Рома в спальню заглянул, когда я уже смотрелась в зеркало, приложив к себе платье.
— Я угадал? — спросил он.
Я задохнулась от эмоций.
— Рома, я не просила…
— Не просила, — согласился он, — но так на него смотрела. Как я не мог не купить? И не думай, что это из-за вчерашнего. Просто хочу увидеть тебя в этом платье. За своё свинство я извиняюсь, не откупаюсь.
Я смотрела на своё отражение, провела ладонью по шелковистой ткани. В конце концов, поблагодарила.
— Спасибо, Рома.
— Пожалуйста, — ответил он, при этом голос его звучал проникновенно и чуть насмешливо.
Подошёл и остановился у меня за спиной. — Зачем нужны деньги, если некого радовать. Я ведь прав?
— Наверное, прав. — Я платье аккуратно разложила на кровати. — Я надену его вечером.
— Жду не дождусь.
Я ещё раз улыбнулась, собиралась проскользнуть мимо него, но Рома поймал меня за руку.
Ситуация сложилась понятная, Рома смотрел на меня с ожиданием, а я мучилась сомнениями.
Понимала, что он не ждёт благодарности за подарок, это было бы слишком глупо, в том смысле, что за платье я бы его целовать точно не стала. И он, по всей видимости, это понимал. И поэтому его прикосновение было крепким, но пальцы едва ощутимо поглаживали моё запястье, он намекал и ждал. А у меня не хватило воли, чтобы просто уйти. Рома это понял и победно улыбнулся. За одну эту улыбку его стоило оставить ни с чем, но я сама уже ждала этого поцелуя. Хотя, это было жутко неправильно, а для моего внутреннего спокойствия даже вредно.
Но Рома меня поцеловал, и я ответила. Для самой себя назвала это минутной слабостью, которую я, без сомнения, смогу контролировать, но это было последней чёткой мыслью. Я вся отдалась поцелую, чутко прислушиваясь к своим ощущениям, и не могла отказать Роману Евгеньевичу в том, что управлять женским телом он умеет. Он меня целовал, он меня гладил, широкая ладонь поддерживала под спину, и от меня уже ничего не зависело. Я не могла спорить, потому что у меня не было голоса, не могла ему воспротивиться, потому что не было сил и возможностей, да и попросту не хотелось его отталкивать. Я на самом деле соскучилась по мужской воле и сильному плечу. Да и знала ли их когда-то? Проблема всех моих отношений с мужчинами заключалась как раз в том, что я вновь и вновь возвращалась к тому, что я за всё отвечаю и решаю. И Рома абсолютно точно угадал: я каждый раз выбирала не того мужчину и оставалась неудовлетворённой. По крайней мере, в эмоциональном плане. Всегда считала, что в моём вкусе мужчины интеллигентные, с которыми всегда можно договориться и всё обсудить, каждую мелочь. И, в итоге, все обсуждения приводили к тому, что я говорила, я поступала так, как считала правильным, а мой избранник рассеянно соглашался с моим мнением, зная, что я всё сделаю и всё устрою. А вот так, чтобы «пошёл и сделал», не спросив меня, как-то не случалось. Не в том смысле, что меня спрашивать не надо, очень даже надо, и я всегда найду, что сказать, но бывают моменты, когда хочется услышать доходчивое:
— Я уже всё сделал. — А ты после сидишь и гадаешь: хорошо, что он всё сам сделал и решил, или тебя что-то не устраивает? Но он же сделал! Это проявление характера.
Лишь бы не чрезмерно. Вот как с Ромой. Он точно совета спросить забудет, а то и не подумает.
Зато целуется очень здорово. Настолько, что это становится опасным.
Я вцепилась в его руки, которые поддерживали меня уже не за спину, а заметно ниже, и попыталась их расцепить. А вот поцелуй прервать оказалось, куда сложнее. Я попыталась увернуться, отклониться, да так, что едва не повалилась назад, спасибо Роме, что его руки всё ещё лежали на моих ягодицах, и в нужный момент он меня поддержал. Поймал меня, притянул обратно и непонимающе посмотрел. А я сдавленно кашлянула, возвращая себе способность говорить.
— Рома, ты обещал на пляж.
Он моргнул.
— Прямо сейчас?
— Да. Иначе от нашего поцелуя родятся дети. А это чисто физиологически невозможно. Так что, предлагаю сделать паузу.
— А я не против.
