— Да ничего ты не должен, — расстроилась я. — Ты приехал её искать. И меня сюда притащил. Для алиби.
Он зло хмыкнул.
— А не ты ли рвалась её искать?! Хотела всё выяснить!
Я отвернулась от него, руки на груди сложила.
— Хотела, — созналась я. — Поначалу. А теперь понимаю, что смысла в этом нет. Я и так всё поняла. Что она меня провела, обманула и уехала. Что я могу ей сказать?
— То есть, искать ты её отказываешься?
— А я её искала? Или что-то могу? Я просто присутствую здесь. И чего-то жду. Но сделать что-либо не в моих силах. Единственное, что я могу, это обратиться в суд, когда вернёмся, и аннулировать этот брак.
Рома хищно усмехался, он злился, но что мне сказать — не знал. И поэтому только угрожал, правда, не совсем понятно кому. Лада-то его не слышала.
— А я могу. Я очень много могу. И мне всё равно, что ты думаешь, поняла? Я её найду, и вот тогда посмотрим…
— Я не буду в этом участвовать, — предупредила я его. — Не хочу и не буду. Если ты собираешься что-то с ней сделать…
— Ты даже не представляешь, что я с этой тварью сделаю! — перебил он меня, опасно сверкая глазами. И опять же смотрел на меня так, будто это Лада перед ним стояла, угрожающе.
— Это твои проблемы! — повысила я голос, чтобы докричаться до него. — Но я тебе ещё раз говорю: я в этом не участвую! Она моя сестра. И если ты не успокоишься, я завтра же улечу домой. Мне всё это надоело.
— Тебе надоело?!
— Да! Это не мои проблемы, я, вообще, не при чём! Я понимаю твою злость, что ты обижен на неё, что ты хочешь найти её и убить, но меня в это не вмешивай! — Я рискнула пройти мимо него, вернулась в номер, потом оглянулась и добавила: — И перестань меня с ней путать. Не говори со мной, как с ней, не смотри на меня, как на неё, и, вообще… не лезь ко мне. Найди свою жену и выскажи всё это ей. О том, какая она тварь и шлюха. Мне это слушать надоело. — Я смерила его выразительным взглядом. — И ложись спать, Рома. Я не собираюсь караулить тебя всю ночь. Я тебе не жена.
Он смотрел на меня волком, угрожающе выдвинув подбородок, но я решила больше не реагировать на его попытки продолжить выяснение отношений, развернулась и ушла, плотно прикрыла за собой дверь спальни.
7
Следующим утром мы проснулись в одной постели. И это было никакое не романтическое утро, благо, что огромная кровать позволяла спать друг от друга на приличном расстоянии, а в шкафу оказалось запасное одеяло. Им я и воспользовалась, завернулась, будто в кокон с вечера, отодвинулась на самый край, решив, что не буду думать о Романе Евгеньевиче и задумываться, чем он занят. Кстати, он на меня тоже разозлился не на шутку, потому что через пару минут после окончания нашего спора, ссоры или назовите вчерашний скандал как угодно, он номер покинул, громко хлопнув дверью. Обиделся он, видите ли. Я некоторое время стояла в дверях спальни, глядя на захлопнувшуюся дверь номера, и пытаясь для себя понять, насколько меня это беспокоит. Наша ссора и его уход. Беспокоило, но не настолько, чтобы кидаться следом за ним.
Поэтому я приняла душ и легла спать. Правда, частенько посматривала на часы. Время шло, а Рома не возвращался. Я ногой отпихнула на другой край кровати одеяло, оставленное для него, повздыхала в темноте и тишине, и всё-таки смогла заснуть. Но как он вернулся, услышала.
Услышала, почувствовала и даже почуяла. Потому что алкоголем от него прилично тянуло. Но до постели он добрался самостоятельно, и даже не качался, я наблюдала за его передвижением по комнате в темноте. Рома только шумно вздыхал, стянул рубашку через голову, кинул её куда-то не глядя, после чего лёг. Точнее, упал на кровать.
Вот же повезло связаться с алкоголиком. Я всегда подобных знакомств пыталась избегать, но судьба оказалась злодейка.
