой, разваливающейся на части. Я не чувствую своего тела. Это пугает меня. Мои руки? Ноги? Их словно привязали мне.
Это усиливает мое отчаяние. Я чувствую, что снова тону. На этот раз вместо теплых объятий я падаю глубоко под землю. В холодную, холодную грязь. В могилу тысячи жертв. Я продолжаю падать все дальше и глубже вниз, в место, где погасла всякая радость и пропала всякая надежда. В место, где могут блуждать только самые презренные души. В место, отведенное для самых отвратительных созданий на земле.
Я погружаюсь все дальше и глубже вниз, ниже и ниже в землю, теряя чувство собственного достоинства, счастья, боли. Я перестаю существовать.
Глава 9
Я просыпаюсь.
Моя ночная рубашка мокрая. Она пропиталась потом. Я тут же вспоминаю о мерзкой трубке, перекачивающей наркотики в мою кровь. Я хочу вырвать её, но обнаруживаю, что её нет.
Острая боль в животе. Голод. Жадный голод...как будто я не ела уже несколько месяцев. Скрючившись я хватаюсь за живот. Следующее, что я помню, это то, что я пытаюсь извергнуть пустое содержимое моего желудка на пол.
Слюна стекает по подбородку. Тьфу. Я дрожу. Я чувствую себя отвратительно. Мое тело липкое от пота. Где я?
Оглядываю незнакомую комнату. Темно, но есть окно с открытыми шторами. Я вижу звезды на ночном небе. Моя кровать большая, но неудобная. Матрас твердый, как камень. Подушки, на которых я проснулась, слишком большие. От них у меня болит шея. С тревогой мои руки перемещаются на шею. Ошейник, думаю я. Неужели он вернулся?
Я снова оглядываюсь в комнате. Она обставлена дубовой мебелью. Дорогие картины висят на стенах. Имеется книжная полка с томами книг. Рядом с ней находится дверь. Дверь. Выход.
Я медленно встаю и иду к ней. В этой комнате нет ничего неприятного. На самом деле, она похожа на своего рода жилище, которое можно найти внутри древнего дома, расположенного на побережье Новой Англии. Тем не менее, я ничего так не хочу, как выбраться отсюда.
Мои ноги дрожат, когда я перемещаю весь свой вес на них, но они держат меня. Я обнаруживаю пару тапочек у кровати. Они моего размера.
С этой мыслью воспоминания о моем времени, проведенные в темноте, возвращаются. Я помню дискомфорт. Страх. Полную и постоянную неопределенность. Опасение того, что принесет завтрашний день. Я вздрагиваю и пытаюсь отмахнуться от них. Но воспоминания цепляются за меня, как мох на валуне. Эта комната вызывает все эти чувства. Я сойду с ума, если дверь окажется закрытой.
Я спешу к ней и кладу обе руки на ручку. Вот и всё. Момент истины. Страх заставляет меня задержаться. Смелость заставляет меня двигаться вперед. Я толкаю ручку вниз. Она поддается. Дверь открывается.
Вздох облегчения слетает с моих губ. Быстро выхожу наружу и закрываю дверь. Длинный безлюдный коридор. Та же старинная, дорогая мебель расположилась по обе стороны. Вдоль потолка - ряд светильников.
Интересно, где я, черт возьми. Я делаю осторожный шаг вперед. Половицы скрипят. Мое сердце уходит в пятки. Я жду. Проходит одна минута. Потом две. Когда кровь стучит не так громко в ушах, я иду вперед.
Вокруг не пылинки. Это место тщательно убирают. Интересно, где Джереми.
Вдруг я вспоминаю странное медицинское учреждение. Я помню медсестру и врача. Врач? Он был похож на Джереми. Я бы даже сказала, что это и был Джереми. Но затем я вспоминаю, что их было двое. Не два одинаковых человека. Два человека, которые похожи друг на друга.
У Джереми есть близнец? Боже! Я подношу дрожащую руку к голове. Это нереально. Это как жить внутри чьего-то ужасающего кошмара.
Это единственное объяснение, которое имело бы смысл. Даже если бы я была под влиянием...даже если бы меня снова накачали наркотиками..то, как они взаимодействовали, спорили, было очевидным.
А потом я оказалась здесь, думаю я. Где бы ни было “здесь". Я дохожу до конца длинного коридора и оказываюсь в широком холле. Я на верхнем этаже. Передо мной перила, через которые я могу смотреть вниз. Впечатляющая винтовая лестница.
Я смотрю вниз с балкона. Это не дом. Это замок. И без сомнения он принадлежит Джереми, не так ли? Но всё равно есть доля сомнения. Я ни на что не рассчитываю. Больше нет. Как ни странно, я думаю о своем отце. Он назвал Джереми доктором Телфэр. Вот почему эта фамилия показалась мне такой знакомой!