— Паузы?
— Детей. Я, вообще, детей люблю. А мама говорит, что мне пора.
Руки его я со своей задницы убрала, с трудом, но Рома смирился и отступил. А я решила согласиться с его мамой.
— Ещё бы тебе не было пора, тебе скоро сорок.
— Вот это было низко, Липа, и обидно. Я был занят. Я много работал. У меня не было времени заводить семью.
— Мне тебя жаль, конечно, но мне зачем всё это знать?
— Странный вопрос. Ты моя жена.
— Ты опять!.. — Я его слегка пихнула в живот, и Рома послушно сел на край кровати, освобождая мне дорогу. — Мы идём на пляж?
— Идём, если ты хочешь.
— Если ты не хочешь, я могу сходить одна. А ты… прими холодный душ.
— Сдурела? Чтобы я тебя одну на пляж отпустил? В том купальнике? Тебе охрана нужна. А лучше муж.
— Перестань набиваться мне в мужья. Ты женатый человек.
— На тебе женатый. Скажи спасибо своей родственнице.
— Обязательно скажу, — зловеще проговорила я себе под нос.
На пляже почти не разговаривали. Рома весьма успешно изображал мужа, лежал на соседнем шезлонге, дремал, опустив на глаза тёмные очки, но при этом всё видел и ситуацию контролировал. Я занималась своими делами, моим первостепенным делом был идеальный загар, а разомлевшая под жарким солнцем, разговаривать я желанием не горела. Мы только по дороге к морю поговорили о том, какие новости принёс этот день и Ян Ефимович, с которым Рома встретился по утру. Ничего интересного я не узнала, и немного загрустила. А на пляже поглядывала по сторонам, всматриваясь в загорелые лица и тела. Понимала, что надеяться увидеть Ладу среди них — из разряда невероятных совпадений и, наверное, удач, не ждала этого, но всё равно к людям присматривалась. А Рома всё больше на меня смотрел. За чёрными стёклами очков я глаз его не видела, но пристальный взгляд чувствовала. В какой-то момент он выразительно крякнул, видимо, выдержка закончилась, с шезлонга поднялся и сказал:
— Пойду, поплаваю. — А следом пальцем в меня ткнул. — Сиди здесь. Никуда не ходи и ни с кем не разговаривай.
— Привези сюда свою бригаду в униформе и ими командуй, — посоветовала я из вредности.
Рома сурово сдвинул брови и выдал угрожающее:
— Липа!
Я посмотрела на него, шляпу, которой закрывала лицо, сдвинула на затылок.
— Рома, иди. Я никуда не собираюсь, я загораю. Мне ещё два раза перевернуться надо.
— Я за тобой слежу, — предупредил он и пошёл к воде. А я смотрела ему вслед и раздумывала, насколько мне всё это надо. Он настоящий тиран и командир. А пальцем как строго тыкает, засмотришься.
— И всё-таки это больше напоминает отпуск, чем поиски воров и беглецов, — сказала я ему вечером. После долгой прогулки по окрестным, недавно ставшими знаменитыми на весь мир, местам, мы вернулись на такси к отелю, но поужинать решили вне его. Устроились на веранде открытого ресторана, с видом на море, сделали заказ, Рома с аппетитом ел, а я ограничилась салатом. Сидела с бокалом белого вина и с удовольствием смотрела то на темнеющее море, то на уличные огни. Сгущались сумерки, город становился краше, ярче и шумнее, на улице тепло, лишь лёгкий бриз с моря, на мне новое платье, в котором я чувствую себя красавицей, а в бокале хорошее вино. Замечательный вечер, разве нет? И настроение ему под стать.
— А ты чего ждала? Что мы будем обыскивать все притоны и гоняться за преступниками, как в детективе?
Я пожала плечами.
— Зачем-то ты взял пистолет?
— Я всегда беру оружие. Если я без оружия, чувство, что у меня одной руки нет.
— Рома, это грустно.
— Это, малыш, жизнь.
— Как думаешь, долго мы здесь пробудем?
— Посмотрим. Но не думаю, что им удастся долго бегать. Да и не бегают они вовсе. Зная твою родственницу, они где-то хорошо отдыхают. Она не терпит лишений, это не её путь.
— А что ты… будешь делать, когда мы их найдём?
— Шкуру с них спущу, — спокойно ответил он. — Заберу всё чужое, мы с тобой напоследок искупнёмся, и поедем домой.