И поэтому этим утром особого желания смотреть на Романа Евгеньевича у меня не было. Я проснулась, на постели села, сразу повернулась к соседу по кровати спиной, потянулась и откинула одеяло. На мне была коротенькая сорочка, но стесняться было некого. Рома спал без задних ног, и даже посапывал. Видимо, не смотря на похмелье, спалось ему сладко и комфортно. Я всё-таки не удержалась, постояла рядом с кроватью, разглядывая его (раз уж провела с ним ночь в одной постели, можно себе позволить, правда?), решила, что с моей головой явно происходит что-то не то, раз закралась хотя бы одна мысль о том, что его можно пожалеть. После того, что он мне вчера наговорил и как себя вёл, мне не стоит удивляться тому, что Лада от него сбежала. Конечно, её поступок тоже аморален, так сбегать, да ещё участвовать в непонятном то ли ограблении, то ли полномасштабном мошенничестве, не дело, но супруг её ох как не прост.
Правда, он ей совсем не супруг. Он мне муж, и с этим нужно что-то решать. Иначе я с ума сойду.
— Липа! Липа, ты где?
Молоденькая горничная как раз принесла завтрак в номер и расставляла тарелки на небольшом столике на балконе. Услышала больной, недовольный мужской голос, немного насторожилась, на меня взгляд кинула, но я хранила спокойствие, и ждала, когда она закончит сервировку и поставит на стол кофейник.
Роман Евгеньевич появился в дверях с заспанной физиономией, в одних шортах, увидел сразу двух особей женского рода и в первый момент впал в нешуточный ступор. Хмурился и соображал. Через несколько секунд мозг, видимо, включился, и мужской взгляд, направленный на меня, стал вполне осмысленным. Настолько, что Рома несчастно вздохнул и покаянно опустил голову. А я поняла, что всё не так трагично. С этим субъектом вполне можно жить, он ещё помнит, что такое совесть.
— Спасибо, — поблагодарила я девушку негромко. Та в ответ мне коротко улыбнулась и поспешила прошмыгнуть мимо Ромы, чтобы из номера уйти. Даже про чаевые позабыла.
— Липа. — Это почти напоминало мольбу о прощении.
— Ты завтракать будешь? — поинтересовалась я. Я с ним говорила, этого ведь уже достаточно, правда?
Рома опустился в плетёное кресло поблизости, то под ним немного закряхтело, и я кинула подозрительный взгляд, но ничего не произошло. Рома лишь устроился с удобством, ноги вытянул, и потёр голую грудь ладонью.
— Тебе плохо? — решила уточнить я.
Он удивился.
— Конечно, плохо. С чего мне может быть хорошо?
— Не надо было пить.
— У меня душа болела.
— А теперь что болит? Всё, кроме души?
Он попытался заглянуть мне в лицо, когда я к столу наклонилась.
— Что ты вредная такая?
Я спокойно пожала плечами.
— Ещё злюсь на тебя.
— А-а. — Странно, но мой ответ его, кажется, успокоил. — Нальёшь мне кофе? И который час?
Меня Ян ждёт к одиннадцати.
Я подала ему чашку, и сама присела за стол. Наблюдала за ним украдкой.
— Зачем?
— Дело есть.
— Как загадочно прозвучало. Мне, значит, знать не полагается?
— Я берегу твои нервы, любимая.
По поводу «любимой» я едва заставила себя смолчать. Пила кофе, потом намазала себе тост мёдом. Возмущение заклокотало внутри, и как я не старалась его скрыть, решив, что больше не буду подавать вида, насколько меня всё происходящее беспокоит, наверное, Рома его заметил, потому что примирительно добавил:
— Я обещаю тебе, что ничего противозаконного делать не стану. В данный момент я делаю свою работу. Ищу вора.
Я ела тост и смотрела на море невдалеке.
— Липа.
— Если хочешь успеть к одиннадцати, не сиди. Тебе ещё в порядок себя привести надо.
— В смысле? — Рома провёл ладонью по коротким волосам, потом колючий подбородок ладонью потёр. А я кивнула.
— Да, хотя бы побриться. Нечего пугать людей своей помятой физиономией.
— Липа, это Сочи. Здесь с утра большинство так выглядят. — Он попытался свести всё к шутке, даже улыбнулся мне. Я не поддалась на его уловку, и Рома вздохнул. Кофе допил одним глотком, тяжело поднялся. — Пойду в душ.
— Завтракать не будешь?
— Как-то неохота…
Можно было решить, что атмосфера разрядилась. Мы говорили друг с другом, я по натуре человек не злопамятный, и если по утру скандал сам собой заново не разгорелся, то я первой его не продолжу. Я за мир. И совсем не ожидала, что Роману Евгеньевичу ещё есть, что сказать.