Боже! Как долго он мне врёт? Как много из того, что я знаю о Джереми, на самом деле правда? Все это может быть ложью? Почему мне ввели этот препарат? Что это было? От чего меня удерживали? Джереми недавно сказал мне, что я могу быть в опасности. Что он блокировал звонки Фей, чтобы держать меня в безопасности.
Может ли это свидетельствовать об опасности? Я чувствую себя потерянной, более потерянной, чем когда-либо прежде. Я была так уверена в себе, когда оттолкнула Фей с Робином. Эта уверенность исчезла. На её месте появляется жуткое ощущение, что я попалась в самую темную ловушку Стоунхарта.
Стоунхарта! Не Джереми. По крайней мере нет ошейник. Одна хорошая вещь. Может быть, все не так мрачно, как кажется.
Я спускаюсь по лестнице на первый этаж. Планировка напоминает дом Джереми в Калифорнии. Как будто он был смоделирован по его образцу. Но на современный лад.
Я добираюсь до больших дверей. Они возвышаются надо мной, словно замок. Лунный свет пробивается сквозь высокие окна, позволяя видеть окружение. Нет ни ламп, ни свечей.
Свечи? Какая странная мысль. Но почему-то мне кажется, что свечи здесь очень даже были уместны.
Я делаю глубокий вдох и открываю двери. Дикая местность приветствует меня. Моя тонкая ночная рубашка - небольшая защита от холодной зимней метели. Снежинки кружатся вокруг меня, словно злобные маленькие феи.
Замок-особняк, дом, что угодно, находится на вершине большого холма. Из дверного проема вся местность как на ладони. Земля и голые ветви деревьев покрыты толстым слоем снега. Никаких признаков цивилизации.
Страх еще хуже, чем буря, бушующая снаружи, овладевает мной. Я одна в Богом забытом месте. Двери открыты, ошейника нет. Но у меня нет ни единого шанса узнать, как далеко от общества я нахожусь. Борясь с сильным штормом, я закрываю двери. Вой ветра все еще слышен.
Он поет песню изоляции и одиночества. Хорошо, говорю я себе, пытаясь контролировать свои мысли. Ладно, Лилли, просто подумай. Ты всегда могла положиться на себя. Помнишь? Да, когда меня не запирали в чертовом замке! Говорит голос разума.
Я чувствую отчаяние. Я не знаю, где я и почему я здесь. Я даже не знаю, как я сюда попала. Всё, как в самом начале. Проснулась в темноте. Проснулась у того столба. Мы снова вернулись к этому?
Из ниоткуда я слышу шаги. Не просто шаги, а бегущие шаги. Где-то на этаже выше. Прежде чем тревога уступит место страху, я слышу, как кричат мое имя.
- Лилли! Лилли, где ты? Лилли!
Мое сердце переполняется чувствами. Это Джереми. Он ищет меня. И его голос звучит абсолютно обезумевшим.
- Здесь! - кричу я. - Я здесь!
Через секунду он появляется на балконе. Он смотрит вниз, ища меня. Я делаю шаг вперед. Его глаза ловят движение, и он фокусируется на мне. Трудно сказать в темноте, но как мне кажется, я вижу облегчение на его лице.
- Лилли! - восклицает он. - Слава Богу. Как ты встала с кровати?
- Я проснулась и встала, - говорю я ему.
Этот человек - Джереми, не Стоунхарт.
- Умный осел, - бормочет он. - Ты знаешь, как я волновался, когда обнаружил, что тебя нет в комнате?
- Ну, а куда, по-твоему, я пойду? - спрашиваю я, поворачиваясь к нему.
Он качает головой.
- Я не знаю. Я думал...я волновался...это не имеет значения.
Он отворачивается от перил и быстро идет ко мне. Мои ноги, кажется, работают по собственной воле, когда я бегу навстречу ему. Он обнимает меня. Я таю.
- О, Джереми, - говорю я.
Эмоции оживают внутри меня, и все они сосредоточены вокруг него.
- Шшш, - говорит он, поглаживая рукой по моим волосам. - Все в порядке. Ты в безопасности. Я здесь. Не волнуйся.
Я понимаю, что начала плакать. Проклятие! Я не хотела устраивать этого перед ним!
Я отталкиваю его и всматриваюсь в его глаза. Его великолепные, чудесные, заботливые глаза. В них нет ни капли Стоунхарта. Только Джереми. Сострадание, сочувствие, тепло, доброта и любовь. Словно мальчик, которым он когда-то был, человек, которого он должен был скрыть, чтобы стать человеком, который мог доминировать в мире.