Я смотрела на него. Рома странно смотрелся в рубашке гавайского стиля. Совсем не по-военному. Он не был расслаблен, весел, он просто был одет в гавайскую рубашку. Если бы на Рэмбо надели такую рубашку, наверное, он выглядел бы в ней также.
— Это плохой план, — сказала я ему. — И он неосуществим.
— Почему это?
— Потому что Лада не останется здесь, особенно, без средств к существованию. А в Нижнем у неё родители, работа, квартира и машина, если ты забыл.
— У неё там ничего нет. Ну, кроме родителей, их я не отменю. А всё остальное куплено на мои деньги и на твоё имя. Так что, ей дурно станет, если решит что-то ещё с меня поиметь.
Я поморщилась.
— Мне не нравится, когда ты говоришь в таком тоне. И такими словами.
— Ты ещё ничего не слышала, Липа. И давай прекратим о ней говорить. Я смотрю на тебя, и хочу смотреть сегодня только на тебя. Хочешь ещё вина?
Я поставила на стол пустой бокал, дождалась, когда он его снова наполнит. Сильная рука тянулась через стол, браслет часов с трудом обхватывал запястье. А мне вдруг любопытно стало.
— Расскажи мне о своей семье.
Рома удивился.
— Что рассказать?
— Что хочешь. У тебя большая семья?
Он головой качнул, раздумывая.
— Достаточно. Родители, бабушка с дедушкой. Брат и двоюродная сестра. У них свои семьи и дети.
— Ого, — не удержалась я. — Это огромная семья, Рома.
Он кинул на меня весёлый взгляд.
— Это хорошо или плохо?
— Наверное, хорошо. Если у вас в семье всё хорошо.
Вот тут Роман Евгеньевич вздохнул, затем чуть смущённо хмыкнул.
— Было. До поры, до времени.
К этому моменту у меня в голове наметился туман, я слегка опьянела, и вопросы задавала легко и бездумно, следуя своему любопытству.
— До какой поры?
— А ты догадайся.
Вопросы с языка слетали легко, а вот соображать стало труднее, и поэтому я несколько секунд молчала. Затем выдала многозначительное:
— О-о.
Рома голову чуть на бок склонил, присматриваясь ко мне.
— Липа, ты опьянела?
— Совсем чуть-чуть.
Он улыбнулся, и ничего не сказал. А вот я задала уточняющий вопрос:
— Лада вас перессорила?
— Не совсем. Просто я захотел жениться на ней, а мама и бабушка восприняли это моё желание без всякого восторга. В общем, нашла коса на камень.
Я потёрла кончик носа.
— Тебе придётся просить у них прощения.
— За что?
— Они же оказались правы.
Рома в плетёном кресле откинулся, отпил вина из бокала.
— А ты думаешь, что их это порадует?
— Не знаю, — честно сказала я. — Но если ты разведёшься… со мной, и всё забудешь, найдёшь себе новую жену, которая им понравится, которая тебе ребёночка родит, то, думаю, в итоге, они будут довольны.
— Какую ты картину нарисовала. Прямо маслом.
— Обыкновенная картина. Я бы даже сказала: среднестаси… статистическая, вот.
Рома посмеялся над моей запинкой, потом придвинулся ко мне вместе с креслом. Обнял меня рукой за плечи.
— Тебе не холодно?
— Нет, хорошо.
— Тебе очень идёт это платье.
— Рома, оно такое дорогое!.. Я бы себе такое никогда не купила.
— Зачем тебе покупать его самой? У тебя я есть. Муж должен баловать жену. И тратить на неё деньги.
Я голову повернула, и неожиданно оказалась с ним практически нос к носу. Оценила хитрый прищур.
— Я тебе не жена, — проговорила я негромко.
— Пока твоё имя в моём паспорте — жена. Пользуйся моментом.
Я тихо рассмеялась.
— Привилегиями?
— И ими тоже.
А я после короткого смеха, посерьёзнела.
— Это неправильно.
— Почему?
— Потому что я тебе не жена. И я не чувствую себя женой. И ты…
— Что я?
— Ты смотришь на меня, а видишь её.
— Неправда. Я смотрю на тебя, и вижу тебя. И ты очень красивая в этом платье. И знаешь, что ещё? Мне безумно нравится твоё имя.
Я фыркнула от смеха.
— Вот ещё!