Правда, развивать тему своей неудачной женитьбы он, к счастью, не собирался, подошёл ко мне, чего я не ожидала, и даже не слышала его шагов. Рома совершенно бесшумно приблизился, я в этот момент искала в своей сумке помаду, и замерла, почувствовав его руки на своих плечах.
Не знала, чего ждать, если честно, насторожилась. И руки его не просто легли на мои плечи, они обняли, погладили, и у меня вдруг сердце сжалось в томлении. Это было глупо, это был чужой муж, и вчера я его видела во всей нетрезвой красе, должна была бы здорово разочароваться, а меня непонятно почему в жар кинуло. А Рома ещё и проговорил мне на ухо:
— Липа, а ты злишься сильно?
Я помаду в сумке нащупала, достала тюбик и покрутила между пальцев.
— Рома, ты меня напугал вчера.
— Я немного выпил, — покаялся он, и ткнулся лбом мне в макушку. — И наговорил тебе всяких глупостей.
— Глупостей? — уточнила я.
Он погладил меня по плечам, а его дыхание, как мне показалось, стало горячее. И он как-то странно на меня навалился, ещё чуть-чуть, и я сама к стене прислонюсь. Но пока мне удавалось его вес удерживать, это даже особый трепет внутри будило. Просто знакомые люди так друг к другу не прижимаются. Я же взрослая девочка, я это доподлинно знаю.
— Ну, конечно, глупостей.
— Мне бы хотелось тебе верить, Рома. Потому что иначе всё слишком серьёзно.
Он вдруг потёрся щекой о мою щёку. От Ромы пахло свежим ароматом одеколона, а щека была гладкой, только что выбритой.
— Не бери в голову. Я тебе клянусь, что это была пьяная злость, и ничего больше. Ты не уедешь?
Я молчала, выдерживала паузу. Но надолго меня не хватило, и я пообещала:
— Не уеду. — Но сказать это постаралась, как можно сдержаннее, не выдавая силы своих эмоций.
Рома же довольно улыбнулся. Я почувствовала, как дрогнули его губы.
— Обещаю быть хорошим, — сказал он.
А я подсказала:
— И трезвым.
— И трезвым, — согласился Рома. Снова меня погладил. И моей щеки уже коснулись его губы, он явно хотел меня поцеловать, но я устояла, и от его рук на своём теле постаралась освободиться.
Рома это понял, и отступил. Но с ощутимым сожалением. Правда, тут же выдал бравую улыбку.
— Чем займёшься, пока меня нет?
— Я записалась на маникюр и к косметологу. Говорят, при отеле отличный косметический кабинет. Вот и проверю.
— Замечательно, — порадовался за меня Роман Евгеньевич. — Отдыхай, занимайся собой. А я вернусь, и пойдём на пляж.
— А когда ты вернёшься, Рома?
— Надолго тебя не брошу, не волнуйся. — Он сунул в карман телефон, потом ко мне потянулся и поцеловал в лоб, и этим действием, признаться, поставил меня в тупик. А он давать объяснения не желал, улыбнулся, подмигнул мне на прощание, и ушёл. А у меня после его ухода самым натуральным образом руки опустились, от волнения что ли? Я присела в кресло, несколько минут сидела, прислушиваясь к себе и пытаясь разобраться, опять в себе же. То, что я волнуюсь, когда Роман Евгеньевич ко мне прикасается, мне активно не нравилось. Но справиться с этим не получалось. Точнее, получалось, но только в те моменты, когда его рядом не было. Оставалось надеяться на то, что дело совсем не в Роме, а во мне самой, что я попросту заскучала. Вот ещё вчера моё одиночество отвечало моим внутренним желаниям и стремлениям, а сегодня уже претило. Но Роман Евгеньевич Явза явно не слишком подходящая кандидатура, даже для короткого романа. С ним проблем не оберёшься в последствии.
Но это всё слова, и даже на меня они особо не действуют.
Рома вернулся довольно быстро, даже раньше, чем я успела покинуть кабинет косметолога. А он, по всей видимости, решил меня контролировать, не соберу ли я в одночасье вещи и не покину ли его второпях. И, скорее всего, не рассчитывал, что я замечу его в дверях салона, подловлю на этом самом контроле, но я заметила. Лежала в удобном кресле, девушка трудилась над моим лицом, а я невольно повернула голову на звук колокольчика, что весело звякнул над входной дверью, но смогла увидеть только мужскую спину, Роман Евгеньевич тут же вышел, но я знала, что это он. Зашёл убедиться, что я здесь, что сказала правду.