- Ты не притворяешься со мной? - ропчу я. - Ты не сдерживаешься. Ты имеешь в виду то, что говоришь.
Я моргаю сквозь слезы.
- Ты действительно любишь меня.
- Да, - говорит он.
И он целует меня. Наши губы соединяются в страстном поцелуе. Кажется, прошли годы с тех пор, как он целовал меня так в последний раз.
Лунный свет делает его еще более волшебным.
Он отрывается. И прислоняется своим лбом к моему.
- Да, - повторяет он. - Это действительно так. Я не могу контролировать это, Лилли. Впервые в жизни я этого не хочу. Мне не нужно. Я готов потеряться в тебе...
Подняв руку, он кладет её мне на щеку.
- Если ты только позволишь мне.
- Да, - тихо говорю я. - Да, Джереми, позволю. И я...
Я делаю глубокий, содрогающийся вдох.
- Думаю, я тоже люблю тебя.
Глаза Джереми расширяются. Я еще никогда не видела у него такого взгляда.
- Ты...что? - шепчет он.
- Думаю, я люблю тебя.
Так прекрасно говорить эти слова. В некотором смысле я отпускаю финальную битву сомнений и неопределенности, которые разделяют нас с Джереми.
Шесть самых важных слов, которые я когда-либо говорила в своей жизни. Он улыбается. Эта нежная, сострадательная улыбка. Его большой палец касается уголка моих губ.
- Я знаю, - говорит он. Он смотрит на меня самодовольным взглядом, как будто выиграл пари. - Я рад, что ты наконец-то смогла признаться в этом себе.
Я отступаю. Вот же высокомерный мудак! Неожиданно все эти сомнения и неопределенности возвращаются. На меня давит гора старых подозрений и страхов.
Я освобождаюсь от его хватки. Из-за трещины в дверце холод пробегает по задней части моей ночной рубашки. Я обнимаю себя и отворачиваюсь.
- Лилли? - говорит он.
- Нет! Не смей.
Гнев вспыхивает во мне из-за моей собственной глупости...и моей наивности.
Я сказала ему слишком рано. Я сказала ему слишком рано. Нужно было заставить его попотеть, чтобы услышать, как я говорю эти слова.
У моего гнева громоотвод. Я могу направить его на него. Он делает шаг навстречу мне. На его лице мелькает замешательство.
- Что? - начинает он.
Я останавливаю его своим голосом.
- Не подходи ближе, Джереми, - предупреждаю я.
Он останавливается как вкопанный. Я вижу в нем решимость, твердость. Я вижу, как исчезают уязвимость и чувствительность, на смену которым приходит…безразличие.
- Ты все еще больна, - сообщает он мне.
Я смотрю на него.
- Что? - шиплю я. - Что значит "я все еще больна", Джереми? Это ты болен, Джереми! Когда кто-то открывает тебе свое сердце, ты не отвечаешь самоуверенным, напыщенным "я знаю"! Ты ценишь это и любезно принимаешь. Ты не плюешь в лицо другого человека!
- Думаешь, именно это я сделал? - спрашивает он.
Его глаза темнеют. Его голос принимает обычный напористый и авторитетный тон. Он принимает общественным образ человека, который возглавляет Стоунхарт Индастриз.
- Думаешь, я плюнул тебе в лицо?
- А как бы ты это назвал? Оглянись вокруг, Джереми. Посмотри, где мы. Ты запер меня в каком-то забытом Богом замке, как спящую красавицу. Словно мы живем в средневековые времена! Я знаю, что никого нет вокруг, просто ты и я, и мы Бог знает как далеко находимся от цивилизации. Это почти то же самое, что остаться в темноте, Джереми, когда мне не на кого полагаться, кроме тебя! И теперь, когда я говорю тебе то, что ты так хотел услышать, что я получаю взамен? Не мягкость. Не сострадание. Даже не признательность! Я получаю самую пренебрежительную, высокомерную ухмылку. Если ты так со мной обращаешься, - говорю я, отворачиваясь от него и поднимаясь по лестнице. - Тогда я забираю свои слова обратно.
- Ты не можешь забрать их обратно, Лилли. Тем более, что я знаю, что ты действительно так чувствуешь.
Я стреляю в него ненавистным взглядом.
- Жизнь тебя ничему не учит? Ты не можешь так со мной обращаться и ожидать взаимопонимания взамен.
Он качает головой.
- Понимание - это не то, чего я хочу, Лилли. Я хочу правды. Правды и честности. Когда ты говоришь мне, что чувствуешь, что я и так знаю, это означает шаг вперед. Для меня, - он поворачивается на пятках, чтобы быть лицом к лицу со мной. - Это просто подтверждение того, во что я уже верю. Прости меня за кажущуюся самонадеянность.