— Я серьёзно. — Рома улыбнулся и наклонился ко мне ещё ближе. — Я обожаю твоё имя. Мне всегда нравилось называть тебя Липой.
Мы касались друг друга носами, встретились глазами, дыхание смешивалось, а потом Рома меня поцеловал. Коротким, обжигающим поцелуем, и я потянулась за его губами, когда он отстранился. А он руку поднял, волосы мне за ухо убрал.
— Пойдём в отель? Ты замёрзнешь у воды.
Это был откровенный предлог. Но я спорить не стала, дождалась, когда принесут счёт, а потом поднялась вслед за Ромой из-за стола. И даже руку его приняла, когда он ко мне её протянул.
Правда, так сразу мы в отель не попали, пока шли через парк, застали огромное количество развлечений для отдыхающих. Роман Евгеньевич возмущённо смотрел на меня, пыхтел и закатывал глаза, но мне всё было любопытно. Мы остановились послушать, как девушка играет на флейте, потом перед глотателем огня и ножей, но это было страшно, я подобного рода увлечений не понимала, и мы пошли дальше. Держались за руки, а потом и вовсе в обнимку, гуляли, как обычная пара, поглядывая по сторонам и смеясь. И даже потанцевали немного на импровизированной танцплощадке, перед которой молодые люди исполняли известные всем мелодии. Роман Евгеньевич танцевать не любил, о чём сразу меня предупредил, но двигался весьма неплохо. Хотя, скорее всего, его к этому сподвигла возможность прижать меня к себе потеснее. В общем, я выяснила, что при желании Рома может быть весьма мил и услужлив.
Когда ему что-то нужно.
Например, секс. Мужчины ради этого и не на такое способны, некоторые даже серенады готовы петь у всего района на виду.
Рома танцевал и заглядывал мне в лицо с определённым намёком, посмеивался над моим упорством, когда я смотрела куда угодно, но не на него. А Рома меня обнимал, время от времени наклонялся ко мне, прижимаясь щекой к моим волосам. Это было довольно мило, хотя я и понимала, что это больше уловка. Он меня откровенно соблазнял, я поддавалась, но старалась сохранить лицо. Никогда не вешалась мужчинам на шею, не имела такой привычки, даже с теми, кто мне сильно нравился. Бабушка учила меня разборчивости, говорила о достоинстве и самоуважении. А мне так и не хватило смелости спросить у неё: учила ли она подобным вещам мою мать, или на её дурном примере со мной решила следовать более строгим правилам.
— Липа.
Я отвлеклась от своих мыслей, голову повернула и неожиданно встретилась взглядом с Ромой.
Немного растерялась из-за этого.
— Что?
— Я тебе нравлюсь?
Интересный вопрос. И опасный.
— Я должна ответить?
— Хотелось бы. — Он провёл пальцем по моей шее, и у меня по телу пробежала лёгкая дрожь.
— И ты хочешь его услышать, потому что… — Я глянула на него со значением.
— Потому что ты мне нравишься. И хотелось бы взаимности.
Я рассмеялась, моя ладонь прошлась по широкому плечу, я даже позволила себе прижаться к Роме чуть теснее. Он воспринял это благосклонно, прижался губами к моему виску.
— Я очень даже верю, что нравлюсь тебе. Как может быть иначе? — подивилась я. — Ты женился на моей копии.
— Как же ты права, красавица моя. Меня, на самом деле, угораздило жениться на копии.
Непростительная ошибка.
— Рома, кто бы мог подумать, что ты такой хитрец.
— Я?
— Конечно. Только и делаешь, что повторяешь: я старый солдат, и не знаю слов любви. А ты их знаешь, Рома. И весьма ловко ими пользуешься.
Он голову откинул, улыбался и прятал от меня глаза. А я разглядывала крепкую шею в вырезе яркой рубашки, потом стукнула его кулаком по плечу, несильно, просто, чтобы внимание привлечь.
— Перестань со мной играть.
— Я не играю, — воспротивился он. — Я пытаюсь тебе понравиться. А ты не сознаёшься, получается у меня или нет.
Я снова отвернулась от него.
— Я не хочу, чтобы ты мне нравился.
— А если я буду стараться лучше?
— Тогда я не знаю, к чему это приведёт.
Рома остановился, и мне пришлось сделать то же самое. Он погладил меня по бокам, ещё теснее прижал меня к себе и горячо подышал в ухо.