Я решила быть выше этого, подобными глупостями не заниматься, и поэтому, когда вернулась в номер, ни словом не упомянула о том, что видела его. Рома ждал меня, устроившись в кресле на балконе, закинув ноги на хрупкий столик, совсем для этого не предназначенный, и пил пиво. В шортах и расстёгнутой рубашке, с большим стаканом в руке и довольно щурясь, он напоминал обычного отдыхающего, которых на улицах курортного города тысячи. Меня увидел и улыбнулся.
— Привет, красавица. Как настроение?
— Улучшилось, — не стала я скрывать, правда, честно его предупредила: — Счёт тебе придёт солидный.
Роман Евгеньевич лишь отмахнулся.
— Бог с ними, с деньгами. Такую красоту надо холить и лелеять.
Я присела в соседнее кресло.
— Я не Лада, зачем мою красоту лелеять? Мне для рекламы не сниматься.
— Липа, перестань. Дело не в рекламе. Дело в твоём личике.
— Это что, был комплимент?
— Самый что ни на есть настоящий, — подтвердил Рома.
— Я польщена, спасибо.
— Ты любишь поворчать, да? — Рома пива отхлебнул, а на меня кинул многозначительный взгляд.
Я же брови сдвинула, хмурясь.
— Поворчать?
— Ты частенько ворчишь. Всегда ищешь какой-то негатив. В себе в первую очередь. Это был просто комплимент, а ты сразу начала фыркать. Тебе никто не говорил, что ты красавица?
Я смотрела мимо него, на голубую даль моря.
— Я не красавица, Рома. Просто мне повезло, а, может, не слишком повезло, родиться блондинкой. Почему-то мужчины падки на блондинок.
— Мужчины, милая, падки не на блондинок. А на блондинок с длинными ногами, красивой грудью, синими глазами и родинкой на щеке. И это всё у тебя есть. Какие доказательства ещё тебе нужны? Липа, у меня складывается впечатление, что там, где ты росла, все через одну такие. Иначе не объяснить того факта, что ты до сих пор не замужем.
— Лада тоже замуж не спешила.
— Твоя Лада расчетливая стерва. Которая долго выгадывала, и то без вранья не обошлась.
Я украдкой наблюдала за ним, видела, как Рома досадливо морщится, а на его лбу даже глубокая морщина появилась. Каждый раз, как он упоминал имя Лады, он вмиг становился мрачным и нетерпимым. Пытался показать, что к ней, а на самом деле, к самому себе. Видимо, простить не мог, что попался в ловушку. Это здорово ударило по его самолюбию, что и доказал вчерашний инцидент, его злость и слова, что он мне говорил.
— Рома, а почему ты думаешь, что я не такая? — вырвалось у меня.
Он голову повернул, и мы встретились взглядами. Повисла недолгая пауза.
— Я же говорю, ты не настолько себя любишь. А вот она… она собой упивается.
Я отвернулась.
— Я не очень хорошо её знаю.
Рома кивнул, соглашаясь, после чего заметил:
— И слава Богу.
Это заявление показалось мне странным, но пока я раздумывала над его словами, Роман Евгеньевич меня поторопил:
— Иди, переодевайся, и пойдём на пляж.
— А что тебе Ян сказал? Есть что-то интересное?
— Я расскажу тебе по дороге. Переодевайся, Липа, ещё пообедать надо. И, кстати, на кровати подарок. Для тебя.
— Подарок? — Я шаг замедлила, обернулась на Рому, но он уже не смотрел на меня. Меня так и тянуло спросить: по какому поводу подарок и, вообще, для чего? Но решила сначала взглянуть, а после уже решить, как реагировать.
В спальне на кровати лежал фирменный пакет с узнаваемым для меня логотипом. Я его увидела, и у меня тут же мелькнула мысль, догадка, и поделать что-то с собой стало проблематично. Я заглянула внутрь, трясясь от предвкушения, и увидела именно то, что и ожидала. То самое платье, что вчера мне так понравилось в бутике торгового центра. Я смотрела на него с восторгом, но стоило оно столько, что мне бы совесть не позволила… Да что там совесть, обыкновенное трезвомыслие.